Война Драконов: секреты Дурмстранга (гет)

* * *

— Айзек, есть разговор…

Он едва заметно кивнул, заходя в толпе учеников в центральный зал, где уже в разгаре был ужин. Видимо, старшие курсы, как всегда, задержались у Вейлы… Чтобы у нее волосы повыпадали, да ноги отказали…

Парень уселся на любимое место с краю, отпихнув прочь кого-то из класса «волшебников».

— Ты опять опоздал,— пробурчала фея, что тут же оказалась над его тарелкой.— Что на этот раз? Откалывал лед от Дозорной башни?

Айзек проигнорировал фею, поджав губы и ковыряя пальцем корку на зажившем запястье.

— Как со стеной разговариваю,— пробурчала опять фея, хлопнув в маленькие ладошки.— Ешьте, ваше гномовое высочество, не подавитесь…

— Уйди,— буркнул парень, отмахиваясь от назойливого насекомого, которое почему-то научили говорить. Он уставился в тарелку, где был большой кусок кровавого мяса и овощи.— Зараза…

Рядом кто-то рассмеялся, и Айзек поднял тяжелый взгляд.

— Ай, она опять забыла, что ты вегетарианец?

Забыла она, как же! Выщипать бы ей крылья…

Он скривился, выбирая овощи, проклиная эту блюстительницу сбалансированного питания для подросткового организма. К тому же у него была куча домашнего задания, но, видимо, опять не сделать, раз уж к нему «есть разговор»…

В столовой почти никого уже не было, когда Айзек закончил ковыряться в овощах и допил свой чай, который, надо отдать должное маленькой мучительнице, она всегда ему наливала, даже если была в еще худшем настроении, чем сегодня. Он поднялся, поправил лихо сидевший на черной макушке берет и вышел, минуя Зал Святовита. Было тихо, как в склепе — затишье перед бурей. Завтра приедут гости из других школ. Хорошо, что ему только шестнадцать, и никто не будет ждать, что он выиграет Турнир, а то с родителей бы сталось… Они наверняка в курсе, то-то отец все пропадал в Министерстве, а счета семейные все время опустошались. Нет, конечно, опустошить совершенно их не сможет и маленький город за год роскошной жизни, но вот чековые книжки все время исчезали стопками… Айзек уже представил, как арены и трибуны предстоящих испытаний будут унизаны рекламой Новых коллекций карточек от Изготовителя Шоколадных Лягушек…

Парень миновал череду колонн и подошел к приоткрытым дверям в Голову Дракона, куда ученикам часто ходить не рекомендовалось, особенно тем, кто не вылезал третий год из Гномов, но Айзек был уверен, что никого не встретит — как говорили родители, он родился под знаком Феликс Фелицис. Ему всегда везло…

Он выбрал коридор, что примыкал к госпиталю, и тихо толкнул низкую темную дверь, которая буквально растворялась в каменной стене. Свет был неярким — только для того, чтобы не разбить голову или нос, оступившись на неровном полу каземата.

— Привет,— кивнул он шести собравшимся тут студентам, закрывая дверь.— Где Глава?

— Сейчас будет,— один из студентов поднялся с лавки и подошел, пожимая протянутую ладонь.— Прости, что вырвали…

Айзек пожал плечами — не впервой ведь. Он посмотрел на непривычно тихого Алекса, и тот лишь скривил рот.

— Уже началось?— спросил Айзек, прислонившись спиной к стене и оглядывая остальных присутствующих.— Так быстро?

— Алекс напортачил,— хмыкнул Лука, садясь обратно на скамейку и откидываясь на стену чуть устало.

— Я не специально, я уже говорил!

Айзек с легкой насмешкой смотрел на одногодку: вечно ему не везло, вот тут точно даже Фелицис не помог бы.

— Значит, ты ее подставил?— о том, что новенькую девочку видели с Драконом, знала вся школа, Айзек ей искреннее сочувствовал.

— Я. Нечаянно. Ее. Сбил!— Алекс поднялся и даже сверкнул глазами.— Без всякого умысла! Откуда я знал, что она станет Мишенью?

— Даже если бы она не стала мишенью, ты бы мог просто пройти мимо…— заметил Яков из угла, поигрывая двумя железными шариками между пальцами.

