Золушкино лето (гет)

Первые солнечные лучи только-только начинали пробиваться сквозь густую листву деревьев, а в особняке уже вовсю бушевали страсти. Это маман кричала на весь дом, выражая свое недовольство тем, что Елена провела весь день с друзьями.

Сжавшаяся в комочек Елена едва дышала и со страхом смотрела на дверь, боясь даже пошевелиться, а уж о том, чтобы спуститься на первый этаж... об этом и речи быть не могло!

Желанием первой показываться на глаза этой мегере, носящей гордое звание её матери, Елена совсем не горела — хотя бы потому, что унять разбушевавшуюся маман сейчас было некому: во всём доме, кроме ее голоса, более не было слышно ничего, а старый граф и отчим, скорее всего, ушли еще затемно, и в случае чего защитить её будет некому. Сначала Елена со страхом ждала появления в комнате маман, но прошло время, и она, немного успокоившись, легла поудобнее. А когда и сердце перестало бешено биться от страха, она снова заснула, подумав напоследок, что совершенно не согласна с высказываниями маман о себе.

Окончательно проснулась она от того, что её настойчиво будили солнечные зайчики... Не понимая, где она и что вокруг происходит, Елена какое-то время сидела на кровати, собираясь с мыслями. Так, что тут у нас? Ага! Она, Елена, сейчас жила в доме маман. Раннее утро, солнце только ещё начинало вставать, а та уже кричала на весь дом. Стоп! Логика нарушена! После такого пробуждения логично ожидать того, что маман опять придет ее бить, но что-то пошло не так, и та так и не поднялась... Значит, все еще впереди и ко вчерашнему недовольству непременно прибавится то, что Елена так долго спала.

Наскоро одевшись и убрав постель, Елена спустилась на первый этаж, обошла все комнаты, но, к своему удивлению, присутствия маман не обнаружилось нигде — ни в гостиной, ни на кухне, ни в ванной комнате, ни в прачечной.

Елена, вернувшись в гостиную, уселась на краешек дивана и стала просто ждать. Делать что-либо самостоятельно в этом доме она не решалась — из боязни разгневать маман. Просидев так около часа, она все же решала принять ванну, подумав, что постарается вымыться как можно быстрее, а следы брызг вытрет так тщательно, что никто даже и не заметит, что она мылась...

Помывшись и поняв, что успела проголодаться, Елена отправилась в кухню, облазила все шкафчики, но из съестного так ничего и не нашла. Желудок жалостно заурчал, и она, в отчаянии снова окинув взглядом хирургически чистую кухню, случайно глянула в окно и вдруг заметила, что на одной из веток старой яблони, что росла у дома, висело случайно уцелевшее одинокое яблоко.

"Что ж, уж лучше яблоко, чем совсем ничего... — мрачно подумала Елена и, немного опасаясь того, что вот-вот появится маман, чтобы выдать новую порцию криков и ругани, вышла во двор.

Но маман так и не появилась: ни сейчас, ни через час, ни даже через два часа. Совершенно успокоившись, Елена решила всё-таки приняться за уборку, чтобы не сидеть праздно и не давать лишнего повода для упрёков, которые и без того постоянно сыпались на её несчастную голову. Вспоминая, как и что любит убирать маман, она старалась делать все то же самое и точно так же, чтобы не было понятно, кто же всё-таки убирался — она или маман. Позже это её решение сыграет над ней злую шутку: маман будет обвинять Елену в том, что она: "Лентяйка, приехала сюда, живет словно королева: гуляет допоздна, спит до обеда и тряпку в руки не возьмет, чтоб помочь матери убраться в доме!" Но это будет потом, а пока что Елена просто наслаждалась тишиной. Она открыла все окна в доме, вытряхнула половики, протерла пыль. Потом приготовила обед. Готовить ее научила лучшая подруга, которая жила по соседству. Как-то так получилось, что целый месяц она, четырнадцатилетняя девочка, жила на хуторе совершенно одна. Ее бабушку забрали в лазарет — в связи с обострившейся болезнью. Маман, конечно, предупредили, что Елена осталась в доме совершенно одна-одинёшенька, но та, как говорится, и в ус не дула. А что такого-то? "Елена уже большая, на хуторе у вас чужих нет, так что не вижу ничего страшного в том, что такая здоровая девка какое-то время поживёт одна!" На тот момент Елене было всего четырнадцать лет, и она совершенно не имела представления, как вообще вести домашнее хозяйство. Слуг у них не было, бабушка дома всё делала сама, считая, что еще слишком рано учить внучку каким-либо хозяйственным делам. Но, так или иначе, тот факт, сможет ли выжить девочка одна, маман совсем не интересовал — не до того ей было! Так и получилось, что в это сложное для неё время Елену и научила готовить и убираться ее подруга и соседка Натали...

