Цепная ищейка Сивиллы (гет)

После поимки Юджи Канехары у нас наметилось затишье. Убийств не было, и нам в принципе нечем было заняться, — бумажной работой занимались инспектора, а нам только и оставалось, что томиться в ожидании какого-нибудь оперативного задания в многогранных стенах Бюро. Устаешь ждать, но насколько хуже было бы, если бы ждать стало нечего⁽¹⁾. На часах неспешно тикал секундомер, отмеривая время до противного писка и отметки «06:00». Пусть тут не было возможности заняться чем-то разнообразно-интересным, застенки Бюро лучше, чем камера в «исправительном» карцере. Тут и физическую форму можно спокойно подтянуть, и в Сети пошарить, и с другими исполнителями парой словечек перекинуться. К тому же за ночь тихо жужжащие дроны установили в соседней, свободной комнате апартаментов небольшой тренажёрный зал, если это можно так назвать.

Я встала и потянулась, откидывая одеяло. Голографические проекторы, засекая движение, пришли в работу. Включился свет, яркий, но не бьющий по глазам; комната приобрела вид современной квартиры в стиле хай-тек в молочно-пастельных тонах, появилось назойливое изображение голопомощника. Именно их я недолюбливала всю жизнь — за время, проведенное в карцере, они успели мне надоесть хуже горькой редьки, и терпеть их с каждым разом было всё невыносимее.

— Настройки голопомощника, — ляпнула я. Передо мной высветился экран с голосовым управлением, и я не задумываясь продолжила разговор с самой собой. — Изменение голоса.

— Пожелание принято! — доброжелательная механическая бухтелка предоставила мне небогатый выбор. Из возможных вариантов были голоса известного певца и смутьяна, «сиятельно-блистательного» Какоюмико Дикарихато, оперной дивы Симэн Шукон, детский голос — по умолчанию, а также голос неизвестной мне женщины и мальчишеский бойкий альт, слегка ломающийся. Я выбрала незнакомую женщину — приятный голос, с мягкими бархатистыми нотками, спокойный и уважительный, радовал намного больше, чем писклявое приветствие ежеутреннего мучителя моих мозгов из карцера.

— Изменение внешнего вида, — заявила я, снова вглядываясь в голографический экран.

— На данный момент ваши очки репутации позволяют купить пять моделей внешнего вида голопомощника и использовать стандартные три внешних вида. Желаете просмотреть? — выразил «заботу» обо мне виртуальный надоеда.

— Желаю! — согласилась я.

На выбор мне предоставили те экземпляры, что я не так давно видела в сети как «базовый набор настроек виртуального голографического помощника», а также «начальные доступные варианты улучшений», которые стоили минимальное число очков репутации. «Вареник с ручками» — розового, белого и чёрного цветов — на выбор, меня не радовал. В «клетке» был белый, тут — розовый, чёрный смотрелся мрачновато и слишком трагикомично, чтобы я остановила свой выбор именно на нём. Из стандартных так же были предложены «пузырь с лицом», в цветовом ассортименте радуги, и летающий кубик, который светился диско-шаром, когда издавал звуки. Ни одно из предложенных «стандартных» обличий виртуального помощника мне не нравилось, и я решила посмотреть варианты, покупаемые за очки репутации.

Там всё было немного получше. Первым предложенным вариантом был чиби-котёнок, со смешной и непропорционально-большой головой, который куда надо и не надо — это я уже знала из Сети — вставлял «мяу», «мур» и тому подобное. Вторым вариантом был аналогичного вида щенок, что тоже меня не устраивало. Третьим вариантом был какой-то забавный робот, из старых фильмов. Кажется, из «Звёздных Войн»⁽²⁾, и подписана модель внешнего вида была, как «Астромеханический дроид ВВ-8». Белый, с оранжевыми и серебристыми вставками, он мне понравился. Состояло это чудо древней фантазии из сферы, сверху на которую крепилась полусфера с антеннкой и «глазом»-камерой.

«ВВ-8» при разговоре мигал красновато-розовым, голос у него был забавный и не раздражающий, а передвигался он, в отличие от стандартно предложенного «вареника», не просто паря по воздуху, как мыльный пузырь, а обозначая своё движение наклонами в разные стороны. И ещё, ожидая приказа, он забавно кувыркался в воздухе вокруг своей оси. Расцветки были вариативны — чёрно-оранжевая, бело-оранжевая и фиолетово-зелёная. Бело-оранжевая мне нравилась больше. И ещё одним несомненным плюсом этого внешнего вида было то, что если он становился первой покупкой за очки репутации — то в подарок покупатель получал обновление базы «проектора внешнего вида», как карманного, так и стационарного, с добавлением в них тематики Звёздных Войн, а также дополнительный протокол безопасности — защита от взлома. Дальше я смотреть не стала и приобрела именно этот внешний вид. О чём не пожалела ни разу, но об этом — потом…

— На сегодня у Бюро Общественной Безопасности не запланировано никаких операций. Чем желаете заняться? — вопросил голопомощник новым, намного более приятно звучащим голосом.

— А тебя это ебёт? — хмыкнула я, потирая разнывшееся за ночь плечо. Его мне когда-то очень неудачно сломал один из «лечащих» врачей, после чего желание сотрудничать с кем-либо пропало напрочь и надолго, и на сеансах терапии я больше отмалчивалась, чем что-то говорила.

— Я вынуждена повторить вопрос, — немного более настойчиво заявила помощница. Да чтоб тебя! Хотя… Вполне логично. Контроль порождал тех, кого необходимо контролировать, спрос порождал предложение — всё честно. Люди делятся на две половины: те, кто сидит в тюрьме, и те, кто должен сидеть в тюрьме…⁽³⁾ Так и Сивилла решала, кто чего достоин и кому что стоит делать.

— Водные процедуры, физическая форма, ознакомление с общедоступной информацией в Сети, общение с коллегами, — отрапортовала я, направляясь в душ.

Стоя под тёплыми струями воды и закрыв глаза, я размышляла над тем, как же круто повернула моя жизнь. Ещё недавно, меньше двух недель тому назад, я и помыслить не могла о том, чтобы выбраться из карцера исправительного учреждения, а теперь вот — считай что на свободе! «Мы должны быть рабами законов, чтобы стать свободными», — если не ошибаюсь, так говорил Марк Туллий Цицерон, о котором мне рассказал всё тот же «любвеобильный» лечащий врач… Для таких, как я, потенциальных преступников, шансов «выйти» было ничтожно мало — либо ногами вперёд, либо в исполнители. Смерти я себе не желала, хоть и не боялась её, а быть исполнителем — хоть и то ещё удовольствие, но всё же свободы больше, чем в любом другом случае…

Встряхнув головой, я выключила воду и вышла из душа, на ходу оборачиваясь в мягкое и пушистое махровое полотенце. Вот ещё один плюс бытия исполнителя — принимаешь душ когда хочешь. В Исправительном я начала забывать, что такое душ — нас усыпляли и дезинфицировали специальные дроны, в основном; и простой душ был радостью, хотя ванная и имелась. Видимо, во избежание самоубийства, до воды нас допускали редко, хотя понять логику содержателей исправительных учреждений мне не было дано. Они, как по мне, такие же преступники, как и мы, просто индекс у них был поменьше, и Сивилла их за угрозу не считала.

