Поймай меня, если сможешь (гет)

— Уизли, твою мать…

Гермиона только слышит фамилию и сразу рывком оборачивается. Обегает цепким взглядом поле боя и тут же замечает, что Рон без сознания лежит у ног Бруствера. Она видит боковым зрением, как в нее летит зеленый луч. Бросается на землю, перекатываясь, и, выбрасывая палочку, кричит:

— Ступефай!

Даже не проверяет, попала ли, поднимается и бежит к Кингсли, который держит щит, ограждая их с Роном от атак. Повсюду враги, и пока она пробирается вперед, заклятия так и сыплются на людей в черных балахонах.

— Авис! Бомбарда!

Гермиона падает на колени перед Роном, проверяя пульс. Быстро кивает Брустверу и, хватая раненого, трансгрессирует. Один раз, второй, пока не оказывается в убежище Ордена Феникса.

— Еще прибыли! — кричит кто-то над ней.

Гермиона никого вокруг не слышит. Она обхватывает лицо Рона руками, вытирая большими пальцами кровь с его щек, которая натекла с нехорошей, открытой раны на голове.

— Я здесь, отойди, — Джинни привычно грубо отталкивает Гермиону и делает знак рукой двум девушкам, пока сама накладывает чары диагностики на брата. Они тут же осторожно перекладывают Рона на носилки и уносят его, а Джинни поворачивается к Гермионе. — Ты видела, что в него попало?

Гермиона в оцепенении смотрит вслед мужу и не слышит вопроса Джинни. Та встряхивает ее.

— Я не знаю, что в него попало! — рявкает Гермиона, а потом устало закрывает лицо руками, понимая, что не может вернуться на поле битвы. У нее нет сил, ей нужен Рон. — Можно я пройду к нему? Я должна быть рядом. Хочу знать, что с ним все будет в порядке.

— И для этого здесь я, — напоминает Джинни, копошась в сумке, потом достает пузырек и протягивает Гермионе. — Выпей. Это поможет прийти в тонус. Ты нужна Гарри.

Гермиона быстро опрокидывает содержимое пузырька в себя и кивает, морщась. Она знает, что нужна Гарри, но какой из нее помощник, когда она не знает, что с мужем, и все ее мысли сейчас с ним.

— Он мой брат, Гермиона, — Джинни многозначительно смотрит на подругу, — я позабочусь о нем. А ты позаботься о Гарри.

Гермиона проводит по лицу рукой, собирая все свое самообладание в кулак, бросает в последний раз долгий взгляд в конец коридора, куда увезли Рона, и кивает. Она сжимает палочку и трансгрессирует с тяжелым чувством на сердце, еще даже не подозревая, что больше никогда его не увидит.

* * *

Война вернулась.

Не прошло и года, как Пожиратели Смерти вернулись, объединив дополнительные силы, полученные в других странах за время правления Темного Лорда. Они вернулись с оглушительной и смертоносной силой, ударив по самым важным точкам неокрепшего магического мира. Они пробрались шпионами в Министерство, заполучив ценную информацию по местоположению волшебников, защите и перемещениям. Прогремели сразу несколько взрывов. Были убиты могущественные семьи, которых застали врасплох.

Одной из таких семей оказались Уизли. Почти вся семья, находившаяся в Норе, в тот момент была уничтожена. Молли, Артур, Перси, Билл и Флер с ребенком, и Джордж…

Спустя некоторое время Гарри, Рон и Гермиона стояли на пепелище, тупо пялясь на место, где заживо сгорели все их близкие, и не осознавали реальность происходящего. Джинни потеряла сознание. Гарри пришлось прийти в себя ради нее. Она была беременна. Он не мог позволить себе что-то чувствовать сейчас.

Гермиона обнимала рыдающего Рона и тоже тихо плакала, не понимая, как им жить дальше. Они не знали, что произошло в тот момент.

А потом стало известно, что это были точечные атаки, что на них снова обрушилась война, что Кингсли с мракоборцами едва отбили Министерство.

Благодаря быстрой реакции, созданию штаб-квартир, куда переместили самых ценных людей, атаки удавалось отбивать и сдерживать. На охрану тюрьмы и Министерства бросили все силы, потому что каждая из сторон помнила опыт предыдущей войны. Все будет тщетно, если они падут.

Гарри, Рон и Гермиона яростно сражались наравне со старшими волшебниками, которые возглавляли Орден. Но силы были неравны, потери велики, «фениксы» использовали обычные заклятия, не применяя темную магию. Лишь мракоборцы позволяли себе порой Непростительные. На этой почве на собраниях часто возникали споры.

И Гермиона полностью поддерживала Гарри в его решении не использовать Непростительные. Ровно до того момента, пока не бросила ком земли на гроб своего мужа.

* * *

Она не плачет. Стоит над его могилой, горло сдавливает спазм, ветер путает волосы и хлещет ими по щекам. Ей ужасно холодно, но она не шевелится.

Ты мне так нужен, Рон. Я не могу вынести это без тебя.

Они остались одни друг у друга, потеряв свои семьи. Гермиона не могла объяснить это чувство, потребность в нем, как в глотке воздуха. Что бы ни случалось вокруг, но когда они запирались в своей маленькой комнатке, весь мир оставался за пределами их небольшой поломанной вселенной, позволявшей обрести подобие покоя.

Этого покоя больше нет в ее жизни, как и Рона. Само существование стало походить на вечный спринт, она пробегает эту жизнь и теряет способность остановиться или замедлиться. Теперь только смерть позволит обрести безмятежность. И, видит Мерлин, она ее не боится.

Гермиона закрывает глаза, погружаясь во вспыхнувшие образы и картинки. Один из их последних разговоров проносится голосами в голове, разрывая сердце.

— Я люблю тебя, — говорит ему Гермиона, приподнимаясь на руках и оглядывая осунувшееся лицо напротив. Его голубые глаза сфокусировались на ней. До этого, казалось, он был далеко отсюда, даже несмотря на то, что они только что занимались сексом. — Ты помнишь это, Рон?

— Я тебя тоже, — чуть улыбнувшись, отвечает он и проводит рукой по ее спине ободряющим жестом, но Гермиона чувствует, что он делает это машинально, и снова погружается в свои мысли.

Гермиона тяжело вздыхает. Война дается ему тяжелее, чем ей или Гарри. Рон очень устает психологически, не выносит вида крови и мертвых людей. Он любит спокойную мирную жизнь, где есть гармония, обед по расписанию и возможность самому решать, чем заниматься.

— Если я умру первым… — Рон замялся, когда Гермиона дернулась. Раньше она всегда прерывала подобные разговоры, но сейчас лишь прикрывает глаза, стараясь справиться с ужасом, который охватывает ее при осознании, что следующий день может быть последним для них. Гермиона молчит, позволяя ему сказать то, что он хочет. — Не становись монстром, хорошо?

Гермиона открывает глаза, с удивлением глядя на мужа.

— Монстром?

— Не уподобляйся таким, как Кингсли, — отстраненно поясняет Рон, — не убивай людей.

Гермиона некоторое время смотрит на него, склонив голову, потом тянется к нему и целует в небритую щеку, после чего кивает. Обещание дается ей легко.

— Я никогда никого не убью, родной…

* * *

— Авада Кедавра!

Гермиона смотрит, как зеленый луч, который она выпустила, разбивается о грудную клетку Пожирателя Смерти, и он замертво падает в грязь. Не верила, что получится, но вот он, у ее ног. Мертвый. Гермиона сглатывает и чуть улыбается, хотя это больше похоже на судорогу, пробежавшую по ее лицу. Она чувствует удовлетворение, и кажется, что ее разваливающееся сердце чуть обезболили, вколов туда анестетик под названием «месть».

Она не знает, кто убил Рона, поэтому мысль убить их всех становится невероятно заманчивой.

Гермиона облизывает губы и поднимает голову, встречаясь с шокированным, неверящим взглядом Гарри. Пара секунд глаза в глаза, а потом она вскидывает палочку и кричит:

— Ступефай!

Мужчина за спиной Поттера падает ничком. Быстро проходя мимо друга, Гермиона бросает в Пожирателя Инканцеро, оборачивается к Гарри и, игнорируя его ошеломленный вид, ровно произносит:

— Здесь больше никого нет, — она неопределенно поводит палочкой, указывая на пространство вокруг, — этого возьмем с собой. Устроим допрос.

Гарри отмирает, а затем медленно подходит к ней.

— Надо доставить его в Штаб в Уилтшире, — Поттер наклоняется, чтобы снять маску с Пожирателя. Под маской обнаруживается лицо совсем молодого парня, даже младше них с Гарри.

— Нет, — вдруг категорично говорит Грейнджер и поднимает взгляд на друга. — Доставим в наш штаб. Я... сама допрошу его…

* * *

— Да потому что тебе нельзя доверять! — раскрасневшись от гнева, кричит Гарри, стуча по столу кулаком. Гермиона молча и равнодушно смотрит исподлобья, слушая его доводы. — Ты сошла с ума, Гермиона!

— Поттер, — одергивает парня Кингсли, который устает слушать их препирательства. — Грейнджер права. Если мы лишимся еще одного штаба, то лишимся и стратегического преимущества. Нам нужна сила, перевес…

— Но то, что она предлагает… Убивать? Если ты легко делаешь это, не значит, что и другие смогут, — он в отвращении кривится, глядя на нее. — Ты больная идиотка…

— Проголосуем, — громко предлагает Гермиона, даже не глядя на Гарри.

Кингсли тяжело вздыхает и с сожалением смотрит на напарницу.