Убраться в доме так, чтобы казалось, что убиралась сама хозяйка, а не кто-то посторонний, особого труда не составляло — Елена была от природы наблюдательна и прекрасно запомнила, как и что любила делать маман во время уборки.

За уборкой время бежало быстро — настолько, что Елена и не заметила, что солнце уже стало клониться к закату. Часы показывали пять вечера, но маман так до сих пор и не появилась дома, что уже начало настораживать и тревожить Елену. Стараясь прогнать разные неприятные мысли, что настойчиво лезли в голову, она поторопилась закончить уборку в столовой и тут услышала через открытое окно знакомые голоса, доносящиеся с улицы. Выглянула наружу и увидела, что к их дому приближаются Вольдемар и Тина, которые весело и беззаботно о чем-то разговаривали. На Вольдемаре был надет костюм самого простого кроя, из мягкой хлопчатой ткани: серого цвета, состоящий из просторных штанов и такой же просторной рубахи. На Тине было свободное платье из той же ткани и того же цвета, подпоясанное пояском из грубой веревки. Но Тина оставалась сама собой — кокеткой, любящей добавлять к любому своему даже самому простому одеянию хоть минимум украшений, поэтому грубая с виду веревка была украшена бисером. Ещё обоих объединяла одинаковая обувь — простые с виду сандалии, что любили носить небогатые слои населения. Увидев выглянувшую в окно Елену, Вольдемар приветливо помахал ей, а Тина крикнула:

— Привет! Выходи скорее да надень что-нибудь простое и немаркое! У нас сегодня пикник на траве!

Сердце у Елены бешено забилось. Какой пикник? И где? Неужели здесь? Но что скажет маман? Разрешит ли она? И что надеть? Что-нибудь простое и немаркое... Боже, но что? Но тут она вспомнила, что у маман есть платье наподобие того, что сейчас красовалось на Тине, и ей подумалось, что если бы сейчас маман была дома, то она непременно одолжила бы ей, Елене, по такому случаю свое платье. Тем более, что они были с ней одной комплекции! Всё-таки они друг другу не чужие люди, а родные мать и дочь. С этими успокаивающими мыслями Елена достала из гардероба маман и надела просторное платье сиреневого цвета, а к нему выбрала серебряный поясок. Распустив и расчесав волосы так, что те стали прямыми как дождь, она покрутилась у зеркала и нашла, что сиреневый цвет очень подходил к ее бледной коже и рыжим волосам. Теперь дело оставалось лишь за подходящей к такому случаю обувью. Так как у Елены не было своей обувки на случай пикника, ей пришлось вновь обратиться к гардеробу маман. Выбор её пал на балетки из белой кожи, которые очень хорошо сели по ноге и были невероятно удобны.

Когда Елена вышла из особняка, то увидела, что её друзья уже накрыли полотняное покрывало на траве и успели расположиться со всевозможным удобством. При виде Елены, которая была просто невероятно хороша в очень идущем ей сиреневом платье, лицо Тины на миг перекосила гримаса недовольства. Но всего лишь на миг. Она и предположить не могла, что Елена будет одета лучше нее, и уж тем более не думала, что подобный свободный покрой платья так пойдет её сопернице.

