Несносная Херктерент - 5 (джен)

Глава 4

Сидели и хорошо, и долго. Когда Софи сообразила часики к носу поднести, оказалось, что уже вторая половина ночи, а думала, что не больше полуночи. Ягр, оказывается, владеет способностями офицеров времён прошлого Императора пить в совершенно умопомрачительных дозах, при этом не пьянея. Хм. А Софи казалось, Ягр на службу пошла несколько позже. Впрочем, Ягр с ней не призывала соревноваться.

Софи, впрочем напомнила: «Женское пьянство неизлечимо».

На что получила абсолютно трезвый ответ.

«За столько лет не спилась, — значит, и в дальнейшем мне это и подавно не грозит. Вот насчёт вас обеих я не уверена»

«Я Еггта, мы не спиваемся, а уроженца её места рождения, чтобы отравить, надо чистой водой напоить»

«Всё с тобой ясно, -машет рукой Ягр. — Ты с сестрой из тех, кто главный национальный недостаток считают главным достоинством».

Софи только усмехается в ответ — с точки зрения закона ей уже всё доступное в жизни разрешено. И уж Кэрдин-то подобный список знает лучше всех, тем более она этот список частично и писала. Не для Софи, а вообще, тем более, Кэрдин относится к тем, для кого малолетство не смягчающее, а отягчающее вину обстоятельство. Как-никак с Софи рядом сидит человек, чьё последнее прозвище — «Детоубийца». Причём она этим прозвищем ещё и гордится. Софи знает обстоятельства тех дел, после которых у Кэрдин появилось это прозвище.

В общем, «Золотая Звезда», на самом деле работает круглосуточно, и всё, что есть в меню, можно заказать в любое время. Чем Софи не так давно и занималась. У неё тут особый статус, но у Кэрдин он уже несколько десятилетий. И раз здание до сих пор стоит... Слухи о Разрушительности Ягр несколько преувеличены. Софи на разрушения сейчас и вовсе не настроена. Вот с экзотической кухней она сегодня излишне увлеклась.

Желудок явно удастся удержать под контролем.

Безуспешно пыталась найти, чего в меню нет.

Кэрдин между делом,бросила на родном языке отца Софи.

«Дохлый номер» — и оказалась права. Ну да, она же впервые здесь была ещё до рождения Софи, и как бы не Кэретты.

Что-то оказалось вкусным, что-то не очень. Ягр же, казалось употребляла только спиртное. Закусывала символически отдельными ягодками или самыми маленькими тушками рачков и моллюсков. Софи в основном ела. Только Хейс успешно совмещала одно с другим совмещала. Кажется, Ягр хотела их напоить, чтобы встать не могли. Но признавать поражения Кэрдин умеет. Достаточно быстро поняла, что не сработает. Теперь просто развлекается. Хейс, кажется, решила вспомнить, что уроженцы её области славятся не только пьянством, но и обжорством. Вот и занимается подтверждением, хорошо, что не любит мучное. Софи по сути дела только пробует каждое блюдо, Хейс фактически каждое уничтожает.

— Не лопнешь?

— Не-а! — Хейс беззаботно мотает головой. — Давненько я так обжиралась.

— Не пытайся притворяться жительницей скотоводческого поселения, — строго замечает Кэрдин, — тебе это в высшей степени не идёт. Столичный диалект — единственный официальный диалект высокого грэдского. Только этот вариант языка единственный официально разрешённый в вооружённых силах и госучреждениях. Школьные учебники по всей стране только на нём издаются. На всех радиостанциях — только он.

Причём сама Кэрдин чуть ли не самая жёсткая сторонница закона об одном языке. Это притом, что она блестяще владеет всеми кодифицированными и большинством некодифицированных диалектов. Причём Марина именно у Ягр научилась обозначать диалекты не иначе, чем свинячьим хрюканьем. Софи несколько менее резка. Но нельзя сказать — к сожалению или к счастью. В Великом городе есть ещё ещё одна как бы не большая центральноравнинная грэдка, — это Кэретта. В языковом вопросе расхождений между Еггт и Ягр нет. Да и вопроса, в общем-то нет, ибо обе считают — язык один, а по-звериному хрюкать можно что угодно. Основные типографии используют только универсальный шрифт. Региональных языков может быть сколько угодно, государственный может быть только один. И разумеется, только он и может преподаваться.

Притом Софи знает несколько диалектов, а в родных местах Хейс знание центральноравнинного — основной признак образованности. Мать Хейс в своё время потому с дядькой и помирилась. Он слишком много лет в своё время отдал Флоту. По-столичному и разговаривал. На нём же общался с Хейс. Мать считала, девочке с таким говором будет несколько проще в жизни. Так и вышло, но не так как она думала.

Хейс зевает:

— Надеюсь, моя любовь вкусно покушать с умением разговаривать никак не связана.

— Пока нет, но жизнь — штука изменчивая.

— Я с автономистами не общаюсь. Большую часть из них в родных местах просто бы убили, возможно с особой жестокостью. У нас помнят, что мы порождение Империи.

— Ну да, пустили местных на перегной.

— У а нас есть ПЕ, а у вас его нет! — злобно бросает Хейс.

— Во времена завоевания куда более были актуальны многостволки, — смеётся Кэрдин, — да и у тебя фамилия на варианте древнего в переводе на современный — наводчик.

— Не знала, дядька тоже... Но он фамилию подтвердил. Равно как и я.

Софи смеётся.

— Наводчица моя! Очень ты меткая!

— Этому есть уже официальное подтверждение! — смеётся Хейс.

— Пока только испытания успешно пройдены. Боевых у тебя нет.

— Будут и боевые!

— Сордар сказал, — замечает Кэрдин, — он уверен, что с такими представителями КБ боевые обязательно будут.

— Лучше бы он с ней брачный договор заключил, — вздыхает Кэрдин.

— Старые сводники! — фыркает Хейс, — думала, такой род деятельности остался только в нашей глуши.

— Они до сих пор распространён повсеместно, — хмыкает Кэрдин, — только прислушиваются к ним нечасто.

— В Великих домах — особенно, — хмыкает Хейс.

Кэрдин показывает кулак. Хейс — свой. Внешне даже более впечатляющий, но у Ягр куда лучше с применением.

— Девочки, не ссорьтесь, — напоминает о себе Софи.

Обе послушали.

Софи кажется, что экзотическими блюдами она слишком уже сегодня увлеклась. Впрочем, желудок со своими функциями пока справляется и не собираетсия становиться наружным органом. Штатный врач в «Золотой Звезде» есть, и не один.

Кэрдин бросает с усмешкой:

— Софи, ты бы на этих креветок не налегала. Думаешь они на самом деле дикие западноприорские?

— А что не так, — усмехается Софи.

— А то, что диких наверное уже нет. Большинство из тех, что есть, в хозяйствах разводятся. Вблизи побережья креветок все держат. Зачем диких ловить, когда можно разводить?

— Шуточки у тебя! Я не из тех гурманов, кто отличают животных рождённых в одних регионах, от происходящих из других.

— У тебя обратно ничего не просится? — усмехается Кэрдин. — Вы обе порядком слопали плохо сочетаемых продуктов.

— Организмы крепкие! Не такое выдержим!

— Никого из Ягров никогда не обвиняли в отравлении кого-то из Еггтов. Похоже, у меня есть шанс стать первой.

— Всё в этом мире когда-то случается впервые, — философски констатирует Софи, — да и я думаю, здесь слишком дорожат своей лицензией. Мне уже приносили желудочные препараты. Да и древний метод с двумя пальцами в рот я помню, но время его применять ещё не пришло. Да и, по-моему, отравиться у тебя наивысшие шансы крепким спиртным.

— У меня профессиональная устойчивость, плюс я в молодости самого Императора перепила. Какую жуткую смесь мы тогда пили — не скажу. Специально для этого напитка надо вводить возрастное ограничение «С тридцати лет». А вам столько ещё нет. Мне же за тебя оторвут голову в прямом смысле. Мне эта вещь пока ещё на плечах требуется.