— Нет, — отрезает Бруствер, качая головой. — Голосование обяжет следовать приказу даже тех, кто не хочет этого…

Грейнджер медленно встает, обводя тяжелым испытующим взглядом длинный стол переговоров, за которым собралось около тридцати человек. Самые важные люди Ордена, которые являются звеньями одной большой цепи под названием Сопротивление.

— Не хочет этого? — с издевкой переспрашивает она, холодно рассмеявшись.

В повисшей тишине это звучит очень жутко. Но никто не смеет перебить ее, только встревоженно поглядывают на Гарри, который все еще является авторитетом для многих людей, сидящих за этим столом. Сам Поттер же презрительно кривится и в неверии качает головой, глядя на нее. Гермиона смотрит прямо в зеленые глаза друга, с легкой болью в груди отмечая, насколько он презирает ее и боится. — Так мы тут все не по своему желанию. Уж я-то определенно лучше бы ушла в подполье или уехала из этой чертовой страны…

— Так еще не поздно… сделай это, — Гарри вскидывает подбородок, сложив руки на груди. — Свали отсюда. Ты ничем не лучше них.

Гермиона наклоняет голову.

— Поздно, — просто произносит она и смотрит на Джинни, которая тихо плачет, стоя возле стены в полумраке. — Уже поздно.

— Он был и моим другом тоже! — рычит Гарри, но Гермиона лишь усмехается, жестко глядя в ответ.

— Мне он был мужем.

— Хватит! — вдруг кричит Джинни, выходя на свет к столу. — Как вы достали, два придурка, только и собачитесь!

— Уведите ее отсюда, — раздраженно бросает Кингсли своим людям куда-то вбок, и Невилл подскакивает, направляясь к ней.

— Я сам, — говорит он двум мракоборцам, что двинулись в их сторону. Он кладет руку девушке на плечо и слегка толкает ее. — Пошли, Джин.

Гарри проводит рукой по лицу, шумно выдыхая. Гермиона провожает бывшую подругу взглядом, слегка прищурившись. Она видит, что Джинни на грани, но у нее нет времени ей помочь. Гарри даже не оборачивается на свою жену. Грейнджер садится на свое место и складывает руки на груди.

— Продолжим.

* * *

Гермиона не обращает внимания на кровь, льющуюся из ссадины на лбу, а просто смаргивает ее. Как в замедленной съемке, она озирает поле боя, отмечая, что то тут, то там лежат тела «фениксов». Они проиграли эту битву. Все ее ученики — те, кого она обучала много месяцев, сражаясь бок о бок, — мертвы. Она понимает, что нужно уходить, но не может пошевелиться, глядя на бегущих к ней Пожирателей. Они уже давно не носят маски, и она видит их лица. Одни и те же лица, потому что Орден не убивает своих врагов, а разбрасывается экспеллиармусами и ступефаями.

Собравшись с силами, Гермиона делает серию трансгрессий и скрывается в убежище, тяжело упав прямо на пол. Жестом показывает не прикасаться к ней, когда замечает, что в ее сторону бежит несколько человек. Она поднимается на четвереньки, и ее выворачивает приступ тошноты.

— Бля-я-ядь, — простонав, она очень медленно выпрямляется. Встает на ноги. Вытирает рукавом рот и глаза, чтобы видеть замерших в траурном молчании «фениксов». — Все мертвы.

Гермиона тяжело стоит на ногах, но упрямо осматривает внимательным взглядом обреченные, потерянные лица, пока не натыкается на Гарри, который выходит вперед из-за спин остальных.

— Ты, — Гермиона указывает на него, дернув подбородком, — чертов моралист. Они мертвы из-за тебя. Потому что все еще верят, что ты — тот лучик надежды, который всех спасет в очередной раз каким-то чудом. Но ты ни черта не делаешь…

Повисает оглушительная тишина. Люди переводят взгляд с одного на другого и слегка расступаются. Эти двое друг друга не переносят на дух, никто не хочет встревать в их перепалки, потому что только Кингсли имеет на них хоть какое-то влияние.

— Они мертвы, потому что борются со злом, — цедит Гарри, и Гермиона презрительно кривится, наслаждаясь ненавистью, которая плещется в его глазах. — Они не такие, как ты или ПСы. И готовы за это платить…

— Заткнись! — орет на него Гермиона и поднимает палочку, раздраженно поведя плечами. — Сука, как же ты меня достал…

Гарри тоже достает свою палочку и яростно смотрит на нее.

— Лучше бы это ты сдохла тогда, а не Рон!

Гермиону уже давно не обижают подобные слова. Она знает, что многие шепчут подобное ей в спину. Грейнджер только усмехается, снова вытирая кровь с лица, и качает головой. Потом окидывает взглядом людей, которые с ужасом не сводят с нее глаз.

— Теперь вы подчиняетесь мне, понятно?

— Черта с два, Грейнджер…

Гермиона качает головой:

— Ты давно не мессия, который должен всех спасти. Дело больше не в тебе, Мальчик-который-выжил. Если ты слаб, чтобы вытащить этот мир из дерьма, эту роль возьму на себя я.

Одно быстрое движение палочкой — и Гермиона оглушает своего бывшего друга, сжигая последний мост к прежней жизни и к самой себе.

* * *

— Нам нужна помощь, — говорит Минерва, снимая очки и надавливая двумя пальцами на переносицу. — В то время, пока Пожиратели непонятно откуда получают бешеное финансирование, в двух наших штабах замечается нехватка провизии.

— Галеонов больше нет, — говорит Кингсли, разливая дешевый огневиски по двум бокалам и протягивая один из них Гермионе. — Пусть тянут.

— Мне так и заявить раненым? — вскидывает бровь Макгонагалл, прожигая министра возмущенным взглядом. — Или, может, детям?

— Что ты от меня хочешь, Минерва? — не выдержав, повышает голос Кингсли и устало падает в кресло напротив Гермионы. — Мы в дерьме.

Грейнджер смотрит на него, отпивая огневиски, и морщится.

— Все уходит на содержание Азкабана и зарплаты, я не могу выделять деньги Министерства на Орден просто потому, что их нет. Все разваливается, если я потрачу последнее на сомнительную организацию, шаткий порядок полетит к чертям... Все это сложно, — говорит Кингсли, все же оправдываясь под строгим взглядом Минервы.

— Нам нужно финансирование, — протянула Гермиона, снова отпивая напиток и чувствуя, как в груди разлилось тепло. — Я могу попробовать устроить переговоры с другими странами.

— Ты нужна мне здесь, — тут же отмахивается Кингсли и переводит взгляд на Минерву. — И ты.

— Пошли Поттера, — Гермиона произносит это даже не морщась.

— Плохая идея, — говорит Минерва, снова надевая очки.

— Он не умеет говорить, — соглашается Бруствер.

— Зато горит желанием помочь, — пожав плечами, говорит Гермиона. — А когда он хочет быть полезным, то умеет находить нужные слова. Плюс — его имя на слуху у всего мира.

Кингсли кивает, давая понять, что подумает.

— Что насчет спорных заключенных? — спрашивает его Гермиона, и он снова тяжело вздыхает.

— Нет. Никто не выйдет из тюрьмы. Никто, Гермиона.

— Я говорила тебе про Северуса, — начала Минерва, но Бруствер саданул кулаком по подлокотнику так, что тот скрипнул.

— Я сказал: нет! Никто не выйдет из Азкабана.

Гермиона поджимает губы. Она уже давно спорит с Кингсли о том, чтобы выпустить Снейпа и Малфоев. Первый вообще, по ее мнению, сидел несправедливо, вторые раскаялись и предоставили свои воспоминания. От них больше пользы было бы здесь, на воле. Но никто не доверяет им.

Пожиратели и так ворвались с ошеломительной скоростью, разрушая поднимающийся из пепла мир, и сейчас Министерство боялось предоставить им еще один кошелек и еще одного сильнейшего бойца. Никто им не доверял, слишком высокую цену можно заплатить за подобное доверие. Все и так едва держалось и было настолько нестабильным, что никто не хотел рисковать.

Спорить с Кингсли бесполезно. Гермиона кивает и опускает взгляд, начиная отчаянно соображать, как ей действовать дальше.

* * *

Война и победы даются высокой ценой. Дружба, любовь, душа — жертвы, которые Гермиона сложила на алтарь становления новой себя. И она принимает эти жертвы. Грейнджер чувствует себя пустой. Просто оружием, которое другие используют, чтобы не марать свои руки. Она согласна.

Все сделает сама. Слишком многие погибли. Слишком многие еще не убиты.

Когда через год она становится генералом Армии Фениксов, полностью принимая командование на себя, проходит несколько месяцев, как она не видит Гарри. Он в другой стране, и оттуда у него получается помогать гораздо лучше. Они теперь могут позволить себе покупать готовые зелья, потому что никто не умеет варить приличные. Покупать одежду и палочки для армии. Хотя... какая там армия. Неподготовленные люди, которые подчиняются ей, но все еще оглядываются на Гарри Поттера.

Вскоре Грейнджер понимает, что нужно больше силы, раз она одна борется со злом его методами. Втайне ото всех Гермиона ночами изучает древние фолианты, посылает своих верных людей на поиски нужных источников за границу в поисках книги, на выписки из которой она наткнулась совсем недавно. Пытаясь расшифровать древний язык и руны, она проводит за старыми пергаментами не одну неделю, но когда смысл доходит до нее, Гермиона тихо выдыхает. Хочется рассмеяться, однако сил нет. Грейнджер кладет голову на руки, не обращая внимания на то, что приминает многочисленные пергаменты, и легкая улыбка растягивает ее губы. Она знает, что делать дальше.