Вольдемар поднялся навстречу Елене. Нежно взяв подругу за руки, он закружил ее вокруг себя, приговаривая:

— Ох, хороша! Ты чудо как хороша! — и, погрозив пальцем, со смехом добавил: — Нельзя быть на свете красивой такой! Я ведь так и влюбиться могу невзначай!

От этих слов Елена смутилась и покраснела, внезапно осознав в этот момент, что перед ней стоял уже не мальчик из песочницы, а красивый голубоглазый молодой человек. Она отметила, что этот свободного покроя костюм из мягкой ткани сделали надменного молодого графа похожим на самого обычного хуторского парня, и поймала себя на мысли о том, что легко могла бы в него влюбиться... если бы не одно "но": они друзья детства. И она стала отгонять от себя мысль о возможной любви к Вольдемару, уговаривая себя, что это невозможно, что он для неё просто друг... всё тот же мальчик из песочницы.

Если бы Елена в этот момент знала, что о том же самом думал и Вольдемар, ведь перед ним была уже не та маленькая напуганная девочка в бедном платьице, а рыжеволосая фурия, способная разжечь чувственную фантазию в любом молодом человеке! Эти мысли Вольдемар тоже старательно гнал от себя прочь, напоминая себе, что он и Елена — просто друзья детства, что между ними замечательная дружба, которую не нужно портить любовью: ведь та может долго и не продлиться, зато хорошая дружба будет загублена навек.

Эти мысли посетили обоих молодых людей, и Тина без особого труда смогла прочесть всё на их лицах. Муки ревности терзали ее, когда друзья рука об руку шли к полянке, а бесенята в голове злобно нашептывали: "Не она, а ты достойна быть с Вольдемаром! И он только твой друг, а если захочешь, то будет твоим любимым! Если ты только захочешь, то он будет твоим! А этой тупой провинциалке Елене суждено только объедки за тобой собирать!"

И Тина приняла решение во что бы то ни стало влюбить в себя Вольдемара.

Вечер проходил непринужденно, Вольдемар и Тина рассказывали что-то интересное, время от времени перебивая друг друга, иногда вспоминали детские шалости, когда они все трое были маленькими и беззаботными. Елена звонко и весело смеялась, и ее смех подобно колокольчику разносился по всему саду.

Солнце окончательно село, и на сад, где они сидели, мягко опустилась вечерняя темнота. Из дома молча вышел отчим и неторопливо принялся зажигать масляные фонари у забора. Когда он дошел до их мирно сидевшей на траве компании, Елена напряглась, не зная, как он на всё отреагирует. Отчим же спокойно со всеми поздоровался и ласково спросил:

— Привет, доча! У вас все нормально? Еды хватает?

— Да, папа. Все нормально. Спасибо, хватает. Ты знаешь, так странно, но маман до сих пор дома нет и я не заметила, как ты пришел!

— Я пришел час назад, еще светло было. Вы так были увлечены беседой, и немудрено, что не заметили моего появления. А маман дома уже давно, следит за вами из-за занавесок. Сама не зажигает свечей и мне не разрешает. Надеюсь, вы ее тут никак не обсуждали? А то завтра от нее добра не жди! — с этими словами отчим ухмыльнулся и пошел дальше.

Друзья переглянулись и стали всматриваться в тёмные окна дома, но как ни старались, так и не смогли в них заметить ни малейшего движения.

Сначала они старались разговаривать как можно тише и сдержаннее, стесняясь того, что за ними могут подсматривать, но постепенно, забыв обо всём, снова стали громко болтать и смеяться. Вольдемар замечательно пел под гитару, и Елена слушала, затаив дыхание и наблюдая за тем, как огоньки фонарей пронизывали изумрудную зелень листвы... и вдруг замерла, настороженно всматриваясь туда, где заканчивался забор их владения и начинались заросли шиповника, что обозначали владения соседей. Елена увидела пару зорких глаз, пристально наблюдающих за их весёлой компанией, и глаза эти принадлежали высокому молодому человеку. Но едва только она захотела привлечь внимание друзей, как наблюдавший за ними юноша, поняв, что его заметили, развернулся, чтобы уйти, и Елена быстро приняла единственное, как ей казалось, верное решение. Нарушая все правила этикета, она весело закричала:

— Э, не-эт! Будьте добры не уходить, а подойти и представиться, кто вы и почему таким варварским способом подглядываете за нами?