— Шуточки е у тебя! У Маришки чувство юмора — твоё.

— Поколениями вместе воюем, — усмехается Яр, — в трёх последних не сложилось, в этом традиция, похоже, возобновится. Скорее всего, благодаря ещё и тебе.

— Я не планирую стать первым Еггтом за несколько поколений, кого в бою убьют. У Марины тоже, думаю, нет таких планов.

— Людям вообще нечасто удаётся себе смерть выбирать. Даже я разок подумывала.

— Что же остановило?

— Я слишком гордая, чтобы сдаваться. Да и с нашими петлицами в плен не брали. Убивали крайне медленно и мучительно. Глумились над трупами. С нашей стороны тоже верхом гуманизма было засунуть в задницу или в рот толовую шашку. Сама я бедренные артерии резала. Кстати, знаешь, кто помогал?

— Зная детали твоей биографии, и то, как ты людей описываешь, рискну предположить, что это был известный автор подростковой литературы Хорт. Он как раз примерно в то время нервное расстройство лечил.

— Ну а я этим методом обошлась, Кэрдин показывает глазами на бутылку. — Младшая меня не сразу узнала после того, как приехала. Но двуногую мразь вывели, чем и горжусь, хотя некоторые и попали в комнаты с мягкими стенами. Слабаки!

— Ты так спокойно об этом говоришь...

— Ты женщина-Еггта, вы по определению крови не боитесь... Или я ошибаюсь?

— Не ошибаешься. Хотя, надеюсь, мне такими вещами заниматься не придётся.

— Это как повезёт. За фронтовой авиацией не только множество, сбитых. В казнях экипажей уничтоженных машин они тоже засветились. Это временами напоминает довольно увлекательную охоту. Даже с собаками. Принимает участие личный состав всех частей, что в той местности дислоцируются, плюс все местные жители, у кого есть охотничье оружие. В прифронтовых районах большая часть оружия на руках — траншейные дробовики, винтовки и карабины, да штурмовые пистолеты. Живут сбитые экипажи недолго. Ситуация по ту сторону фронта — аналогичная, так что, мой тебе совет — не связывайся с бомбардировочным командованием. Смертники! В условиях тотальной войны.

— Так из Управления командования никто не летает!

— Летают. Притом и там и тут. А если учесть всемирную любовь в бой идти в парадной форме и со всеми наградами, то с небес трофеи иногда знатные падают. И у нас, и у них большая часть погибших высокопоставленных офицеров — лётчики. Южане вообще все экипажи, чьё сбитие подтверждено записывают в погибшие. Причём со всеми льготами членам семей. У нас негласно действует такая же практика. Пленных из этого рода войск на самом деле очень мало. Причём это ко всем видам полков относится. Хотя сама знаешь, большая часть экипажа тяжёлого бомбардировщика — стрелки, а они не причастны к уничтожению местного населения. Так знатно местных расстреливать, как у твоих островных подружек, редко у кого получается. Естественно, ЕИВ со мной делится всеми успехами своих игрушечных девочек. Как-то по-другому не получается их называть, кто заводит собачек, кто — змеек. А вот он — лётчиц, притом на самом желе умеющих летать. Признаюсь, будь вместо них любовницы из островитянок, как у большинства у командиров кораблей и адмиралов, было бы проще.

— С бомбардировочным, значит не связываться, в палубные или амфибии меня Сордар с отцом не пустят. Куда же тогда идти?

— С моим опытом транспортника и старшего пилота у самой себя я тебе скажу — иди в ПВО. Там даже если и собьют, упадёшь над своей территорией. Фронтовая авиация очень быстро стачивается.

— Ещё скажешь, в ПВО полярных районов?

— С точки зрения перспективы посидеть здесь с тобой ещё лет через десять — так было бы лучше всего. Но ты слишком Еггта, так что посоветую ПВО любого прифронтового района, лучше всего — Столичного. Все новинки идут в первую очередь туда. Пилоты все на виду. Наградами не обойдут. Да и с точки зрения популярности — сама знаешь, тяжёлых бомбардировщиков абсолютно все ненавидят. А ты их будешь уничтожать. Твою «Ведьмочку» уже знают в Столице.

Софи довольно усмехается.

— Тяжёлые машины южан в дальние рейды по-прежнему ходят без прикрытия. «Не выходит у них каменный цветок» — бросает Кэрдин по-русски, — в просторечии, трёхрядная «звезда» для дальнего истребителя сопровождения. У реактивных по определению дальность так себе, хотя сейчас делают истребитель схемы утка. Очень скоростной, он, по-моему, не истребитель сопровождения, а перехватчик. Но пока все ходят без прикрытия. Только Тим конструкторам турелей не зря деньги платит. Но пассивной обороны маловато, а с активной у них плоховато. Плюс мы тоже знаем, где бомбы бросать.

— А мне скажете что-нибудь? — замечает Хейс.

Кэрдин усмехается.

— У тебя шансы дожить до конца всего вот этого наилучшие из нас троих. С ближайшего времени будешь сидеть, даже на боевом дежурство, метрами под пятью бетона. Прицельно бить по таким объектам ещё не очень умеют. Хотя учатся, — ты на своей шкуре проверила, — Кэрдин кивает Софи.

— Ты так спокойно про всё про это говоришь...

— Ха! А о чём мне волноваться? Война это в первую очередь про то, кто кого передумает. Это как раз моя основная сфера деятельности. Со стратегическим планированием у нас лучше, это даже они признают. С поддержанием внутренней стабильности я справляюсь неплохо. Стало десятком людоедских прозвищ больше — я к этому уже давно привыкла.

— Прозвищами награждают тебя, а не ты их раздаёшь.

— Я не актриса, чтобы всех волновало мое высокоценное и при при этом абсолютно пустое мнение. Не важно, что я говорю, важно, что делаю. Раз у вредителей не получается свою численность увеличивать, — значит, отлично справляюсь.

— Они совсем без прикрытия летают?

— Не совсем. До линии прожекторных батарей, — кстати, самого большого военно-инженерного сооружения в истории нашей страны — оно есть, правда, в основном из тяжёлых истребителей. Но мы до этой линии практически не атакуем. А дальше они полагаются в основном на пулемёты и высоту. Раньше на большую, теперь на малую и сверхмалую, ну да ты с этим сталкивалась. Всё больше применяют планирующие бомбы. Правда, с ними вылезает фактор цены. Равно, как и с вашими ракетами. — кивает в сторону Хейс.

— Как говорится, «мирное небо — наша профессия», — усмехается та.

— Они в последнее время вернулись к проектам носимых бомбардировщиками истребителей сопровождения. Дошло до фронтовых испытаний.

— У нас тоже занимаются таким.

— То я не знаю! — хмыкает министр. — Как по мне — эффективность сомнительна. Нагрузка машин падает. Прицепиться обратно удаётся не всегда. Дальность очень маленькая. Я не уверена, что у них найдётся такое число смертников для истребительных эскадр. Те более для многих носителей, каждый вылет будет билетом в один конец.

— С дирижаблей же использовали подвесные истребители.

— Тогда скорости были не те, да и боевого применения фактически не было. Разведка в тех условиях не считается. Я, скорее, верю в их конструкторов и что тяжёлый мотор у них в итоге выйдет. Хотя бы тупо скопируют нашу «звезду».

— Что-то пока не выходит.