Решительным шагом Гермиона идет по одному из длинных коридоров Азкабана. Звук ее шагов разносится негромким эхом. Она движется стремительно, не обращая внимания на заключенных, которые провожают ее хмурыми взглядами. Без стука толкает массивную деревянную дверь, и мужчина, до этого склонившийся над бумагами, поднимает голову. Завидев ее, он нервно подскакивает, отодвигая стул.

— Мисс Грейнджер, — торопливо произносит он, склонив голову в почтительном жесте, — вы вернулись так скоро…

— Приведите мне его, — грубо обрывает она начальника тюрьмы, небрежно ведя плечами и скидывая мантию, — быстро.

Не говоря ни слова, мистер Салливан кивает и выходит из кабинета, и Гермиона остается одна. Достает из сумки книгу и осторожно опускает ее на стол. Древний фолиант буквально час назад передал ей один из членов Ордена, который по заданию Грейнджер много месяцев искал ее за границей. Девушка устало опускается на старый диван.

Когда она спала в последний раз? Кажется пару дней назад. Как раз перед нападением на один из их Штабов, в котором снова погибло слишком много людей.

Там был госпиталь. Там, как всегда, все беззащитны. Это стало крупнейшей потерей в войне за последний год.

Грейнджер вскидывает голову, когда дверь открывается, и два охранника вводят Снейпа, почтительно кланяются ей и закрывают дверь. На них она не обращает внимания. Смотрит только на него. Его темные необычные глаза медленно скользят взглядом по ее лицу и чуть ниже. Он словно сканирует ее, не двигаясь с места.

Ведьма дает ему несколько секунд, потом кивает на стол.

— Изучи это. У тебя часа три, — Грейнджер встает и стягивает перчатки, затем форму и остается в одной черной рубашке. Бросает взгляд на Снейпа, который все стоит и смотрит на нее, — Хватит, Сев… Я в норме. И, прошу, быстрее. Времени нет. Разбуди меня, как закончишь.

Гермиона ложится на диван. Он короткий, и ее ноги в высоких сапогах свисают с края. Она моментально отключается, почему-то такая роскошь доступна ей только в Азкабане, а может, в присутствии Снейпа? Северус еще пару мгновений наблюдает за ней, а потом идет к столу.

Нашла все-таки.

Он осторожно открывает древний фолиант и склоняется над ним. Железные наручники на запястьях неприятно брякают, когда он садится и придвигает стул ближе к столу, всматриваясь в старые страницы, древние руны и таинственные, запрещенные символы. Три часа. Она явно его переоценивает.

То и дело взгляд Снейпа поднимается от желтых страниц на спящую девушку. Она — самая большая загадка, которую когда-либо преподносила ему жизнь.

Их встреча состоялась впервые почти год назад…

Точно так же, как и сегодня, его вводят в эту самую комнату и закрывают дверь. Грейнджер сидит на столе в одних штанах и спортивном топе и пытается закрыть себе рану на боку. Ее торс и руки перепачканы кровью. Рядом стоит бутылка с огневиски, к которой она, судя по всему, периодически прикладывается. Снейп скучающе смотрит на свою бывшую ученицу, не выказывая желания помочь ей. Она даже не смотрит на него. Проводит палочкой по коже раз за разом. Медленно, но ей удается закрыть рану до конца. Она делает несколько глотков янтарной жидкости и лишь потом поднимает взгляд на своего бывшего профессора. И тогда он понимает, что это кто угодно, только не Грейнджер.

Глаза пустые и холодные. Она улыбается ему и от этой улыбки по шее бегут неприятные мурашки.

— Хорошо вам тут? — буднично интересуется Гермиона, взмахом руки очищая кровавые разводы с себя и стола.

— Не смею жаловаться, — монотонно отвечает Северус.

— Вот и славно, — хмыкает она, потом добавляет: — здесь спокойно.

Снейп вскидывает бровь.

— Снаружи настолько все плохо, что вы считаете спокойным Азкабан? — он действительно удивляется подобным словам.

— Плохо… — отзывается она, но в подробности не вдается. Смотрит на него изучающе и не мигая. Снейп впервые вспоминает то мерзкое чувство, когда ты силой пытаешься удерживать зрительный контакт. — А вот вы выглядите достаточно хорошо. Вот уж не думала, что тюрьма так пойдет вам на пользу.

— Морской воздух, — небрежно ведет линией плеч Северус и добавляет с сарказмом: — И как вы заметили — здесь спокойно.

— Ага, — кивает она, поднося к губам бутылку. Делает несколько глотков, все также сканируя мужчину. — Мне нужно чтобы вы сделали кое-что…

— Боюсь представить, что вам может быть нужно от узника…

— Если договоримся, я сделаю вашу жизнь здесь еще более комфортной, — перебивает она его, потом улыбается, приподнимая уголок губ — выглядит это зловеще, — если нет, подселю к вам дементора.

— Как мне повезло, — презрительно бросает он, — у меня даже есть выбор.

Гермиона фыркает и встает, отставляя бутылку.

— Вообще-то, его нет.

Грейнджер достает из кожаного портфеля бумаги и протягивает ему их. Снейп не двигается, глядя на ее руку. Его предчувствие говорит ему выбрать дементора. Но любопытство, соскучившийся по новостям, общению и знаниям мозг вопит о том, чтобы он использовал эту возможность. Чертыхнувшись про себя, Снейп в два шага оказывается рядом и выхватывает из ее рук бумаги. Проходит к дивану и садится, утыкаясь носом в текст. Пока он читает, а точнее пытается разобраться в ее переводах и каракулях, Грейнджер потягивает алкоголь и смотрит на огонь. Она его не торопит, за что он ей благодарен, потому что с подобным Северус никогда не сталкивался.

— Нет, — откидывая бумаги, говорит он, и категоричность в его тоне заставляет Гермиону поморщиться, — Я не сделаю с вами подобного. Вы хоть знаете что это?

— У меня была возможность ознакомиться…

— Такие вещи не используются уже шесть столетий и неспроста…

Ведьма непринужденно достает палочку и многозначительно смотрит на него. Он бросает насмешливый взгляд на древко, потом на Гермиону и смеется. Девушка скрипит зубами. Она предполагает такую реакцию.

— Что у вас на уме? Пытки или Империо? Спешу разочаровать вас. Ни то, ни другое на меня не действует.

— Мне нужно это, — выдыхает Гермиона.

— Найдите другого… Я с чем-то подобным не хочу иметь дела…

— Нет никого, кому это было бы по силам. Нужна большая магическая энергия, чтобы магия, которую мы впустим в мир не убила и того, кто это будет делать.

— Бруствер справился бы. Возможно, Поттер… — он прерывается, внимательнее изучая мгновенные изменения на ее лице, — а-а-а, так вот в чем дело. Они против.

— Мы люди разных убеждений, — она склоняет голову набок, облизывает губы и говорит: — Я освобожу вас…

Он вскидывает бровь.

— Когда?

— В течение года, двух…

— Долго.

— Могу быстрее, но будет незаконно…

Снейп кривится. Сидеть ему еще двенадцать лет. И он знал, что вероятность того, что он выйдет отсюда живым или, хотя бы, здоровым очень небольшая. Уголки его губ слегка дергаются, когда он с высока смотрит на Гермиону. Он знал, что она училась бы на Слизерине, если бы не статус ее крови.

— Когда приступим?

— Прямо сейчас, — Грейнджер из того же кожаного портфеля достает нож. Но, прежде чем передать ему, добавляет: — без глупостей. Вас убьют сразу же.

Он берет нож и поднимает руки, молчаливо указывая на наручники. Грейнджер качает головой. Придется поработать так. Снейп снова склоняется над бумагами, изучая их.

— Половина сигилл не переведены, а те, что переведены без пояснений о цене обмена и влиянии… мы можем только догадываться.

Гермиона вздыхает и хмурится, но кивает, и Снейп, хмыкнув, крутит в руках нож.

— Какую метку вы хотите поставить на себе сначала?

— Поток, — она указывает на спираль, — мне не хватает магической энергии в бою. Насколько я поняла из объяснений, это даст мне некоторую подпитку.

— Как раз здесь нет ничего о влиянии, — Снейп откидывает от себя бумаги, — нужно найти книгу, чтобы понимать общую картину…

— Нет, делаем сейчас, — упрямо заявляет Гермиона, потом испытывающе смотрит на Снейпа. — Книгу уже ищут, но времени нет…

— И вас устраивает эта неизвестность?

Она отрывисто кивает. Снейп пожимает плечами и приказывает, кивая в сторону дивана:

— На живот.

Гермиона бросает на него насмешливый взгляд и фыркает. Проходит к диванчику и ложится, поднимая волосы.

— Надеюсь, вы выживете, — проговорил он, касаясь холодными пальцами ее лопатки, чтобы иметь опору.

— Надеюсь, вы тоже, — отвечает Гермиона и зажимает зубами карандаш.

Мурашки бегут по коже, когда она чувствует прикосновение стали и слышит его тихий шепот, а затем боль пронзает ее. Шея горит от довольно глубоких порезов, но это кажется чем-то незначительным, когда Снейп начинает читать заклинание, и Гермиона сжимает зубы, стараясь не кричать.

Боль прожигает. Ей кажется, что кто-то решил отпилить ей голову тупой ржавой пилой. Карандаш ломается в ее зубах, и она глухо стонет в обивку дивана. Дергается, но его пальцы придавливают ее, заставляя замереть. Боль перерастает в такую агонию, что Снейпу приходится уже крепко держать ее одной рукой придавливая талию, второй — лопатки. Ее короткий крик, переходит в стон, и девушка всхлипывает пару раз. Потом ее тело расслабляется. Снейп понимает, что она потеряла сознание. Его взгляд медленно поднимается к столу, где лежит ее палочка. Но он быстро оставляет эти мысли. Сначала нужно избавиться от оков. Но Грейнджер почти сразу приходит в себя, поднимаясь на руках.

