Мысли в квадрате (гет)

Снейп направлялся в свои покои после ужина, чтобы наконец расслабиться, привести мысли в порядок и всё обдумать. А обдумать было что. Уже который день Снейп продолжал анализировать принятое директором решение пригласить мисс Эмерсон в качестве преподавателя. Да и в целом, нетипичное повиновение Дамблдора ещё более нетипичному вмешательству Министерства. Но почему именно Розали? Северус почти не сомневался, что у директора были намного более подходящие кандидатуры на роль профессора. Как минимум двое из них были куда компетентней и имели внушительный опыт в преподавании.

Решение принять в Хогвартс именно её не давало Снейпу расслабиться, заставляя обдумывать всё снова и снова. Он достал из своих запасов бутылочку огневиски и устало откинулся в кресле перед камином. Расстегнув верхние пуговицы высокого ворота мантии, Северус, потягивая напиток, задумчиво смотрел на потрескивающий огонь.

«Знает ли директор, что я тогда соврал ему о результатах легилименции?» — задумался Северус и тяжело вздохнул, рассматривая отражение полыхающего огня в стеклянном бокале.

«Допустим, даже если Дамблдор ничего не знает, — начал рассуждать он, — то с чего бы ему приглашать на роль профессора именно её? Просто чтобы отвязаться от Министерства? С таким же успехом директор мог бы просто проигнорировать их, как он всегда и поступал. А если Дамблдор всё же в курсе и сам проверял Розали? Тем более тот разговор в кабинете о талантливой Эмерсон. Зачем она ему?»

Вопросов было больше, чем ответов, поэтому, отыскав на следующий день девушку в теплицах профессора Спраут, он намеревался разобраться если и не во всём, то хотя бы в основной части.

* * *

Закончив с уроками для пятых и седьмых курсов, Розали Эмерсон проводила своё свободное время в теплицах, занимаясь делом, полюбившимся ей ещё со времён обучения. Несмотря на то, что явного таланта к гербологии у девушки не было и итоговую оценку «выше ожидаемого» Розали получила только благодаря упорству и чуть большей лояльности со стороны сложно управляемых магических растений, профессор Спраут всегда очень хорошо относилась к ней, разрешая время от времени приходить в теплицы. Юная Розали любила заниматься непыльной, монотонной работой руками. Собирая плоды, обрезая засохшие листья или побеги, она приводила свои мысли в порядок, раскладывая их, словно книжки в библиотеке, избавляясь от ненужных переживаний.

— И давно вы увлекаетесь гербологией, мисс Эмерсон?

Вздрогнув от неожиданности, она чуть не выронила садовые ножницы. Полностью уверенная в том, что находится в теплице одна, девушка даже не заметила появившегося словно из пустоты профессора Снейпа.

— Это успокаивает, — поспешно ответила Розали, не отходя от большого деревянного стола с грядками, поправила волосы и продолжила обрезать увядшие листья мандрагоры. — Вы что-то хотели?

— У меня к вам пара вопросов, если не возражаете, — с этими словами он накинул несколько заглушающих, оглядывая девушку, и отметил про себя абсурдное сочетание элегантного вида Розали с теплицами профессора Спраут. Изящное платье, длинная мантия и светлые тонкие пальцы, держащие огромные садовые ножницы, казалось, принадлежали разным мирам.

Оставив недовольную процедурами мандрагору, профессор Эмерсон подняла полный внимания взгляд.

— Ваш ментальный блок на легилименцию всё ещё присутствует? — строгим голосом, в котором почти незаметно промелькнули нотки опасения, поинтересовался Снейп.

— Думаю, да. По вашему совету я старалась избегать ситуаций, которые подтвердили бы это. Хотя, признаться, при постановке на учёт в Министерстве это вызвало некоторые проблемы, — Розали слегка усмехнулась, вспоминая то, с каким трудом она получила регистрацию в качестве менталиста второго уровня.

— Поверьте, проблем было бы намного больше, узнай они об этом, мисс Эмерсон. Вы же прекрасно осведомлены, как Министерство относится к подобному.