— Я просто был вежливым!!!

— Не ори, Алекс,— лениво попросил Брандон, как всегда широко улыбаясь.

— Ты Дракон, Алекс, и ты должен, прежде всего, думать о том, что делаешь, особенно рядом с новенькими,— напомнил парню Лука, взглянув на часы.— Задерживается…

— Откуда знаете, что началось?— Айзек тоже посмотрел на часы: опять предстоит ночь над учебниками, если он не хочет снова оказаться в подземелье и разгребать завал в старую библиотеку. А в библиотеке самой сколько работы для бедных «гномов» будет…

— Ну, сегодня мы видели ее,— пожал плечами Лука.— Явно действуют все теми же методами: она усталая, невыспавшаяся, встревоженная, замкнутая… Они начали.

— Рано, ой рано…— проговорил Яков.

— Да, рано.

Они вздрогнули, когда в келье бесшумно появился еще один человек. Все тут же поднялись, чуть улыбаясь. Человек шагнул из тени.

— Здравствуй, Мария,— проговорил Айзек, кивнув вошедшей девушке с волной длинных темно-русых волос, что спадали по ее спине.

— Здравствуй, Айзек,— она улыбнулась, и ее карие глаза в свете пары свечей тоже улыбались.— Прости, что пришлось тебя побеспокоить… Привет всем.

Ребята нестройно поздоровались, снова садясь, пристально глядя на Марию. Она сняла берет и вздохнула, садясь рядом с Лукой.

— Рано все началось, бедная девочка,— проговорила девушка, потом метнула чуть укоризненный взгляд на Алекса, и тот лишь опустил голову, не возражая.— Мы не дали ей шанса хоть немного освоиться.

— Они из-за этого так рано начали?— спросил Айзек, снова прислоняясь к стене спиной.

— Да, видимо, испугались, что мы ее перехватим.

— Я не знал, что она с острова,— пробормотал Алекс.— Я просто познакомился, нечаянно ее уронив…

— Эй, ей всего тринадцать, сердцеед,— рассмеялся Брандон.— Ты решил заранее пленить ее?

— Это была случайность!— опять вспыхнул парень, но тут же заставил себя успокоиться, взглянув на Марию.

— Ладно, ничего уже не поделаешь,— девушка потрепала Алекса по плечу.— Найдешь себе другую даму сердца…

— И ты туда же!— возмутился парень, а остальные рассмеялись.

Айзек прочистил горло, призывая их вернуться к тому, ради чего они собрались.

— Да, прости,— Мария чуть улыбнулась, было видно, как она устала,— мы тебя задерживаем. Ай, нам нужна твоя помощь… Девочка — Эйидль — осталась совсем одна уже на второй день в школе,— в глазах Марии играло пламя свечей, делая их еще более темными,— мы не дали ей времени найти друзей и привыкнуть, это меня беспокоит. Еще меня беспокоит, что мы практически ничего о ней не знаем…

— Ты хочешь, чтобы я подружился с ней?— уточнил Айзек, вставая прямо.

— Да,— кивнула девушка, поднимаясь и подходя к нему.— Я знаю, что ты не работаешь открыто, ты всегда был нам ценен именно тем, что никто не знает, что ты Дракон. Ты уже три года терпишь жизнь гномов — но зато ты так нам полезен. Теперь пришло время тебя избавить от этой ноши, но сначала ты должен подружиться с Эйидль, помоги ей освоиться, поддержи — и по возможности узнай, как можно больше.

— Почему я?

— Потому что никто теперь не будет с ней разговаривать, и любое наше вмешательство будет выглядеть подозрительно, вся школа знает нас в лицо, да и не станет она дружить с нами,— Мария сказала это с сожалением.— Нам не надо переманивать ее на нашу сторону… Нам нужно быть рядом с ней. А твое с ней сближение будет логичным и не вызовет много недоумения: все знают, что тебя тоже в свое время разыграли… Все будет так, будто ты понимаешь ее и сочувствуешь… Думаю, она ухватится за тебя… Вряд ли в одиночку ей будет легко…

Айзек вздохнул: он давно привык быть «гномом», привык быть шпионом, не считаться Драконом, с которыми мало кто осмеливался общаться. Открываться совсем не хотелось.

