Сем'я (гет)

Цансэ с лёгкостью соглашается на встречу. Цзыюань уже сомневается: а нужно ли ей это? Но пойти на попятную не позволяет гордость. Она делает всё основательно: заблаговременно отмечает этот день в планинге, предупреждает няню и бронирует номер в условленном мотеле.

Ночевать она там не будет, но лучше привести себя в порядок перед встречей.

Это всего лишь любопытство. И Цзыюань позволяет ему вести. Она приедет, задаст несколько вопросов, и всё.

Они скрыты высокими спинками диванов полутёмного бара. Мигающая жёлтая лампа выхватывает красивое лицо Цансэ. Кажется, она совсем не изменилась с их первой встречи. Только черты как обточенные ветром, стали резче. Разговор выходит из-под контроля.

Цансэ просит позаботиться о Фэнмяне. Потому что раз он её, Цзыюань, выбрал — она необыкновенный человек. Цзыюань горько:

— Всё не так.

— Иначе он бы не смог долго. В нём слишком много свободы, — качает головой Цансэ.

— А в вас? Что между вами? Троими?

— Вам не о чем беспокоиться.

— Но вы же здесь. Зачем? — Цзыюань хватает Цансэ за руку, болезненно сжимает.

Другой бы выдернул руку, а она улыбается. Подносит сомкнутые пальцы Цзыюань к губам. Целует.

Хлопает входная дверь, и Цзыюань дёргается следом. Тут люди! Тут…

Она бы сбежала, но теперь её держат.

Цзыюань поднимается, не отпуская руку Цансэ, и спешно тащит её за собой. Мимо парковки и зевак — почему-то именно сейчас Цзыюань чувствует себя особенно уязвимой. Кажется, что все не просто смотрят, но и видят. ЕЁ. НАСКВОЗЬ.

Дверь номера захлопывается, и их пожирает полумрак. Цзыюань приникает к губам Цансэ, пьёт её дыхание. Она кричит себе, убеждает, что она тоже может попробовать. Разгадать. Понять. Каково это?

Отстраняется, как выныривает из холодного источника, мотает головой. Отступает бежать. И хотела бы, но теперь Цансэ рывком тянет её на себя, поворачивает к зеркалу во весь рост. Хватка — не дёрнуться.

— Что ты видишь?

Цзыюань не успевает возмутиться фамильярностью, грубостью. Она плотно сжимает губы.

— Что ты видишь? — Цансэ встряхивает её как безвольную куклу. Цзыюань не хочет смотреть: волосы растрёпанные, губы распухшие, помада размазана, следы её на губах Цансэ, — прикрывает глаза.

— Тогда я скажу, — шепчет Цансэ. — Я вижу красивую женщину, которая умеет любить, хочет любви. Так иди же. Иди к нему. Ты нужна ему.

Цзыюань уворачивается, с удивлением заметив, что её не держат. Главное — не останавливаться. Прочь. Прочь. Мелькают здания, дороги, лица…

И только в гостиной, взлетая по ступеням, боковым зрением ловит своё отражение: румянец на щеках, привлекательно распухшие искусанные губы, игривая небрежность причёски, блеск глаз. Цзыюань, пожалуй, впервые за долгое время себе нравится. Да она сама себя хочет!

Из-под двери спальни мужа виден приглушённый свет. Мадам Юй заходит без стука. Она пришла взять своё, что полагается ей по праву, статусу. Фэнмянь поднимает голову от книги и готов что-то произнести. Но мадам Юй не даст развеяться магии этой ночи. Она накрывает его рот ладонью, и книга летит прочь…

Мадам Юй никогда не чувствовала себя такой свободной, отдаваясь без оглядки на Фэнмяня, его желания, исцарапывая алыми полосами светлую спину, впиваясь в него зубами. А он мягко смеялся и подначивал. Впервые они честны в своих желаниях.

Утро застаёт мадам Юй в его кровати, и он не отпускает её. Ни на следующую ночь, ни через ночь, ни через неделю, месяц… А потом Фэнмянь узнаёт, что у них будет желанный мальчик.

* * *

Буря пришла в их дом с островов. Цунами. Оно не только перевернуло островок, прибежище Вэев, вверх дном, но и заполнило собой все экраны, новостные сводки и разговоры. Оно пронеслось по дому Цзян, лишив Фэнмяня покоя и рассудка.

Он метался по кабинету, требуя у авиакомпаний невозможного. Ночевал на телефоне и с телефоном. Обновляя и обновляя списки погибших и пострадавших. Пока наконец не нашёл что искал: гуманитарный корпус — Вэй Цансэ и Вэй Чанцзэ. Мертвы.

И только о Вэй Ине никаких вестей. И это дарит надежду.