В течении следующих нескольких месяцев она приходит к нему снова и снова. А он вырезает на ее теле новые рисунки, выжигая их заклятиями на ее душе.

Со временем, когда они немного сближаются, Снейп становится против подобных действий, он пытается ее образумить, но она лишь улыбаясь смотрит на него в такие моменты, а затем, выслушав, просто протягивает нож. Цена ее не интересует. Глаза Грейнджер блестят воодушевлением, силой и непоколебимой решимостью.

Она не слушает его, потому что видит результат того, чего ей удается добиться за это время. Грейнджер наконец чувствует в себе силы бороться и выбор теперь дается ей достаточно легко.

Сначала она приходит сюда только затем, чтобы он вырезал на ее спине или шее очередной символ, но однажды его приводят к ней в эту самую комнату, где она сидит на диване, разливая в бокалы огневиски. Не глядя на него, Гермиона похлопала рядом с собой.

— Зачем я здесь, мисс Грейнджер? — не сдвинувшись с места, спросил Снейп. Тогда она подняла на него свои удивительные глаза, в которых он впервые увидел какие-то чувства. Боль.

— Хотите выпить? — неуверенно спросила она.

— Нет.

— Я настаиваю.

— Вам лучше не появляться здесь в таком состоянии. Без окклюменции дементоры будут воздействовать на вас сильнее…

— Сядьте, — приказывает она, грубо его перебивая.

Снейп поджимает губы. Девчонка его уже не просто раздражает, она его по-настоящему бесит. Очень сильно напоминает ему себя. Они общаются вот уже как несколько месяцев. Хотя общением это тяжело назвать. Грейнджер приходит, молчит, он спокойно делает свое дело и уходит. Иногда она коротко рассказывает об их положении на войне. О победах и поражениях в той или иной битве. Но они никогда не говорят о личном. Он видит в ней пустоту. Но не спрашивает ни о чем.

Поняв, что он не будет ее слушаться, она немного смягчается и протягивает ему бокал.

— Виски отменный, — замечает Гермиона и улыбается. — Стащила из чертовски дорогого маггловского магазина. Попробуете?

Снейп изучает ее, отмечая новые морщинки на лице, появившуюся после последнего символа прядь седых волос, россыпь веснушек на бледном лице и блестящие от недавних слез глаза. Она выглядит невероятно взрослой.

Когда Грейнджер уже готова опустить руку, смирившись с тем, что он не двинется с места, Снейп приближается и берет бокал из ее пальцев.

Они пьют, иногда переговариваясь о чем-то незначительном. На серьезные темы никто не заводит разговор.

— Дементоры не докучают? — спрашивает она будничным тоном.

— Нет, они достаточно добродушны.

— Правда?

— Заглядывают ко мне не более раза в сутки. Наверняка поняли, что с меня им нечего взять…

— Окклюменция?

Он кивает.

— Пока моя магическая сила не иссякнет, я буду в своем уме.

Она кивает, потом извиняющимся взглядом смотрит на него.

— Я делаю все, что могу… — тихо говорит она, оправдываясь, — но они боятся, что, если выпустить вас, вы примкнете к Пожирателям. Вас считают сильнейшим магом в Британии. Ну теперь после меня, конечно.

— Я понимаю, — улыбается Снейп уголками губ, — думаю года четыре у меня еще есть, прежде чем я окажусь для вас совершенно бесполезным…

— Я не дам вам сойти с ума, — качает она головой, и их взгляды встречаются, — я, конечно, хочу все сделать правильно, но если они продолжат упрямиться, я вытащу вас… — Гермиона вдруг замолкает, когда видит как изменился его взгляд, скользнувший по ее чертам. Когда она снова говорит, ее голос немного хриплый. — Я могу вытащить вас прямо сейчас. Но придется сразу же покинуть страну. Хотите?

Он хочет покинуть стены тюрьмы. Но покинуть страну в разгар войны не сможет. Ненужный светлой стороне, несогласный прислуживать темной. Он впервые хотел все сделать правильно.

— Постарайтесь как можно скорее сделать все как надо, тогда я мог бы сражаться рядом с вами…

Она кивает и вдруг подается вперед, целуя его. Снейп ошарашенно замирает на мгновение, а потом с бешеной страстью целует в ответ. Ведьма отрывается от него, чтобы взглянуть в лицо. Они оба тяжело дышат. Гермиона забирает у него бокал, отставляет свой. Перекидывает ногу и усаживается на него. Его руки скованы, он не может к ней прикоснуться, и Гермиона достает из кармана ключ, чтобы освободить его. Кандалы с характерным звуком падают на пол, и он с рваным выдохом обхватывает ее бедра, проводя по ним вверх и впиваясь пальцами в кожаную ткань ее брюк, чтобы рывком дернуть на себя. Их глаза встречаются снова.

— Я ваш бывший профессор, — напоминает он, скорее самому себе, чем ей, все еще продолжая целовать ее губы.

— В какой-то прошлой жизни, возможно, — отвечает Гермиона, чуть улыбаясь и крепче обнимая его.

— И я старше вас, Грейнджер, — говорит он ей, когда девушка потянулась к пуговичкам его формы, — почти на двадцать лет.

— И? — она чуть отстраняется и вскидывает бровь, насмешливо глядя на него. — Неужто боитесь, что не справитесь?

— Я не о том…

Гермиона закатывает глаза, краснея. Ну вот зачем эти усложняющие все разговоры. Набравшись решимости, она смотрит на него.

— Я просто хочу, чтобы мы с вами занялись сексом. С этим будут проблемы?

Он сглотнул, ощутив волну жара после ее слов.

— Нет. С этим проблем не будет…

После этого они занимаются сексом каждый раз, как она приходит сюда. Примерно один-два раза в месяц. Этот виток в их отношениях они не обсуждают. Он пытается поднять эту тему, но Гермиона каждый раз качает головой и отворачивается.

Он то и дело чувствует в ней надломленность. Или она ему позволяет это увидеть, когда они сближаются. Все чаще он хочет попросить ее о том, чтобы она вытащила его отсюда, чтобы помочь ей на этой войне. И когда об этом заходит речь, она категорично объявляет, что его сразу перевезут заграницу. На это он не соглашается. Тогда он не сможет ей помочь даже с чертовыми символами.

Она действительно загадка. Закрытая, отчужденная, сильная. Никогда не жалуется. Хотя часто он видит, что его приводят к ней, после того как она плакала. Но Гермиона ведет себя, как ни в чем ни бывало. Кивает ему, и они приступают к разбору символов. Или сразу к сексу. Зависит от ее настроения.

Эти символы все больше его беспокоят. Он видит, что за это время они изменили ее. Закалили и сделали сильней — это бесспорно, но и забрали что-то. Ее свет. Покой. Совесть. В итоге это убьет Грейнджер. Концентрация тьмы в ней становится сильнее, сгущаясь и поглощая душу. А теперь это. Он понимает сразу, как только видит двадцать сложных сигилов на желтых страницах — это то, что она искала так долго. Она пришла к нему с обрывками древних знаний, которые они сумели применить, сделав из нее нечто большее, чем человеческое существо. Они впустили что-то темное и неизвестное. Влияние этой сущности внутри нее было очень незначительным. Пока что. Но Гермиона не собирается останавливаться. Она была полна решимости найти книгу, в которой был ответ на все ее вопросы. В которой были те самые сигилы, на который он смотрит сейчас. Не мигая.

Он сразу понимает, что это другой уровень. Это высшая магия, сродни с оккультными науками, которая была запрещена в их стране еще шесть столетий назад.

Раньше, когда это все начиналось, когда она только пришла к нему, он ужаснулся ее стремлению получить силу такой ценой. Но по большей части это было ее дело, а ему глубоко наплевать… А теперь, глядя на нее, он не хочет, чтобы она даже задумывалась о чем-то подобном.

Северус начинает с самого ужасного спустя три часа. Он описывает все в самых ужасных красках, впрочем, ему даже не приходится врать насчет этого. Она спокойно слушает его. Расспрашивает очень подробно про все. Но у него мало ответов.

— Из всего этого я понял, что выбрать можно лишь один сигил из двадцати. Чтобы ты не вырезала потом, работать будет только первый.

— С чем это связано? — хмурится Гермиона, внимательно рассматривая сложные символы. Она чуть склоняет голову, скользя пальчиком по изгибам рисунка и размышляет, как выбрать нужный.

— С высшей магией, возможно с отсылкой к оккультизму и демонологии… нужно изучать книгу полностью. Дай мне хотя бы неделю. Потому что эти подписи… — Северус указывает на надписи под символами, — это, кажется, имена…

— Что это значит?

— Что угодно…

— Мне придется делить свое тело с кем-то? Это что, кто-то разумный?

— Возможно, — Северус пристально следит за ее сосредоточенным лицом, но ничего больше не говорит. Просто ждет, когда же она поймет, что этот вариант рассматривать не стоит.

Гермиона замолкает, ненадолго уходя в себя. Потом решительно смотрит на него. Снейп понимает, что свой выбор она сделала.

— Цена будет высока, — после минутного молчания говорит он.

— И кто-то должен ее заплатить, — Гермиона вздыхает, но решение не меняет.

— Но почему ты?

— Я так решила.

— Дело в твоем муже? — вдруг срывается с его губ вопрос, потому что это упрямство бесит его.

Она никогда не рассказывает об Уизли, лишь однажды на вопрос «зачем», она ответила — «ради мести». И он слышал разговоры охранников, про то как погиб ее муж.

Грейнджер жестко посмотрела на него, отгораживаясь.

— Тебя это не касается.

