Мир, в котором мы живем 2 (гет)

— Алексей Никифоров! — появился Матисс и выкрикнул это в коридор.

Зачем так громко-то? Я и так все слышу, даже шёпот.

Я встал, был предпоследним, последней была моя сестренка Настя. Тут без алфавита и жребия. Чисто хиршеновские штучки.

Матисс приоткрыл дверь, пропуская меня вперед.

Эта комната, в отличие от кабинета Матисса, была маленькая, метра три на три, не больше. Но так же, как и везде, стол посередине, но без кушеток по стенам.

Когда я вошел, а Матисс закрыл дверь, я выпалил:

— Только не говори, что ты меня не узнал, — и повернулся в его сторону.

Он хмыкнул, а в глазах сначала появилось любопытство, а потом искорки интереса.

— Вопрос в том, как ты узнал меня, — в свою очередь проговорил он.

— Разве ты изменился лицом? — я был искренне удивлен.

— Маяки забывают хиршенов, дружеские отношения. Мы для вас просто хиршены, ну, во всяком случае, до твоего появления было так.

— Любопытно.

Он подошел к столу, указал на стул, а сам сел напротив.

— У меня к тебе просьба. Даже три просьбы, — проговорил я, не кладя пока руки на стол.

Он же возложил свои и предложил:

— Давай не здесь поговорим.

— Нас подслушивают?

— Нет. Просто там, где мы будем говорить, время течет медленнее. И за пять минут здесь мы можем обговорить множество вещей там. Ты разве забыл?

— Видимо да. Забыл, — я так же положил руки на стол.

Не буду описывать, как мы добирались до места разговора. Но это точно не моя и не голова Матисса. Это нечто иное. Хиршены называют это Локрус. Место довольно любопытное, но больше пары часов мне не очень хочется там быть. Чувствуешь себя почему-то мертвецом в этом месте.

Но я отвлекся.

Это тоже была почти такая же комната и такой же стол. Я похлопал себя по карманам. И точно, в одном из них обнаружилась монетка «23 копейки». Как сказал когда-то Матисс — я начал вспоминать — пока я вижу эту монетку, я в Локрусе или вокруг него. Когда она исчезнет, значит, я вернулся в реальность. Я тогда спросил его, а если у меня с собой из реала будет такая же монетка? На что Матисс ответил, что в реале не существует таких монеток, нигде и никогда. Но даже глядя на любую монетку, я всегда буду знать, что я в реале. Почему? Он только загадочно хмыкнул, сказав, что я это пойму со временем. При этом юла при определенных обстоятельствах может крутиться вечно или вообще не крутиться, что не дает возможности понять, где мы находимся. А монетка дает? Ничего не понял.

Но я снова отвлекся.

Мы уже сидели. Просто сидели.

— Так что у тебя за просьбы?

— Ну, первая очень простая — не определяй меня Проводником.

— Хм… — задумчиво так проговорил Матисс. — Но ты и так не Проводник.

— Да? — ну, честно говоря, я еще ни разу не чувствовал биомассу шершунчиков. Они все еще есть, и процветают, гады такие, но, видимо, мне не попадались, или я перестал их чувствовать?

— Ты явно что-то большее, чем Проводник. Э… Честно говоря, я бы тебя отправил в левую дверь, чтобы понять, кем ты стал!

Я усмехнулся на его эмоциональный выпад этакого ненормального ученого из фильмов.

— Давай так, я буду приходить время от времени, но в левую дверь не пойду.

— Почему? — он спрашивал, не удивляясь моему отрицанию.

— Не хочу быть зависимым. К тому же я предлагаю в обмен плату, для которой я должен быть свободным.

— Интересно. И что ты предлагаешь в обмен на свои просьбы?

— Камни Зархи.

Матисс даже дернулся от неожиданности моих слов.

Могу его понять. Камни Зархи — почему они так названы, даже хиршены не знают — вещь не то чтобы редкая, просто достать их очень сложно. Конечно, хиршены предлагают за них хорошие деньги, но все равно одинокому приключенцу это практически невозможно. Но у меня была заначка в Пустоши, с Настей организовали, еще когда я руководил «Нукинчоком». Никто не знает про нее, кроме нас двоих. Почему не в городе? Потому, что в Горске, вне хиршенов, камни Зархи очень быстро разрушаются. А вот в Пустоши они могли пролежать многие годы.

Что за камни Зархи? Хиршены черпают из них энергию. Как говорил когда-то Матисс, они могут прожить и без этих камней, но с ними жизнь легче и дар становится сильнее. Но, как я уже говорил, нужны они только хиршенам, для всех остальных ценности камни Зархи не представляют.

А если говорить, откуда они берутся, то тут все просто — это испражнения многоножек. То есть чтобы их найти, нужно найти гнездо этих самых тварей. Нам с Настей повезло, мы обнаружили покинутое их гнездо. Сами понимаете, соваться в обитаемое гнездо — малоприятная авантюра. Но, как я знаю, так камни Зархи и добываются. И это довольно жестокая добыча, если знать историю вопроса. Поэтому я рассчитывал на свою заначку, а не на добычу. Да и вдруг я там весточку от Насти получу. Ведь все может быть.

— Заначка? — правильно предположил Матисс.

— Да. И надеюсь, что ее никто не нашел, — я подтвердил его слова.

— Это достойная плата. Что у тебя за остальные просьбы?

— Вторая просьба — помоги мне найти Настю. Я чувствую и знаю, что она сейчас в этом времени, но не могу ее найти. Мы же Маяками стали не для того, чтобы не быть вместе.

— Да! Ваша любовь вещь удивительная и, может быть, даже уникальная! — он о чем-то задумался. А потом продолжил: — Хорошо, я помогу. И третья просьба?

Я выдохнул. Для себя просить — это очень сложно. И на одном дыхании:

— Ты можешь определить, откуда стреляли? Я бы раньше к вам добрался, но один раз меня патруль сцапал. А второй раз в Черный дом не пустили.

— Ты пытался пройти сюда?

— Да. Мне было десять. Посчитал, что уже довольно взрослый, ну, если посчитать все мои жизни. Но ваша чертова дверь меня не пустила. Даже не знал, что такое может быть. Ну, а кричать было бесполезно. У вас ведь тут звуковой барьер, как я знаю.

— Странно. Она редко кого не пускает из Маяков. Детишки — да, балуются. Баловались… Им наш ресепшен нравился как игровая площадка.

— Правда, что ли? — я был крайне удивлен.

— Раньше с Черным домом стоял жилой квартал, вот детишки и повадились. У нас ведь внутри безопасно, и в прятки тут играть на первом этаже раздолье. Вот они и играли. А потом кое-кого так и не нашли, — он многозначительно хмыкнул. — И тогда наш великий Охрон решил дверь заколдовать, но для Маяков сделал послабление. Иногда они приходят в малом возрасте к нам, чтобы мы помогли им выправить кое-что в памяти. Тебе не надо ничего подправить? — и его глаза лукаво блеснули.

— Мы с тобой что, зря мою защиту ставили?

— Ты прав. Но то, что тебя дверь не пустила, это странно.

— Может, я не хотел ничего подправить, а шел за помощью? А в десять лет я бы вряд ли добрался до Пустоши. Видимо, она так посчитала…

— Интересный вывод, — он покачал головой. — Так ты готов вернуться в тот день и минуту?

Хм… Я уже и забыл о просьбе. Что-то с памятью моей стало… На что Матисс только усмехнулся.