— Культура производства не та. Я этим вопросом раньше занималась. Больше надо вкладывать в повышение образовательного уровня широких слоёв населения и в подготовку квалифицированных рабочих в частности. Сейчас многое делается, но тут складываются усилия нескольких поколений. Качество машин у нас до сих пор выше. Массовость — сопоставима. Почти уверена — опытные образцы у них уже есть, проблема именно с запуском в массовую серию. Вот и приходится баловаться в игрушечные самолётики, чтобы хоть как-то решить проблемы. В не очень образованном личном составе есть и положительная сторона — гораздо проще набирать бойцов, готовых пожертвовать собой. Но даже в подготовку таких, особенно в авиации надо вкладывать определённые ресурсы. «Смерть за Императора», конечно почётна, но жизнь одна, а миррены в массе своей те ещё эгоисты. Кого проще всего увлечь идеей героической гибели, те, как правило относятся либо к крайне малообразованным, когда самки всегда воспроизведут любое количество, либо, наоборот к лицам с блестящим образованием, в чью подготовку вложено слишком много, чтобы они сгорали как спички под огнём таких как ты. И образованных, и знающих куда и зачем пошли, чья жизнь с войной не кончится, всё остальное будет после.

— Я имею представления о бомбоотсеках основных машин, — хмыкает Софи, — кажется у южан есть шанс изготовить самый маленький истребитель в мире, у наших тяжёлых больше диаметр фюзеляжа. Наша машинка в рамках похожего проекта даже самостоятельно взлететь может.

— Может и так, но я предвижу, что если каменный цветок не выйдет, а раз этот проект даже с точки зрения юной девушки отдаёт идиотизмом, то я думаю они оба скоро бросят и зайдут с другой стороны, где у них есть все шансы.

— Будут часть бомбардировщиков в носители переоборудовать, где бомб нет, а в отсеке три четыре таких? Тоже не верх интеллекта — эти машины будут стремиться выбивать в первую очередь. Тем более у них и так идут машины без бомб, но с дополнительными стрелковыми точками и усиленными имеющимися.

— Смотрю, «Мирренскую Императорскую Армию» читаешь регулярно, но заходишь не с той стороны. Куда меньше затрат потребует система дозаправки топливом в воздухе. Кстати, как раз в районе линии и смогут дозаправлятся, чтобы доходить до Столицы не в перегруз. Наши палубные уже так летают. Думаю их бомбардировочное командование не дурее нашего. Наши такими работами занимаются с ленцой, голова от успехов кружится. После известных тебе событий Император им вставил... Очень глубоко. На размер его органа женщины не жаловались, а там применялось против мужчин. Он к подобному испытывает отвращение, но для общего блага не жалко.

Софи и Хейс вместе хихикают.

— В этом вопросе может быть успех. И потери истребителей за линией сильно вырастут. Туда они достают всем.

— Равно как и мы!

— Да, будут схватки боевые, да говорят ещё какие! — усмехается Кэрдин, — кстати цистерну в бомбоотсек впихнуть куда логичнее чем три карликовых истребителя, которых ещё нет в природе.

— Почему ты у нас не Главный Маршал Авиации? — усмехается Софи.

— Потому что это одно из званий твоего отца, — в тон ей отзывается Кэрдин, — мне достаточно быть членом ставки. С моим нынешним званием. У тебя тоже есть возможность этим маршалом стать.

— Не надо банальностей на предмет, где хранится звезда.

— И не собиралась. Ты можешь стать маршалом авиации, потому что дочь действующего. Тоже банальность в каком-то смысле: может ли ребёнок генерала стать маршалом? Никогда! У маршала свои дети есть.

Софи ухмыляется.

— Маришка свои шуточки точно у тебя позаимствовала.

— Учиться надо у лучших.

— Самомнение у неё тоже твоё.

— Кстати, насчёт звания, правда не этого, а другого у — тебя и в самом деле был шанс получить.

— Это как?

— Он недавно переживал, что от звания почётного академика живописи отказался.

Софи хихикает.

— Зачем оно ему понадобилось? И чтобы он от чего-то отказывался... — Софи качает головой. — Не помню такого.

— Это ещё до тебя было. Очевидно, подхалимы узнали о детской мечте научится рисовать. Не только же я про неё знаю.

— Диплом с медалью на стенку бы повесил, — хмыкает Софи, — будто больше вешать нечего.

— Он сказал, звание именно сейчас могло бы понадобиться.

— Зачем?

— Тебе передать вне обычных дрязг. Тем более заслужено.

— Намекнул бы кому надо — сделали бы сразу меня!

— Там возрастное ограничение ещё не отменено. Это звание дают с двадцать пяти лет, тебе же несколько меньше. На почётные звания такие ограничения не распространяются.

— Я и за собственные заслуги получу, — усмехается Софи.

— Самомнение у вас семейное, — усмехается Кэрдин.

— Тебя наши отношения не смущают? — Софи затягивается сигаретой.

— Тебе ли не знать, — хмыкает Ягр, — в столичной художественной среде подобное почти норма. Ещё и Великие от скуки подобным заразились. Связи с молоденькими особенно приветствуются. Вплоть до семейных. Пожалуй, только Кэретта ни в чём подобном не замечена, живая иллюстрация старой поговорки «Императрица вне подозрений». Парочек вроде вашей я знаю множество. У вас ещё крайне удачно крайне близкий интеллектуальный уровень. Но учти — она военнообязанный технический специалист, ты — творец в чистом виде. Художник в первую очередь, пилот уже потом. — Кэрдин откровенно дурачится, Софи это видит, хотя и меньше всего хочет наблюдать повзрослевшую версию сестрёнки. — Хотя отношения, сродни вашим, в среди Великих даже более уместны — тщательнее можно подходить к выбору и воспитанию наследника. Тем более, я не особенно ценю кровные узы. Вам и другим, делающий подобный выбор будет проще. Собственность не будет на глупости растрачена, хотя вы обе достаточно разумны. Так что, ещё долго сможете безумствовать. Вдвоём, или ещё в какой-то комбинации. Советую обращать внимание на ресурсы, а не на физическую привлекательность. Либо использовать породистых самцов только для одной цели, не подпуская их к каким-либо другим. Но лучше с Пантерой разговаривай, она лучший знаток подобной тактики, нежели я. ЕИВ тоже может дать полезные советы. Но его девушки для горячих только в горячих и использовались. Вмешиваться в серьёзные вещи они не пытались. Советую и тебе аналогичных существ заводить, одной с мозгами более чем достаточно.

— Вообще-то я тоже здесь, — сердится Хейс.

— Нежность скорее недостаток, нежели достоинство, — парирует Кэрдин, — вам обеим наверное, известно, что я сторонник строгого контроля над рождаемостью. Выбранный вами метод — один из самых эффективных и надёжных. Точно не приведёт к появлению нежелательных наследников и делёжки имущества. А значит, в перспективе у меня будет меньше работы.

— Ты бы некоторых младенцев вообще усыпляла бы.

— Рождённых по безграмотности родителей — в обязательном порядке. От личностей лучше избавляться пока они не проявили способностей. А то удовольствия все хотят, а вкладывать ресурсы в полноценное развитие личности ни одна сторона не желает. Жаль, на добровольную стерилизацию желающих мало. И ещё не мешало бы стерилизовать всех после рождения определённого числа детей.

— Понятно, почему отец тебя Бестией прозвал, — хмыкает Софи.

— Я даже горжусь, — пожимает плечами Кэрдин. — Не помню, говорила или нет, но должно быть что-то вроде экзамена на готовность приступать к размножению. Половая зрелость — это про другое. А то на владение оружием — есть экзамен, на управление транспортными средствами — тоже, даже на заведение некоторых пород собак и других опасных животных недавно ввели, тут надо доказывать свою адекватность, а людей может воспроизводить кто хочет, даже с некоторыми нервными болезнями не стерилизованы. Ведь рожать детей готовы далеко не все из тех кому это разрешено. И сделанные ошибки в большинстве своём не поправишь. Однако их могло бы не быть при более жёстком контроле рождаемости. К примеру, я бы такого разрешения не получила, плюс ещё некоторый из известных мне лиц.

Софи не стала уточнять, кого именно Ягр имеет в виду.

— Слушай, а почему ты считаешь, что рождаемость нужно ограничивать? У нас есть пустующие земли, пригодные и для земледелия, и для промышленности, даже в Городе были проекты новых районов и перестройка некоторых из имеющихся в сторону увеличения высотности. Не говори, что проблема перенаселённости на самом деле есть, по мне так эта проблема такая же выдумка южан, как их расовые теории.