— Да… менталист с закрытым сознанием для них хуже дементора, — девушка слегка усмехнулась, продолжив обрезать листья мандрагоры.

Аккуратно отсекая один увядший лист за другим, она словно отрезала все свои неугодные переживания. Уже заметный результат проделанной работы дарил чувство лёгкости, и даже внезапное присутствие профессора Снейпа рядом не могло этому помешать. Во всяком случае, в это хотелось верить, так как былая гармония с собой, что была достигнута пятнадцатью минутами ранее, незаметно испарялась.

— Они бы держали вас, как собаку на привязи, заставляя выполнять грязную работу, — пренебрежительно процедил он.

— Не знала, что вы настолько недолюбливаете Министерство, — не прекращая складывать в руках отрезанные листья, Розали мимолётно взглянула на профессора, но, встретившись с тёмными, почти чёрными, смотрящими на неё глазами, оказалась не в силах отвести взгляд. Она словно застыла под давлением неконтролируемой бездны.

— Имел опыт ознакомиться с их методами работы, — не прерывая зрительный контакт, он выговаривал каждое слово чётко и резко, будто вкладывал в них смысла больше, чем есть.

Розали поняла, что, не отрываясь, заворожённо смотрит на него уже достаточно долго, невольно утопая в глубине пристального взгляда чёрных глаз. Опомнившись, она быстро заморгала и, снова взяв садовые ножницы, принялась поспешно отрезать эти проклятые листья, которые почему-то в этот раз не приносили ни капельки спокойствия. Последующие действия и вовсе заставили слегка взвизгнуть, когда её сжатое мужской рукой левое запястье резко взлетело вверх, а ножницы с грохотом упали на пол.

— Подрезать бутоны, мне кажется, ещё рано, профессор, — Снейп оказался рядом в считанные секунды. Его мягкие пальцы аккуратно сжимали светлую кожу девушки, не причиняя боли, но обжигая своей теплотой, от чего пульс предательски участился.

— Я просто немного задумалась, — Розали резко вырвала руку из захвата и, убедившись, что она всё же не успела отрезать ещё только недавно появившийся свежий и такой ценный бутон мандрагоры, облегчённо вздохнула.

— Что-то ещё? — не решаясь повернуться лицом к рядом стоящему собеседнику, произнесла она куда-то перед собой, когда вдруг уловила такой знакомый, но уже почти забытый аромат его духов в сочетании с оставшимися нотками недавно сваренных зелий.

Стойкий запах полыни, дополненный лёгким оттенком жжёной корицы, имбиря и толчёной мяты. Розали чувствовала этот запах каждый раз, когда во время урока Снейп случайно подходил слишком близко.

Именно этот запах стал толчком к её нелепой школьной влюблённости, которую она настойчиво пыталась забыть. Мимолётной влюблённости на последних курсах её обучения в Хогвартсе в своего молодого и загадочного преподавателя по зельеварению, который в расцвете своих лет уделял внимание только склянкам да котлам для варки зелий. Впрочем, Розали ни на что и не рассчитывала. Считая свои чувства нелепой ошибкой, она старалась игнорировать набирающее скорость биение сердца в моменты, когда профессор случайно оказывался достаточно близко.

После седьмого курса Эмерсон вышла в большой мир, покинув стены школы, и намеревалась больше никогда не вспоминать о своём мимолётном увлечении. Через пару месяцев от юношеской влюблённости не осталось и следа. Она даже начала встречаться с несколькими симпатичными магами, с одним из которых отношения продлились целых два года, но выйти замуж так и не решилась, направив свою жизнь в преподавательское русло. Всё было вполне нормально, и даже неожиданно вынужденная работа в родном Хогвартсе с черноглазым зельеваром, который за семь лет только похорошел, окончательно превратившись из молодого преподавателя в статусного тридцатишестилетнего мужчину, не предвещала ровным счётом ничего.

«Ни-че-го», — мысленно убеждала себя Розали, всё ещё чувствуя обволакивающий запах его духов.