— Когда ты отомстишь, тебе не станет легче, поверь…

— Хватит, — вдруг тихо говорит она, но ее взгляд становится холоден и сосредоточен. Он больше не принадлежит той Гермионе, которую он знает. — Просто сделай это.

Они буравят друг друга взглядом. Гермиона понимает, что он будет стоять на своем.

— Знаешь, — поджав губы, начинает она издалека, как бы между прочим, — однажды я прочитала в энциклопедиях о чудовищном способе тушения пожаров… Называется — встречный пал. Чудовищный, потому что огненная ловушка уничтожает множество живых существ, которые оказываются заперты между стенами огня. И я все думала, какой же это ужас… Как нечеловечно и неправильно. Но теперь я понимаю — иногда с огнем нужно бороться огнем. Одно зло поглотит другое. И по-другому не получится выполнить то, что обещано. Я должна…

Гермиона поднимает на него взгляд, чувствуя, как сердце стучит в горле от волнения. Видит его насквозь и понимает, что он откажет ей. Ведьма резко встает и подходит к нему. Снейп пристально следит за ней.

— Ты лишаешь меня времени. Я все равно вырежу эту метку. Если не согласишься ты, я отправлюсь туда, где мне пойдут навстречу. Но пока я буду искать подходящего человека, мы упустим много времени… погибнет много людей… — Грейнджер кладет руку ему на грудь. Он медленно опускает взгляд вниз, замирая. Ее рука горячая, это чувствуется через ткань его формы. — Пожалуйста. — Гермиона подается вперед и обнимает его, крепко прижимаясь всем телом, отчего у него перехватывает дыхание. Горячий шепот доносится откуда-то снизу. — Пожалуйста.

Он закрывает глаза и отрывисто кивает. Ему очень жаль, что ей нужно заплатить эту ужасную цену в войне, где этого не оценят по достоинству те люди, ради которых она это делает. Он как никто знает об этом все.

— Я не могу расшифровать вот эти надписи, — угрюмо говорит Северус, указывая пальцами на несколько абзацев. — Таким образом не могу понимать всего влияния. Я боюсь, что из-за этого могут быть сюрпризы. Я не хочу такого для тебя…

Она вдруг тепло смотрит на него, улыбаясь уголком губ. После его объятий настроение немного улучшается. Они еще несколько минут поговорили ни о чем, просто отвлекаясь от тяжелых мыслей и у них получается немного успокоиться. После некоторых раздумий, она даже интуитивно выбирает символ, и Снейп кивает.

— Не бойся, — она переводит взгляд на страницы, где изображен символ, — Я справлюсь. Я же выжила после всех этих символов, — ведьма показывает жестом на свою спину и слегка склонив голову, спрашивает: — Заклинание ты видишь полностью?

— Да, я его понял, но есть кое-что… — он смотрит, как она не спеша поднимает взгляд на него. Снейп немного дольше чем нужно смотрит в карамельные радужки и поясняет: — Мне нужна палочка.

Она улыбается, неотрывно глядя на него. Они не замечают, что стоят вот так замерев и рассматривают друг друга, изучают.

— Без проблем, — отвечает Гермиона. Тянется к кобуре на поясе, где у нее лежит палочка и протягивает древко ему. Снейп обхватывает его пальцами, не сдерживая судорожный вздох. Прикрывает глаза, наконец, чувствуя магию в венах. Как она струится, какой силой сконцентрирована где-то внутри, под ребрами. Как рвется наружу. Палочка становится теплой, она принимает его.

— И еще… — Снейп неуверенно поджимает губы, но Гермиона уже тянется пальцами к пуговицам своей формы.

— Я кое-что успела прочитать, — негромко поясняет она, — пока ехала сюда. Сердце… Знак должен быть выбит на груди и помещен внутрь.

Северус отрывисто кивает и неотрывно следит, как она продолжает неторопливо расстегивать пуговицы. Гермиона стянула форму, а вслед за ней и футболку.

— Мне лучше лечь? Как тебе будет удобнее?

Он вздыхает, не глядя на нее. Качает головой, словно не верит до конца, что согласился на это.

— Ложись, — говорит он, беря книгу и стараясь не смотреть на нее. Но присаживаясь рядом с ней, все равно вынужден поднять взгляд. Во рту пересыхает. Снейп сглатывает и держит невозмутимое лицо. Она тоже. Но он видит румянец на ее щеках. Взгляд против воли скользит по красивой округлой груди, схваченной бельем. Тонкое, простое, подчеркивающее все достоинства, не скрывающее напряженные соски. Он чувствует жар, окатывающий кожу, когда их глаза встречаются.

Их близость всегда торопливая, быстрая. Гермиона никогда не раздевается. Вот так рассмотреть ее у него не было шанса.

— Нож, — напоминает Гермиона негромко.

Ее голос хриплый, ей непривычно лежать вот так перед Северусом, но его жадный взгляд не может оставить ее равнодушной. Снейп приходит в себя и берет в руку нож. Заносит над кожей девушки, но останавливается, с трудом осознавая, что согласился на это.

— Северус, — ее тонкие пальчики обхватывают его руку, и ему на миг кажется что она передумала. Но Гермиона сглатывает, подбирая слова. — Чтобы не случилось потом… Я хочу сказать, если что-то выйдет из-под контроля… Если я выйду… Останови меня, хорошо?

Он яростно смотрит на нее, кривясь в презрительной ухмылке.

— Почему я должен? Не слишком ли это эгоистично с твоей стороны, Гермиона?

— Слишком, — соглашается она, и бесстрашно смотрит в его злые антрацитовые радужки. — Но кто если не мы, правда? Так что, пообещай.

Тишина снова отдалась чем-то неприятным, в ней не было спокойствия. Проклиная все на свете, он кивает.

— Обещаю.

Гермиона успокаивающе поглаживает его большим пальцем, а потом слегка надавливает, принуждая к действиям.

Тонкое лезвие начинает скользить по ее коже, разрезая и оставляя кровавые полоски. Гермиона сдерживает крик, старается даже не шипеть, чтобы не сбить его. Но ее судорожно дергающиеся мышцы говорят за нее. Лицо Северуса становится жестче. Другой рукой он обхватывает ее талию, прижимая к дивану, когда она непроизвольно дергается.

Гермиона закрывает глаза, закусывая губу. Знак большой и сложный. Кожа на груди горит. Она старается отвлечься, сосредоточившись на его руке. На его пальцах, которые прикасаются то к ее ребрам, то к ее талии. Когда он заканчивает скользить ножом по ее коже, Гермиона уже ногтями впивается в обивку дивана, ругаясь на чем свет стоит.

— Не двигайся, — спокойно приказывает Северус.

Его рука ложится на солнечное сплетение девушки. Второй рукой он снова берет в руки палочку, кладет книгу на колени и смотрит ей в глаза, словно желая запомнить ее именно такой. Она кивает ему, тяжело и отрывисто дыша, и он кивает в ответ. А затем начинает читать длинное заклятие. Сначала ничего не происходит. Он втайне надеется, что не сработало. Но потом Гермиона, вдруг выгибаясь как от сильной судороги, кричит. Так громко и ужасно, что становится больно от звука и от магии, которые заполнили пространство. Она болезненно дергается, когда символ на ее груди вдруг озаряется светом изнутри и шипит ожогом, запекая кровь и оставляя некрасивый красный шрам.

Магия вырывается с новой силой, и Снейпа отбрасывает к стене. Она продолжает кричать, но уже не своим голосом. Что-то чужое кричит через нее. Истошно, страшно… от чего кровь стынет в жилах. Волосы на загривке Северуса шевелятся, когда она вдруг поднялась, глядя перед собой.

Все замирает. Создается ощущение неестественной тишины, словно сами частицы застывают во времени и пространстве в данный момент. Гермиона не шевелится, не мигая глядя в пустоту. Она тоже замирает в неестественно-неудобной позе, в которой невозможно было сидеть вот так, неподвижно.

Но она сидит, застыв словно изваяние.

А потом вдруг отмирает и шумно выдыхает. Высокий смех разносится по комнате.

— Какое славное место… — говорит она, закрывая глаза и растягивая губы в улыбке.

Северус тяжело поднимается, опираясь на стену, сила, отбросившая его оказалась такой сильной, что, ударившись о камень, он разбивает голову и теперь чувствует, как по виску течет кровь. Гермиона открывает глаза и смотрит на него, наклонив голову резким и быстрым движением. А в следующую секунду уже оказывается перед ним, заставив вздрогнуть от неожиданности. Схватив его за шею, она приближает свое лицо, изучающим взглядом скользя по его чертам. Снейп не шевелится, глядя на нее и видит, как ее зрачок то возвращается в нормальное состояние, то сужается до полоски, то закрывает полностью всю радужку, заполняя ее тьмой. Он знает, что сейчас перед ним не Гермиона.

— Ты не боишься меня, — с хищной улыбкой протяжно произносит она, и ее голос не был похож на голос Гермионы, — не боишься смерти, не видишь смысла в жизни. Зачем ты живешь?

Северус молчит, выжидающе глядя на нее. Гермиона должно быть изо всех сил бьется в собственной черепной коробке, стараясь вернуть себе контроль.

Она смеется.

— Ты хорошо ее знаешь, — произносит существо, гипнотизируя взглядом струйку крови, бегущую по щеке. Подается вперед и слизывает ее, издавая стон наслаждения. — Сколько же я была взаперти… — произносит она, облизывая губы, а потом склонив голову смотрит на него и спрашивает: — Сколько?

— Я не знаю, — говорит Северус, чувствуя, как ее рука сжимает его горло.

— Действительно, не знаешь… — задумчиво протягивает она, говоря самой себе. Потом поднимает голову, впиваясь в него пустым взглядом. — А мое имя?