У шкафа я задумчиво остановилась. Когами переправил мне в шкаф одежды на месяц вперёд, в пронумерованных пакетиках — я всё же проспорила ему как-никак. И теперь, надевая чёрный миник и доставая из шкафа пакетик под номером «2», я задумчиво осматривала его — смогу ли я в этом тренироваться?.. Выяснилось, что да, смогу. На сей раз Когами Синья, цепной пёс Сивиллы, предложил мне что-то вроде спортивного костюма. Брюки из мягкого материала сидели на бёдрах и ничего, кроме моего филея, не облегали, и это было приятно. Широкие и свободные, они отлично подходили для задуманного сегодня. Топ, резинкой держащийся немного выше талии, на рёбрах, открывал мой плоский живот. И вот что ему неймется? Спермотоксикоз или просто издевается, кобель брехливый? Впрочем, эти мысли можно было оставить и на потом. Я тряхнула головой и потянулась. К такому костюму прилагались и широкие кроссовки на достаточно высокой пружинистой подошве. Пре-крас-но!

Тем не менее тренировка могла и подождать. Не удержавшись и оставив одежду на полке у шкафчика, я надела «Сетевой коммуникатор» и нырнула в бесконечные просторы Сети. Очередной мой поисковый интерес выражался в новых фильмах, сериалах, картинах, книгах, а также основных веяниях моды и направлениях развития искусства. Попутно подписавшись на несколько пабликов⁽⁴⁾ вроде «Типичная Япония», «Слухи и сплетни», «Новостной канал» — правда, последних было много. У каждого района в Японии был свой новостной канал, а общие для всей страны — таких было много — и так автоматически добавлялись в подписки при первой авторизации в Сети. Также нашла и подписалась на новостной канал Бюро, министерства обороны, министерства психологической безопасности и несколько других, не менее интересных сообществ. Но основной своей цели я достигла — нашла-таки портал культуры и развития искусства в Японии. В принципе, ничего нового или интересного почти что и не было. Я видела множество книг, которые прочла, сидя взаперти в клетке исправительного учреждения, я видела фильмы, снятые по этим книгам. Скучные одобренные Сивиллой куски информации и обрубки шедевров, практически недоступные тем людям, что имели нестабильный психопаспорт или же колебались между добропорядочным гражданином и потенциальным преступником.

Мой интерес вызвало нечто другое. На одном из новостных сайтов стояла ссылка на «засвеченный» секретный материал, по которой я, потакая своему любопытству, перешла, особо не таясь. Почти на весь разворот, объёмная и ужасно прекрасная, во всех смыслах этого выражения, в качестве «изюминки» и «шедевра», стояла статуя. Точнее, я так сначала подумала. На фоне бубнила девушка-диктор, объясняя, что статую, сделанную из распиленного, сшитого и каким-то образом украшенного трупа, установили «сегодня в самом центре национального парка». Статуя была, с одной стороны, красива. Девушка, совсем молодая, ещё даже, наверное, не окончившая школу, целым и нетронутым не имела почти ничего. Её руки были отпилены в плечевом суставе, и, переплетаясь, поддерживали раскрытыми ладонями голову. Отрубленная голова с раскрытым в беззвучном крике ртом не прибавляла картине приятности. Умело нанесенный макияж, розы и шиповник, вплетённые в волосы, отбеленные зубы, вгрызающиеся в зажатое во рту сердце. Руки обвивал терновник. Ноги, отрубленные в основании тазобедренного сустава, служили опорой для всей конструкции. Они оплетали рёбра и небольшую грудь, серовато-синюшного оттенка, в которую вместо сосков вставили розы, а в дыру в грудной клетке, откуда было извлечено сердце, воткнули терновую ветвь и цветы шиповника. Ноги уходили во вторую часть торса, от рёбер и ниже, — талия, тазобедренный сустав, промежность и то самое место, где спина теряла своё приличное название. Именно в это самое «пониже спины» и были вставлены ступни, а к обрубку хребта розами и шиповником были примотаны руки, поддерживающие голову.

Вся картина с одной стороны была прекрасной, но с другой стороны… Если бы я встретила такого вот скульптора — без раздумий бы убила, жестоко, с отсечением головы. С другой стороны, картина как будто бы несла какое-то послание, которого я, возможно, пока что не понимала… «Неопровержимая логика — отличительное свойство маньяка»⁽⁵⁾. Но волновало меня другое; где-то на периферии сознания маячил тоненький голосок, утверждавший, что подобное зрелище, только нарисованное, я уже где-то видела! Я начала вспоминать, и Сеть восприняла эту попытку как запрос «найти похожее». Вскоре я уже любовалась картинами Орио Роити, художника с невероятным талантом, но, увы, подхватившего так называемый «синдром нехватки положительного стресса». Эта городская байка тоже попадалась мне в сети, и неоднократно. Но верить в неё больше я от этого не стала… Орио Роити был талантливым художником, и его работы были такими же талантливыми… но вместе с тем меня от них воротило. Пусть его работы отдавали мрачной красотой и изяществом декадансовской кисти, но я не могла даже мысли допустить о том, чтобы его работы воплощали в жизнь. От этого меня начинало подташнивать…. Сняв с себя шлем и выйдя из Сети, я пошла одеваться. Время пусть и раннее, но разминка не помешает!

Одевшись, я прошла в «тренировочную» комнату. И зачем, спрашивается, я одевалась?.. Хотя, с другой стороны, — «Самое важное в женской одежде — женщина, которая ее носит»⁽⁶⁾, а я несомненно заслуживала восхищения в любой одежде. Ну, по крайней мере, я на это рассчитывала! Скинув с себя только что надетые вещи, я натянула спортивный топ и шорты и, отставив так и не надетые кроссовки, приступила к исполнению «дневного плана».

За лёгкой разминкой последовала пятнадцатиминутная пробежка на беговой дорожке, а затем — почти час издевательств над боксёрской грушей. Остановилась я, только лишь когда услышала короткий смешок. На мне, к тому моменту, была целая куча пота, а ещё болела как-то неправильно ушибленная рука, так что я обернулась с намерением разорвать «смешливого» гостя на части. Но желание тут же пропало, стоило мне только увидеть Когами, в расслабленной позе облокотившегося о косяк, с лёгкой улыбкой на губах. В этот момент он смог меня удивить — я и не думала, что у чёрного цепного пса может быть такое, скажем, умиротворённое выражение лица. Да не только выражение лица — вся его поза была расслабленной, как будто он наблюдал за чем-то весьма приятным его глазу… Или думал о чём-то таком же приятном. Он напомнил мне одну цитату, читанную мной в одном из произведений Морихэя Уэсибы: «Тебе не нужны дома, деньги, власть или положение, чтобы практиковать Искусство Мира. Небо — там, где ты сейчас стоишь, и это как раз то место, где можно тренироваться». Эта цитата, как по мне, как нельзя лучше подходила такому Когами — расслабленному, улыбающемуся, умиротворённому.

