В омут с головой (гет)

Часто бывает, что с какого-то пустякового эпизода начинается важная полоса в жизни человека.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Где-то громко хлопнула дверь, а быть может, это ветер распахнул ставни. Драко открыл глаза и резко перевернулся на спину, жадно хватая ртом воздух. Он словно вынырнул с немыслимой глубины, как утопленник, уже не надеявшийся выплыть. Сознание возвращалось неохотно, какими-то толчками. Осколки воспоминаний о вчерашнем дне плескались в расползающихся мыслях — их никак не получалось собрать воедино.

Драко откинул в сторону одеяло и встал с кровати. Взглянул на дверь. Заперта. Между ней и полом густой полосой пролегла тень. Шторы на окнах были плотно задёрнуты. Странно… Он не помнил эту комнату. Не помнил этот комод, это старое облезлое кресло, фарфоровую вазу на тумбочке… Не помнил почти ничего со вчерашнего вечера…

Пройдя чуть вперёд, Драко рывком отдёрнул портьеру — с неё тут же посыпалась пыль. На него смотрели грязные, давно немытые стёкла, сквозь которые смутно проступала безлюдная улица. Горизонт терял ясные очертания. Контуры зданий тонули в промозглой мгле, и лишь стволы голых деревьев оставались чёткими на фоне тоскливой серости. При виде этого пейзажа Драко стало совсем паршиво. Он ещё раз взглянул на небо, словно прогнувшееся под тяжестью облаков, и не смог определить даже времени суток.

Голова раскалывалась. К горлу подступала тошнота. Ощущая во всём теле неодолимую слабость, он прислонился к оконной раме, путаясь в бессвязных мыслях, из последних сил заставляя работать мозги, утомлённые жутким похмельем. Всё впустую.

Непонимание происходящего начинало раздражать. Шепча под нос неразборчивые проклятья, Драко хмуро уставился в потолок.

— Где, чёрт возьми, я нахожусь?..

В тот момент он никак не ожидал, что ему ответят:

— В гостиничном номере, конечно.

Он вздрогнул, шарахнулся в сторону, споткнулся об складку ковра и наверняка упал бы, не окажись рядом кресла. Подлокотник смягчил падение не лучшим образом — колено прошибло резкой болью. Драко выругался и бросился на поиски палочки, которая, к счастью, валялась неподалёку. Потребовалась секунда, чтобы дотянуться. Ещё одна, чтобы встать. И тогда, взбудораженный, напряжённый, он впервые взглянул в лицо незваному гостю.

Это была женщина. Обычная женщина средних лет, отличающаяся лишь странной причёской, нелепой обувью и ужасным ярко-жёлтым ожерельем. Драко шумно выдохнул.

— Вы кто?

— Горничная. Разве не видно?

Он смерил её цепким взглядом. Теперь, помимо деталей, в глаза бросились замызганный фартук и тележка с чистыми полотенцами. По венам разлилось облегчение.

— Тогда какого дьявола вы вломились без стука? — рявкнул Драко.

— Номер оплатили на одну ночь, — ответила она, неприятно растягивая каждое слово. — Сейчас полдень. Нужно навести порядок перед заселением нового постояльца.

Он снял номер в гостинице? На ночь? Но зачем? Как ни старался, Драко не мог вспомнить конкретных обстоятельств. Кажется, он засиделся в баре допоздна и потратил на выпивку уйму денег. Да, что-то подобное начинало формироваться в его сознании: скучный, невероятно долгий вечер, омрачённый появлением Грейнджер. На какое-то мгновение Драко предположил, что это она позаботилась о его ночлеге, но вскоре счёл эту мысль недостойной и отбросил её.

Накинув пальто, собрав разбросанные по углам пожитки, он остановился в дверях и вновь обратился к горничной.

— Можно как-нибудь узнать, кто внёс плату за номер?

— Нет.

— А если я вас отблагодарю?

Женщина обернулась, бегло его осмотрела, и губы её скривились в едкой ухмылке.

— Не думаю, что тебе хватит денег, сынок.

Она была права: у него не осталось ни кната. Конечно, следовало заглянуть в кошелёк прежде, чем отпускать подобные реплики. Но Драко так и не смог избавиться от старых замашек, и порой это здорово усложняло ему жизнь.

Он покинул гостиницу в ещё более дурном настроении, чем проснулся, и долго бродил по Лондону, сам не зная зачем.