— Где-то ты права. Не на все сто, в теории перенаселение возможно, до утилизации трупов как пищевого ресурса не дойдём, но трупный батончик — идея интересная, особенно в перенаселённых городах. Но если серьёзно, даже при имеющемся уровне агротехники, и существующей площади земли и воды, используемых, для производства пищевых ресурсов, можно обеспечить надлежащим питанием примерно вдвое от имеющегося населения. Проблема в распределении ресурсов и их переработке. Южане в основном исходя из этого и изобрели перенаселение. Я же считаю, что численность населения надо контролировать не по продуктовым и медицинским, а по социальным показателям. Людям надо поддерживать определённый уровень жизни, при этом не давать искусственно завышать требования. Это возможно только при определённом уровне развития промышленности. Не должно быть отраслей для немногих. Или вовсе порочной практике работы на экспортные поставки. Все разрешённые к продажи товары внутри страны каждый должен иметь возможность купить. Этого можно достичь только поддерживая определённый уровень численности населения и не допуская его взрывного роста. Мы делаем ставку на социальные и медицинские меры, рост образовательного уровня способствует снижению числа беременностей. При взрывном росте численности населения весьма резко вырастет нищета, несмотря на все попытки её ограничивать. Программу роста благосостояния беднейших слоёв населения отложили до лучших времён, хотя отдельные пункты вводят.

Хейс усмехается:

— Я скорее, сталкивалась с некой программной, направленной на увеличение деторождения, причём исключительно в рамках брачных договоров. Имею одну программную сестру, правда ничем не примечательную и знаю ряд людей, так сказать, в рамках рождённых.

— Была такая программа. Я была против, но такие вопросы решают большинством.

— Думала, к этой программе относится твою умничка — малолетка-сестричка.

Хейс смеётся.

— Нет, она другое — старые чувства дали последний всплеск. Последний плод любви. Я и по письмам достаточно могу о людях сказать. Отличная девочка у них получилась. Учли ошибки, со мной допущенные. В теории такая дочь могла бы быть у меня.

Кэрдин фыркает.

— Тебе не идёт приступать к размножению. — фыркает Кэрдин, — но если ты приглядишь, как эта сестричка станет взрослеть, будет неплохо. Можешь считать это приказом.

Хейс вскидывает руку к виску.

— Принято к исполнению!

Софи смеётся.

— Для начала надо, чтобы она в сордаровке оказалась. Могу посодействовать, когда время придёт.

— Думаю, она сама прекрасно справится.

— С моим вмешательством получается гораздо лучше. Особенно если учесть, что она теперь знает, куда мне писать на самом деле. Не думаю, что твои будут злоупотреблять этой возможностью, но если твоя сестрёнка напишет, прочту и отвечу.

— Вообще-то чем меньше бумаг после себя оставляешь, тем лучше, — усмехается Кэрдин, — даже таких.

— У тебя профессиональная подозрительность.

— Именно благодаря ей я и жива до сих пор.

— И ещё потрясающее чувство юмора. Но оно уже не уникальное, повторилось у Маришки. Скоро вообще говорить будут, что она твоя дочь.

— Она, скорее всего, от такой «чести» не откажется.

— Пантеру за мать Марины уже принимали, причём один влюблённый в Марину идиот.

— Подозреваю, тот самый, кто зеленоглазой нашей весьма далеко послан.

— Всё-то ты знаешь!

— Как говорится, работа такая! — самодовольно ухмыляется Кэрдин. — Мне надлежит знать, кто составляет окружение Принцесс Империи, и насколько у них близкие отношения. Недооценивать значимость физической привязанности тоже не стоит. Особенно в молодом возрасте.

— Первый признак старости — критика молодости! — язвительно усмехается Софи.

— Первый признак молодости — излишняя самоуверенность, — в тон ей отзывается Ягр.

Хейс хихикает.

— Даже прошлое вспоминается. Словно передо мной не вы двое, а Софи и Марина в прошлом. Похоже переругиваетесь.

— Как-никак, старинные союзники с примесью родственной крови, — хмыкает Софи.

— И даже перспективой в прошлом матерью своих Принцесс Империи стать.

— Тогда бы новая Война Верховных уже бы шла. И так тот кризис еле разрешили. Вам вместе быть просто нельзя было. Лучше так, как сейчас, на некотором расстоянии.

— Он мне уже потом говорил — договор надо было подписывать со мной. — Говорят, мужчины иногда испытывают желание вернуться к бывшей.

— Не забывай, инициатива разрыва исходила от меня, а не от него, — довольно резко бросает Кэрдин, — за столько лет потому договор не подписали, что именно я этого не хотела. Как оказалось, правильно сделали. Ну а потом случалась банальщина, весьма распространённая во всех слоях. Старая любовница проиграла кому помоложе. Хотя я и сейчас ничего ещё выгляжу. Если бы не была настолько известна, принимали бы за двадцатипятилетнюю. Тем более, у меня до сих пор полный порядок с репродуктивными функциями, никаких возрастных изменений.

— Завела бы ещё Ягр, маловато вас. Даже меньше, чем нас, твой Ярн ведь неполноправный.

— Пока я жива, будет только так, и никак иначе. Это у его отца есть иное мнение. Но меня он пока предпочитает слушать, и с моим мнением считается. У тебя же с сестрой о нём если не ошибаюсь, нет никакого.

— Таких в окрестностях Старой Крепости вообще и вокруг меня в частности знаешь сколько? Тем более сейчас практически мода поддерживать близкие отношения и с мужчинами, и с женщинами. Иногда одновременно. Иногда даже жалеешь, что групповые браки законодательно запрещены. Такие забавные комбинации могли бы быть...

— При всех недостатках Ярна могу сказать только то, что он строго по девочкам. Сейчас поблизости от него никого не имеется. Кстати, его отец довёл и до его и до моего сведения, что если он заключит брачный договор и кто-то родится, по крайней мере Главой Нового Дома это ребёнок станет, возможен и статус Принца Империи.

— Что-то в отношении других своих неполноправных отпрысков он не бывал настолько щедр, — сердито фыркает Софи.

— Потому что только этот не только его, но и ещё мой. Остатки нежных чувств, можно сказать. Опять же, чувства не к сыну, а к его матери. А мне это самой совершенно не нужно — детских болезней избежал, теперь, может быть, южане его спишут. Будут какие останки — ещё один склеп в усыпальнице Ягров появится. Может даже напишут «Здесь Ягр лежит» — единственный раз в жизни его так назовут. Императору сказала — от своего имени может писать и ставить всё, что угодно. Мне дела нет.

— Воюет же Ярн, — пожимает плечами Софи, — не стал в столице отсиживаться.

— Ему бы этого обе бы линии не позволили. И если ты кадровый военный, да ещё в части полной боевой готовности, то отправляйся туда, куда эта часть едет, к планированию фронтовых операций я имею не слишком большое отношение. Что они с самых первых дней сидят в самой глухой обороне, да ещё на заранее подготовленных позициях — ну так сложилось. Артиллерии, впрочем, как раз в обороне приходится так отдуваться, что краска на стволах горит. Что он именно там оказался — я к этому ни малейшего отношения не имею, хотя почти уверена, его отец как Верховный как-то к этому причастен. Ему Ярн почему-то нужен с головой и желательно всеми прочими частями тела, это мне совершенно без разницы, будут ли какие из них отсутствовать, или всё целиком в разные стороны разлетится, как с артиллеристами часто бывает!

Софи с редкостной степенью кислоты ухмыляется:

— Марина когда-то считала Кэретту отвратительной матерью. На твоём фоне она чуть ли не идеальная, по крайней мере смерти своим детям не желала никогда. Ты того и гляди пошлёшь разведчик, чтобы он сбросил южанам целеуказание, по какому квадрату самый интенсивный огонь вести.