Молодого человека покоробили эти слова. Он не мог позволить, чтобы его, принца благородных кровей — хоть и не наследника престола, но принца же! — назвали вот так, запросто, варваром, поэтому вышел из своего укрытия и смело направился к троице.

Тина и Вольдемар ошарашено наблюдали за происходящим, ещё не успев осознать того резкого перехода от милой беседы к внезапному выкрику Елены... и вот к ним уже подходил незнакомый молодой человек в элегантном черном костюме!

Елена резко вскочила на ноги, чем еще больше удивила молодого человека, который пока что не понимал, как относиться к этой незнакомке — как к даме из высшего общества или к простолюдинке, хотя прекрасно знал, какого она происхождения, ибо его имение было по соседству. В нем боролись два чувства — значимость своего статуса в обществе и то, что Елена была ему чертовски симпатична. Он часто наблюдал за ней из-за живой изгороди с самого момента ее приезда, но о том, чтобы подойти и познакомиться, даже не думал, прекрасно понимая, что Елена — девушка не его круга общения.

И вот, стоя перед ней, он робел, подобно неопытному юнцу, не в силах найти слов, чтобы начать разговор. Видя стеснительность незнакомца, инициативу в свои руки взяла Елена. Она грациозно сделала реверанс и представилась:

— Меня зовут Елена! А теперь будьте и вы так любезны представиться и объяснить причину, почему подглядывали за нами?

— Князь Базилио, к вашим услугам. Мои родители состоят в родстве с правящей династией, — представился молодой человек, привычно отмечая, как сверкнули интересом глаза Тины, как спокойно, словно это ей ничего не говорит, отреагировала Елена и как напрягся Вольдемар, ибо знакомство с князем и фамильярность Елены по отношению к отпрыску правящей династии могло обернуться для них серьезными неприятностями.

— Специального намерения следить за вами у меня не было, — слукавил князь. — Я просто прогуливался по своему владению и услышал громкий девичий смех. Мне стало очень интересно, кто же может позволить себе так смеяться, и в тот момент, когда удовлетворил свое любопытство, хотел было уже уйти, но тут меня бесцеремонно назвали варваром... Так что мне ничего не оставалось, как подойти к вам и представиться, удовлетворив этим и ваше любопытство. В связи с тем, что все мы достигли желаемого, я больше не смею нарушать вашу компанию и удаляюсь.

При этих словах он заметил, как облегченно выдохнул Вольдемар и как, разочарованно прикусив губу, посмотрела Тина... но тут Елену, как говорится, понесло!

— Нет, нет и нет! — голосом капризного ребенка, который не потерпит отказа, произнесла она. — Вы просто обязаны остаться с нами и присоединиться к нашему пикнику! Я не принимаю возражений! Присаживайтесь и расскажите о себе! — с этими словами она вновь присела на покрывало и указала на свободное место князю Базилио.

Находясь в некоторой прострации от наглости Елены, князь осторожно присел на покрывало рядом с ней.

— С чего же мне начать рассказ? — спросил он со смехом в голосе, прищурив глаза. — Ну, я являюсь владельцем соседнего с вами особняка. Здесь остановился проездом и завтра уже отправляюсь дальше в путь.

— Ах, как жаль! — томно проговорила Тина. — Ведь мы только познакомились, а уже приходится расставаться... — при этих словах она томно закатила глаза. — Быть может, вы задержитесь хоть на несколько дней?

— Возможно... — сдержанно ответил князь.