Повернувшись к профессору спиной и отойдя на пару шагов, она небрежно поправила подол мантии, выравнивая сбившееся дыхание. Затем вернула приветливую мягкую улыбку и, развернувшись, выглядела как ни в чём не бывало. Ворошить прошлое совсем не хотелось, а попадаться на одну и ту же безутешную удочку дважды — тем более. Нелепая влюблённость осталась далеко позади, и ей не место в её настоящей жизни.

— Если вы закончили, то я, пожалуй, пойду. — Взмахом палочки Розали навела порядок в теплицах, убрав садовые ножницы и мешки с отрезанными листьями в сторону.

— Зачем вы вернулись в Хогвартс? — уверенным низким голосом спросил Снейп, когда девушка уже направлялась к выходу. — Вы же прекрасно понимаете, что это далеко не лучший вариант для тихой и спокойной жизни.

Уже собираясь уходить, но остановившись в паре шагов от двери, Розали развернулась, бросив на профессора непонимающий взгляд.

— Неужели, профессор, — с возмущением произнесла она, — вы думаете, что это было сугубо моё решение? У меня просто не было выбора! Двумя неделями ранее ко мне домой вломилось несколько авроров, обвиняющих меня непонятно в чём. Допрос. Министерство. Обыск. И Дамблдор, явившийся прямо в зал суда. Должность преподавателя в Хогвартсе давала мне защиту перед Министерством, и если бы не веские аргументы директора в мою пользу, то кто знает, чем бы это всё закончилось!

Проявлять какие-либо эмоции перед Снейпом девушке хотелось в последнюю очередь, но произошедшие за последние пару минут события всё же сказались на возможности самообладания. Профессор же не удосужился ответить ровным счётом ничего: продолжая стоять на том же месте, он задумчиво поглаживал сцепленные перед собой руки, устремив в сторону строгий, полный мыслей взгляд. Приняв молчаливый ответ собеседника за конец разговора, Розали ушла.

Не понимая, зачем Снейп начал этот разговор и что он хотел услышать в ответ на столь абсурдные вопросы, она уже жалела о том, что рассказала правду.

«Надо было просто ответить, что мне предложили хорошую зарплату, — думала Розали, агрессивно быстро передвигаясь по коридорам замка. — Уж его-то причина моего устройства на работу в Хогвартс должна волновать в последнюю очередь».

— Мистер Уизли! — завидев мчащегося с метлой явно в сторону квиддичного поля гриффиндорца, окрикнула его профессор Эмерсон.

— Да, мэм, — подошёл поджавший губы Рон, на голове которого красовался большой кожаный шлем.

Розали вопросительно улыбнулась:

— Разве у Гриффиндора сейчас не история магии?

— Да, но у меня разрешение! Вот, тут… секунду, — Рон неуклюже шарил по карманам, доставая помятую, сложенную вдвое бумажку. — На следующей неделе мой первый матч по квиддичу, и мне это… разрешили немного потренироваться.

Неуверенно протянув кое-как, наспех, расправленную бумагу, Рон попытался встать как можно прямее, придавая себе уверенности, что противоречило выражению его лица.

— Тогда, я надеюсь, вы покажете хороший результат на предстоящем матче, мистер Уизли, — почти не взглянув на странно написанное письмо, профессор улыбнулась лёгкой, многозначительной улыбкой.

Она уже почти было направилась в сторону своего кабинета, но, задержавшись ещё немного, убедительно добавила:

— И даже не вздумайте иметь подобного рода разрешения, освобождающие вас от моих уроков. Один пропуск, мистер Уизли, и квиддич станет вам доступен только со стороны зрительских трибун.

* * *

— А ну-ка свалили! — огрызнулась на двух слизеринок хоть и миленькая на внешность, но язвительная Пэнси.

Девочки тут же подскочили и, освободив два больших чёрных дивана, на которых обычно сидела компания Драко, убежали в другой конец гостиной.

— Не надоело ещё мелких запугивать? — усмехнулся Нотт и плюхнулся первым.

