Поймай меня, если сможешь (гет)

Она действительно заканчивает войну за неделю. Кроваво и жестоко.

Никто не понимает ее силы, способностей управлять дементорами. Она вершит свою месть, находя убийц мужа и на глазах у всех-всех вырывает сердца обоим Лестрейнджам. А потом жадно впивается в сочащуюся кровью плоть зубами. И вот тогда Снейпу приходится встать между ней и ее армией. Он отражает заклятия, которые летят в них. Сначала неуверенно, а потом с единственным желанием — уничтожить.

Люди всегда хотят уничтожить то, чего они не понимают и боятся, и тут уже не до моральных принципов. Впрочем Кингсли себя ими особо никогда и не отягощал.

Когда отбиваться становится все сложнее, Северус взмахивает мантией и темным густым дымом взмывает ввысь, вместе с Гермионой, которая прижимается к нему и смеется. Он слышит ее смех, пока они они улетают на безопасное расстояние а потом трансгрессируют.

Сила пьянит ее, обволакивая наслаждением, граничащим с эйфорией. Едва ноги касаются пола в его доме, как она обхватывает его лицо липкими от крови руками и притягивает к себе, запрыгивая на него.

Целует жадно, проникая языком внутрь рта, гортанно стонет, и Северус с ума сходит от желания ответить ей, повалить ведьму и взять прямо на полу. Он чувствует вкус крови во рту. Чужой. Не ее и не его. Но это не противно, потому что горячие поцелуи сводят с ума.

Он смотрит ей в глаза, пытаясь понять, кто перед ним, и видит яркие янтарные радужки. Но это все равно не она.

Ее одежда пропитана кровью, магия искрит в воздухе, а Гермиона от возбуждения выгибает спину в его руках, прижимаясь ближе, и он не выдерживает. Подхватывает ее под ягодицы и делает пару шагов к столу, сметая книги и чернила на пол. Одежда трещит на них, поддаваясь напору сильных пальцев. Обжигающие прикосновения кожа к коже распаляют еще больше.

Ему сейчас как никогда нужна ясная голова, но адреналин и страсть бурлят внутри, и он резко дергает ее на себя, прижимаясь твердым членом между ног. Она двигает бедрами и трется об него. Они дрожат как ненормальные, касаясь друг друга, Ей точно так же сносит крышу, и Снейп понимает, что у него не будет другого шанса.

Его умелые пальцы пробираются под одежду, гладят и сжимают, и он чувствует ее жаркие объятия, магию и все это мешается в безумный коктейль, способный свалить с ног.

Северус сдергивает ее со стола, разворачивает и наклоняет над поверхностью, обхватывая пальцами шею жесткой хваткой, но по ее восторженному стону понимает, что ей нравится грубость. Гермиона призывно выгибается, и все что ему хочется, это оказаться внутри нее. Вбивать ее тело в этот чертов стол, пока не сломает его и не оставит синяки на ее бледной коже. Но вместо этого невербально произносит заклинание снимая чары со своей руки, на которой десятью минутами ранее вырезал символ, когда смотрел, как тьма покрывает все поле боя. Он наклоняется к ней, почти ложась на девушку и его дыхание шевелит волосы на ее виске.

— Мне очень жаль, Гермиона, — эти глупые слова, как дань его чувствам к ней, лишают Северуса элемента неожиданности, но он все же успевает приложить руку к ее спине, читая заклинание.

Гермиона кричит. Почти также, как тогда в тюрьме и снова невидимая сила волной расходиться от ее тела, отбрасывая и его, и мебель с огромной силой. Стоит невообразимый шум, часть стены просто сносит ударной волной магической силы. Стол под ней рушится, засыпая девушку обломками.

Снейп медленно поднимается, чувствуя ужасную боль в пояснице. Его сильно приложило об кресло спиной. Невербально призывает палочку и движется к замершему телу, но не успевает сделать и нескольких шагов, как она тяжело переворачивается, и ее глаза, горящие яростью, впиваются в его лицо, заставляя замереть и оценить противника.

— Это было обидно, Северус, — она, морщась, сводит лопатки и шипит. — Черт… Думаешь, я позволю убить себя?

— Думаю, — Снейп наклоняет голову, и черная прядь падает ему на лицо. — Это решать уже не тебе…

Ее глаза сужаются, а он, не дав ей времени ответить, поднимает палочку и магический хлыст летит в ее сторону, готовый опуститься по воле хозяина на кожу, но Гермиона скалится и поднимая руку, хватает его. Голыми руками хватает его магию. То, что невозможно потрогать, у нее получается поймать. По ее рукам, где магическая плеть оплетает кожу разрастается ужасная рана, но она лишь скалится и дергает его на себя.

Ее сила невероятна. Не желая лишаться палочки, Снейп сжимает ее сильнее и падает по инерции. Перекатывается, уходя от ее удара обломком ножки стула, который она собирается вогнать в его грудь, и снова вскакивает на ноги. Тут же его отбрасывает назад с такой силой, что дерево полки за его спиной жалобно трещит и обваливается вместе с книгами.