— Хорошо, Мария,— кивнул он, вздыхая.

Она улыбнулась, потрепав его по плечу.

— Возможно, когда-нибудь все это закончится, но вряд ли скоро…

Айзек пожал плечами: на их век всех этих игр еще явно хватит.

* * *

Они жили в глубоких подземельях, и чем глубже, тем им было комфортнее. Хелфер любил спускаться в колодцы заброшенных шахт, которыми были пронизаны каменные коридоры под самым брюхом дракона. Он бы, наверное, поселился там, но жить в одиночку подземные феи не умели. Он пробовал как-то летом, когда у него не было работы, но быстро окунулся в скуку и даже депрессию. Теперь он сюда наведывался только ночами, чтобы немного помедитировать, поразмышлять о нелегкой судьбе некоторых студентов и их фей.

Но сегодня он спустился в колодец, что был скрыт у самой подошвы задней лапы великого дракона, не для отдыха — у него еще были кое-какие дела. И Хелфер был даже рад, что ему это поручили — не только полезна будет эта встреча, но и во всех отношениях приятна.

Он спустился и сел на край давно примеченного уступа, откуда открывался красивый вид на черную бездну — дна этого колодца Хелферу еще достигать не приходилось. Он поправил свой черный вязанный свитерок, которым гордился, — это был подарок на прошлое рождество, и таких вещичек у него была уже большая ниша в его темной норе — а потом пригладил свои кудряшки, выбившиеся из-под вязаной шапочки.

— Вот мне делать больше нечего, как по норам шляться…

Хелфер даже ухмыльнулся, услышав ворчание, что приближалось к нему сверху.

— Это не нора, а очень устроенный колодец,— ответил ворчанию человечек, складывая за спиной крылья и вглядываясь в темное пятно, что становилось все больше, пока не превратилось в златоволосую фею, личико которой было перекошено недовольством. Хотя… если подумать, оно всегда было таким…

— По темным колодцам либо назначают свидания, либо строят козни,— опять проворчала фея, устраиваясь на уступе рядом с Хелфером и поправляя передник.

— Ну, можешь считать, что у нас два в одном,— он улыбнулся и развел руками.— Разве тебе не нравится это уютное гнездышко? О нем мало кто знает…

— Звучит так, словно ты тут семейную нору уже вить собрался,— фыркнула фея, прищурив глаза.— Учти, мне только триста два, я еще не готова к узам… И вообще, у меня много работы!

Хел хмыкнул:

— Кляйн, солнце мое неумолкающее, как только у тебя появится мой малыш, тебя освободят от работы…

— Ага, размечтался,— фея даже сжала кулачки.— Говори, чего хотел, и я полетела… Малыша ему, ага…

— Представь, какие у него будут кудряшки и милые маленькие крылышки…— улыбался Хелфер: он любил дразнить ее.

— Так, все, мечтай дальше, а я удаляюсь…

Он успел схватить Кляйн за край передника.

— А ну не лапай!— она запустила зубки в его руку, резко поворачиваясь.

— Вот бестия!— зашипел Хелфер, отдергивая руку.— Сядь, надо поговорить.

— Вот так бы сразу, развратник,— Кляйн некоторое время еще висела в воздухе, а потом снова села на выступ, настороженно наблюдая за Хелфером. Он чуть улыбнулся, но решил, что подразнил ее на сегодня достаточно.

— Как дела у малышки Эйидль?

Фея тут же скуксилась, словно подобная тема была самой скучной из возможных.

— Ведь знала, что мимо меня не пройдете, только вот не думала, что это будешь ты,— пробормотала Кляйн, накручивая на пальчик кудряшки.— Обязательно меня втягивать в это?

— Значит, я первый… Это хорошо, что мы успели раньше.

— Мы!— презрительно ответила Кляйн.— Ты всего лишь фея, ты не Дракон! Мы должны оставаться вне всего этого…

— Так ты будешь помогать?

— Смотря как это отразится на Эйидль.

— Мы за ней присматриваем,— попытался успокоить Кляйн Хел.