— Доброе утро, псина, — фыркнула я, снова становясь в позицию. Вот уж правду мне сказала одна медсестричка: ехидство — верный спутник женской дружбы. Порой и дружбы нет, а ехидство — есть… Хотя в оригинале она злобненько так ухмылялась и говорила, что на самом деле дружбы либо «уже» нет, либо «ещё» нет, и промежуточной стадии между ними не предусмотрено. А у нас с лохматой псиной, интересно знать, как будет?..

— Доброе, — Когами отошёл от косяка и неспешно, почти бесшумно двинулся ко мне. Я немного напряглась. — Ты делаешь немного неправильно, позволь, я помогу, — и, когда этот гад зашёл ко мне со спины, намереваясь исправить мою стойку, только досадливо цокнул языком.

Несколько мгновений мы стояли так, как два идиота. Я, повернувшись спиной к сопернику, напряжённая до предела, как туго скрученная пружина, в абсолютном нежелании двигаться и что-либо менять; и Когами, приобнявший меня со спины, стоящий почти вплотную, так, что я чувствовала мускусный запах его тела и лёгкий цитрусовый флёр не то одеколона, не то геля для душа. Когами был горячий, какой-то странно расслабленный и совершенно спокойный, я же, наоборот, подсознательно ожидала подлянки. По прошествии этих нескольких мгновений коллега-исполнитель тяжело вздохнул.

— Успокойся, пожалуйста, — тихий, размеренный голос с бархатными обертонами резанул по оголённым нервам раскаленным прутом, и я крупно вздрогнула, но Синья прижал меня к себе, не дав вырваться в порыве приступа инстинктов. — Я не собираюсь причинять тебе вред… Расслабься, вдохни поглубже… Я не враг тебе.

Мой куратор говорил что-то ещё, а меня начинало бить крупной дрожью, хоть я и старалась это скрыть. Сенсорный и эмоциональный шок последних дней, так сильно подкосивший меня, давал о себе знать. И меня это невероятно раздражало!!! Тем не менее, то ли Синья не в первый раз был куратором, то ли просто действовал по наитию, но он крепко обнял меня со спины и прижал к себе. У него очень громко билось сердце, так размеренно и спокойно, что я поневоле и сама начала успокаиваться. Он говорил мне что-то ещё, тихим успокаивающим голосом со спокойными бархатными обертонами, завораживающе и затягивающе, но для меня сейчас был важнее этот звук бьющегося сердца. «Тук… тук… тук… тук…» — я даже дышать начала под этот странный звук, похожий на живой метроном. Дрожь медленно отступала, а на смену ей приходил небольшой прилив сил. Когда я наконец-то осознала, как мы смотримся со стороны, мои щёки залил предательский румянец. Что бы я там ни говорила и что бы ни делала, я оставалась неопытной двадцатидвухлетней… ну, скажем, не девицей и не девственницей, но весьма неопытной особой, для которой не то что человек ближе, чем на расстоянии пары метров, вообще «внешний» мир и окружающие люди были в новинку и оставались загадкой. Хотя это не относилось к тем, за кем Б.О.Б. гонялись в несвободное время по долгу службы.

— Отпустило? — невозмутимо, спокойно и дружелюбно поинтересовался Синья.

— Да, — ну, хоть голос не дрогнул. Уже достижение!..

— И не красней так, сейчас продолжим, — фыркнул Когами, возвращая меня к «рабочему» настрою. — Смотри, стойка у тебя была почти правильная, только её надо немного подправить. Расслабь тело, особенно спину и плечи, — он слегка похлопал меня по плечам, всё ещё оставаясь на слишком маленьком расстоянии от меня. Я чувствовала его тёплое дыхание на своей шее, где-то у темечка, и оно меня щекотало. Это, знаете ли, бесило немного! Я сердито фыркнула и постаралась расслабить спину и плечи. Не с первого раза, но получилось. Когами придвинулся ближе, не обращая внимания на моё недовольное шипение, и продолжил меня «корректировать».

— Какая у тебя рука ведущая? Правая? Хорошо… Смотри, тебе надо её немного согнуть в локте, вот так, и опустить предплечье и кисть ниже. Руку поставь вот так, — он мягкими движениями согнул руку «как надо», и перешёл к другой руке. — Левую, наоборот, немного приподними и выдвинь вперёд, ею тебе будет сподручнее защищаться. Наполовину раскрой ладонь, вот так, — он сначала продемонстрировал на своей руке, а потом и мою поправил. — Корпус поверни чуть больше, в сторону ведущей ноги, — плавный полуоборот меня за талию немного странно мог смотреться со стороны, но моё смущение уже прошло, и появлялись азарт и предвкушение. — Ведущую ногу согни больше, — сначала я думала, что он наклонится, чтобы меня поправить, но этот чёртов пёс сделал по-другому. Он поправил меня мыском ноги, удерживая равновесие на одной, и я едва не потеряла концентрацию от удивления. Вовремя успела затолкать его куда подальше — удивляться я буду потом! — Опорную ногу так сильно сгибать не надо, наоборот, приподнимись немного, но вес на ведущую ногу не переноси, у тебя должно быть пространство для манёвра, — и Когами поправил и мою правую ногу. Я только хмыкнула.

Последующие полчаса слились для меня в круговерть познания нового. Когами направлял и корректировал мои движения, показывал сам, что к чему, объяснял мои немногие ошибки. Я оказалась способной ученицей, но, замечая всё большую усталость в моих глазах, Когами предложил сходить в душ и встретиться через полчаса в коридоре — неплохо было бы и позавтракать. Что же, я не спорила, его предложение было рациональным донельзя, и только кивнула. Хотелось пить, но питьевой воды поблизости не было, а из-под крана я не рисковала пить — в исправительном иногда добавляли в систему водоснабжения то снотворное, то слабительное, то ещё какую пакость. То ли из-за большого «человеколюбия», то ли от отсутствия оного… Я решила потерпеть до столовой. Увы, хоть холодильник в «кабинетно-гостевой» комнате и был, он был пуст так, что даже мышь постеснялась бы там повеситься.

— Помощник, добавь в список покупок питьевую воду, холодные сандвичи и готовый салат, на постоянной основе, — сказала я в пустоту. Где-то сбоку мигнул голопроектор, и просвечивающий образ ВВ-8 сказал своим новым голосом: «Добавлено! Будут ли ещё указания?» Ответив, что нет, я быстренько ополоснулась, оделась в «выданную» Когами одежду — навыдавал, блин, на месяц вперёд! Что я со всем этим делать буду? — забрала волосы в высокий хвост и, раздражённо потряхивая своей рыжей гривой, вышла в коридор.

Когами уже ждал меня в коридоре, небрежно опираясь на стену. Путь в столовую прошёл за неспешным разговором, который продолжился и там.

— Как тебе ощущения от пребывания в бюро?

— Странно, на самом деле, — пожала я плечами, засунув руки в карманы. — Слишком много новых впечатлений и незнакомых мне вещей и понятий. И слишком много того, о чём я успела забыть.

— Например? — Синья вскинул бровь.

— Например, душ. Нас в основном дезинфицировали дронами, обыкновенная вода и душ были праздником, и это непривычно. Но приятно. Или возможность получить что-то, только заказав… Не всё, конечно, но тем не менее…

— Да уж, — он невесело хмыкнул. — А в остальном ты довольна?