Ветер швырял зёрна снега и льда в глаза, дорога постоянно сворачивала. Каждый дом, каждый переулок казался знакомым, узнаваемым, но напрочь лишённым смысла. Высокие офисные здания терялись в приближающихся сумерках и выглядели тоскливее заброшенных гробниц. Драко ощущал себя призраком, странствующем в пустоте, в пространстве. Он не знал, чего хочет: остановиться, присесть, осмотреться вокруг или не останавливаться и идти дальше, думать или не думать, дышать или не дышать — всё равно. Упасть и сдохнуть прямо здесь, на переходе, или вернуться к родителям. С вялым, леденящим душу безразличием он выбрал второе и трансгрессировал.

Когда Нарцисса открыла дверь, на ней не было лица: взволнованная, уставшая, тёмные круги под глазами. Драко ожидал, что на него обрушатся вопросы, целое море вопросов, но она задала всего один:

— Где ты был?

Он нахмурился, качнул головой и сухо ответил:

— Долго объяснять.

Она последовала за ним по коридору.

— Ты хоть понимаешь, что мы с отцом места себе не находили?

Драко посмотрел на Люциуса: тот стоял чуть поодаль, бросая в его сторону напряжённые взгляды, — и вновь обернулся к Нарциссе.

— Я тоже, — сказал он ровным, бесцветным тоном. — Уже второй год не нахожу себе места.

Фраза вырвалась сама собой. Вырвалась — и повисла в воздухе. После неё воцарилось молчание, которое никто не спешил нарушить. Тишина натягивалась струной, нервы готовы были зазвенеть. Наконец, Люциус заговорил каким-то странным, отрешённым голосом:

— Никто не виноват в том, что с нами случилось, Драко. Так сложились обстоятельства. Но ничего, ничего… Сегодня я обратил внимание на одну новость из «Пророка». Конечно, в той заметке не сказали многого. Они бы ни за что не пропустили. Но если читать между строк, становится ясно, что там, наверху, что-то зашевелилось. Число противников растёт. Ждать осталось недолго, вот увидишь…

Драко не понял, была ли то очередная бредовая фантазия или отец и вправду что-то знает. В любом случае, рассуждать на эту тему ему не хотелось. Чтобы этого избежать, он поступил так, как поступал всегда, когда у них возникали непреодолимые разногласия, — развернулся и молча ушёл в свою комнату.

Он-то ушёл, но этот бессмысленный разговор словно наложил отпечаток на всю неделю. С того дня время потекло лениво, медленно. Однообразная рутина заполнила всё вокруг, превратив его жизнь в мутное гнилое болото. Ничто не менялось, ничего нового не происходило. Драко даже не помнил, как провёл Рождество. После праздников он обещал заглянуть к Астории, но так и не заглянул. Обещал разобрать вещи, избавиться от коробок, выгнать боггарта с чердака — но не сделал и этого.

Дни тянулись, обращаясь в недели, и всё это время Нарцисса общалась с ним посредством демонстративного молчания. Люциус впал в ностальгию, вспоминая своё дивное прошлое, когда из любой, даже очень сложной ситуации можно было найти выход, «немного поманеврировав», — Драко знал, что у него этот эвфемизм означает «найти и подмазать кого нужно». Белинда наносила визиты всё реже, писем Малфои почти не получали. Жизнь стала серой, будничной, обыкновенной. Ужасающе обыкновенной…

И тогда, взяв себя в руки, Драко вновь отправился в Министерство, чтобы исполнить хотя бы одно из своих обещаний.

Было девять часов утра. Атриум кишел людьми. Между каминами и стеной бурлил водоворот серого и тёмно-синего, затащивший его в гущу одинаковых мантий, строгих лиц, газетных свёртков, открытых ртов, чей гомон проглатывался треском летучего пороха и свистом служебных записок. Драко медленно продвигался к лифтам, уставившись в лощёный паркетный пол, пока чей-то крик, заглушивший даже невообразимый шум Атриума, не надорвал густой, застоявшийся воздух. Он вздрогнул и приподнял голову. Толпа разделилась пополам, пропуская вперёд двух мракоборцев. С волшебными палочками наготове, они тащили за собой девушку, которая отбивалась и жалобно всхлипывала:

— Прошу вас, мистер Долиш! Клянусь, я ничего не сделала! Куда вы меня ведёте? Ради Мерлина, остановитесь, я же ничего не сделала!

Взгляд Драко невольно задержался на её испуганном, полном смятенья лице. У незнакомки была очень светлая кожа, почти белая, словно жемчуг. И по контрасту — иссиня-чёрные волосы. Кажется, она училась на Слизерине. Чистокровная, вне всяких сомнений. Драко озадаченно нахмурился.