Когда о возвращении Волдеморта узнал весь магический мир, к детишкам Пожирателей стали относиться с особой опаской. Хотя те толком и не имели никакого отношения к делам своих родителей, им льстила всеобщая боязнь и внимание, которыми они не брезговали пользоваться.

Слизерин буквально разделился на две части. К первой относились сами дети Пожирателей и их друзья: Малфой, Нотт, Паркинсон, Крэбб и Гойл быстро нашли общий язык ещё на первом курсе, на фоне тёмного прошлого их родителей. Из детишек взрослых, не запятнанных пожирательским клеймом, были Забини — хороший друг детства Драко, Булстроуд — одна из соседок по комнате Пэнси, и двое на год старше остальных, теперь уже семикурсники и члены слизеринской сборной по квиддичу — Ургхарт и Монтэгю.

И несмотря на то, что численным превосходством «пожирательская компания», а именно так её частенько звали остальные, не обладала, она явно доминировала над остальной частью факультета Слизерина.

— Нечего сидеть на наших местах, — недовольно добавила Паркинсон, наигранно скрестив руки на груди.

— Тут и так везде наши места, — развёл руками Нотт, оглядываясь вокруг. — Твоей тощей заднице точно хватит, — засмеялся он, а Паркинсон скорчила в ответ вредное лицо, сморщив нос и высунув язык.

Смотря на вновь препирающихся друг с другом Тео и Пэнси, Драко невольно улыбнулся и, закатив глаза, сел напротив, оставив рядом с собой место для Гойла.

— Нормальная задница, заткнись, Тео, — послышалось у входа в гостиную, в которой появился широко улыбающийся белозубой улыбкой Забини.

Дойдя до остальных, он дружески похлопал Нотта по плечу, перекинулся взглядом с Малфоем и, сев на широкий диван, усадил Пэнси боком к себе на колени. Та вмиг довольно засияла, приобняв одной рукой парня за шею, а второй показывая средний палец недавнему сопернику. Теодор лишь вскинул брови и посмеялся, не придавая этому никакого значения.

— Где Гойла с Крэббом потерял? — переведя взгляд на Драко, спросил Нотт.

— Они на тренировке, у нас скоро матч, — разъяснил Малфой, а Тео сделал понимающий вид.

Хотя по факту его не сильно интересовал квиддич. Вот погоняться на метле за стайкой ни в чём не повинных птиц или просто проверить метлу на износ путём разных финтов в воздухе — это да, это весело, а идея соблюдать дурацкие правила и гоняться всем стадом за мячом его не привлекала.

Вообще, выросший в достаточно лояльных условиях, Теодор не любил загонять себя в какие-либо рамки добровольно, ему хватало и тех, которые выставлял Хогвартс. Тут, видите ли, и еда по расписанию, и строгий режим, и никаких особо вольностей в магии, а уж о ночных полётах под лунным светом и речи быть не могло.

Привыкал Нотт долго. Весь первый курс он неизменно получал выговоры от декана факультета и выслушивал гневные речи своего отца, внезапно занявшегося строгим воспитанием сына. К середине второго курса Тео начинал понемногу приспосабливаться к казарменным, на первый взгляд, правилам. Смотря на старшекурсников, он понял, что даже в строгих Хогвартских уставах существует множество лазеек, которыми он и начал со временем пользоваться.

— А тебе на тренировку не нужно? — усмехнулся Забини. — Или ты у нас теперь золотой мальчик версия 2.0?

— Я сделаю Поттера и без тренировки, — довольно улыбнулся Драко.

— О, даже так. На что спорим? — глаза мулата вмиг заинтересованно заблестели.

— Если Слизерин выигрывает, то мы аннулируем предыдущий спор, а если проигрывает, то любое твоё желание, — спокойно выдал Драко, надеясь, что Забини не придаст этому особого смысла и согласится.

— Не-не-не, хорёк. Так дела не делаются.

Не прокатило.

— У меня тут наклёвывается целых два желания, а ты под шумок решил избавиться от одного из них? — сняв с колен не до конца понимающую происходящее Пэнси, Забини наклонился вперёд, погружая всё своё внимание в разговор.