— Как видишь, — я снова пожала плечами. — Это не то, от чего я могу отказаться, раз попробовав. Хоть мне и предстоит многое наверстать. Сеть помогает…

— Хм. — он улыбнулся, почти незаметно, но всё же! — А как тебе первое задание?

— Это что, допрос? — я шутливо пихнула Когами в бок. Вообще, мой куратор был непонятным мне, но всё же очень, очень интересным человеком. — Странновато, но ничего сверхсложного. Единственное, что вызывает подозрения — это возможность возникновения непредвиденных ситуаций. В этот раз к потенциальному преступнику не пришлось приближаться, но эти дроны… Доминатор не всегда быстро реагирует на угрозу, как я поняла; а времени на спасение собственной жизни — или жизни инспектора, заложника, или Сивилла знает, кого ещё — может и не быть. Без хорошей физической формы и некоторых навыков тут не обойтись…

— Хорошо, что ты это понимаешь, — мой куратор одобрительно кивнул, пропуская меня в двери столовой. — Не многие исполнители сразу приходят к такому выводу.

— Я — не все, — я фыркнула.

— Я знаю, — Когами улыбнулся мне уголками рта, и я не сдержала ответной улыбки. Но хитрый блеск его глаз меня насторожил, и не зря…

Когами Синья сделал почти что незаметный шаг ко мне, настолько он был быстрым. Притянув меня к себе, он уставился мне в глаза — для этого ему пришлось немного наклонится ко мне. Всё же Синья был выше меня на порядок. Смотря мне в глаза, он приблизил своё лицо к моему и, азартно блестя глазами, прошептал мне почти что в губы:

— Иначе я бы не стал с тобой возиться, моя породистая ищейка.

Его горячее дыхание почти обжигало, как и азартный, слегка отдающий безуминкой взгляд. Впрочем, мы, потенциальные преступники — цепные псы для общества — все такие, с придурью. У кого она больше, у кого — меньше… По спине пробежались стада мурашек, крупных и раздражающих, но я проигнорировала их, потому что серо-стальные глаза Когами были слишком близко. Точнее, он весь был слишком близко ко мне.

— И что ты предлагаешь? — так же тихо спросила я, якобы обнимая его.

Одной рукой я приготовилась, в случае чего, зажать его сонную артерию, а другую запустила в его недлинные густые волосы на затылке, хватая их и зажимая в крепкой хватке кулака.

Пусть я и не до конца понимала мотивов поведения Когами, но свои реакции я понимала весьма хорошо. Всё же врать себе — не лучший способ остаться в живых. Так что я прекрасно понимала, что иду на поводу у желаний своего тела. Близость была скорее физиологической потребностью, нежели полноценным желанием, хотя мой куратор и был мне интересен именно как человек, как личность. Он знал те цитаты, которые я бесперебойно выдавала, он следил за моими реакциями и в случае чего — приходил на помощь. Я не до конца понимала, что это: ответственность к поставленной задаче или же просто игра, в которую ему нравится играть? Водить меня и окружающих за нос, чтобы в конце сказать «спасибо» за интересную партию и снова стать… Стать кем?.. Я ничего не знала об этом человеке, но хотела узнать — как можно больше.

— Сыграем в игру?.. — ухмыльнулся мой куратор и отступил на шаг.

Мне было немного не по себе, но охотничий азарт, азарт игры с этим волком в овечьей шкуре, постепенно разливался по венам, хоть тогда я его и не заметила. Это было приятное чувство. Вы когда-нибудь его испытывали? Вы знаете, как обостряются все чувства в азарте погони? Как разливается по венам адреналин, будоража кровь; как начинает быстрее биться и замирать в предвкушении сердце? Как расширяются зрачки и всё становится ярче, чётче, объёмнее, приобретая небывалую привлекательность?.. Нет?.. А я только тогда познала это чувство в полной мере.

Мы прошли к раздаточным столикам. Разнос выплыл из автомата с голографическим интерфейсом, и всплыло меню сегодняшнего дня. Я неспешно выбирала себе сытный завтрак, сбалансированный автоматическим помощником, Когами не глядя тыкал в предложенное меню, полагаясь на удачу. Я молчала буквально полминуты, и потом ухмыльнулась. Игра? Что же, была не была!

— В какую игру ты предлагаешь сыграть, Когами Синья?

В ответ я получила торжествующую, абсолютно не подходящую ситуации ухмылку и азартный блеск глаз гончей, напавшей на след добычи. Ну-ну, посмотрим ещё, кто тут добыча! Я ответила такой же ухмылкой.

Под неспешный завтрак мы продолжали оживлённую беседу.

— В какую игру? Хм-м-м…. У неё нет названия, но есть правила, — Когами уплетал за обе щеки, и я с улыбкой, как на маленького ребёнка, смотрела на его волчий аппетит.

— Так расскажи их, — я ела медленнее, но с тем же аппетитом.

— Я задаю тебе вопрос — ты отвечаешь. Ты задаёшь вопрос — я отвечаю. Увильнуть от ответа нельзя, ответить нечестно — нельзя. Недоговорки считаются «проваленным» ответом, если это вскрывается, и проваливший ответ должен выдавшему вопрос желание. Ограничений по темам вопросов, их каверзности и направлению нет.

— А когда игра считается оконченной? — я вскинула бровь, отпивая томатный сок, заморскую экзотическую хрень. Помидоры в Японии современного образца приживаться не хотели.

— Когда оба игрока могут предугадать как следующий вопрос оппонента, так и его ответ на любой вопрос. Когда не просто нечего спрашивать — когда просто нет смысла, потому что ответ известен заведомо.

— А если один игрок уже достиг такого уровня, а второй ещё нет?

— В этом-то вся и прелесть, — Когами усмехнулся. — Не достигший подобного уровня понимания оппонента игрок поступает в пожизненное распоряжение победителя.

— Заманчиво, — я улыбнулась в стакан с соком. Запотевшие стенки приятно холодили кончики пальцев. — Я согласна, Когами Синья, сыграть в эту игру с тобой, — я так же загадочно и торжествующе улыбнулась, как и он. Пока что мы оба были неизведанными величинами друг для друга, и игра обещала быть интересной. Мы зеркально усмехались друг другу, и готова поспорить, у нас был абсолютно одинаковый азартный блеск глаз.

* * *

Когами Синья

Интересная девушка. Я наблюдал за её реакциями с первого дня встречи. Её биография, полная тёмных пятен и странностей, манила, как мёд манит муравья. Я не знаю, откуда у неё эти шрамы, пусть она и намекнула… Я не знаю, откуда она так много знает и почему ей было позволено больше, чем многим другим в исправительном учреждении. И в то же время её сильно ограничивали… Я смотрел её запросы в Сеть, и напоминание об Орио Роити и деле трёхлетней давности меня снова повергло в состояние, близкое к безумию. Я понимал, прекрасно понимал, что так быть не должно. Безумие и одержимость — они притупляют критичность мышления, не дают адекватно мыслить, снижают скорость реакции… От одержимости местью стоило избавляться. С одной стороны, виновным был признан так и не найденный нами Козабуро Тома. И тем не менее мне покоя не давали ни смерть моего друга-исполнителя, Сасаямы. Я одержим тем делом, я буквально схожу с ума. У меня в комнате висят вечные напоминания моей вины и некомпетентности, и если появится ещё хоть одна зацепка — я попросту сорвусь, и мне плевать будет на последствия. Не хотелось бы прослыть на старости дней конченным психом, хотя и пробирочным — тоже… Эта девчушка, что-то в ней всё же цепляет меня. Пусть я и не верю в Судьбу и не уважаю Сивиллу, но, возможно, кто-то из них дал мне шанс вправить свои мозги обратно? Девчонка увлекает своей загадочностью. Неприступная и в то же время отзывчивая, язвительная и ранимая, она — сплошной оксюморон, который мне хочется разгадать и присвоить.