Елена рассматривала нового знакомого с нескрываемым интересом. Она уже отметила, что он был очень высок и по телосложению был намного крупнее худенького Вольдемара — широкие массивные плечи, литые мускулы рук, заметные даже под тёмной плотной тканью, длинные сильные ноги... Немудрено, что Тина с таким восторгом смотрела на этого аристократа, ведь он физически куда как привлекательнее Вольдемара. У него были зеленые, почти что кошачьи глаза, которые смотрели на всех с сознанием собственной знатности и благородства. И в то же время он практически не отрывал взгляда от Елены, явно заинтересованный ею и даже не скрывая этого факта.

— А вы играете на гитаре? Поете? — перевела разговор та.

— Играю, но не пою.

— О, сыграйте тогда что-нибудь! — воскликнула Тина и протянула князю гитару.

Тот было хотел отказаться, но Елена взяла его за руку и тоже попросила, фривольно перейдя с "вы" на "ты":

— Сыграй нам, пожалуйста!

Прикосновение ее нежной руки всколыхнуло в князе какое-то неясное чувство, и он словно завороженный взял в руки гитару и стал наигрывать какую-то незнакомую, но очень приятную мелодию.

Елена сидела словно окаменелая, боясь пошевелиться, впитывая в себя всю красоту этого вечера, пытаясь запомнить каждое мгновение, каждое шевеление веточки, дуновение ветерка... Запомнить взгляд, слова, интонации своих друзей... Мелодию, что играл их новый знакомый... Ей хотелось, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось, но тут же пришла тоскливая мысль о том, что все же этот вечер скоро закончится и больше никогда не повторится, потому что вместе с этим их новым знакомым уйдет и волшебство этого вечера.

Закончив играть, князь передал гитару Вольдемару.

— Хотите шампанское? — спросила, очнувшись, Елена и потянулась за бутылкой.

— Нет, не надо, — князь перехватил ее руку, и Елена была совсем не против этого.

Они так и продолжали сидеть, держа друг друга за руки, и сердце Елены бешено стучало, готовое выпрыгнуть из груди. Тина и Вольдемар многозначительно переглянулись, ведя мысленный диалог:

"Смотри, что творится!!! Ты это видишь?!"

"Вижу! В шоке! Не ожидал от Елены!"

"Ф-ф-ф, в тихом омуте черти водятся! Она та еще штучка!"

Вслух же Тина произнесла:

— Что-то мы все загрустили! А давайте играть в догонялки? Как в детстве! Только по-взрослому! Кто кого поймает, тот того и целует!

У Елены от одной мысли о том, что она может поцеловать князя, еще пуще застучало сердце, и она с радостью откликнулась на предложение подруги.

— Чур, ты водишь! — и она хлопнула по плечу князя, вскакивая с земли и уносясь в темноту под кронами деревьев, а Тина с визгом понеслась в противоположном направлении. Мужчины переглянулись, пожали плечами и неторопливо поднялись, Молча, без слов, одними жестами спросив друг у друга, кто и за кем побежит? Вольдемар, изогнув бровь, взглядом предложил: "Выбирайте, князь!" И когда тот показал, что пойдет за Еленой, молодые люди разошлись в стороны.

Князь Базилио неспешно шел в ту сторону, куда скрылась Елена, прекрасно понимая, что ему особо бегать и ловить ее не нужно: она сама его ждет где-то между деревьев. Надо сказать, что ему очень польстило то, что девушка так быстро сдалась перед его титулом и его обаянием. Так что князь шел уверенно, уже готовый сорвать чудо-цветок с губ новой знакомой, думая при этом, что еще никогда ему так легко не удавалось получить девичий поцелуй.

Елена и вправду его ждала, еле заметная в темноте под кронами деревьев... Он подошел к ней так близко, что она робко уткнулась ему носом во фрак, вдыхая смешанный аромат духов и кожи, не смея поднять головы. Сердце её бешено стучало в груди. Князь уверенно взял ее за подбородок двумя пальцами, приподнял ее лицо. Глаза Елены были закрыты, а полураскрытые губы готовы для поцелуя. Он уже почти прикоснулся к ним и… и вдруг та, словно птичка из клетки, выпорхнула из его объятий! Звонко рассмеявшись, она крикнула:

— Не-е, сначала поймай меня! Побегай! — и унеслась прочь.