— Нет уж, я жестока, но не до такой степени. В этом вопросе южане пусть полагаются на своего бога, а не на меня. А Ярн, в свою очередь, тоже пусть рассчитывает не на меня, а на своё артиллерийское счастье. Сама проявление видала: одному девяносто эмэм мина попала между ног и не взорвалась. Только штаны сорвало. Взорвись — ничего интересного не было, его точно. Может, и матери Ярна, и его самого тоже, его ещё не предвиделось, а я стояла ни далеко не близко, как раз на таком расстоянии где осколки вполне смертельны. Но мина попалась бракованная. Боец разряженную потом себе забрал.

— Видимо, все институты, связанные с брачными договорами, следует считать безусловно отмирающими. Думаю, Ярн тоже к тебе нежных чувств не питает.

— Дела нет.

— Он ведь единственный в нынешнем поколении Ягров..

— Надумаешь себе забрать — возражать не буду, — хмыкает Кэрдин, — династические браки — одни из немногих вещей, что пока работают.

— Я вообще не планирую какие-либо отношения узаканивать. Планирую жить, как живётся, благо самое важное для жизни — деньги — у меня есть.

— Рисковать жизнью для этого не обязательно.

— А вот этого уже я себе позволить не могу. Хотя бы из тех соображений, что надо отомстить тем, кто пытались убить меня. Я, кстати, знаю, кто именно тогда приходил. По крайней мере, у меня достаточно возможностей оказаться именно там, где их носит.

— Из тех эскадронов, что тогда приходили, пять на перевооружении, три на переформировании. Только два действуют. Лишний повод идти в ПВО — больше шансов встретится.

— Я же сказала: подумаю.

— Знаешь, это действительно очень печально, когда всю жизнь на разных войнах и видишь, как сыновья или дочери уходят в бой. Мир не становиться лучше. Хорошо хоть, я не старею. Была перед Великой войной открытка выпущена «старейшие генералы грэдской армии» — я их знала, честные служаки старой школы, сейчас подобное не напечают. Я не разрешу. Потому что придётся публиковать мою фотографию. Не думала, что окажусь на месте персонажа той фото. Сама знаешь, я — красавица, а по возрасту — старуха. Смотри, сама не стань таким персонажем. Годы летят с чудовищной скоростью. Я когда-то летала на машинах, что сейчас делают в виде детских игрушек. При мне умерла кавалерия, как род войск, а я когда-то ходила в кавалерийские атаки.

— Смерть и Херенокт тоже хаживали, если не врут.

— Я имею в виду регулярные полки, а не дикарские полчища. Да и те скоро пересядут на машины с пулемётами. Я помню тебя в пелёнках, а скоро ты пойдёшь на войну. И не хотелось бы увидеть, как ты с неё не придёшь.

— Шансы у всех равные.

— Я неуязвима, — буднично сообщает Кэрдин, — Я, твой отец, Херт, ещё некоторые, полный список для тебя не секретен. Но это не наследуется, к сожалению известно точно. Я не знаю, что тебе говорили, но ты, Софи, как и все люди, можешь умереть. Я же, и другие упомянутые люди — вовсе нет. Я могу только мозги себе вышибить, если очень захочу. Но не могу представить такого повода. Я не хочу, чтобы некоторые люди умирали, в том числе и ты, но одновременно знаю, твою естественную смерть в девяносто пять лет я увижу. И эти годы пролетят куда быстрее, чем мне хочется. Мне одного не удастся, даже за это время — вернуться с войны. Надеюсь, у вас обеих получится.

— Во всяком случае, я не настроена расширять разнообразие связей...

— Можно сказать, зря. С Яроортом вы отлично вместе смотрелись. Тем более, это отвечало всем интересам.

— Только не очень-то отвечало моим.

— В чём именно? По мне так он весьма близок к картинке безупречного.

— Вот только у него есть две сестры, которых он едва замечал. А я не хотела в перспективе оказаться перед необходимостью становиться аналогичной третьей. Слишком прижилась в определённых Домах мирренская концепция растить из дочерей приложение к будущему мужу, чьё главное предназначение — удовлетворять все его потребности. Заметь, против подобной перспективы в итоге и Эорен, и Динка взбунтовались. Причём, заметь, в рамках такой концепции вполне возможна даже искренняя любовь и привязанность. Но я уже сильно не такого возраста, чтобы играть в «будет-не будет». Тем более, отношения, когда одна из сторон обеспечивает все потребности другой, здорово смахивают на чувства раба к рабовладельцу, то есть нездоровые по определению. И заметь, у южан и им следующих как раз для женщин крайне характерные.

— Понятно, что мирренские концепции не для тебя писаны. Но и на Дину в первую очередь повлияла Марина. Без неё Кошмар не сумела бы переубедить сестру, стадное чувство в таком возрасте — одно из сильнейших, верность стае — чуть ли не важнее всех прочих видов верности.

— На этом и основано, что присягу принимают примерно в этом возрасте. Не все психологи — мошенники, как считают твои отец и сестра. А у Кэретты мошенники все поголовно, чей ранг хотя бы приблизительно не сопоставим с её собственным.

— У неё, между прочим, немало оснований считать именно так. И Марина только одно из них.

— Чуть ли не впервые на моей памяти, когда ты стала её защищать.

— Для начала рекомендую вспомнить хоть один раз, когда я её критиковала.

Тут Ягр слегка играет, при желании Софи вполне может вспомнить такие случаи. Вот только все они предназначались не для её ушек. А Кэрдин равно, как и Марина, не всегда контролирует силу собственного голоса. Вот только успехи у Старшей Ягр куда выше, нежели у любимицы.

— Сколько лет вы ухитряетесь воевать друг с другом, практически не стреляя!

— Новый способ ведения боевых действий. Некоторые войны выиграны исключительно им, — усмехается Ягр.

— Даже знаю на что ты намекаешь, — милейше улыбается Софи, оттенок лютого оскала поймёт только знающий, — думаю, это теперь твоя любимейшая шуточка в адрес ЕИВ, — согласна — крушение его страны — одна из самых бездарно проигранных войн в истории. Пусть он сам и совершенно неповинен.

— Хорошо, что мы в это дело не вмешались. Не хватало ещё воевать за недоумков, которые сами у себя похоронили всё, что можно похоронить, и чуть ли не всем стадом, тут отец прав, народом их после того года больше не назовёшь, хотя отдельные представители, заканчивающиеся естественным путём ещё остались. Так вот те кто всем стадом в худших мирренских традициях чуть ли молились и на вражеский флаг, и какой-то бородатой рожи, звания народа вовсе не заслуживают. Воевать ещё за них. Ни идеи, ни малейшего человеческого достоинства, только величайшая любовь к деньгам и склонность продать всё что угодно за сходную цену, плюс культ тупости. Высочайшая степень деградации. Хорошо, хоть по крови только отдельные заболевания наследуются, а не то, во что они превратились. Мне в такое дерьмо, как их двуногие самки, превратиться не грозит.

— Хорошо, что ты с сестрой мало эту проблему обсуждала, — усмехается Кэрдин, выразительно замолчав.

— Не тяни, я примерно представляю, что будь у неё отцовские возможности, она, самое меньшее, отправила бы туда Смерть и ей подобных с приказом убивать определённых лиц. Возможно, вместе с членами семей. Да и отца скорее всего, останавливает от чего-то аналогичного точное знание того, что может прилететь оттуда, и понимание, что к такой войне мы не готовы.

— Они, возможно, к нашествию такого количества диверсантов на крупные города, готовы ещё меньше. Тем более, у нас крайне высок процент идейных, кого в принципе не перекупишь. У нас в подавляющем меньшинстве те, кто готовы открыть ещё один фронт в иномирье. Они ведь в теории могут разработать технологию перехода на иных принципах, нежели мы. Помни, у них в целом выше технологический уровень, а на войне это очень опасно.

— Но в целом, не гарантирует победы. Сама знаешь, были прецеденты столкновения разного уровня развития. С самыми разными результатами.