Пусть это желание и продиктовано больным, одержимым мозгом, а сама Акай похожа на первую жертву того дела, в чём-то, но я не собираюсь отступать. Она уже согласилась на «игру»… Дурацкий повод! Но увы, ничего лучше в мою больную, одержимую местью голову так и не пришло. Пусть пока ещё я способен сохранять остатки разума и выполнять своё предназначение цепного пса в тех рамках, в которых это от меня требуется, я больше не смогу мыслить адекватно вне стрессовой ситуации. И то… та же стрессовая ситуация после смерти Сасаямы свела меня с ума, и сейчас, скорее всего, подтачивает барьеры разума. Уже почти ничего не помогает, а прибегать к седативным, ещё больше снижая критичность мышления… Нет уж. Пусть показатели психопаспорта и летят к ёкаю в пасть, но я надеюсь продержаться ещё немного. А там, глядишь, и привяжусь к этой неугомонной рыжей заразе, и одержимость моя перекинется на неё, а там и вовсе сойдёт на нет. Нужно только потерпеть, уговорить себя и своё больное сознание, что я правда увлечён ею до безумия, и сделать так, чтобы это безумие оказалось сильнее жажды мести за Сасаяму. Так надо. Так просто надо…

Ну вот, опять отвлёкся от неё. А она и правда заслуживает одержимости, от такой внешности любой мужчина слюнками капать будет!.. Талия тонкая, стан гибкий, волосы ещё, рыжие, и густые, косы ниже того места, где спина уже называется неприлично… Глазищи разные, один зелёный, другой голубой, как будто смотрит двумя половинками души. И как это я раньше не заметил, что у неё гетерохромия?.. Ест аккуратно, как будто бы всю жизнь провела в высшем обществе. Улыбается ещё чему-то, красиво улыбается, не знай я, кто она такая — принял бы за ангела… Когда последних мозгов бы лишился, и остался бы только нижний. Ну да ладно, это не столь важно. Повторяй, Когами, повторяй постоянно: «Я без ума от новенькой. Я влюбился в Акай. Я хочу, чтобы Акай принадлежала мне»… Может, это и спасёт меня из той задницы, в которую я сам себя загнал.

* * *

От завтрака нас отвлёк вызов по браслету-коммуникатору. Вызов исходил от инспектора Гинозе.

— Да, инспектор? — взял слово Когами, и вызов на моём коммуникаторе прекратился. «Повелевай малым, и станешь большим»… Марк Аврелий. К Гинозе — подходило.

— Когами, я надеюсь, что твоя подопечная сейчас с тобой? — голос инспектора Гинозе был уставшим, серьёзным и довольно тихим, как по мне. На заднем фоне аудиовызова угадывался смутный шум и чей-то спор.

— Да, инспектор, — по всей форме ответил мой куратор. Честно говоря, мне казалось, что он далеко не всегда прибегал к такому обращению, но именно это я решила выяснить позже. — Мы сейчас в столовой.

— Отлично. До конца этого дня вы поступаете в подчинение пятого подразделения, к инспектору Ичиносе Гайтаме, — из коммуникатора донёсся тяжкий вздох. — Ваша задача — поимка и обезвреживание нескольких объектов, а затем я дам дальнейшие указания. Выполнять, — и вызов прервался.

Я недоумённо посмотрела на Когами.

— Поступаем в подчинение инспектору из другого подразделения? А разве у них нет своих исполнителей?.. — я неспешно допила томатный сок.

— Есть. Но они не специализируются на силовых операциях, это прерогатива первого и, отчасти, второго подразделения. Пятое подразделение Бюро Общественной безопасности является отделом, отвечающим за поимку и депортацию нелегальных эмигрантов, а также безопасность международных гостей, типа олимпийцев на соревнованиях, гостей всевозможных референдумов и так далее. Если к делу привлекли нас — значит, предполагается силовая операция. Дождёмся инспектора тут, всё равно без нас не начнут.

Мы стали неспешно доедать ранний завтрак — кроме нас, в огромной столовой было всего-то несколько исполнителей и один инспектор. Немолодой мужчина направлялся неспешным шагом в нашу сторону, — по всей видимости, он и ьыл Ичиносе Гайтаме. Высокий, но не выше Когами, в коричневом пальто летнего образца — совсем лёгком. На нём был такой же коричневый костюм, туфли кофейного цвета, а в его каштановых коротких волосах, остриженных ёжиком, проглядывали седые пряди. Глаза у него были тёмно-зелёные, цепкие и внимательные, но без той колкости, которой обладал взгляд Гинозе.

— Исполнители Синья и Масамуне? — спросил он, подходя к нам.

У него на коммуникаторе был открыт голоэкран с фотографией какого-то молодого мужчины, и ровные рядочки иероглифов скользили вдоль изображения. По ним инспектор пробегал глазами, бегло знакомясь.

— Инспектор Ичиносе? — ответила я той же монетой, поднимаясь.

Когами ухмыльнулся, когда взгляд инспектора задержался на моём декольте, плоском открытом животе и фигуре в общем. «Рай есть парк, в котором могут оставаться только звери, а не люди. Поэтому грехопадение есть вечный миф человека, именно благодаря ему он становится человеком».⁽⁷⁾ Нас отрядили в разряд животных, но чем этот человек — якобы живущий в созданном Сивиллой Раю — отличался от животного? Инстинкт размножения у него явно не на последнем месте, а стоило бы думать о работе, в первую очередь!.. Я улыбнулась Когами — мягко и зазывающе, но повёлся, похоже, инспектор — Когами я, судя по неторопливо обласканным губам, интересовала и так, без этих демонстраций.

— Д-да, — заторможено ответил мне инспектор и тряхнул головой, сбрасывая временное наваждение. Правда, косить глазами на меня так и не перестал. — Вы готовы к выполнению своей работы?

— Так точно, — отрапортовал Когами, а я синхронно со своим куратором пожала плечами. У нас и выбора-то другого не было.

И, пока мы неспешным шагом двигались к полицейскому фургону, инспектор Ичиносе просвещал нас в детали предстоящего дела.

— Ваша будущая цель — это нелегальный китайский иммигрант, Чен Ва Шунь⁽⁸⁾. Возраст — тридцать пять лет, род деятельности — предприниматель. Пять лет назад он приехал в Японию на Олимпийские соревнования по карате и у-шу, после чего остался «погостить» у своего японского друга — Такаясамы Сёдайске. У друзей образовался бизнес, Чен Ва Шунь завязал отношения с девушкой, женился. Тем не менее, не уплаченные три месяца назад налоги позволили выявить нелегальное проживание Чен Ва Шуня на территории Японии. Он подлежит депортации.