— Я никогда не чувствовала себя более свободной и живой, Северус, — тяжело дыша, говорит Гермиона, останавливаясь над ним. — Такой цельной.

Он смотрит на нее и видит перед собой молодую красивую женщину. Она могла бы быть такой, если бы не та тьма что засела в ней.

— Ты сама сказала, что не дашь ей жить, так зачем оттягивать момент? — хрипло произносит Северус, пытаясь сесть. Кажется ему, что-то не очень удачно воткнулось под лопатку. Он чувствует, как кровь потекла по спине горячими струйками.

Гермиона смеется.

— Потому что по моим подсчетам у меня есть несколько месяцев, а ты решил прервать нас на таком интересном занятии, — она хмыкает и присаживается перед ним на корточки.

— Ты не сможешь принять верное решение, как и я, если мы будем оттягивать это пару месяцев.

Гермиона, склонив голову, смотрит на него с интересом и улыбается.

— Это я, Северус. Я.

— Нет, — спокойной возражает он, потом усмехается уголком губ. И, давая ей возможность самостоятельно прийти к умозаключению, задает нужный вопрос: — О каком обмене ты говорила в тюрьме?

Гермиона прищуривается, пытаясь разгадать, к чему он клонит и решить стоит ли отвечать. Мотнув головой, решает, что не стоит и только собирается подняться, как он продолжает:

— Вот почему было предупреждение, что работать будет только первая поставленная печать. Остальным тебе просто нечего было бы предложить. Сила получена за душу, Гермиона, и ты это знаешь. Ты просто не сможешь принять верное решение сама, у тебя не будет шанса.

— Так не суди меня за то, что я не спешу посадить свою задницу на адскую сковородку.

— Не бойся, Гермиона, — тихо говорит он, заставляя ее смотреть на себя. Протягивает руку и берет ее ледяные пальцы в свои. — Хочешь, я пойду с тобой?

Ее глаза расширяются, и она неверяще улыбается, вскидывая бровь.

— В ад?

— Куда угодно.

Северус не ожидает, что она подастся вперед, снова целуя его губы. Прикусывает нижнюю сильно, до крови, вырывая шипение и, когда она собирается отстраниться, он кладет руку на ее горло, фиксируя и притягивая ближе к себе. Поцелуй снова перерастает во что-то яростное, пронизанное нуждой, но она все же чуть отстраняется, и смотрит на него ищущим взглядом.

Северус не может отвести взгляда от красивого лица, легонько поглаживая пульсирующую жилку на шее большим пальцем. Его темные глаза смотрят жадно, тяжело и горячо… на нее невозможно по-другому. И контроль, как и решимость, утекают как песок сквозь пальцы, потому что для него она действительно нечто большее. В другом смысле.

— Еще рано, — тихо выдыхает Гермиона.

Она подается ему навстречу снова, целует ласково, без страсти, и он понимает, что это прощание. Нельзя отпустить ее. Уйдет. Но он понимает, что не в силах остановить ту, чья суть не поддается объяснению, ту, кто в своей силе обрел свободу и неподвластен ничему земному.

— Гермиона…

— Т-с-с… — она прикладывает палец к его губам, лаково проводит, стирая капельку выступившей крови из ранки, что сама же и нанесла. — Береги силы, ты ранен. — Гермиона облизывает палец с его кровью и прикрывает глаза. — М-м-м, Северус. Когда фраза «так и съела бы» обретает совсем другой смысл…

— Я найду тебя и завершу начатое, — тихо говорит он, потому что это то, чего хотела бы его Гермиона… Эти мысли заставляют грустно усмехнуться. Впрочем, Гермиона никогда не была его. Но он знал, что она хотела, чтобы он остановил ее. Она сама просила об этом, пусть сейчас уже и не помнит.

— У тебя впереди так много попыток, — Гермиона погладила его по щеке и наклонила голову. — Одну ты использовал и ошибся. Впереди еще девятнадцать, а значит у нас с тобой дальше так много веселья.

Она подается вперед и слизывает с его нижней губы кровь, не обращая внимания на его тяжелый взгляд. Северус понимает, о чем она. Вот почему печать не сработала. Она была неподходящей. Вот почему в тюрьме она сразу сожгла пергамент с именами. Одно из них принадлежало ей. А не зная имени, он будет ошибаться каждый раз и терять время, действуя методом исключения. Но они оба понимали, что она не позволит этому случится. Не подпустит его снова.

Он смотрит, как она встает и накидывает свою мантию, прямо поверх разорванной одежды. Улыбается, глядя на него с теплотой.

— Это так глупо, — качает головой Гермиона, — но я уже жду нашей следующей встречи…

Она разворачивается и, больше не сказав ни слова, легкой шелестящей тьмой вылетает в дыру в стене. Он слышит ее смех эхом разнесшийся над Коуквортом.

И Северус устало прикрывает глаза. Их ждет гонка длиною в жизнь.

Она вечно будет убегать от него, а он всегда будет следовать за ней по пятам, в надежде, что когда нагонит ее в следующий раз, у него хватит решимости сделать то, о чем просила Северуса его Гермиона.