— Ага, присматриваете, я уже знаю, как вы присматриваете, вытаскивая бедную девочку ночью на мороз, запугивая так, что она рвется бежать в больничное крыло, чтобы проверить глупого мальчишку, которому приспичило вылезть на холод в океане и обморозиться…

— Феликс…— задумчиво протянул Хелфер, поглаживая подбородок.

— Мне еле удалось ее остановить, не дав прогулять Практику по Темным искусствам, иначе сейчас бы она трудилась в зверинце, размораживая и убирая помет в вольерах, а она, неблагодарная, посреди коридора содрала с меня платье,— Кляйн даже зашипела, видимо, обида на хозяйку все еще кипела в маленьком тельце феи.— Я не знаю, какая сила решила, что мы с этой невоспитанной девчонкой поладим, только я ее на дух не переношу, и она меня тоже…

— Ты и Прошу на дух не переносила, только вот в конце прошлого года две простыни зарыдала, когда он уезжал,— напомнил мягко Хелфер.

— Потому что к нему я привыкла… Пусть он был наглой маленькой занозой, зато он меня не раздевал на глазах у студентов!

— Зато он тебе крылья склеил однажды, и ты не могла летать и только ползала по полу, пока кто-то из преподавателей на тебя не наткнулся и не помог…

Кляйн зашипела: эта маленькая дамочка явно была злопамятной особой, но Хелу даже это нравилось в златокудрой ворчунье.

— Итак, что там интересного ты знаешь об Эйидль?— решил он вернуть разговор в нужное русло.— Ну, кроме сухих биографических фактов…

— Да ничего я о ней не знаю, она молчит и вообще с ней невозможно нормально разговаривать…— пожаловалась фея.— Но она напугана… И очень переживает за Феликса, уж не знаю, что там у них за отношения… А еще у нее уже два «неуда», но это ее вообще не волнует, потому что, видите ли, она «не собирается заниматься Темными искусствами, потому что считает это низким и недостойным»,— Кляйн презрительно фыркнула.— Быть ей «гномом» после этого семестра, как пить дать… О, позор, я буду феей «гнома», а мне всего лишь триста четыре года… Какой ужас!

— Еще недавно, буквально пять минут назад, тебе было триста два,— заметил Хелфер, посмеиваясь.

Она сверкнула маленькими глазками и вспорхнула в воздух:

— Какая невоспитанность, обращать внимание на возраст девушки!

— Но ты сама об этом заговорила!— попытался защититься Хелфер, понимая, что ни разговор, ни свидание не ладятся.

— Нахал!— и Кляйн, пылая праведным гневом, устремилась вверх, к чуть заметному выходу из колодца.

— До встречи!— крикнул ей вслед Хел, вздыхая: первый блин комом. Он еще немного посидел, а потом последовал за Кляйн. Он быстро петлял по каменным проходам и коридорам, крылышки трепетали, поднимая вековую пыль.

Он вывалился из отдушины прямо в темную комнату. Лица присутствующих обратились к нему.

— Феликс Цюрри,— выпалил Хелфер, переводя взгляд с одного студента на другого и останавливая его на лице обожаемой хозяйки. Она чуть вздрогнула и прикрыла глаза.

* * *

Дурмстранг славился в мире своим зверинцем и льдами, но среди учеников он был знаменит количеством темных комнат, казематов и закоулков, которое не было известно, наверное, никому с тех пор, как умер последний гном-строитель. Никто не потрудился составить ни карты, ни схемы, а все попытки натыкались на несметное количество уходящих во тьму подземелий и лабиринтов, куда даже феи не осмеливались залетать в страхе никогда уже не найти выхода. Преподаватели строго-настрого запрещали ученикам совать нос в ответвления от главных залов и коридоров, но они понимали, что вряд ли их слушаются. Но спали преподаватели спокойно, потому что знали, что за боковыми лабиринтами, где таилось несметное количество темных углов и проходов, следит неусыпно Гном-хранитель…

Но даже он иногда упускал из виду, — то ли от старости и ограниченности зрения, то ли по какой другой причине — что в некоторые коридоры часто проскальзывают вечерами темные фигуры, которые держатся подальше от факелов и освещенных мест.