— Так, а в чём проблема и при чём тут мы? — я вскинула бровь, вполоборота разворачиваясь к инспектору.

Тот едва не подавился слюной, мне даже стало немного противно.

— Дело в том, что Чен Ва Шунь имеет степень мастера спорта по карате в среднем и тяжёлом весе, так что мы предпочитаем не рисковать. Наши Доминаторы будут предоставлены вам в полное распоряжение, если понадобится…

— Этого не понадобится, — и мы с Когами синхронно фыркнули.

Штурмовые Доминаторы, которые использовало в своей работе первое подразделение, были самой удачной — и самой ограниченной моделью. За время, проведенное тут, я смогла откопать в Сети информацию об основании Бюро Общественной Безопасности, а также — пройти виртуальный курс обучения обращению с Доминатором. «Штурмовой» вариант использовался только Первым и Седьмым подразделениями — Внутренней безопасностью и безопасностью Внешней. Они были строго контролируемы Сивиллой и при первой регистрации пользователя становились именными. Штурмовой вариант имел три режима стрельбы, в зависимости от степени угрозы цели — парализатор, если цель — живое существо и коэффициент потенциальной преступности менее трёхсот; смертельный режим — если коэффициент более трёхсот; и, наконец, разрушительный режим, если цель небиологического происхождения и её атака грозит смертью пользователю Доминатора.

Вторая модель Доминатора — «Страж». Ее использовало третье подразделение, обеспечивающее безопасность в тюрьмах, исправительных учреждениях и тому подобных местах большого скопления потенциально полезных разумных с коэффициентом преступности от ста и выше.

Третья модель — «Ловчий» — использовалась всеми остальными подразделениями. В них отправлялись служить — и наверное именно это было первоочередным фактором — только те, кто, по мнению Сивиллы, не мог выдержать результатов действия Штурмового Доминатора в психологическом варианте. Давление на психику, когда ты видишь разрывающийся после попадания труп, и на тебя брызгают ошметки плоти и брызги крови, это слишком.

Так вот, в Пятом подразделении использовались Доминаторы модели «Ловчий». Они не имели жёсткой привязки к пользователю, были слабее и очень неудобны в использовании, так как решение о выстреле принимала не Сивилла — а всего лишь компьютер, удалённо подключённый к серверной базе нелегальных иммигрантов и потенциальных нелегалов. Скорость обработки информации в нём была ниже, да и точность тоже. Так что понятное дело, мы решили обойтись без Доминаторов. Загрузив нас в фургон, инспектор сел в машину, едущую впереди. Двери фургона с шипением закрылись за нами, и мы двинулись в путь.

В пути я решила поддержать хоть какой-то разговор, но Когами опередил меня. Мой куратор похлопал рукой по месту возле себя и, когда я нагло разлеглась у него на коленях,(демонстрируя к тому же всё то, на что так активно капал слюной инспектор Ичиносе, только улыбнулся. Пакостно и весело, краешками губ, больше даже глазами, но сам он напоминал в этот момент кота, поймавшего канарейку.

— Итак, я согласилась сыграть, принимая правила игры. Но кто задаст первый вопрос, м? — я прищурилась, глядя на Синья.

— Давай, наверное, я? — он вскинул бровь в вопросительном жесте. — Всё же инициатива имеет инициатора… Итак, откуда всё же шрамы на твоём теле?

— Ходишь с козырей? — недовольно скривилась я. — Это не тот разговор, который я хочу начинать в полицейском фургоне в преддверии захвата цели. Отвечу, но позже, тет-а-тет.

— Согласен, — скривился Когами. — Тогда твой вопрос.

Я пакостно ухмыльнулась. Не то чтобы я хотела сразу же заставить его отвечать на неудобные вопросы… Но Когами просто не оставил мне выбора. Я прикусила губу, задумываясь, как точнее сформулировать вопрос. «Кто изображён на фото в твоей комнате»? — нет, это однозначно не то. Понимание того, кто там изображен, мне ничем не поможет. «Что тебя так сильно тревожит»? — тоже нет. На этот вопрос можно ответить как развёрнуто, так и коротко, по типу «Живот болит»… Не то. Пока я размышляла, Когами каким-то механическим жестом, не отрывая взгляда от моего лица, запустил мне в причёску руку и теперь аккуратно, но, похоже, неосознанно, массировал мне голову. Это было… Приятно, но весьма неожиданно. И нужный вопрос как-то сам собой всплыл в голове, и я, практически не анализируя, выпалила его:

— Кем и почему ты одержим?

Когами аж дёрнулся от этого вопроса. Правильно писал Марк Твен, «Человек, одержимый новой идеей, успокоится, только осуществив её». Вот и Когами, похоже, что-то завлекло настолько сильно, что он не мог найти покоя даже на работе. Неужели он постоянно думал о том… или о чём?.. Мне ещё предстояло в этом разобраться. Внимательно посмотрев на меня, мой куратор тяжело вздохнул. Фургон замедлялся.

— Я отвечу тебе на этот вопрос наедине и намного позже. После того, как ты — ответишь на мой вопрос.

— Договорились, — пожала я плечами.

В конце концов, обмен действительно был равноценным.

Вышли мы из полицейского фургона на среднестатистической улочке с типичными магазинами и лавками.

— Конкретно нужная нам лавка находится через квартал. Её владельцы — Такаясама Сёдайске, — нам показали фотографию японца, — и Чен Ва Шунь.

Нам показали ещё одну фотографию. Узкоглазый даже для японца, смуглокожий, с длинными тонкими усами и бровями, совершенно лысый мужчина лет тридцати — тридцати пяти на вид, с хитрым выражением лица, смотрящий куда-то за кадр. Опознать его в случае чего было бы делом мгновения, о чём мы и заверили Инспектора.

— Я устроюсь с чашечкой кофе напротив лавки, в кофейне, на уличном столике. На мне будет голокостюм типа три-це, вашу же маскировку оставляю на ваше усмотрение.

Голокостюм маскировки типа «3-с» был знаком нам. Почти типичным представителем такого «костюма» был исполнитель Масаока — добрый пожилой мужчина в летах, седоватый и одетый по старой моде. То есть нам предстояло видеть инспектора в виде благообразного старичка, неспешно попивающего кофе. Что же, хорошо. А нам — я ухмыльнулась, глядя Когами в глаза — и маскировка не потребуется. Я распустила волосы, немного потрясла головой, чтобы длинная шелковистая шевелюра выглядела слегка растрёпанной, расстегнула несколько пуговиц на костюме у Когами и, взяв его под ручку, неспешно двинулась в сторону указанного квартала, как обычно повиливая бёдрами. Бессмысленный поток слов, которым я одаривала Когами, был призван в первую очередь сбить с толку вероятных наблюдателей или саму цель. От предвкушения слегка чесались руки, и по венам с быстротой лесного пожара распространялся адреналин.

— Милый, ты видел, какая у неё кофточка?.. Нет, ну разве же так можно? Так позорно пародировать какую-то там Цугимаси Сёске! Это же не честно! Милый, ну вот почему она надела именно эту кофточку? Она же в ней смотрелась, как маленькая ручная собачонка в балетной пачке! Которую только-только достали из сумочки, и она не понимает еще, куда попала. А на меня, такую изящную и красивую, никто не обращал внимания, ну разве это справедливо?