— За что её?

Он понял, что задал этот вопрос вслух, только когда мужчина, стоящий чуть поодаль, презрительно фыркнул.

— Наверно, была уличена в содействии изменникам. В последнее время их много развелось, но это ничего. В Азкабане всем места хватит.

Мужчина передёрнул плечами — так, словно ему претила сама мысль о существовании оппозиции, развернулся и зашагал в сторону золотой арки. Глядя ему вслед, Драко так и не смог понять, что его поразило больше: то, как прочно въелись в его мозг идеи Хоггарта, или то, с какой ненавистью он наблюдал за несчастной девчонкой.

Тряхнув головой в попытке выбросить этот инцидент, Драко направился к лифтам. К тому времени людской поток почти иссяк, и он смог рассмотреть плакаты, хаотично развешанные по стенам. Жирные буквы на них гласили: «В единстве — наша сила». В прежние времена наткнуться на подобное было редкостью, но с приходом новых властей они размножались как яркая подвальная плесень. Почему-то при взгляде на эти нелепые надписи в душе у Драко зарождалось отчаяние.

Лифт поднялся на четвёртый уровень быстрее, чем он того хотел, — пришлось даже пару минут поплутать по коридорам, чтобы успеть собраться с мыслями. Когда нужная дверь оказалась перед глазами, Драко внутреннее сжался, ожидая увидеть непреклонную Карингтон, но вместо неё за столом сидела довольно привлекательная женщина лет двадцати восьми.

— Меня зовут Алисия, — представилась она. — Вы по поводу работы? Проходите, садитесь. Я задам вам несколько вопросов.

Драко вошёл и сел на указанное место. Чуть развернулся, рассматривая кабинет, пока Алисия перебирала свои записи. Внимание привлекла невзрачная стена сбоку от входа. На ней, как и в Атриуме, пестрели плакаты, прикреплённые к деревянным панелям четырьмя кнопками. Безобразные гвозди обозначали те места, где раньше висели старинные картины, но в ближайшие дни — он готов был спорить на что угодно — это пространство украсят портреты Хоггарта и его верных прихвостней. Казалось, каждая деталь в этой комнате была буквально пропитана духом нового Министерства.

Когда, охваченный горькими чувствами, Драко снова перевёл взгляд на Алисию, та уже приготовила пергамент и решительно обмакнула перо в чернильницу.

— Ну-с, приступим. Фамилия?

— Малфой.

— Год рождения?

— Восьмидесятый.

Алисия призадумалась. Кажется, она пыталась сосчитать, сколько ему лет, но вскоре оставила эти попытки и восторженным тоном произнесла:

— Замечательно! Вам очень повезло, сэр. Условия, созданные мистером Хоггартом, идеальны для начала трудовой деятельности. Вы молоды и можете посвятить много лет работе на Министерство.

Усилием воли Драко заставил себя промолчать. К счастью, в этот момент Алисия на него не смотрела. У неё что-то не заладилось с пером; оно было старое, ржавое и тщетно выцарапывало капли со дна чернильницы. От этого жуткого визгливого скрежета у Драко свело скулы.

— Знаки отличия?

Он мотнул головой.

— Рекомендательные письма? Опыт работы?

— Нет.

На этом допрос закончился. Алисия сделала какую-то пометку в анкете и принялась молча расставлять галочки в нужных окошках. Повисла тишина, нездоровая, давящая. Напряжение стало почти осязаемым. Драко захотелось встать и уйти прочь, не ломать больше эту комедию, но в голове вдруг всплыл образ матери и измученная, уставшая фигура отца. Он вновь посмотрел на Алисию, и лицо его в тот момент приобрело умоляющее выражение. Но Алисии было всё равно — она этого даже не заметила. Она уже копалась в своих документах и совсем скоро собиралась озвучить приговор. «К сожалению, сейчас мы не можем вам ничего предложить». Они всегда так говорят. Из раза в раз. И непременно скажут и в этот.

— Мистер Малфой?.. Кажется, вы немного отвлеклись…

Он обратил к ней пустой безразличный взгляд.

— Я слушаю.

— Есть свободная вакансия, — Алисия улыбнулась, на мгновение отрываясь от пергамента, — в сфере обеспечения магического правопорядка.

Несколько секунд Драко смотрел на неё, не произнося ни слова. Потом скептически усмехнулся.

— Я и правопорядок? Вы уверены? Посмотрите получше, где-то там должно быть написано, что я бывший Пожиратель Смерти.