— Ядерное оружие лучше иметь, нежели нет. Впрочем, его наличие у нас вполне заставит очень многих у нас переменить мнение о целесообразности межмирового конфликта. Тем более, почти готовый командир экспедиционного корпуса у нас уже есть. Причём такая, кто будет действовать крайне жестокими методами. Сама знаешь, она множество вполне обычных в том мире вещей, вроде веры в бога, считает преступлениями против человечества как биологического вида.

— И Марина во многом крайне недалека от истины, причём настолько, что я в этот корпус готова пойти офицером. Если его будут формировать, в чём я не уверена. Я, как и Марина, вполне готова уничтожать противников исключительно за род занятий, без различия пола и возраста.

— Ну и какая между вами и южанками разница? Вы готовы уничтожать противников за род занятий, они за оттенок кожи и разрез глаз.

— В общем-то никакой, вечное как мир, они и мы. Обезьяны тоже ходят на войну, притом с представителями своего вида. Про войну, которой сотни миллионов лет между муравьями и термитами, прекрасно знаешь и сама.

— Мы несколько сложнее насекомых устроены.

— В чём-то абсолютно так же. Хотим сохранить тот миропорядок, что нас вполне устраивает. В отличие от насекомых, мы считаем, наш — наилучший и мы не против заставить и других принять его. Только другие считают самыми правильными себя, и горячо хотят нас убедить в этом.

— В общем, вечный спор ни о чём. У нас самый плохой вариант войны — гремучая смесь идеологического противостояния и экономических противоречий. Слово «пощада» уже вычеркнуто из всех развитых языков. Нет смысла ни людей щадить, ни беречь экономику. На покорённых землях либо вовсе не будут на тебя работать, тогда там проще все всех перебить и заселить по новой кем-то хотя бы с минимальной лояльностью. Либо станут работать максимально плохо. Это умение, что у большинства людей очень хорошо развито. Опять же, рецепт озвучен выше.

— Как ЕИВ выражается, — Софи переходит на русский, — куда не кинь, всюду клин.

— Согласна с банальщиной: любовь это чудо. Тебе повезло это чудо пережить. Причём любить способны сильно не все. Ненависть же — врождённая способность всех разумных существ. Пусть любой квалифицированный биолог и поднимет меня на смех. Ненависть всем людям присуща, чуть ли не самая распространённая — взаимная детей и родителей.

— Ты передёргиваешь.

— Ничуть. Знаешь с каким количеством случаев убийств одних другими я сталкивалась? Как успешных, так и нет включая самые паскудные с попыткой возложить вину на кого-то третьего. У наших любимых южан ситуация до недавнего времени была ещё хуже в связи с массовым убийством младенцев породившими их самками.

— А недавно что произошло, раз ты говоришь, ситуация изменилась?

— Думала ты знаешь, или сразу догадаешься, — хмыкает Кэрдин, — аборты легализовали. Лучше предотвращать рождение того, кто потом будет люто ненавидеть тебя десятилетиями, скорее всего, при полной взаимности.

— Странно ты рассуждаешь. Насколько я знаю, ты была единственной и любимой дочерью.

— Крайне несчастной по множеству причин женщины. Я это очень рано поняла.

— На тебе сказалось, — хмыкает Софи, — ты отменная человеконенавистница. В чем-то крайне похожая как раз не столько на Марину, сколько на Кэретту. Она наверное, в том числе и из-за этого тебя ненавидит. Насколько я знаю, все профессиональные твои идеи, подлежащие публикации она в целом одобряет. Дины тоже теми еще людоедками были, чуть ли не в прямом смысле.

Кэрдин усмехается весьма злобно:

— Те, кто жрут человечину по-настоящему... Только они по-настоящему любят и ценят людей. Как гурманы хорошее мясо.

Софи хлопает в ладоши:

— Великолепно! Просто Марина номер два. И в чувстве юмора у неё вечный второй номер.

— Если она захочет в чём-то первой стать. — невозмутимо хмыкает Кэрдин, — в процессе образуется немало урн с пеплом. Уж в этом-то я уверена.

— Только если броня её ТТ выдержит снаряд «Дракона».

— Добрая ты, — хмыкает министр.

— Кто очень любит махать клинками, частенько возвращаются с войны по частям.

— Повторюсь, добрая ты, неужто не знаешь, — многие Еггты были воинами, только убито в бою было меньшинство, в молодости — так и вовсе никто не погиб. Большинство, несмотря на боевитость умерли от старости в своих постелях. Рэдрия Хорт — та, древняя, была соратником, а не членом Дома, да и та погибла практически старухой, особенно по тем временам. Я чуть было не подумала, что Марина суеверной стала, когда она себе решила собственную Рэдрию Хорт завести.

— Она нашим Домам не служит, — качает головой Софи, — хотя учитывая крайне положительное впечатление, произведённое ей я Императрицу, я чуть было не заподозрила, что она куда хитрее, чем кажется, так втираться в доверие нужным лицам.

— Так заподозрила или нет? — интересуется Кэрдин с непонятной интонацией.

— Всё-таки нет, мне кажется я разбираюсь в людях. Всё-таки, по степени своей болезненной прямоты это скорее аналог Динки, то есть такой тип человека, кто Маришке нравится. Конкретно Рэда — в несколько меньшей степени, чем некоторые другие. Хотя со стороны может сложиться несколько иное мнение.

— После подарка переходящей драгоценности из Императорской сокровищницы — в особенности. Я и сама прекрасно знаю, что в таких местах девичья дружба частенько отличается повышенной нежностью, — Кэрдин разводит пальцы на обеих руках ножницами и соединяет их, — некоторые вещи категорически отказываются меняться со временем. Теперь я могу решить, что Рэдрия эта к Осени в доверие втирается. Она хоть и менее статусна, чем Марина, но тоже человек с положением. Несколько позже совсем близко втереться сможет, — Кэрдин снова перекрещенные «ножницы» показывает.

— Не знаю, — качает головой Софи, — пока они обе проявляют достаточно здравомыслия. Да и Рэда ещё не утратила до конца ореола любимого литературного персонажа. Ещё у Осени сестрица есть, мне ровесница, но ничем таким совершенно не интересуется. Подруги повышенной степени близости у неё отсутствуют. Мальчиков она сама опасается. Кажется, отчасти из-за происшествия с Рэдой.

— Окружающие очень часто последними замечают серьёзные происшествия. Знаю случай, когда родители последними узнали, что у дочки перелом позвоночника, причём шейного отдела. Несколько дней ходила, мучаясь от каждого шага, приучена была не плакать, и на болячки не жаловаться. Подруга заметила — она как-то ненормально ходит. С друзьями чуть ли не за волосы потащили к врачам. Те сразу заподозрили, X-лучами просветили — ещё и нескольких позвонков. Позвонили родителями... Оба у меня в ведомстве служат, семья нормальная, у отца боевые награды есть, только с внимательностью у них плоховато. И это весьма распространённое явление. Помнится, и в вашей истории ситуацию с Мариной заметила я, а не отец с матерью или кто-то из персонала, впрочем они сразу отпадают, ибо там было сознательное вредительство. Ну ещё тебя детская наблюдательность не подвела. Но к твоему или Эридиному мнению ожидаемо не прислушались. Причём, заметь, самой наблюдательной оказалась я, известная своей ненавистью к людям и маленьким детям в частности. Мой сиблинг меня чуть не убил, родился благодаря «сечению Дины» да и восстанавливалась я очень плохо. Всё-таки биология плоховато сказывается на связях людей из столь удалённых мест. Или мне банально не повезло. На юге даже я могла бы умереть из-за низкой квалификации врачей. У них ещё сто лет назад подобное сечение было признаком определённой квалификации, да и то, резали обычно мёртвую женщину, чтобы хоть щенка спасти. При живой — в живых обычно оставался кто-то один. У нас же это сечение делать — уровень младшего и среднего медицинского персонала, даже не врачей. Впрочем, я уже говорила, на юге меня саму с таким-то происхождением, скорее всего, удавили бы в колыбели. Это здесь статус таких детей всецело зависит от статуса матери, а у южан в то время ребёнок принадлежал законному мужу. И во вполне исторические время любого можно было приказать вынести, как нечто ненужное. Говорят, такое где у них и сейчас встречается, правда, считается признаком глубокой дикости.