Когами терпел мой трёп со стоическим терпением. Хотя я бы скорее сказала, что лицо у него выглядело «обреченно-смирившимся». Главным было, что моя легенда и его «недовольная мордашка» полностью дополняли друг друга. Впрочем, в такую легенду вписывалось даже то, что он постоянно крутил головой по сторонам, чтобы выследить нашу цель. Я же, вживаясь в образ вычитанной в каком-то романе гламурной дурёхи, вертела головой по сторонам вслед за «любимым» — якобы ища ту девушку, на которую он засматривается.

— Милый, не вертись! Смотри, какой милый магазинчик! Давай зайдём, купим что-нибудь, а то ты так давно не делал мне подарков просто так! Ну, милый, ну, котёночек мой, давай заглянём! Хоть на минуточку! Дорогой, ты меня слушаешь?..

* * *

Когами

С одной стороны, это было даже смешно. Девчонка, знакомая с оперативной работой только по книжкам да фильмам, которых она в избытке начиталась за пятнадцать лет просиживания штанов в изоляторе, изображает эту самую оперативную работу. С другой же стороны, она поступала достаточно мудро. Конечно, для тех, кто знал исполнителей и инспекторов в лицо, это было равносильно огромному яркому флагу «Группа захвата тут!», но, с другой стороны, Чен Ва Шунь был всего лишь нелегальным эмигрантом, и знать исполнителей в лицо не мог, а значит, игра стоила свеч. Стоило только скривиться, как внимание — и абсолютная незапоминаемость — нам были обеспечены.

Исходя из опыта того же Масаоки… Возможно, я и не прав, относясь к ней так презрительно. Пусть она и новичок, но существуют же люди, просто предназначенные для оперативной работы. Интуитивное чутьё, и то, что, можно сказать, называется «детективной чуйкой», у неё определенно присутствовало. Люди на улице оборачивались на нас, как будто мы были музейным экспонатом. Конечно, смотрели в основном на неё, но… Девушки смотрели с завистью и презрением — в человеке всегда вызывает такие чувства то, что ему недоступно. Мужчины же смотрели то на мою подопечную, роняя слюну, то на меня, — пополам с сочувствием и уважением, даже какой-то бесшабашной радостью. Знали бы они, в чём тут дело на самом деле, так бы себя не вели…

А вот, наконец, и наша жертва. Чен Ва Шунь так же посмотрел на нас. И, так же как и все на этой улице, сначала осмотрел мою спутницу с ног до головы и улыбнулся. Но, услышав её речь, очень быстро потерял к нам интерес. По его траектории движения отчетливо было видно, что он направлялся в ближайшую к нам лавочку. Это было нам на руку, и более того — это был наш шанс на тихий и быстрый захват. Как говорят: «Без шума и пыли». Очень не хотелось сегодня бегать за кем-то. Да и, в конце концов, меня уже успел достать этот шум в районе правого уха, и мне хотелось поскорее избавиться от этого надоедливого жужжания. Оно, конечно, раздражало и било по ушам, затрагивая что-то внутри, отчего хотелось её придушить, но годами натренированная воля мне не давала этого сделать. Оперативная работа есть оперативная работа, стоило бы продумать захват цели — раз уж представился такой удобный случай… В надежде, что моя напарница знает азбуку Морзе, я простучал по её пальцам простенькое «тут».

В ответ лёгкие касания женских пальцев отстучали ответ. Значит, знает… Продолжая идти и держать её за руку, под неугомонный щебет и трескотню — и как только у неё самой мозги от этого не плавятся? — я обсуждал с коллегой захват. А инспектору, что сопровождал нас, стоило бы выдать хороших таких люлей — просто за то, что не дал нам времени ни на разведку местности, ни на детальную проработку плана. Ладно, успею поразмыслить об этом на досуге. А сейчас пора действовать, и главное, чтобы моя «приманка» сделала все как надо.

— Дорогая, вот тебе кредитная карта, выбери себе что-нибудь по своему вкусу. А мне нужно по делам позвонить…

Не дожидаясь ответа, я отвернулся в сторону, вдел наушник коммуникатора в ухо и продолжил неспешным шагом идти дальше по улице. А эта рыжая бестия не промах. Даже не стушевалась. Лёгкой походкой, что-то восторженно попискивая и щебеча в неработающий коммуникатор, она направилась вслед за целью… Так, пока что всё ишло по плану, главное, чтобы инспектор не взбунтовался.

Впрочем, о чём это я? На поле боя, как всегда, найдётся идиот, которому уставные правила важнее выполнения задачи.

— Какого черта ты делаешь, Синья?!⁽⁹⁾ — раздалось в коммуникаторе, и я невольно поморщился, готовясь выслушивать. — Ты отправил зелёного новичка на захват цели, а сам решил прогуляться за хот-догом? Ваша задача взять цель, а не спектакли мне тут устраивать! — проревел в наушник инспектор, не выдержав нашего импровизированного перфоманса.

Из-за чего пришлось выдернуть наушник посреди фразы. И это было самое время, ибо из-за его рева в микрофон я мог пропустить «тот самый момент» моего выхода. И я его не пропустил.

Итак, Акай выдвинулась к своей позиции бодрым подпрыгивающим шагом. Ну, точно радостная школьница! И почему это единственный человек, который таким поведением меня не бесит? Главное — это не выдать мимикой. Не дай бог, она догадается, что меня это её поведение забавляет…

Пока я витал в своих мыслях, она уже успела допрыгать вприпрыжку до входа в лавочку. И всё ещё действовала в рамках оговоренного плана. Незаметно рука с карточкой сделала вращающее движение, и я направился к цели — и своей коллеге. Как раз в тот момент, когда «цель» была в паре шагов от этой неугомонной. Она растерялась, что-то уронила и в целом вела себя довольно неловко — обычно, по статистике, у мужского пола это вызывает желание помочь, уберечь… В общем, пробуждает инстинкт защитника, что нам и нужно было. В любом случае, мой выход вперед…

— Эй, красавчик, не поможешь мне? Я сегодня что-то очень неловкая… — обратилась Акай к нашей жертве. Завороженный её красотой и милой лисьей улыбкой Чен Ва Шунь не смог отказаться и пройти мимо. Он поднял с пола оброненные вещи, отдал рыжеволосой бестии и собирался уже направиться в сторону двери, видимо, чтоб галантно открыть её перед дамой, как я подошел к нему сзади.

* * *

Тень накрыла и меня, и нашу цель, когда мой наставник подошёл к китайцу сзади. Словно тигр, он двигался настолько бесшумно и незаметно, что пробирала дрожь. Чен что-то заподозрил, и потому его тело сместилось. Когами схватил его за плечо и собирался развернуть, как вдруг Чен качнулся вперёд, смещаясь. Там, где должен был быть захват, болевой, кажется — осталось только неловкое, шаткое положение. Понимая, что Ва Шунь скоро сбежит и тогда тихий захват превратится в догонялки Тома и Джерри, я выставила ногу в аккуратненькой туфельке, ставя цели подножку. Опорная нога потеряла равновесие, и хотя Чен Ва Шунь был неплохим бойцом и успел сместить точку опоры на вторую ногу, момент был упущен. У Когами не доставало длины рук для захвата, но вот на удар — на удар его вполне хватило.