Вот и этой ночью, когда Дурмстранг спал, или создавал видимость, что спит, предвкушая завтрашнее прибытие школьников из Шармбатона и Хогвартса, вдоль стены осторожно пробиралась фигура, закутанная в красную школьную мантию. Она не замирала и не вздрагивала от ночных звуков, что постоянно появлялись в каменной школе, она двигалась так, словно не раз и не десять уже проделывала этот путь вдоль гобеленов и портретов Нижнего зала под лестницу, через маленькую дверцу в коридор, пол которого был засыпан песком. Дверца закрылась бесшумно, человек чуть расслабился и вздохнул, словно уже не боялся, что его могут увидеть чьи-то всевидящие глаза.

Он сделал несколько уверенных шагов и легко зацепился руками за выемку, ныряя ногами вперед в низкое отверстие в стене. Спрыгнул на пол и замер, слушая дыхание в полной темноте.

— Ты опоздал,— раздался девичий голос из дальнего угла пещеры, в которой пахло песком и сухим камнем. Человек дернул уголком губ, доставая палочку и зажигая на ее кончике неяркий свет, который выхватил из мрака подземелья вторую фигуру в красной мантии.

— Давно не виделись,— он искренне улыбнулся, делая несколько шагов вперед и глядя прямо в лицо девушки.— Не спится?

— У нас был срочный сбор, из-за вас,— глаза девушки светились укором, но она вполне спокойно наблюдала за тем, как он к ней подходит.

— Вы первые начали,— пожурил он, улыбаясь, подходя к ней вплотную и практически прижимая к стене. Она не испугалась, лишь уперла ладони ему в грудь, сощурившись.

— Это была случайность, Алекс сегодня оправдывался, как девятилетка перед директором,— фыркнула девушка, запустив ногти в его плечо, когда он попытался склониться к ее лицу.— Гай, сбавь обороты…

— Разве не для этого мы встречаемся?— он коснулся пальцами ее нежной кожи на щеке, и она еще сильнее воткнула в него ногти.— Что еще интересного говорили? Как поживает старина Лука?

— Передавал тебе привет,— фыркнула она, сбросив его руку с лица.— Лучше расскажи, зачем вы так девочку запугали…

— А мы запугали?

— Феликс,— она улыбнулась, прищурив глаза.

Гай чуть отпрянул, настороженно глядя на девушку:

— Значит, вы узнали… Откуда?

— Ты думаешь, что только ты запустил лапы в наши ряды?

— Не лапы, а милую тонкую ручку с острыми ноготками,— он дернул уголком губ, обняв девушку за талию и прижав к себе. Она не сопротивлялась, только пристально на него смотрела.— И ты знаешь, от кого Лука получает информацию?

— Откуда? Ты же вряд ли делишься тем, с кем по ночам обнимаешься, черпая данные, со своими соратниками, а?— она чуть отклонилась назад, облизывая губы.

— А ты бы хотела, чтобы они знали о наших отношениях?

— А у нас есть отношения?— она приподняла вопросительно брови.

— Ну, они у нас, конечно, странные, но ведь обоюдоприятные, разве нет?— Гай следил за выражением лица девушки.— Так откуда вам известно о Феликсе?

— Я не знаю, я же сказала, со мной не делятся ничем таким…

— Лука не привечает девчонок?

Она фыркнула, закатив глаза:

— Восток, мой друг Гай, — это застоявшиеся стереотипы и нравы. Вы собираетесь и Феликса использовать?

— Зачем? Ящеру просто не повезло оказаться в родстве с Эйидль…

Девушка некоторое время молчала, постукивая пальцами по его плечам:

— Лука и Яков решили пока не трогать ее, наблюдать, как обычно…

— Мудрое решение, иначе нам бы пришлось выводить вас из игры.

— Будто у вас это бы получилось…

— Ну, мы всегда можем попытаться,— Гай ухмыльнулся, наклоняясь и срывая поцелуй с пухлых губ девушки.— Как жаль, что ты родилась на востоке, из тебя бы вышел прекрасный Дракон Запада…

— Мне вообще до Айсберга, какой я дракон, мне просто скучно,— пожала она плечами, снова впиваясь ногтями в его плечи.— И хочется власти…

— Ну, у них ты вряд ли ее получишь,— Гай наклонился, целуя ее в губы, но девушка лишь на секунду ему это позволила, тут же отстраняясь.