— И это ты мне говоришь, какая я добрая!

— Обе от одной злодейки происходим в итоге — беззаботно усмехается Кэрдин, — я хотя и на все сто законная, на юге могла бы оказаться лишней. Да и двор мог оказаться заинтересованным, чтобы такой объём имущества мог стать выморочным, дочери там наследую с огромным скрипом. Тем более, когда могут найтись желающие оспорить статус. Рождённых в результате инцеста лишают всяческих прав. Статуса с титулами — в первую очередь.

— Ты занимаешься придумыванием совершенно невозможных вещей, — качает головой Софи, — мы тут все трое прекрасно знаем о различиях в наследственном законодательстве.

— Это распространённое упражнение у юристов — пытаться решить прекрасно известный вопрос с точки зрения законов другой страны. Полезное упражнение для мозга. Кэретта в молодости любила на институтских диспутах так развлекаться. Даже я слушать приходила.

— По моему, вы обе тогда просто упражнялись в человеконенавистничестве, — смеётся Софи.

— Она — да, — поддерживает ироничный тон Кэрдин, — а я была зрителем. Впрочем, ЕИВ сказал мне незадолго перед подписанием договора: «Это хорошо, что она красивая злюка. Переживать о судьбе разных уродов не будет, и правом помилования злоупотреблять не станет».

— Совершенно верно. Она им в жизни не пользовалась, — кивает Софи.

— Думаешь, мне это неизвестно, правда был один отказ в крайне резкой форме. Причём вскоре после свадьбы. Счастье её не ослепляло никогда. Проводились бы публичные казни — точно бы присутствовала. Как Чёрный Еггт.

— Вас обеих послушаешь — совершенно вкус к жизни пропадает. Жить совершенно не хочется.

— Так не живи. Будто кто-то мешает! — совершенно беззаботно хмыкает Ягр.

Смеются все вместе.

— Нет уж, мирренскую концепцию, что какая-то часть человека бессмертна, я не разделяю. То, что экспериментально не подтверждено, для меня и не существует. Людей умерло слишком много. Ни от кого не осталось ничего, кроме созданного ими, и никто или какая-то его часть впоследствии не вернулся. Концепция, что некогда вернутся все, когда-либо умершие — одна из самых больших бредятин, что я когда-либо читала. Притом воскрешение господа у южан один из главных праздников.

— Сейчас по логике вещей, этот день надо траурным объявлять. Или днём памяти каких-нибудь новомученников, — беззаботно хмыкает Ягр, — мы тоже прекрасно умеем в огненный шторм. И приурочили, так сказать, последний раз — в этом году. Религиозников, как самых тупых, сгорело больше всего. Были уверены — раз мы тот город не бомбим, значит господь его защищает. А мы всего-навсего ждали, это ещё и объект путешествий по святым местам, проводятся даже в военное время. Ждали, когда народу побольше соберётся. Церковники очень хорошо погорели, ещё и самок со щенками множество сгорело. Маршал бомбардировочного командования даже сказал: «если удача от нас отвернётся, меня и ещё многих повесят без суда, даже не повесят, живьём разорвут за то, что мы почти каждый день делаем». На неделе, за налёт в день воскрешения, получил третью звезду. В их бомбардировочном командовании тоже многих ожидают виселицы. Некоторые уже приговорены. Может, и приведём в исполнение. У них тоже хватает летающих в боевые генералов. В этом роде войск молодых больше всего.

Софи посмеивается в сторону Хейс.

— Ты вот нашей «добротой» поражалась. Однако, это у тебя, а не у кого-то из нас родственник хвастался нападением на крупный перевязочный пункт и уничтожением большого количества малобоеспособного личного состава и медицинского персонала. И ты его никак не осуждала.

— Хм! А за что его осуждать? — невозмутимо замечает Хейс, — Он был на войне, уничтожение большого количества всех этих категорий военнослужащих они нанесли серьёзный вред противнику на этом участке фронта.

— Будь он у меня в подчинении, я бы и наградила его в зависимости от числа уничтоженных малобоеспособных солдат, их званий. Но главное — в зависимости от званий уничтоженных медиков.

— А он и так был у вас в подчинении.

— Скажи кто, даже если он подписки давал, то он их давал ведомству в моём лице. Я, конечно, не Чёрная Змея с Золоторогой, кто по именам всю Великую Армию до последнего обозника знали, но помню очень и очень многих.

Хейс с вызовом называет имя.

Кэрдин трёт подбородок.

— По материнской линии он у тебя. Подразделение особого назначения отдельной дивизии министерского подчинения, лично я его могла видеть только на построении. За это нападение награждали отдельно, он проходил в общем списке. Чуть ли не из статута награды переписано, что они совершили. Но это именно так и было, переписано из донесений, не художественное творчество штабных.

Челюсть Хейс пребывает где-то в районе пола, настолько поражена. Откашливается.

— С детства думала, и я и все остальные, что он всё врёт, за что награды, и будто он известен министру, то есть вам. Оказалось, правда и это.

— Как важно доверять людям! — иронично хмыкает Кэрдин, кивает Софи. — Кстати, ваш Сордар, потопи он медицинский транспорт, особенно с грузом раненных, гордился бы этим даже больше боя с «восьмёркой» или Заливом. Тут бы был гарантированно нанесён крупный ущерб. Причём, крайне сложно восстанавливаемого личного состава. Врачей учить дольше всего, поэтому всё, связанное с медициной противника — одна из самых желанных целей для любого рода войск. За потопленный медицинский транспорт наградят как за линкор или тяжёлый авианосец. Причём не только командира, а всех, кто имел отношение к потоплению. Как экипаж дальнего разведчика, кто поспособствовал, что командир ПЛ нашёл тот лайнер. Экипаж ПЛ тоже был награждён. Причём сразу, как гибель судна подтвердилась. Успел потаскать жестяную «Звезду» изготовленную ему экипажем до того, как вручили настоящую. Сейчас она в музей сдана.

— Сордар говорил, у него такая же есть, тоже от экипажа. Только я не видела.

— Ты на Архипелаге была дважды. — хмыкает Кэрдин, — У него дома — никогда. Всё, представляющее для него ценность, он хранит именно там. Вот Марина не поленилась заглянуть. Только Херенокт, пожалуй, аналогичной награды не получит никогда, и дело не в том, что он не моряк. У Смерти вполне есть награда за торпедную атаку. Притом, осуществлённую ей лично незаконно добытой торпедой. Дело в том, что Херенокт наш большую часть жизни с дикарями воюет, а у них медицинской службой занимаются в последнюю очередь, тем более последние с нашей точки зрения по качеству люди — всякие колдуны, жрецы да священники. Иногда даже мирренского бога. Так вот к таким у прагматиков вроде Принца, а теперь ещё и Принцессы Империи совсем другое отношение, чем к медикам. Их убивают только в случае глубокой личной неприязни. При войне в глуши основные участники очень много знают друг о друге. Предоставляют возможность сбежать и вернуться к своим обязанностям. В отличии от медиков, они никого в строй не ставят, а заняты гораздо более полезным занятием — превращают санитарные потери в безвозвратные, притом уверены, что заняты прямо обратным. Я читала «Отчёты» участников тех же событий, где эти двое отметились. При таких дикарских методах, что там при лечении применяются надо следить, чтобы там не появился человек, на самом деле разбирающийся в медицине, значит, надо всеми силами беречь имеющихся. Чем и приходится заниматься по мере возможностей. Зачем нам стрелять, если местные «врачи» уничтожают чуть ли не больше, чем наши бойцы?

— Медиков даже такого уровня временами местные убивают, — задумчиво замечает Хейс, — за то, что они болезни разносят.