Северус качает головой, потому что говорить становится проблематично, когда она с силой сжимала его горло. Гермиона не дала времени изучить детально каждую печать.

На ее губах расплывается до жути довольная улыбка, и она вздыхает.

— Она сказала, что крови будет много, но я вижу только тебя, — ее глаза сужаются и полностью наполняются тьмой. — Впрочем, для начала, пойдет…

Северус смотрит, как она медленно приближает к нему свое лицо еще раз слизывая новую кровь, а потом тихо вскрикивает. Он тут же хватает ее за плечи.

— Гермиона?

Она снова замирает и только в глазах отражается борьба.

— Не смей, — кричит Грейнджер ему в лицо, но он знает, что она говорит это не ему. — Не он.

Зрачок снова заволакивает тьмой, и она вздрагивает, но тут же отпускает его, делая шаг назад.

— Кровь должен отдать не ты. Она сказала ты нужен нам.

— Дай мне с ней поговорить, — его темные глаза встречаются с абсолютной чернотой, и она качает головой.

— Обмен произошел. Если она справится, ты поговоришь с ней.

Северус сковывает холодом. О чем она? Неужели это что-то из того, что он не успел перевести?

Гермиона отворачивается и медленно, неестественно-ломано двигается к столу, где лежит книга. Северус вскидывает палочку, невербальным акцио призывая древний фолиант к себе, вырвав его прямо из ее пальцев. Книга еще не успела оказаться в его руках, как длинные тонкие пальцы снова с нечеловеческой силой обхватывают его шею, и он чувствует дикий пронизывающий холод, охватывающий все тело и утягивающий во тьму.

Когда Снейп приходит в себя, он с трудом верит, что жив. Чувство приближающейся смерти было так узнаваемо. Он хорошо знает эту старуху, что охотилась за ним. Приоткрыв глаза выцепляет хрупкую фигуру, расхаживающую от стены до стены. Она учится двигаться как обычный человек и это выглядит жутко. А потом она резко останавливается и снова замирает в неестественной позе, в которой обычный человек не смог бы простоять и минуты. Северус не шевелится, наблюдая за тем, что будет дальше. Через некоторое время она падает, как подкошенная и с пола раздается рыдание. Он тут же вскакивает и бросается к ней.

Стоит оказаться рядом, она цепляется за его одежду, судорожно перебирая пальцами и не может успокоиться. Она напугана и бьется в истерике так сильно, что ей тяжело дышать. Снейп с силой прижимает ее к себе, успокаивающе нашептывая какие-то слова. Ему кажется, что она его не слышит, но через время Гермиона успокаивается, обессиленно обмякнув в его руках.

— Ты в порядке? — она поднимает голову, проводя по его плечам и рукам своими холодными ладошками. — Я думала, что убила тебя.

— Я в порядке, — шепчет он ей в волосы, решив не сообщать, что холод, который он почувствовал перед тем, как отключится, до сих пор ощущается где-то внутри.

— Я и понятия не имела, что это может быть так страшно, — ее голос звучит глухо из-за того, что она прячет лицо у него на груди. Повисает молчание и, наконец, Гермиона поднимает голову. — Кого я впустила сюда, Северус?

Он не знает. Поэтому пока есть возможность бросается к книге, которая лежит на краю стола. Отпускать Гермиону не хочется, но он не знает, сколько у них времени, прежде чем оно вернется. Снейп замирает, когда видит что страниц с двадцатью печатями больше нет. Она их вырвала.

— Гермиона, поищи страницы из книги у себя, — глухо произносит он и оборачивается, напряженно наблюдая, как она судорожно шарит по карманам мантии. А потом качает головой, и Северус крепко ругается.

— Черт побери, — шипит Гермиона, проводя руками по лицу. — Мне нужно уйти отсюда, — тихо говорит девушка, тяжело поднимаясь, — ей тут нравится.

Снейп вскидывает голову и смотрит на нее.

— Ты ощущаешь что-то внутри?

Гермиона кивает, и он видит в ее глазах отражение той девчонки, что знал раньше. Она напугана, но ей нужны силы бороться, поэтому Северус откидывает жалость и твердо произносит:

— Бери себя в руки. Жалеть о чем-то уже поздно.

— Я знаю, — огрызается Гермиона, поправляя одежду. — Но это будет потом. Обмен произошел, она все равно должна сделать то, что обещала…

Северус хмурится.

— Какой обмен?

Гермиона смотрит на него долгим взглядом, а потом мотает головой, как бы говоря, что это не важно.

— Мне пора, — отрезает она, становясь совсем такой же как раньше, жесткой и равнодушной. — Книгу оставь у себя и постарайся узнать о ней как можно больше.

Снейп смотрит, как она убирает палочку в кобуру и накидывает теплую мантию. Больше даже не взглянув на него, она отворачивается и толкает дверь чтобы выйти, но замирает на пороге. Северус вскакивает и идет вслед за ней, ожидая, что сейчас в комнату вбегут охранники и как всегда, наденут кандалы и уведут в камеру, но ничего не происходит. Повисает оглушительная тишина.

Гермиона медленно делает шаг вперед и когда Снейп добирается до двери, она уже на середине коридора, который ведет в кабинет начальника тюрьмы. Он замирает. Дементоры заполняют весь коридор, заставляя темный камень покрыться изморозью и инеем. Каждое из этих существ обращено к девушке, но они не нападают, а Гермиона даже не предпринимает попытки достать палочку и вызвать патронуса. Волосы на затылке Северуса снова шевелятся, когда она вдруг начинает двигаться вперед мимо них, медленно и величественно. Их плащи, живущие собственной жизнью, задевают ее, когда они отплывают назад, убираясь с ее пути.

Когда она почти доходит до конца коридора, ей приходится остановиться, потому что один из дементоров не отплывает в сторону, как другие. Он подплывает и нависает над ней, словно собираясь высосать душу. Крик застревает в горле у Северуса, когда дементор опускается еще ниже, почти любовно заглядывая Гермионе в лицо. Его костлявые пальцы, покрытые струпьями обхватывают ее плечи, и Гермиона поднимает руку, медленно протягивая ее к существу куда-то под капюшон, словно решает погладить по щеке. И все замирает снова, создавая жуткий вакуум, в котором звуки словно доносятся из-под толщи воды.

А она улыбается, смотрит ему в «лицо» и улыбается. Они молчат, но казалось ведут какой-то диалог. Северус наблюдает за ней, понимая, что там, внутри нее, снова одержала победу тьма.

В коридор вбегают несколько охранников во главе с начальником тюрьмы, и замирают также, как и Снейп, в ужасе глядя на развернувшуюся картину. Они разом поднимают палочки, готовясь призывать заступников, но Гермиона вскидывает руку и сжимает кулак. Слышится треск и палочки в их руках разламываются, осыпаясь деревянными обломками на каменный пол.

— Они пойдут со мной, — говорит Гермиона тихо, но в гулкой тишине хорошо слышится ее холодный голос. Все поняли, что она говорит про дементоров. Салливан хочет возразить, но вся сложившаяся ситуация и шок не предают ему решимости. Потом она указывает длинным пальцем в сторону Снейпа и добавляет: — И он тоже.

И никто не смеет ей перечить.

* * *

— Какого хрена, Гермиона, — Кингсли хлопает дверью, влетая в комнату, где Гермиона сидит за столом, погрузившись в отчеты. Министр бьет кулаком по столу, нависая над ней с другой стороны. — Ты забываешься…

— Я не забываюсь, — спокойно отвечает Гермиона, не поднимая головы и продолжая делать пометки. — Я решила закончить войну на этой неделе.

— Что? — выдыхает Кингсли, пораженно всплеснув руками. — Для этого тебе понадобилось лишить Азкабан стражи, которая висит над этим чертовым домом и потворствовать побегу одного из сильнейших магов Британии?

— Ты о Снейпе? — Гермиона, наконец, поднимает голову, встречаясь взглядом с темными и злыми глазами министра, которые буравят ее лицо. Она знает, что Кингсли замечает печати темной магии, кружащей вокруг нее. — Он не сбежал. Сидит в библиотеке. Здесь, в Штабе….

— Что? — снова выдыхает Кингсли и закрывает глаза беря себя в руки. Он глубоко вздыхает и раздраженно смотрит на Гермиону. — Мне чертовски надоели твои выходки…

— Кингсли, Грейнджер, — в кабинет без стука врывается Колин Криви и испуганно смотрит на них. — Из блока содержания пленных все пропали…

— Блядь, — Кингсли кидается к нему. — Подними тревогу, пусть все готовятся уходить, здесь опасно оставаться…

— Не надо уходить, — спокойно говорит Гермиона, и оба мужчины оборачиваются на нее. Она пожимает плечами и небрежно произносит: — Я убрала их…

— Куда убрала?

— Туда, откуда они уже ничего не смогут сказать.

Гермиона чуть прикрывает глаза, вспоминая то невероятное чувство, когда их жизнь, магия и воспоминания растекались по ее венам неистовым, сметающим все границы удовольствием. За какие-то полчаса она выясняет то, что не смогли выбить из пленных ее люди за несколько недель. Их крики до сих пор стоят в ушах и от этого хочется улыбнуться. Она помнит свои руки, измазанные кровью, как поскальзывалась на камне, залитым кровью, когда переступала через тела, как не могла насытиться плотью, жадно вырывая чужие сердца. А потом смеялась, сидя среди трупов, когда Снейп с каменным лицом смотрел на нее, стоя у дальней стены.

Стоило накормить тьму внутри нее, и Гермиона понимает, что контроль вернулся, а она успокоилась, словно ушла. Гермиона чувствует что-то холодное внутри, но оно не тревожит ее больше. И пока у нее есть время быть собой и подумать, она придумывает стратегию нападения.

