Как дивные ролевики в Арду попали (джен)

Странные дела творились в Гондолине. Творились совсем недавно, но затронуть успели всех.

— Опять началось…

Лорд Эктелион подошел к окну и, несмотря на ясный летний день, задернул шторы. В комнате, разумеется, стало несколько мрачно, но зато плотная ткань приглушала звуки.

По улице шла дева в цветах Дома Фонтана. Золотые солнечные лучи играли на ее волосах, вокруг нее беззаботно пели птицы, и, казалось, весь мир улыбался ей. Но деву это ничуть не радовало.

— Как прекрасен этот город! — со слезами на глазах восклицала она. — Как белы его стены, какую дивную песню поют его фонтаны, как зелены его сады, как… — девы сбилась на трагический всхлип и заломила руки. — Ну отчего же суждено ему пасть? Как жестока судьба, что обрекла нас всех на гибель!

— У меня их целые толпы, — развел руками Глорфиндель, занявший стратегическую позицию подальше от окна. — И все скорбят о нашей скорой гибели.

— Мои еще иногда о Льдах скорбят и по Валинору тоскуют. А когда тосковать становится не о чем, тоскуют просто так.

Убедившись, что он рыданий на улице защитился настолько, насколько это возможно, Эктелион плюхнулся в кресло.

— С моими еще и ни на один праздник не пойдешь, — вторил ему Глофиндель. — Попробуй повеселись, когда вокруг тебя льют слезы, вздыхают и тоскливо смотрят на север.

— А, к этому я уже привык, — отмахнулся Эктелион.

В этот момент причитания на улице сменились дружным тоскливым вздохом. Дев, кажется, уже набежала целая стайка. И все они разом умолкли. Глорфиндель, всегда отличавшийся любопытством, осторожно выглянул. По улице шел Маэглин. Лорд Дома Крота был одет во все черное, что всегда за ним водилось, но его одежда не шла ни в какое сравнение с мрачностью его лица. Он быстро шагал, опустив голову и не глядя ни на кого, старательно делая вид, что он здесь совершенно один.

Но не тут-то было. От стайки резво отделилась дева в черном платье и перегородила ему дорогу.

— Несчастная любовь — это так ужасно! — прощебетала она.

Маэглин негромко, но вполне различимо взвыл.

— Несчастная любовь? — удивился Глофиндель. — Может, Маэглину и правда нужна поддержка?

— Может и так. Но сейчас, боюсь, даже самые искренние слова он посчитает издевательством, — заметил Эктелион.

Маэглин и так был скрытен, а теперь, когда к нему день и ночь напролет лезли незнакомки, точно не стал бы ни с кем откровенничать.

— Нашли тихое местечко? — тем временем послышалось из коридора.

Голос у нежданного посетителя был зычный и громкий, так что Глорфиндель и Эктелион разом встрепенулись, и каждый приложил палец к губам.

— Тише, Рог, — прошептал Эктелион. — Ты нас всех выдашь!

Конечно, он запер дверь, оставив только черный ход, о котором знали немногие, но девы бывали на удивление пронырливы… а некоторые могли и влезть в окно.

— Уф-ф, — Рог выдохнул и утер пот со лба, заходя в комнату. От него пахло железом и каменной пылью, каменная пыль осталась и на видавшей виды рабочей рубахе. Словом, нетрудно было догадаться, что он явился сюда прямиком из шахты.

— Как дела? — жизнерадостно спросил Глорфиндель, хотя и видел уже, что ответ последует совсем не веселый.

— Рауг знает, что с ними делать, — выругался лорд Дома Гневного Молота, и все поняли, о ком он говорит.

Эклелион и Глорфиндель с улыбкой переглянулись.

— Нет, не этот рауг, — хмыкнул Рог. — В кузнице им жарко, и молот тяжел, вот, попробовал их в шахты отвести.

— И как?

— О-о, такого воя я давно не слышал!

Рог прошелся по комнате и уселся в пустующее кресло. Кресло было снежно-белого цвета, и на нем тут же стали заметны серые следы, но Эктелион посчитал, что спокойствие друга дороже мебели, и не стал возражать. Тем временем Рог продолжал:

— У них всех слишком свежи воспоминания, — он выделил это слово, подражая девичьим вздохам, — о том, что было там, на Севере, поэтому вместо работы они устроили палаты душевного исцеления прямо в штольне.

— Не переживай, — Глорфиндель, как всегда, выглядел неунывающим. — Бедному Маэглину хуже, чем тебе…

— Маэглин! Как я мог забыть! — воскликнул Рог. Эктелион и Глорфиндель снова на него шикнули.

Оттолкнувшись от подлокотников, Рог поднялся с запыленного кресла.

— Никогда его не любил, но на него нынче без слез не взглянешь.

— Он как раз проходил мимо, — подсказал Эктелион, — шел в сторону гор.

— Тогда догоню его и скажу, чтобы не вздумал прятаться под землю. Там их целая толпа, и все рыдают.

— Странные дела… — философски заметил Эктелион прежде, чем проводить Рога до двери. — Скоро середина лета, время, когда раньше мы делали гирлянды из цветов и украшали наш город… а теперь по домам прячемся. Король заперся в своей башне, леди Идриль мы уже две недели не видели…

— Толку в том празднике, — Рог резко махнул рукой. — Опять все в слезах утопят.

— А вдруг повезет? — не очень уверенно предположил Глорфиндель. — А насчет подготовки есть у меня мысль. Давайте доверим все Салганту. К нему никто никогда не пристает, как будто вовсе его не замечают.

Эти последние слова он произнес с плохо скрываемой завистью.

— Угу, — неопределенно отозвался Рог, выходя. Ни цветы, ни Салгант его не волновали.

* * *

Странные дела творились в Гондолине. Праздник, несмотря на надежды Глорфинделя, действительно утонул в слезах и вздохах дев, неотрывно глядевших на север и сетовавших на злую судьбу. Но говорят и другое: в тот страшный час, когда алое зарево вместо востока загорелось на севере, многие достойные эльдар вздохнули с облегчением. С врагом было хотя бы ясно, что делать.