Фэнмянь срывается на поиски как только открывают небо. Их приглашают на посадку, когда звонит тесть: Цзыюань рожает, все собрались, ждём счастливого отца! А он может только попросить: позаботьтесь о ней!

Цзыюань приносят ребёнка. На вопрос о супруге родные и присутствующие отводят глаза. Не приходил. Ни звонка, ни смс. Медсестра выгоняет гостей из палаты, и Цзыюань утыкается в макушку малютки Чэна, дав волю слезам.

Дома через несколько дней просыпается, раздразнённая запахом солёного моря и дождя. Приподнимается на локтях, жмурясь на свет из коридора. Сердце сжимается от страха: над кроваткой А-Чэна склонилась тёмная фигура.

— Почему я должен чего-то лишиться, чтобы получить желаемое? — Фэнмянь проводит пальцем по щеке малыша, и тот, угукнув, вцепляется в палец отца и тащит в рот.

— Я не звала тебя, — Цзыюань кутается в халат, приосанивается. — Уходи. Это мой сын. Мои дети. Видеть тебя не хочу! Завтра мы уйдём.

Фэнмянь устало прикрывает глаза: кажется, он это уже слышал. История повторяется? И кажется, у него завтра важная встреча с инвесторами, от результатов которой зависит приобретение того самого земельного участка с прудом и лотосами, о котором грезила Цзыюань.

Как только супруг уходит, Цзыюань наспех закидывает детские вещи в сумку, берёт А-Чэна и спускается к выходу. Пятилетняя Яньли изо всех сил пытается помочь с чемоданом, но только путается под ногами. Цзыюань берётся за ручку двери, как А-Чэн заходится плачем.

До хрипоты, до астматического припадка. И она забывает обо всём. Укачивает, прижимает к груди, убаюкивает, обещает, что всё будет хорошо. Ноги подкашиваются. Мадам Юй падает на колени с затихшим ребенком на руках и заливается слезами.

Что она будет делать? На что обрекает детей? Ни её дети, ни её родители не заслужили такого позора. Яньли обнимает, гладит маленькими ладошками по голове, прижимает к себе, приговаривая, повторяя её слова: «Мама, мамочка, всё будет хорошо!»

Фэнмянь приходит позже обычного. Когда жена встречает ритуальным поцелуем и ужином, вздыхает с облегчением. Но одно изменение всё-таки замечает: у них новая прислуга?

* * *

А-Ина нет ни среди живых, ни среди мёртвых. Ребёнка не находят ни через месяц, ни через два, ни через год. Память о нём залегает морщинами на лице и сединой на висках.

Юй Цзыюань никогда не забудет этот день. Даже если бы захотела вычеркнуть. Не получится. Он отпечатался, как рождение детей, ночь после встречи с Цансэ. День, когда она, разбирая почту, обнаружила конверт от поисковой службы.

На эмоциях вскрывает, жадно пробегается по строкам: найден светлокожий сероглазый ребёнок четырёх лет, мальчик, бродяжка, зовёт себя «Вэй Ин».

— Они нашли его! — появляется в кабинете мужа без приглашения и стука.

Фэнмянь вздрагивает, как просыпается. Сразу понимает, о чём она. Он готов снова бежать и сражаться.

— Я распоряжусь, чтобы приготовили детскую, — Цзыюань поворачивается в дверям.

— Подожди!

Фэнмянь обнимает её со спины, утыкается в шею, шепчет, что она его госпожа, что он всегда будет достойным мужем и отцом. Спасибо. Спасибо. Спасибо.

Она столько лет ждала этих слов. Но почему? Почему через такую боль?

Хорошо, что он не видит её лица. Губы дрожат. Сколько ни прикусывай. Смаргивает предательские слёзы, безмолвно сжимает его руку, которой он обнимает её. Высвобождается и уходит.

ЭПИЛОГ

У Вэй Ина глаза матери: чистое смеющееся серебро. Мадам Юй до боли накручивает на запястье ожерелье из ракушек, чтобы не "накручивать" себя. Она могла бы тысячу и один раз оттащить мелкого пакостника на экспертизу, но… Но она будет молчать о том, сколько раз отгоняла эту мысль, позволяя мальчишке так и остаться Вэем, сыном погибших друзей семьи, что работали в гуманитарном корпусе.

Как, впрочем, и о том, как всё чаще и чаще обнаруживает себя в постели супруга. И даже рассорившись в хлам, просыпается, держась с ним за руки. И даже когда дни полны боли и обид, ночь скроет всё, возьмет своё и отпустит их.

Тема: Женя Любич "Колыбельная тишины"

https://www.youtube.com/watch?v=-SFL1VfSrK4