Улыбается торжествующе и открывает глаза, встречаясь взглядом с Кингсли.

— Собери отряд, Криви, — ровно произносит она, и у Колина не возникает желания, задать дополнительные вопросы, и он кивает. — Через два часа мы идем на их штаб.

Колин убегает выполнять приказ, а Кингсли кривится.

— Поттер был прав, — тихо произносит он, качая головой. — Ты — чудовище.

— Благодаря которому ты будешь жить, — устало заканчивает Гермиона. — Хочешь мне еще что-то сказать?

— Да. Именем министра магии магической Британии и в как глава Ордена Феникса, я отстраняю тебя от должности генерала и… — он рвано выдыхает, когда Гермиона в одну секунду оказывается рядом с ним и хватает его за горло. Он гораздо выше и раза в три больше, но она с невероятной силой пригвождает его к двери, и ее верхняя губа чуть дергается от злости. — Что…

— Не думаю, что тебе стоит продолжать. Я закончу эту войну через неделю. А потом строй из себя министра магии хоть сколько, понятно?

Он видит, как меняется ее зрачок, как тьма расползается по комнате, приглушая свет, а его горло спирает от леденящего захвата, который проникает в самое сердце, причиняя неимоверную боль и не понимает, кого он видит перед собой. Ее черты словно смазываются.

— Что ты сделала с собой? — хрипло выдыхает он, пытаясь убрать ее руку со своего горла, потому что леденящее чувство внутри становится почти невыносимым.

Она приближает к нему свое лицо и улыбается.

— То, что никто из вас не смог.

Гермиона резко отпускает его, делая несколько шагов назад и свет снова возвращается в комнату.

— Сделай для меня кое-что, Кингсли, — Гермиона отворачивается и идет к столу, пока министр растирает горло и тяжело дышит. Обернувшись, она встречается взглядом с его темными радужками и слегка наклоняет голову. — Подпиши амнистию для Снейпа. После войны он не вернется в Азкабан.

— И как я объясню это Визенгамоту? — хрипит он и прокашливается, оттягивая воротник рубашки.

— Как угодно. Ты же у нас министр, ты и придумай.

— Это невозможно, — упрямо настаивает он, не собираясь поддаваться на ее провокации.

— Амнистия, Кингсли, — Гермиона раздраженно ведет плечами, — или, закончив войну, я возьмусь за твой драгоценный Визенгамот…

На этом Гермиона заканчивает разговор и, подхватив со стола бумаги, выходит из кабинета, оставляя Кингсли размышлять в одиночестве.

* * *

Северус действительно находится в библиотеке, маленькой, но уютной. Единственная комната в этом доме, которую Гермиона не позволяет никому переделать под нужды Штаба. В убежищах всегда очень много народу, больше, чем оно могло вместить и одиночество ей было просто необходимо, чтобы подумать перед новым боем.

Перед тем как прийти к нему, она захватывает на кухне несколько булочек и термос с крепким кофе и, махнув ребятам в знак приветствия, уходит наверх. Падма еще сует ей в руки кусок копченого мяса, и Гермиона благодарно кивает ей. Она чувствует среди них напряжение, но игнорирует его. Теперь им нечего бояться. Но она расскажет им об этом потом.

Северус сидит в кресле, в полной темноте, лишь одна свеча разгоняет мрак в помещении, позволяя читать. Пахнет сыростью и старыми книгами. Эта комната давно не протапливалась из-за того, что ее почти никто не использует.

Стоит ей войти в комнату и тихо прикрыть за собой дверь, он тут же поднимает голову, встречаясь с ней взглядом и долго, внимательно изучает ее, пока она неторопливо идет в его сторону, выкладывает еду на стол, а потом поворачивается к нему и наклоняется. Он тут же обхватывает ее лицо руками, фиксируя и не давая ее губам коснуться своих, и заглядывает в глаза.

— Это я, — шепчет она и чувствует, как его пальцы ласково погладили кожу на щеках. — Я, Северус.

Она не может различить эмоцию, скользнувшую в его глазах, но почти сразу он притягивает ее к себе, и их губы встречаются в поцелуе, отдающим отчаянием. Гермиона выпрямляется и указывает на него.

— Можно?

Он чуть сдвигает брови, но убирает книгу, и помогает ей усесться к себе на колени. Она тут же сворачивается клубочком в его руках.

— Холодно, — сообщает Гермиона, и он накидывает на нее старый плед, висевший на спинке стула.

Некоторое время они молчат. Он легонько поглаживает ее по спине, но вопросов не задает, и Гермиона благодарна ему за это.

— Я помню, что сделала. Все помню, — тихо говорит она. — И мне страшно оттого, что придется еще сделать.

Он крепче сжимает ее в объятиях и холода становится немного меньше. Но времени нет.

— Нужно поесть, — говорит она, высвобождаясь из его объятий и вставая, — тебе. Я не голодна.

Гермиона пододвигает ему еду и кивает на книгу.

— Узнал что-нибудь еще?

Снейп наливает из термоса кофе в крышку и захватывает булочку. Гермиона терпеливо ждет.

— Нужно ее запечатать в тебе, — неохотно говорит он. — Иначе, когда ты… твое тело, не сможет вмещать ее по какой-либо причине, она найдет новое.

Гермиона усмехается на его попытку обойти слово «погибнешь» и понятливо кивает.

— Нужно сделать это до рейда, который, кстати, — она посмотрела на часы, — состоится через полтора часа. Пойдешь со мной?

Он кивает и Гермиона отправляет патронус Криви с приказом найти бывшему профессору форму.

— Сюртуков у нас не водится, — улыбается она, — но лучше что-то более привычное, чем тюремная форма, правда?

Он смотрит на нее, восхищаясь ее отвагой и ужасно жалея о том, что согласился сотворить с ней подобное. Она не заслужила такой участи, но как исправить это он понятия не имел. Пока что.

— Есть еще кое-что.

Гермиона вскидывает на него взгляд, ожидая продолжения.

— Когда она сыта, она впадает в состояние умиротворения, скорее всего что-то вроде стазиса, и ты можешь быть собой, почти не ощущая ее. И наоборот, когда голодна, контроль переходит к ней и ты будешь явно ощущать ее, как в Азкабане.

Гермиона хмурится.

— Я смогу пользоваться ее силой, когда она… — Гермиона пожимает плечами, подбирая слово, — спит?

— Вероятно, сможешь, но подобных чудес, как управление дементорами… я не могу быть уверен...

— Черт, — Гермиона зло ударяет кулаком по столу, потом глубоко вздыхает. — Ладно, я это проверю. Что будет, если я буду сопротивляться и не позволю ей питаться?

— Она начнет вести себя как паразит и… вы обе умрете.

Гермиона крепко зажмуривается, потирая виски, но кивает. Эта информация ее нисколько не трогает.

Северус резко встает, хватая ее за запястья и убирая руки от лица. Он почти рычит:

— Почему ты так спокойна?

Гермиона медленно скользит по его лицу взглядом, почти ласкающим и слегка улыбается.

— Потому что я не планировала пережить эту войну. Никогда даже не думала об этом. Я потеряла все. Абсолютно все. Но… — она мягко высвобождает руку и поднимает ее, касаясь лица Северуса. — Знаешь… Я не знала, что у меня появится кто-то вроде тебя, Сев. Теперь мне даже немного жаль. Но оно все равно того стоит.

Она встает на цыпочки и легко касается его губ.

— Ты теплый, — Гермиона высвобождает вторую руку и обнимает его за шею, заставляя склониться к ней. Его суровое лицо не выражает почти никаких эмоций, только глаза зло сверкают. — Ты нежный и добрый. — Она трется щекой о его щеку и, отстранившись, улыбается. — Я даже представить не могла, что ты такой. — Гермиона тихо смеется и придает лицу строгое выражение, передразнивая его. — Ходил всегда с таким лицом, не хватало подписи «Я — мистер Зло». — Она снова смеется, когда он изгибает бровь, снисходительно глядя на ее передразнивания. А потом зарывается в волосы, поглаживая затылок. — А настоящее зло выглядит примерно вот так, — она откидывает волосы, как бы демонстрируя себя.

— Гермиона, — тихо выдыхает он, не в силах описать то, что чувствует к этой девчонке. Такой сильной, самоотверженной и теперь такой обреченной из-за него. Снейп сильнее обнимает ее, притягивая к себе. — Еще есть шанс… Дай мне время перевести всю книгу.

— Конечно, у тебя есть время, — она снова пропускает его волосы сквозь пальцы, чуть откидываясь в его руках и осматривает лицо Снейпа. — И прошу, не накидывай себе поводов для вины еще из-за меня. С тобой или без тебя, я была бы в этой точке. Но с тобой приятнее. А сейчас, давай вырежем этот символ, не хочу делиться этой обаяшкой ни с кем больше.

Она выворачивается в его руках и начинает стягивать форму, пока Снейп смотрит на нее тяжелым взглядом. Она старается храбриться, шутит, утешает его, когда забота нужна именно ей. Но она отказывается жалеть себя. Сейчас легко было об этом рассуждать. Но что будет, когда Гермиона закончит войну, а оно снова потребует крови. Что будет, если Гермиона не будет бороться и не подчиниться?

Оно сожрет ее.

Теперь ему хотелось, чтобы война не кончалась.

Она действительно заканчивает войну за неделю. Кроваво и жестоко.

Никто не понимает ее силы, способностей управлять дементорами. Она вершит свою месть, находя убийц мужа и на глазах у всех-всех вырывает сердца обоим Лестрейнджам. А потом жадно впивается в сочащуюся кровью плоть зубами. И вот тогда Снейпу приходится встать между ней и ее армией. Он отражает заклятия, которые летят в них. Сначала неуверенно, а потом с единственным желанием — уничтожить.