— Это мы еще посмотрим,— она лукаво сверкнула глазами.— Я ведь не просто так ночами по подземельям с тобой встречаюсь. Ты же должен мне информацию за то, что я рассказала тебе…

— Ну, ты мне ничего нового не рассказала,— пожал он плечами.

— Разве? Я тебе открыла план Луки…

— Я о нем и так догадывался,— Гай улыбнулся.

— И они начали самостоятельные поиски…

— Это тоже не ново: веками они ищут, но пока безуспешно…

— У них появилась зацепка,— хитро проронила девушка, глядя в его синие сейчас глаза.

— Зацепка?— Гай попытался скрыть беспокойство и любопытство, но у него не вышло.— Что ты хочешь взамен?

— Имена тех, кто в этом году вошел в ваш высший состав, хотя бы несколько.

— С ума сошла?— возмутился парень, чуть крепче сжимая ее в своих объятиях.

— Мне нужна ценная информация, иначе мне никогда не получить влияния,— заметила девушка, больно наступая ему на ногу. Гай отшатнулся, выпуская ее, раздумывая.— Так ты готов к сделке, Гай?

Он думал еще некоторое время, потом кивнул:

— Юлиана Йохансон и Димитрий Полонский, больше не скажу.

Девушка хмыкнула, сложив на груди руки:

— Ловкий ход, Гай: забрать себе бывшую девушку Ящера и его бывшего лучшего друга. Решили сразу взять контроль над ситуацией, обложили Ящера и Эйидль?

Он лишь пожал плечами, не собираясь говорить ничего сверх того, что уже сказал.

— Что за зацепка?

— Старая библиотека, путь к которой разбирают сейчас «гномы»,— проговорила она.— Ее нашли в конце прошлого учебного года вроде как случайно, отгадай кто?

— Вы?

— Да, потому что давно искали. В планы не входило, чтобы кто-то посторонний о ней узнал, но на разборках завалов ранило кого-то — так вся школа узнала о находке. Теперь мы ждем, когда в библиотеку станет возможно проникнуть.

— Что там ценного? Карта? Свитки?

— Я не знаю,— девушка пожала плечами, потом лениво взглянула на часы.— Мне пора, я очень устала…

— Не так быстро,— он схватил ее и пригвоздил к стене, начиная яростно целовать.— Узнай мне больше о библиотеке, о том, что они ищут…— он не давал ей шанса отстраниться, целуя.— В долгу не останусь…

— Попытаюсь,— выдохнула девушка, всего несколько мгновений отвечая на его поцелуи. Затем она оттолкнула его, вынырнула из-под его рук, легко и ловко вскарабкалась в лаз и растворилась в звуке шагов по песку. Гай еще некоторое время стоял, прислонившись к стене и взволнованно потирая подбородок.

* * *

Пространство и время были покрыты странной дымкой, через которую иногда прорывались звуки, шорохи, голоса, противный вкус, иногда он знал, что что-то пьет, чувствовал прохладу простыней и жар тела, отвратительный осадок на языке, жжение под твердой чешуей. Иногда кто-то звал его по имени, но он не открывал глаз, равнодушно созерцая внутреннюю дымку из воспоминаний.

Он повернулся на бок, на несколько мгновений вырываясь из тумана, сквозь ресницы замечая движение и свет — неяркий, но все равно бьющий по глазам, которые много времени оставались закрытыми. Кажется, вот та долговязая фигура — это школьный лекарь Павлов, а рядом с ним кто-то на кровати…

— …Я всего лишь хотел забрать обглоданные кости из вольера, а он как накинется…

Феликс снова сомкнул веки — все было неинтересно и пусто, даже слова почти перестали иметь значение. Хотелось лишь одного — двигаться. Он не знал, куда, но куда-то двигаться, чтобы в этом движении закончить все… Шагнуть — и конец…

Воспоминания приходили волнами, к которым он уже начал привыкать, не в силах прекратить или забыть. Он просто смотрел их, как картинки в детских книжках, которые они с мамой убирали на чердак много лет назад вместе с игрушками…