— Что ж, сэр, я понимаю ваше… удивление, — в её голосе послышались снисходительные нотки. — Однако после того, как мистер Хоггарт вступил в должность, отдел был переформирован, и вам предстоит работать в совершенно новом подразделении с молодым, подающим надежды руководителем. Это довольно перспективная область, особенно в пору реформ, поэтому график довольно плотный. Но заработная плата будет невелика — всё-таки мы обязаны учитывать ваше… э-э-э… прошлое. Если вы согласны…

— Я согласен, — перебил Драко. — Где подписать?

Алисия удовлетворённо кивнула, протягивая перо.

— Правильное решение. Пожалуй, я отправлю записку мисс Грейнджер, чтобы вы могли приступить уже сегодня.

В тот миг он не до конца осознал смысл этих слов. Не расслышал, не придал значения. Но они настигли его у двери, обездвижили, ввергли в вязкое, тупое оцепенение. И, обернувшись, он тихо спросил:

— Мэм, чью фамилию вы только что произнесли?

— Я говорила о мисс Грейнджер. Это под её началом вы будете работать.

Драко вздрогнул, с силой сжал кулаки, тщетно пытался побороть подступившее бешенство, и, наверное, все эмоции отразились у него на лице, потому что Алисия вдруг насторожилась.

— Какие-то проблемы, сэр?

Хотелось выкрикнуть: «Да, чёрт подери! Я не стану выполнять поручения поганой грязнокровки!» Но он не сказал, не повысил голос, не воспротивился. Он подавил в себе этот порыв, и в воздухе повисло напряжённое молчание. Алисия выждала несколько минут, украдкой за ним наблюдая, и наконец произнесла:

— Тогда вам на второй уровень. Выйдя из лифта, увидите коридор справа от себя. В конце найдёте нужный вам кабинет.

Молча кивнув, Драко медленно побрёл к двери. Раздумья почти не посещали его, сознание заполнила безликая пустота. Он шёл мимо людей, не глядя по сторонам, вероятно, задевал кого-то, не замечая этого, не ощущая ничего, кроме навязчивого желания не видеть и не чувствовать. Ноги сами привели его на второй уровень. Он очнулся от смутного забытья, когда перед ним уже лежал коридор — длинный, широкий и очень прямой, словно позвоночник здания. Он выглядел почти бесконечным. И весь путь по этому бесконечно-длинному коридору Драко прокручивал у себя в мозгу сцену из собеседования. Вновь и вновь. Задаваясь единственным вопросом: «Почему, почему не отказался?»

Ответ мог быть очень простым: ему надоело. Надоело слушать упрёки Нарциссы, надоело есть простую, дешёвую пищу, а порой — и вовсе оставаться без ужина. Надоело ловить осуждающие взгляды и быть объектом повышенного внимания инспекторов. Но ничто из этого не являлось настоящей причиной. И хуже всего было осознание: настоящей причины он не знал. Тогда не знал.

У Драко голова шла кругом. Всего час назад он шёл по Атриуму, думая об изменниках, о ереси, которую успешно распространял министр, и мир казался более или менее нормальным. Но теперь всё будто бы перевернулось вверх тормашками. Ведь он будет работать с Грейнджер.

Как же так, из-за сущей ерунды… Что ему стоило прийти на неделю раньше? Тогда вместо Алисии он наверняка встретил бы Карингтон, которая, прочитав лекцию о политике Хоггарта, определила бы его в отдел регистрации каких-нибудь низших тварей. И не было бы проблем. Не было бы этого гадкого, саднящего чувства, словно что-то катится из горла в желудок — холодное, пустое…

И всё же… Почему он не отказался?

Дверь в кабинет Грейнджер оказалась чуть приоткрыта. В этот раз Драко не медлил ни секунды: без стука вошёл внутрь, высоко подняв голову, изо всех сил стараясь придать лицу своё обычное, надменное выражение. Грейнджер сидела за столом, вся в работе, в делах, и когда он неожиданно возник на пороге — обратила в его сторону изумлённый взгляд. Она не успела открыть рот, не произнесла ни единого слова, а Драко уже ощущал приступ острой, неконтролируемой неприязни.

Казалось, они смотрели друг на друга несколько минут, застывшие в холодном, немом противостоянии, пока за его спиной громко не хлопнула дверь.

— Ты?.. — произнесла Грейнджер одними губами.

В ответ Драко ядовито ухмыльнулся.

— Твой новый помощник.

Она нашлась довольно быстро. Встала из-за стола, подошла ближе и взяла анкету у него из рук.