— Попробовать стоило, — усмехнулся Драко и по-хозяйски закинул ноги на стол, когда дверь в гостиную Слизерина распахнулась, и в неё влетел разъярённый Бэддок:

— С меня хватит! Я по горло сыт вашими методами, подонки! — его прожигающий злой взгляд был устремлён на Драко.

— Остынь, приятель! Полегче, — произнёс Нотт, приподнявшись с подлокотника дивана, на котором он сидел. — В чём проблема?

— Твой отец такой же грязный ублюдок, как и ты! — сквозь зубы яростно продолжал Бэддок, тяжело дыша.

Этот парнишка никогда не славился покладистым характером, но в этот раз он выглядел так, что, казалось, поднеси к нему спичку, и он взорвётся, обрушив слизеринские подземелья прямиком в ад.

Малфой не спеша поднялся с дивана, оказавшись всего в двух шагах напротив пылающего от ненависти парня.

— Следи за словами, Малькольм, — с тихой злостью произнёс он.

— Я знал, что так будет, — сплюнул он, — с самого начала знал! Твой папаша, как всегда, заботится только о своей заднице! Говорил, что собирается помочь моему, а на самом деле просто использовал, как пешку! Я говорил отцу не связываться с продажными Малфоями!

— Знал? — гневно воскликнул Драко, которого задели необоснованные нападки парня. — А знал ли ты, что твой отец имел грешки и до этого? Или ты наивно полагаешь, что все эти сбережения достались вам по наследству? А?

Ноздри Малфоя заметно расширились, а верхняя губа поднялась в раздражении.

— Если бы мой отец собственноручно не вытащил его из того говна, куда он влип, то ты и твой папаша уже давно бы гнили в земле! Пара лет в Азкабане — наименьшее из того, что ему полагалось! — рявкнул он.

— Ты врёшь! — крикнул Бэддок, направив палочку Малфою в лицо, и тут же сам оказался мишенью для вмиг очутившейся рядом палочки Забини.

Пэнси тихо пискнула, прикрыв рот рукой. Атмосфера была напряжённой: разъярённый Бэддок, отчаянно желавший отомстить за отца, мог выкинуть всё что угодно. Его взбалмошность и непредсказуемость всерьёз заставляли нервничать.

— Только попробуй, — предупреждающе улыбнулся Блейз, приставив палочку почти к горлу съехавшего с катушек слизеринца.

Нотт чуть сильнее ухватил свою боевым хватом, готовый при необходимости тут же направить её на противника.

— Советую хотя бы немного разбираться в ситуации, прежде чем кидаться на людей, — спокойно продолжил даже недрогнувший Малфой, — А то такими темпами долго не протянешь.

Взглянув на кончик направленной на него палочки, он перевёл взгляд на Бэддока, неодобрительно покачал головой и устало направился в спальню, оставив его в компании остальных.

* * *

Публичный дом мадам Люси неизменно приносил прибыль хозяйке даже в тёмные времена, когда улочки Косого и Лютного заметно опустели. Клиенты были очень разномастные: егеря, волшебники, министерские и прочие желающие скрасить одинокие вечера персоны.

Люциус, как всегда, расположился в самом дальнем номере на втором этаже. Скромная обстановка небольшой комнатки явно не дотягивала до шикарно одетого, статусного длинноволосого блондина, который величаво сидел в одном из кресел, что стояли рядом с огромной белоснежной кроватью. Пожалуй, кровать была самым большим достоянием этого номера. Располагаясь прямо посередине комнаты и упираясь изголовьем в стену, она занимала чуть ли не половину пространства. Пошарпанный деревянный каркас, лениво выглядывающий из-за белоснежных накрахмаленных простыней, и набитые пухом подушки. Остальное убранство оставляло желать лучшего: потёртые обои, затоптанные до белых вмятин ковры и тусклый свет. Впрочем, здешних клиентов мало интересовал интерьер.

Малфой, признаться, прилично так измотался за последнее время, не имея толком возможности расслабиться даже в своём собственном доме. Мысль о сне часок-другой в ожидании запаздывающего гостя уже не казалась такой уж странной.