Быстрое, короткое, как бросок тигра, движение. Удар пришёлся на два пальца ниже мечевидного отростка, в солнечное сплетение, и Чен пошатнулся, хватая ртом воздух. Попытка сбежать не удалась! Впрочем, китаец не собирался сдаваться так просто и попытался куда-то рвануть. Чему Когами успешно помешал; схватив цель за руку, он со всей дури саданул его головой о дверной косяк, а затем добавил кулаком в солнечное сплетение, окончательно выбивая дух из спорстмена.

Я улыбнулась своему надзирателю, собирая волосы в выской хвост.

— Пакуем?

Ответом мне послужили короткий кивок и лёгкий облегченный вздох. Видимо, моя болтовня его немного раздражала…

«Упаковав» Чена в фургон, мы уселись в соседнем отсеке этого монстра на колёсах. Большую часть дороги мы молчали — я обдумывала разговор, который нам предстоит, Когами просто молчал, пожирая меня глазами. У меня создавалось впечатление, что он пытался запомнить мои черты лица, мелкую моторику и мимику, незначительные реакции, как-то прищуренные глаза при ухабах на дороге, или лёгкое поджатие губ, когда Чен начинал буянить. Впрочем, это не имело ровным счётом никакого значения, потому что мой сёрфинг в Сети продолжался практически непрерывно: виртуальный помощник способен подбирать и каталогизировать информацию по запросу, составленному пользователем, чем я и бессовестно воспользовалась.

А когда фургон припарковался возле отделения Бюро и мы, отконвоировав Чена в отсек для временных заключённых, поднялись на этаж Пятого Подразделения, инспектор, всё это время бросавший на меня — злобные, а на Когами — весьма недовольные взгляды, всё же не выдержал.

— Какого чёрта ты делаешь, Синья?!* Исполнитель Синья, потрудитесь объясниться!

Цель захвата уже уводили дроны, закованную в наручники и молчаливо сверлящую меня взглядом. Интересно, почему именно я, если моей вины тут нет и не было? Виноват он был сам, и только себя ему и стоило винить. Инспектор самозабвенно орал на равнодушно глядящего по сторонам Когами, курящего свои извечные сигареты, к запаху которых я успела прикипеть.

— …Оперативной работы, а не для того, чтобы вы под ручку гуляли с другим исполнителем!!!!

— Заткнись, — короткое и ёмкое слово как будто тот удар, выбило из инспектора весь дух. — Ты прекрасно знаешь, что отчёт будем писать и ты, и я. И несовпадения в отчёте — а я уж постараюсь отобразить реальное положение дел — могут… мягко говоря, насторожить шефа Косей. А она ошибок не прощает. Мы выполнили поставленную задачу?

Когами равнодушным взглядом прошёлся по инспектору, у которого, кажется, тряслись поджилки. В конце концов, Доминатора у него с собой не было, а без него он мало что мог противопоставить тренированному, заточенному на бой цепному псу.

— Д-да… — успокоившись и поняв, что не на том решил сорвать злость, инспектор мелко дрожал и всем своим видом выражал страх и презрение к тому, кто ниже него по званию — но во много, много раз сильнее.

— Ну так в чём проблема? — вскинул бровь мой куратор.

Я только ухмыльнулась.

Когами жестом подозвал меня к себе и направился в сторону жилого блока. Я пошла следом, спиной ощущая злобный взгляд инспектора пятого отдела. Это было даже забавно, если бы не влекло за собой, скорее всего, кое-каких проблем.

— У тебя проблем после этого не будет? — задала я вопрос, когда мы отошли достаточно далеко.

Лифты жилого блока неспешно скрипели, опускаясь к нам.

— Да нет, — пожал плечами Синья, тряхнув чёрной шевелюрой. — Дело даже не в проблемах, а в отношении инспектора к исполнителю

— Поясни, — мне было интересно, как обстоят дела на самом деле, а кто, как не тот, кто варится в «системе» достаточное количество времени, мог объяснить мне все тонкости лучще всего?

— Да всё, на самом деле, просто, — тихо тренькнул опустившийся лифт, и мы вошли в него. Когами нажал кнопку нашего этажа, лифт дёрнулся, и мы поехали вверх. — Он считает, что его слово для меня должно быть истинной в последней инстанции, в то время как для меня первоочередной задачей является выполнение поставленной цели. Сказано захват — значит, захват, сказано — устранение, значит — устранение. Принцип «Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак» в действии. Но пдчиняться ему совершенно не обязательно. По той простой причине, что это не всегда означает эффективность выполнения той работы, которая под силу только нам.

— Полагаешь, что инспектора в большинстве своём неспособны на жёсткие действия, которые для нас, потенциальных, являются нормой?

— Именно, — кивнул Когами. Двери лифта распахнулись, выпуская нас наружу, и мы неспешно двинулись по коридору к нашим комнатам. — Лично я устал. Этот хлыщ бесил до невозможности…

— Кофе? — предложила я, предчувствуя трудный разговор по душам, обещанный нами друг другу ещё в фургоне, когда мы только выдвигались на захват.

— Не откажусь, — тонко усмехнулся Когами, поворачивая вместо своей двери — к моей.

Кажется, он тоже предвкушал наш разговор.

1) «Устаешь ждать, но насколько хуже было бы, если бы ждать стало нечего». Дж. Б. Шоу

Вернуться к тексту

2) "Робот" из Звёздных Войн, один из вариантов внешнего вида голопомщника, действительно взят из вышеупомянутого фильма, а именно из «Звёздные войны: Пробуждение Силы», дроид ВВ-8

Вернуться к тексту

3) «Люди делятся на две половины: те, кто сидит в тюрьме, и те, кто должен сидеть в тюрьме». Марсель Ашар.

Вернуться к тексту

4) Паблик — сетевое пространство, которое принадлежит не одному, а группе пользователей

Вернуться к тексту

5) «Неопровержимая логика — отличительное свойство маньяка» — Агата Кристи, «Автобиография».

Вернуться к тексту

6) «Самое важное в женской одежде — женщина, которая ее носит» — Ив Сен-Лоран.

Вернуться к тексту

7) «Рай есть парк, в котором могут оставаться только звери, а не люди. Поэтому грехопадение есть вечный миф человека, именно благодаря ему он становится человеком» — Гегель.

Вернуться к тексту

8) Чен Ва Шунь — также известный китайский мастер боевых искусств, известный особо изощрёнными техниками ближнего боя. (Информация взята с Пикабу: https://pikabu.ru/story/10_legendarnyikh_masterov_...)

Вернуться к тексту

9) "Какого чёрта ты делаешь, Синья?!" — у японцев обращение по фамилии — способ как выказать уважение, так и унизить. Если бы я оставила хонорифики (-сан, -чан, -тян, -кун), то в данной фразе стояло бы пренебрежительное «Когами-кун», как намёк на его некомпетентность и непрофессиональное поведение. Аналог нашего «сопляк».

Вернуться к тексту