— Давно тебя взяли?

— Только что.

Прошло ещё несколько невыносимо долгих мгновений, прежде чем она снова заговорила, направляясь вглубь кабинета.

— Пойдём. Покажу твоё рабочее место.

Драко молча последовал за ней, исподволь осматривая просторное светлое помещение, оснащённое большим книжным шкафом, диваном и прочими удобствами. Грейнджер остановилась у дальней стены и распахнула неприметную дверь, жестом приглашая его войти внутрь.

Комната создавала поразительный контраст её кабинету: обшарпанные стены с облупившейся краской, высокие стеллажи по всему периметру, в углу потолка коричневые подтёки. Заколдованная швабра лениво оттирала пузырящийся линолеум; её серая тряпка казалась грязнее, чем пол под ногами. Веяло сыростью и вязким, наводящим тоску унынием. Драко посмотрел на старый письменный стол, испещрённый глубокими трещинами, и мрачно усмехнулся.

— Грейнджер, ты издеваешься?

Она невозмутимо пожала плечами.

— Здесь может быть очень уютно, если навести порядок.

Горячая волна гнева вскипела у Драко внутри, и он отвернулся, чтобы удержаться от соблазна запустить в неё чем-то тяжёлым.

— С чего мне начать?

Грейнджер указала на кучу пергаментных свитков.

— Разберись пока с этим.

Скрипнув зубами, Драко сгрёб документы в охапку и ушёл к себе, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.

В тот день он был катастрофически, безнадёжно не сосредоточен. Всё валилось из рук, удержать внимание дольше, чем на десять минут, не удавалось. Из-за витающих в воздухе пыльных масс слезились глаза. Было душно, голова начала гудеть, как медный колокол. Одолевала назойливая сонливость.

Драко уже оставил тщетные попытки сконцентрироваться и бесцельно смотрел в окно, когда вдруг мысль, подспудно тревожившая его всё это время, вновь всплыла на поверхность из глубин сознания: почему он получил эту работу так легко?

Надеясь внести какую-то ясность, Драко отложил свитки в сторону и вышел из каморки.

— Объясни мне кое-что, Грейнджер, — он выжидательно прислонился к дверному косяку, выгибая бровь. — Видишь ли, я в чёрном списке у Министерства. За долгое время поисков мне ни разу не предложили ничего лучше выработки объяснений для маглов. И вдруг — этот новый, «перспективный» отдел. С какой радости?

— Ты спрашиваешь это у меня? — уточнила она, взирая на него поверх огромной кипы книг. — Не я приняла тебя на работу, Драко.

— И ты никак не можешь повлиять на выбор того, кого дают тебе в помощники? И даже не побежишь жаловаться начальству, что я негодяй, прогуливал историю магии и вообще не гожусь на эту должность?

— Тебя это удивит… но нет, не побегу.

Неудовлетворённый ответом, Драко подошёл ближе и остановился напротив её стола.

— Что произошло в баре, Грейнджер? Ты была там в тот вечер, я точно знаю.

— Ты напился, пытался трансгрессировать. Я тебя остановила и передала в надёжные руки Ральфа.

— И всё?

— Всё, — отрезала она. Но уже через минуту произнесла: — Подай мне ту папку, пожалуйста.

— Подать тебе папку? Серьёзно?! — взвился Драко. — Да что с тобой такое? Может, хватит уже делать вид, будто мы не портили друг другу жизнь долгих семь лет!

Его раздражало её бесстрастность, её бледное, сосредоточенное лицо. Раздражали и размеренная, взвешенная чёткость, с какой она отвечала на его вопросы, и даже само её присутствие в этой комнате. Та Грейнджер, которая встретилась ему в Атриуме около месяца назад, была другой. С ней определённо что-то случилось. И не только с ней — со всем Министерством.

Он думал, что она ответит ему в той же безразличной манере, но в это мгновение что-то изменилось в её лице, и уголки губ чуть приподнялись — тенью улыбки.

— Да, в школе ты был редкостным придурком.

Усмехнувшись едва заметно, Драко развернулся и бросил вслед:

— А ты — невыносимой зазнайкой.

Он возвратился в каморку, сел на край жёсткого стула, взглянул перед собой — и огонёк хорошего настроения потух, даже не воспламенившись. На столе ждала целая гора неразобранных свитков. Швабра так же безучастно возила тряпкой по полу, стирая следы от грязных ботинок. Драко вновь посмотрел на небо, затянутое свинцовыми облаками, и внутри всё мучительно сжалось. День обещал быть длинным.