Хочешь мира... (джен)

— Куда мы едем? — спросила Роз вместо ответа.

— За припасами.

В частности, за другой машиной, не связанной с именем деви Геллерта, за деньгами из кубышки и всяким полезным барахлом. Можно еще за машиной времени, но с этим не сложилось.

Фары выхватывали из темноты только кусок асфальта, дрожащий перед капотом, и белеющую даже под грязью разметку. Одна короткая полоска в секунду. Как хронометр. Я прислушался к мурлыканью мотора. Кто-то медитирует под звуки природы. Журчание воды, шелест листьев, щебет птиц и тому подобную дребедень. Мне чужда природа, и я чужд ей. По своему образу жизни и вкусам я, в некотором смысле, некрофил. Я равнодушен к травке, цветочкам и котикам. Я люблю мертвые вещи: гудение тока в проводах, рокот мотора, высотки, дороги, магистрали, дворы и подвалы. Я их чувствую… В цепочке вантовых опор линии электропередач я слышу музыку ветра и свою, особенную, поэзию. Я предпочитаю убивать на заказ, хотя сам процесс убийства меня не привлекает — грязно. Просто за это неплохо платят и не спрашивают у меня трудовой стаж, удостоверение и сертификат об образовании.

Я вслушивался в мотор и думал, составлял план. Я не превышал скорости, не привлекал внимания. Мне нужно было лишь тихонько исчезнуть.

Теперь, если взять предположение Розамунд о найдазе за верное, все становилось на свои места. Вот откуда берутся, в таком случае, почти новенькие аффлатосы, которые всплывают периодически то там, то здесь. А то и амулеты, изготовленные явно не кустарными способами. Никакие военные трофеи не могут иметь бесконечный запас. Но над этим пусть ломают голову те, кто всем этим беспечно пользуется. Я же всего лишь хочу тишины и покоя. Мирного существования.

Впереди мертвым спрутом раскинулась дорожная развязка. Белая мгла плавно перетекала в персиковый туман, окружающий фонари гигантской сахарной ватой. Световые арки переплетались и возносились заревом в сизое небо. Впереди сиял временный пост дорожного контроля. Черт побери… Сворачивать было поздно. Успели сообщить по полицейской частоте о моей машине или нет? Или в розыске пока только лица?

Мы проскользнули вместе с автоколонной мимо заграждений. На улице было промозгло и холодно, и только один несчастный еще зеленый паренек торчал возле шеренги предупреждающих знаков. Вот сейчас он обернется… Поднимет жезл с сигналом на конце…

Сунув руки глубоко в карманы необъятного форменного бушлата, он смотрел в сторону, на другую машину. Похоже, он с тоской считал часы до конца смены. Когда она кончится, он сможет сесть в свою теплую машину и обхватить покрасневшими негнущимися пальцами кружку с кипятком, пахнущим термосом. Я отвел от него глаза — некоторые люди кожей чувствуют мой взгляд и оборачиваются.

Он обернулся. Следя за ним боковым зрением, я вцепился в руль. Мы ползли мимо него за бампером другой машины. Он проводил нас равнодушными пустыми глазами и посмотрел на другую полосу. Я выдохнул. Едва не влипли… На этой дороге очень редко ставили пост.

Загородная трасса утонула в темноте. Машин мало. Тем лучше.

Розамунд смотрела в боковое окно и вертела на руке браслетик с подвеской.

— Расскажи по порядку, как ты нашла эту… Атлантиду, — попросил я, чтобы быстрее сбросить напряжение.

— Ничего сложного на самом деле, — покачала она головой. — У моей семьи давняя связь с семействами гематоров — с кровными магами найдазе. Еще со времен техногенной войны.

— Коллаборационисты.

Браслет лопнул. Розамунд аккуратно собрала его в горсть вместе с подвеской и кусочками разорванного звена и, достав сумку с заднего сиденья, положила в потайной карман. Лицо у нее было напряженное.

— Потребовалось много времени, чтобы доказать обратное, а потом еще больше — чтобы забыть, — наконец произнесла она. -Меттерлинги не поддерживали гематоров, не продавали им информацию о наших войсках и не оказывали услуг ни во время войны, ни после. Мы занимались только розыском и обменом пленными. Мы хотели остановить кровопролитие. Найдазе никогда бы не простили нам гибели своих близких, а их технические знания, пусть и запертые на замок, и конечно, магия на крови не оставляли людям вообще ни единого шанса на победу. Прапрадед вообще считал тот факт, что мы победили, ненормальным. Всех удивляет, почему мы смогли? Почему они вдруг все бросили, хотя могли легко нас уничтожить…

Вопрос на миллион. Роз замолчала, потеребила замок на сумке, будто проверяя, а потом выложила руки сверху и сжала пальцы в замок.

— И твой прапрадед оставил подробные инструкции по поиску города?