Князь Базилио был в некотором замешательстве: вот только что он держал в руках гибкое и податливое молодое тело, готовое само отдаться прямо здесь и сейчас... но вдруг все мечты враз рухнули и ему, князю, предлагали побегать словно на охоте и поймать газель. Древнее и волнующее чувство охотника, преследующего желанную дичь, мгновенно пробудилось, и он, позабыв про свой титул, пустился в погоню.

И вот в догонялки играла уже не особа царских кровей, а самый обычный юнец — раззадоренный и разгоряченный, он бегал по графскому парку, пытаясь поймать соблазнительницу, да так, чтобы она каждый раз сама смогла сбежать для того, чтобы он мог поймать её снова и снова.

Первым от этой игры устал Вольдемар, который не особо и старался бегать и поймать Тину, поэтому их беготня больше напоминала прогулку друг за другом. Уставшие, они сели на лавочку и просто наблюдали, как носятся по парку счастливые и довольные князь и Елена. В какой-то момент Тина прильнула к Вольдемару и, положив ему на плечо голову, просто заснула. Впрочем, они так и так не собирались уходить и нарушать волшебство этого вечера для Елены. Кто знает, вдруг именно в этот вечер между ней и князем зарождались романтические отношения?

Носясь по парку туда-сюда, Елена случайно бросила взгляд на скамейку и увидела уже практически засыпающего Вольдемара, на плече которого покоилась голова сладко спящей Тины. Она, легонько взмахнув рукой, сделала знак, что пора прервать игру, и, подойдя опасно близко к князю, тихо произнесла, глядя ему в глаза:

— Ты все еще хочешь завтра уехать?

— Нет... — еле слышно ответил Базилио, практически не слыша своего голоса за бешеным стуком сердца.

— Оставайся, прошу!

— Останусь! — пообещал он.

— До завтра? — спросила Елена.

— До завтра! — ответил князь, обнимая Елену за талию.

Его желание обладать ею было настолько великим и оглушающим, что он еле сдерживал себя, чтобы не натворить неприятностей. Елена чувствовала его дрожь, и это ее радовало. Она интуитивно чувствовала, что надо подождать, чтобы он сначала влюбился до беспамятства, а только после позволить что-то большее. Да, у нее было желание быть ближе к князю, ей очень хотелось слиться с ним в поцелуе... Но это волнение было не столь велико, как у князя. Можно сказать, что в этот волнующий момент ее мозги работали на все сто процентов. Она молниеносно проанализировала, что будет, если она позволит князю поцеловать себя здесь и сейчас? Вот, допустим, он получит желаемое, как привык всегда и всё получать по праву высокорожденного, ведь весь мир был у его ног! И... что будет тогда? Насколько долго тогда продлится его интерес к Елене? Хорошо, если на день или два, а то ведь могло случиться и так, что молодой человек, так легко получив желаемое, развернётся и уйдёт навсегда. А Елене захотелось привязать его к себе настолько надолго, сколько это будет возможно. Вероятно, его царственные родственники и не позволят ему взять её в жёны, но сделать князя очень близким другом попытаться стоило — другом, готовым ради нее и в огонь, и в воду. Она постаралась всем своим существом выразить всю ту нежность и непорочность, что в ней были, так, чтобы князь это почувствовал. И откуда у провинциальной неопытной девочки вдруг пробудилось искусство обольщения? Вот тебе "и в тихом омуте черти водятся!"

— Иди домой, тебе уже пора... Да нам всем пора давно по домам! Посмотри, мои друзья заснули на лавочке!

— Пока!

— До завтра!