Секундой позже скрипучая дверь открылась, и в комнату вошёл высокий мужчина в длинном светло-коричневом плаще.

— Твои места для встреч, Люциус, с каждым разом становятся всё более и более оригинальными. Чего мне ожидать в следующий раз? Ужина в норе акромантула? — проворчал гость и, захлопнув за собой дверь, уселся в свободное кресло напротив, поправляя взъерошенные от спешки волосы.

— А я смотрю, в Министерстве проблема пунктуальности сотрудников никого не волнует? — усмехнулся Малфой, ловко вынул палочку из трости и мгновенно набросил на комнату пару заглушающих.

— Да я бы пришёл раньше, — начал оправдываться Джон, — если бы не эти отчёты об обыске. Твари, скинули всё на меня, будто я крайний, а мне сиди разбирайся.

— Обыск? — зацепился за слово Люциус.

В последнее время все обыски касались только Пожирателей и тех, кто подозревался в контакте с ними. О всех подобного рода действиях Министерства Люциус всегда был в курсе, но об этом слышал впервые.

— Мутное дело, — ослабив галстук, недовольно сказал Долиш. — Пару недель назад неожиданно поступила заявка на обыск и допрос. Подняли людей, выехали на место, время потратили, а в итоге ровным счётом ничего. Передали дело в суд и заставили только отчёты огромные строчить. А ты, собственно, чего хотел?

Джон мысленно прикидывал мотивы приглашения в столь незамысловатое место его пожирательским дружком. О раздольной жизни Люциуса ходили целые легенды, бесспорно неслабо приправленные отменной ложью теми, кому не посчастливилось соблазнить завидного аристократа. Были даже слухи о его связях с мужчинами. Но слухи оставались слухами, а по факту компаньонами на сладкую ночь в постели Малфоя были только прекрасные представительницы женского пола.

— Есть у меня к тебе небольшая просьба, — сидя в кресле, Люциус слегка двинулся вперёд, поставив перед собой трость.

— Знаю я твои просьбы, потом месяц ходи по улочкам да оглядывайся.

— Уж министерским мракоборцам-то не привыкать, а я в долгу не останусь, ты знаешь.

Лёгкая, но хитроватая улыбка скользнула по аристократичному лицу блондина, отчего Долиш нервно сглотнул.

— Говори давай уже, — тяжело вздохнул Джон.

Люциус довольно улыбнулся.

— В ближайшее время Тёмный Лорд намерен посадить своего человека в Министерство.

— Ты уже знаешь кого? — осторожно спросил Джон.

— Некий Теренс Кросби.

— И что ты хочешь от меня?

— Ничего из ряда вон выходящего, — снова облокотившись на спинку кресла, Люциус выразительно закинул ногу на ногу. — Сделай всё возможное, чтобы это произошло как можно позднее.

Малфой-старший многозначительно ухмыльнулся, и Долиш невольно пробежался по нему взглядом. Пожирательский предатель всегда выглядел потрясающе ухоженно и умел преподносить себя так, что мысли о нём ещё надолго оседали в голове даже после его ухода. Джон был готов поспорить, что этот сучёныш выглядел бы идеально даже утром, только что проснувшись после бурной пьяной ночи. Но шанса проверить это Долишу никогда не выпадало, да и не выпадет. Люциус всегда оставлял своих воздыхателей мужского пола в стороне.

— Договорились, — твёрдо ответил Джон. — Когда мне ждать этого Теренса?

— Ты услышишь о нём в ближайшее время, — Малфой поднялся из кресла и ровной походкой направился к выходу. — Ах да, сегодняшний подарок, считай за небольшой взнос. Номер оплачен до утра на моё имя. Выбрать можешь кого угодно, так что не продешеви, выбирай из тех, кто подороже.

Джон откинулся в кресле, провожая уходящего Люциуса неотрывным взглядом, и, закинув голову назад, решил попытать удачу.

— А сам не останешься? — с усмешкой бросил он блондину, который в ответ лишь вскинул руку вверх и незамедлительно удалился.