— Не совсем. Он оставил много интересных документов, дневники и эгиду. Но о Потерянном городе информации в дневниках было немного. Пришлось уйму времени потратить на проверку подлинности фактов, но… Собрав все воедино, я примерно поняла, где искать. Сделала несколько запросов в архивы, в Фонд Истории морских открытий, в музеи, — Розамунд пожала плечами, не поднимая глаз, слегка развела руками. — В общем, в северо-западной части океана есть небольшой участок, совершенно неизученный и никем не описанный, но на всех картах он изображается исследованной областью. Полагаю, что если Потерянный город — Шадах-Мекхес- существует, то он должен быть именно там. Больше негде. Наверное, найдазе как-то спрятали его, когда началась техногенная война. Да так, что никто ничего до сих пор не заметил. И это удивительно на самом деле. Ведь все лежит на поверхности…

Да, подумалось мне, так же удивительно, как внезапное окончание техногенной войны и полное исчезновение вампиров из этого мира, хотя они имели все шансы смять людей и начать новую эпоху Долгой ночи. Еще более темную, чем предыдущая.

— Ты нашла город. Ладно. А дальше что?

— Ничего. Я хотела зафрахтовать судно и отправиться туда, лучше, конечно, в одиночку. А там уже по ситуации. В любом случае, я никому не собиралась рассказывать об этом открытии. Слишком… большое искушение.

— Почему твой отец сам не занимался поисками?

— Не знаю, — она помотала головой и вздохнула, запуская пальцы в порядком растрепанные волосы. — Он спрятал документы в тайник. Я нашла его совершенно случайно, когда делала ремонт. Было похоже, что папа собирался уничтожить бумаги, но не смог или забыл. Или не успел.

— И угрозы начались после твоих запросов?

— Да. Я, поначалу, не придала этому значения. Но потом начался шантаж и попытки нападения.

Что ж, если они в состоянии отследить запросы по разным историческим обществам и архивам, значит, организация у них более чем серьезная. Чтобы скрыть следы поисков Розамунд и заполучить бумаги, они ни перед чем не остановятся.

— Ты обращалась в полицию?

— Меня там не приняли всерьез. Сказали, что это просто гонка других ученых за бумагами отца, неприятное хулиганство, не нарушающее законов, что надо потерпеть, и они отстанут… Даже для меня это звучало смешно.

Похоже, и полиция у них в кармане.

Я остервенело вытряс из пачки сигарету и начал хлопать себя по карманам в поисках зажигалки. Помнится, она лежала рядом с пачкой на столе у меня дома. Да… Сигареты я забрал, значит, и зажигалку должен был. Да куда ж она делась?.. Я клацнул кнопкой прикуривателя. Роз зачем-то полезла в свою сумку и протянула мне зажигалку. Хм, она же не курит… Подкурил. Затянулся с облегчением. Приоткрыл окно. И только тогда понял, что зажигалка была моя. Расцарапанная с одного бока.

Розамунд скручивала ручки сумки в петлю и на меня не смотрела.

Я поднес зажигалку к ее носу, потряс ею и спросил:

— Не объяснишь?

Она пожала плечами.

— Я разозлилась на вас, когда вы мне отказали. Ну и…

Она не закончила. Я придушил истерический смешок. Ученый сухарь, одинокая старая дева и… клептоманка. У меня в голове нарисовался ящик кухонного гарнитура, заваленный мелочевкой, вроде зажигалки, вместо ложечек и ножей.

— Что еще я найду в твоей сумке, если ее выверну?

— Я больше ничего не брала у вас. Я вообще никогда ничего ценного не беру. Я это контролирую…

Я молчал и курил. Поразительно, она стащила зажигалку, когда положила на стол визитку, а я этого даже не заметил. Я обязан замечать мелочи — от них зависит моя жизнь…

Роз закашлялась, приоткрыла свое окно и подняла воротник пальто.

Впереди что-то мерцало. Синее и красное. Я сбросил скорость. Машина, шедшая позади нас, обогнала, посигналив аварийкой в благодарность, когда я ушел на обочину и потушил фары. Мы оба напряженно следили за стоп-сигналами, удаляющимися от нас, потом ставшими ярче, когда машина начала притормаживать. Встала. Роз, кажется, перестала дышать.

Вокруг машины забегал луч ручного фонаря. Досмотр.

— Может, они не нас ищут? — хрипло спросила Розамунд в пустоту.

— Можешь пойти и проверить. Тебя высадить?

Она покачала головой, и я начал разворачиваться.

— Куда теперь?

— В Маар.

Надо отдать ей должное, Розамунд, может, была наивна, но не глупа. Она внимательно посмотрела на меня, и задала вопрос в лоб:

— Разве уехавшие из Маар за реку, в так называемый цивильный город, могут вернуться? Мне говорили, что это все равно, что стать предателем родины.

Я проверил, на месте ли очки.

— Ты есть хочешь?