Люди всегда хотят уничтожить то, чего они не понимают и боятся, и тут уже не до моральных принципов. Впрочем Кингсли себя ими особо никогда и не отягощал.

Когда отбиваться становится все сложнее, Северус взмахивает мантией и темным густым дымом взмывает ввысь, вместе с Гермионой, которая прижимается к нему и смеется. Он слышит ее смех, пока они они улетают на безопасное расстояние а потом трансгрессируют.

Сила пьянит ее, обволакивая наслаждением, граничащим с эйфорией. Едва ноги касаются пола в его доме, как она обхватывает его лицо липкими от крови руками и притягивает к себе, запрыгивая на него.

Целует жадно, проникая языком внутрь рта, гортанно стонет, и Северус с ума сходит от желания ответить ей, повалить ведьму и взять прямо на полу. Он чувствует вкус крови во рту. Чужой. Не ее и не его. Но это не противно, потому что горячие поцелуи сводят с ума.

Он смотрит ей в глаза, пытаясь понять, кто перед ним, и видит яркие янтарные радужки. Но это все равно не она.

Ее одежда пропитана кровью, магия искрит в воздухе, а Гермиона от возбуждения выгибает спину в его руках, прижимаясь ближе, и он не выдерживает. Подхватывает ее под ягодицы и делает пару шагов к столу, сметая книги и чернила на пол. Одежда трещит на них, поддаваясь напору сильных пальцев. Обжигающие прикосновения кожа к коже распаляют еще больше.

Ему сейчас как никогда нужна ясная голова, но адреналин и страсть бурлят внутри, и он резко дергает ее на себя, прижимаясь твердым членом между ног. Она двигает бедрами и трется об него. Они дрожат как ненормальные, касаясь друг друга, Ей точно так же сносит крышу, и Снейп понимает, что у него не будет другого шанса.

Его умелые пальцы пробираются под одежду, гладят и сжимают, и он чувствует ее жаркие объятия, магию и все это мешается в безумный коктейль, способный свалить с ног.

Северус сдергивает ее со стола, разворачивает и наклоняет над поверхностью, обхватывая пальцами шею жесткой хваткой, но по ее восторженному стону понимает, что ей нравится грубость. Гермиона призывно выгибается, и все что ему хочется, это оказаться внутри нее. Вбивать ее тело в этот чертов стол, пока не сломает его и не оставит синяки на ее бледной коже. Но вместо этого невербально произносит заклинание снимая чары со своей руки, на которой десятью минутами ранее вырезал символ, когда смотрел, как тьма покрывает все поле боя. Он наклоняется к ней, почти ложась на девушку и его дыхание шевелит волосы на ее виске.

— Мне очень жаль, Гермиона, — эти глупые слова, как дань его чувствам к ней, лишают Северуса элемента неожиданности, но он все же успевает приложить руку к ее спине, читая заклинание.

Гермиона кричит. Почти также, как тогда в тюрьме и снова невидимая сила волной расходиться от ее тела, отбрасывая и его, и мебель с огромной силой. Стоит невообразимый шум, часть стены просто сносит ударной волной магической силы. Стол под ней рушится, засыпая девушку обломками.

Снейп медленно поднимается, чувствуя ужасную боль в пояснице. Его сильно приложило об кресло спиной. Невербально призывает палочку и движется к замершему телу, но не успевает сделать и нескольких шагов, как она тяжело переворачивается, и ее глаза, горящие яростью, впиваются в его лицо, заставляя замереть и оценить противника.

— Это было обидно, Северус, — она, морщась, сводит лопатки и шипит. — Черт… Думаешь, я позволю убить себя?

— Думаю, — Снейп наклоняет голову, и черная прядь падает ему на лицо. — Это решать уже не тебе…

Ее глаза сужаются, а он, не дав ей времени ответить, поднимает палочку и магический хлыст летит в ее сторону, готовый опуститься по воле хозяина на кожу, но Гермиона скалится и поднимая руку, хватает его. Голыми руками хватает его магию. То, что невозможно потрогать, у нее получается поймать. По ее рукам, где магическая плеть оплетает кожу разрастается ужасная рана, но она лишь скалится и дергает его на себя.

Ее сила невероятна. Не желая лишаться палочки, Снейп сжимает ее сильнее и падает по инерции. Перекатывается, уходя от ее удара обломком ножки стула, который она собирается вогнать в его грудь, и снова вскакивает на ноги. Тут же его отбрасывает назад с такой силой, что дерево полки за его спиной жалобно трещит и обваливается вместе с книгами.

— Я никогда не чувствовала себя более свободной и живой, Северус, — тяжело дыша, говорит Гермиона, останавливаясь над ним. — Такой цельной.

Он смотрит на нее и видит перед собой молодую красивую женщину. Она могла бы быть такой, если бы не та тьма что засела в ней.

— Ты сама сказала, что не дашь ей жить, так зачем оттягивать момент? — хрипло произносит Северус, пытаясь сесть. Кажется ему, что-то не очень удачно воткнулось под лопатку. Он чувствует, как кровь потекла по спине горячими струйками.

Гермиона смеется.

— Потому что по моим подсчетам у меня есть несколько месяцев, а ты решил прервать нас на таком интересном занятии, — она хмыкает и присаживается перед ним на корточки.

— Ты не сможешь принять верное решение, как и я, если мы будем оттягивать это пару месяцев.

Гермиона, склонив голову, смотрит на него с интересом и улыбается.

— Это я, Северус. Я.

— Нет, — спокойной возражает он, потом усмехается уголком губ. И, давая ей возможность самостоятельно прийти к умозаключению, задает нужный вопрос: — О каком обмене ты говорила в тюрьме?

Гермиона прищуривается, пытаясь разгадать, к чему он клонит и решить стоит ли отвечать. Мотнув головой, решает, что не стоит и только собирается подняться, как он продолжает:

— Вот почему было предупреждение, что работать будет только первая поставленная печать. Остальным тебе просто нечего было бы предложить. Сила получена за душу, Гермиона, и ты это знаешь. Ты просто не сможешь принять верное решение сама, у тебя не будет шанса.

— Так не суди меня за то, что я не спешу посадить свою задницу на адскую сковородку.

— Не бойся, Гермиона, — тихо говорит он, заставляя ее смотреть на себя. Протягивает руку и берет ее ледяные пальцы в свои. — Хочешь, я пойду с тобой?

Ее глаза расширяются, и она неверяще улыбается, вскидывая бровь.

— В ад?

— Куда угодно.

Северус не ожидает, что она подастся вперед, снова целуя его губы. Прикусывает нижнюю сильно, до крови, вырывая шипение и, когда она собирается отстраниться, он кладет руку на ее горло, фиксируя и притягивая ближе к себе. Поцелуй снова перерастает во что-то яростное, пронизанное нуждой, но она все же чуть отстраняется, и смотрит на него ищущим взглядом.

Северус не может отвести взгляда от красивого лица, легонько поглаживая пульсирующую жилку на шее большим пальцем. Его темные глаза смотрят жадно, тяжело и горячо… на нее невозможно по-другому. И контроль, как и решимость, утекают как песок сквозь пальцы, потому что для него она действительно нечто большее. В другом смысле.

— Еще рано, — тихо выдыхает Гермиона.

Она подается ему навстречу снова, целует ласково, без страсти, и он понимает, что это прощание. Нельзя отпустить ее. Уйдет. Но он понимает, что не в силах остановить ту, чья суть не поддается объяснению, ту, кто в своей силе обрел свободу и неподвластен ничему земному.

— Гермиона…

— Т-с-с… — она прикладывает палец к его губам, лаково проводит, стирая капельку выступившей крови из ранки, что сама же и нанесла. — Береги силы, ты ранен. — Гермиона облизывает палец с его кровью и прикрывает глаза. — М-м-м, Северус. Когда фраза «так и съела бы» обретает совсем другой смысл…

— Я найду тебя и завершу начатое, — тихо говорит он, потому что это то, чего хотела бы его Гермиона… Эти мысли заставляют грустно усмехнуться. Впрочем, Гермиона никогда не была его. Но он знал, что она хотела, чтобы он остановил ее. Она сама просила об этом, пусть сейчас уже и не помнит.

— У тебя впереди так много попыток, — Гермиона погладила его по щеке и наклонила голову. — Одну ты использовал и ошибся. Впереди еще девятнадцать, а значит у нас с тобой дальше так много веселья.

Она подается вперед и слизывает с его нижней губы кровь, не обращая внимания на его тяжелый взгляд. Северус понимает, о чем она. Вот почему печать не сработала. Она была неподходящей. Вот почему в тюрьме она сразу сожгла пергамент с именами. Одно из них принадлежало ей. А не зная имени, он будет ошибаться каждый раз и терять время, действуя методом исключения. Но они оба понимали, что она не позволит этому случится. Не подпустит его снова.

Он смотрит, как она встает и накидывает свою мантию, прямо поверх разорванной одежды. Улыбается, глядя на него с теплотой.

— Это так глупо, — качает головой Гермиона, — но я уже жду нашей следующей встречи…

Она разворачивается и, больше не сказав ни слова, легкой шелестящей тьмой вылетает в дыру в стене. Он слышит ее смех эхом разнесшийся над Коуквортом.

И Северус устало прикрывает глаза. Их ждет гонка длиною в жизнь.

Она вечно будет убегать от него, а он всегда будет следовать за ней по пятам, в надежде, что когда нагонит ее в следующий раз, у него хватит решимости сделать то, о чем просила Северуса его Гермиона.