Князь трепетал, не в силах отпустить её просто так... Перед ним стояла самая желанная из дев, а он их видел много... но никого он ещё так сильно не желал, как Елену. Свет фонарей и луны, волшебно смешиваясь, озаряли своим сиянием его новую знакомую: рыжие локоны обрамляли ее милое круглое лицо, из-под черных и густых ресничек лукаво смотрели зеленые глаза. Чудное стройное и юное тело восхитительно мягко обволакивала нежная ткань платья, отчего желание внезапно так захлестнуло князя, что тот на миг задохнулся, но тут же постарался взять себя в руки. На прощание он задержал её руку в своей, но наконец, глубоко вздохнув, поцеловал ей тыльную сторону ладони, и с этим вздохом в его легкие ворвался аромат цветущего жасмина. В этот миг князь понял, что если он встретится с Еленой еще один раз, то будет окончательно и бесповоротно обречен влюбиться. И в то же время прекрасно осознавал, что отношения заранее обречены на то, чтобы закончиться ничем, ибо королевская семья никогда не одобрит столь неравный брак, что разобьет сердце не только ему, но и ей. Князь резко развернулся и, не оборачиваясь, лишь взмахнув на прощание рукой, пошел по направлению к своему особняку. Елена же шла к скамейке, где спали её друзья, и думала, что все романтические отношения всегда начинаются с простого знакомства, и это был первый шаг. Неожиданно она обернулась и мысленно загадала желание: "Если сейчас он обернется, то значит, что мы ещё встретимся и не один раз... Обернись... ну, пожалуйста!"

Но князь Базилио так и не обернулся... Впрочем, Елена подсознательно уже начала понимать, что это дивное знакомство сегодня и закончится, что больше они никогда не встретятся, как это ни печально...

Князь ушел так же, как и пришел — через дыру в заботе, сквозь кусты, а Елена принялась будить уже окончательно заснувших друзей, чтобы проводить их до кареты и отправить по домам.

Уже дома, лежа в постели, она вспоминала о том, какой чудесный, волшебный и странный был день. Казалось, сам воздух в парке был пропитан любовью... И Елене очень хотелось влюбится! Он вспоминала родные глаза Вольдемара, как он закружил ее вокруг себя... Елена закрывала глаза и лицо Вольдемара вмиг вставало перед её внутренним взором. Но проходила минута, и тут же лицо друга исчезало и перед ней возникал князь Базилио — зеленые сияющие глаза, пышные и мягкие локоны... А какой он высокий и сильный, как его широкие плечи, словно крылья ангела, нависали над Еленой, стараясь защитить от всех бед этого мира.

Она прекрасно отдавала себе отчет, что князь никогда не будет с нею, ведь между ними социальная пропасть... Так к чему зря мечтать, если эти мечты никогда не осуществятся, а только могут изранить её сердце? А вот могла бы она полюбить Вольдемара и быть с ним в романтических отношениях? Возможно, ответила она утвердительно самой себе, ведь Вольдемар так за ней красиво ухаживал! Но он ей как друг! А что произойдёт, если они всё же переступят ту запретную и такую тонкую грань, что отделяет дружбу от любви, и станут близки? Что будет, если эти отношения не приведут к свадьбе? Что тогда? Готова ли она, Елена, потерять дружбу? Ведь возможно, что после тяжелого расставания они не захотят больше видеть друг друга! Ведь сколько раз она читала в романах о том, что пары, принявшие увлечённость за искреннее чувство, вскоре расставались, возненавидев друг друга. Потому что одно дело — встречаться время от времени, и совсем другое — жить бок о бок с человеком, узнавать все те его недостатки, что прежде были скрыты за редкими встречами...

Елена думала, о том, что их дружба с Вольдемаром для нее намного важнее, чем романтические отношения, что она не готова потерять его как друга, а вот если бы Тина встречалась с Вольдемаром, то это ее бы только порадовало. Во-первых, они прекрасная пара. Во-вторых, они из одного социального круга. В-третьих, Тина уже практически обосновалась в особняке Вольдемара, и по реакции его родных Елена поняла, что те, в принципе, совсем не против, чтобы они поженились. Постепенно ее мысли переключились на маман. Почему сегодня она была свободна от общения с ней? Где та пропадала? И что ожидать от завтрашнего утра? Скандала? Пробуждение от криков или, что еще хуже, побоев?

С этими печальными мыслями Елена и не заметила, как уснула.