Воспоминания были иногда четкими, с красками, запахами и звуками, а иногда словно все в той же странной дымке, и они даже не ощущались, просто проходили мимо, потому что причинили бы новую боль… И эти воспоминания он любил больше — никаких голосов и ощущений, просто черно-белая пленка, как у мальчишки во дворе в его чудном аппарате…

Феликс зарылся под одеяло, утопая в жаре тела и жжении кожи под чешуей…

— Прикоснись, это не так страшно…

— Юлиана…

Дымчатая реальность ощущалась болезненно и жарко, он легко понимал, когда выныривал из воспоминаний, которые только усиливали желание куда-то идти, чтобы все закончить. Тогда он пытался сесть на постели и даже открывал мутные глаза, тяжело дыша — он чувствовал, как холодный воздух вырывался из сжатых легких, слышал, как чешуйки тихо шуршали, перемещаясь, переливаясь на мышцах.

— Феликс, ложись, тебе нельзя вставать,— мягкие, но сильные руки тут же укладывали его на подушку, голос шелестел, успокаивая, окуная в дымку, во рту снова был привкус чего-то.— Давай, малыш, надо поправляться…

И он покорно ложился, не чувствуя шевеления воздуха, проваливаясь в новую дрему, куда снова и снова, в ленту воспоминаний, прорывались голоса и звуки.

— Я нашел эту карточку!

— Она не твоя!

— А ну, замолчали! Сейчас я вас буду приводить в божеский вид, ишь взяли моду устраивать дуэли из-за карточек от Шоколадных лягушек!

— Это не просто карточка! Это из английской коллекции!

— Она моя, я ее первым увидел!

— А я подобрал!

— Тихо! Где вы вообще ее нашли?

— В Зале Святовита, у колонн…

— Кто-то потерял, вы должны ее вернуть…

— Нет!

— Еще чего!

— Тихо, я сказал!...

Феликс застонал, пряча голову под подушку, окунаясь в дымку, которая быстро растворилась, сменившись новыми лентами воспоминаний, черно-белых, блеклых, что уже не задевали, словно отболели вместе с желанием жить…

— Я не могу даже смотреть на него …

Он поймал ее за талию, с тихим вздохом целуя, прижав к себе…

Он вздрогнул, ища напряженно дымку, в которой можно потеряться, но не находил, потому что последнее воспоминание пробудило еще большее желание все закончить, встать и идти.

Феликс откинул одеяло и сел, голова кружилась, слабый свет пробивался из-под ресниц, ослепляя.

— Эй, Феликс, ты что?

Он нахмурился, не понимая, что это за голос, он был знаком, но кому принадлежал, парень понять так и не смог. Голова была мутной, глаза не видели ничего, кроме света. Мягкие теплые руки легко коснулись его плеч, толкая на постель, он покорно лег, смыкая веки.

— Как ты?

Девичий голос, все тот же. Его обладательница села на постель рядом с ним, а он все судорожнее пытался понять, кто она и что ей от него надо.

— Тебе надо поправляться, Феликс,— рука скользнула по его здоровому предплечью, даря немного прохлады.— Поправляйся, обязательно… Ты нужен Эйидль, очень ей нужен…

Эйидль. Это имя что-то ему говорило, оно тоже было подернуто дымкой, но болезненной, правда, уже почти не ощущаемой болезненно, как ничто уже не ощущалось.

— Эйидль,— он попытался вытолкнуть имя вместе с холодным воздухом, но у него не вышло, по крайней мере, он себя не услышал. И словно эта попытка прорвала плотину, которая не давала ему понять, что для него значит это имя.— Она…

Феликс сжался, пытаясь оттолкнуться от этого имени, оттолкнуться от воспоминаний, но он не мог, у него не было сил даже на это…

— Знакомься, сынок, это твой отчим Нильс и его дочь, твоя сестра, Эйидль… Она пойдет в твою школу в этом году…

— Феликс!

— Феликс! Ты меня слышишь?

Все тот же голос вырвал его из дымки воспоминаний, в груди гулко билось сердце.

— Слышишь? Ты ей нужен!

— Ненавижу,— вырвалось из груди, и он вздохнул легче, сердце словно перестало сжиматься. Он снова окунулся в дымку безразличия.