— Наших даже не пытаются. Уже лет сто, — усмехается Софи, — ибо они в дикие места не ездят без батальонов охраны или наёмников. Доброе слово и пулемёт куда эффективнее нежели просто доброе слово.

Кэрдин загадочно хмыкает.

— Что я опять не так сказала? — сердито бросает Софи.

— Крайне двусмысленную вещь из другого мира, — задумчиво говорит Кэрдин, — о добре рассуждает зло в чистом виде, профессиональный преступник. Хотя, по сути дела, всё верно, добро должно с кулаками быть. Для того мы и сильные. Особенно в чужих землях.

— Южане с нами не согласятся, — саркастически замечает Софи.

— Заставим! — уверенно бросает Кэрдин, — Именно для этого мы все в текущий момент времени главным образом и нужны. Наша главная задача — уничтожить их, всё остальное будет уже потом, у тех, кто доживёт.

— Поражает твоя вера в будущее!

— Основанная на объективных причинах, — хмыкает Кэрдин, — я видела множество смертей, послужила причиной многократно большего числа. Муки совести — нет, не мучают. Сплю хорошо, аппетит замечательный, — наполняет емкость и залпом опустошает. Софи и Хейс повторяют тоже самое. Принцесса за горло хватается, её возлюбленная и бровью не повела. Ягр ей кивает.

— Видно, из какого ты региона, у вас там пьют всё, кроме воды.

Хейс самодовольно ухмыляется, явно тоже научилась недостатками гордится.

— Гордость, «и с налёта, с поворота, по цепи врага густой ловко бьёт из пулемёта пулемётчик молодой!» Отец твой, или кто-то из попавших в то время занёс сюда эту песню.

Прижилась, как видишь! Я сейчас знаете что стала собирать? Мирренские сообщения о своей смерти. Я гибну при каждом крупном налёте и многих фронтовых операциях. Первый раз убили при самом первом налёте. Даже журнальная иллюстрация есть «Гибель Бестии». Южанин это выражение воспринимает, как «Смерть продавшей душу владыке зла». Я же очень веселилась. Специально на «голосе Империи» выступила, чтобы все убедились, что я жива и здорова. Через месяц убили снова. Потом ещё. Даже в Заливе я утонула. Вместе со «Славой» хотя что бы я на линкоре делала? Я там уместна только в качестве пассажира, и не настолько люблю приключения, как твои братья. Точнее, элементарно постарела. Я в и сама в молодости, бывало, била «и с налёта, с поворота по цепи врага густой». У меня множество умений, что отжили свой век, и стали бесполезными — одно из них управлять четвёркой боевых лошадей. Несколько лет на исторической части парада должны были пройти эти пулемётовозки, как ЕИВ их называл «тачанки». Так что оказалось? Склады у нас огромные. Сами повозки и сбруя нашлись. Но не было уже личного состава, умеющего запрягать, даже в самых глухих земледельческих поселениях таких не было.

— У нас разведением лошадей не занимаются, соответственно их и не держит никто. — замечает Хейс, — Все предпочитают перемещаться на чём-то с колёсами или гусеницами, а не с копытами. Лошадь состязание с мотором проиграла ещё в век пара.

— Стоп! — вскидывает руку Софи, — Но я же помню на параде эти тачанки! Нас с Мариной даже катали потом. Младшая всё порывалась пулемётом воспользоваться. Ей даже показали. Благо на полигоне была демонстрация. Как же вы решили эту проблему, тогда я не знала насколько она серьёзна. Не очень понимала, что кадры действительно решают всё.

— Приказ Верховного обязателен к исполнению, — хмыкает Кэрдин, — кавалерийских лошадей ещё разводят, в то числе и упряжные породы. В списке военно- учётных специальностей пока ещё числятся «ездовой» и «конюх». Ветеринары и так есть. Призвали глубоких отставников соответствующих специальностей, чтобы научили молодых. Некоторые, покрепче, сами в параде участвовали. Все были очень довольны, что они снова нужны и вновь на действительной. Я тоже молодость вспомнила, я ведь по первой специальности кавалерист, и даже ходила в конные атаки. Правда, уже тогда предпочитала бронемашины. Что век конницы уходит, мне было очевидно. Хотя я, как и многие девочки, причём до сих пор, очень любили кавалерийскую форму, особенно драгунскую, тем более последние года существования, кавалерийские полки, хоть и назывались по-разному по-разному, но по сути дела, все были драгунами. То есть бойцами, обученными сражаться и в конном и в пешем строю. С упором именно на пехотную тактику и хорошее освоение техники. Сама же знаешь — все формально драгунские и немногочисленные кирасирские полки были переформированы в танковые, прочие части — в различные механизированные соединения. Кстати, в каждом танковом полку даже сейчас есть несколько строевых коней — для личного состава, чтобы отсылать домой фото верхом. Кстати, при демобилизации или увольнении в запас танкист увозит домой какой-либо клинок. Их же много на складах пылится с первых месяцев Великой Войны. До сих пор не оприходовали имущество исчезнувшего рода войск.

— Имущество-то понятно, можно долго хранить. Но вот непонятно, куда делся конский состав. Там же были сотни тысяч, если не миллионы голов, — замечает Софи.

— Частично перевели в обозные и транспортные, но это не рациональное расходование недешёвого ресурса. Великая война была золотым веком паровых тягачей всех возможных мощностей. Даже буксируемая пятисотмиллиметровая гаубица была. Для лошадей на таком фоне был один путь — пойти на тушёнку и колбасу. Ну, ещё на шкуры, кожа использовалась и используется весьма широко. Вы обе насколько я помню, зимой и осенью ходите в коже.

— У нас в школе есть кавалерийские кони, — вспоминает Софи, — вроде даже учат верховой езде по уставу конницы.

— Я этих лошадей в своё время обходила десятой дорогой, — вспоминает Хейс, — побаивалась их. Вон зубы какие — ну как куснут, и копыта — если ногой ударит — может убить. Я когда маленькая была, была уверена, что вся скотина идёт на мясо, шерсть и кожу, больше ни для чего её использовать нельзя. Ну собаки ещё сторожить умеют, но опять же есть и съедобные породы. Да что говорить, прогулочную карету и строевых лошадей я впервые увидела в Столице. Даже подумала, что это вывели на прогулку животных из зверинца. Слонов и полосатых лошадей я в городе видела, те точно из зверинца были. Подумала и эти такие же. А что выгуливают не в поводу, а верхом — может так удобнее. Верхом на свинье даже я в детстве ездила. Были даже шуточные сёдла и тележка. Свиньи вообще-то довольно умные животные

— Лошади тоже неглупые, — усмехается Кэрдин, — и в отличии от свиней никогда не жрут человечину, хотя да, могут иногда пальцы на руках откусить, и да ты права, вполне могут убить копытом.

— В колбасе, да консервах, лошади мне как-то больше доверия внушают. — усмехается Хейс. — Да и в атаку лучше идти на бронемашине, а и рации куда удобнее под бронёй, нежели во вьюках. Бензин сейчас в самой дыре из дыр найдёшь.

— Уже идут работы над многотопливными двигателями. Частично удачные. В них хоть самогон заливай. Только такого зверства сами танкисты не допустят. На моей памяти у парочки ромбов безбашенных моторы замёрзли. А почему? Спирт из системы охлаждения двигателей выпил личный состав. Причём им было положено пайковое спиртное, но под рукой нашли только это. Я недоумков хотела расстрелять за порчу машин. Но соглашение о прекращении огня в тот день заключили. Настроение хорошим было у всех. В том числе и у меня. Недоумкам повезло. Остались живы. Скорее всего, даже при наградах. Танкистов было мало тогда. Лично я тогда больше на бронепоезда ставку делала тогда. Пусть он привязан к путям. Но зато может сразу высадить десант до батальона. Сама несколько раз важные объекты в составе десанта захватывала. Поезда тогда превосходили танки в подвижности, но уже тогда с танков стали вооружение снимать, оборудовав для перевозки пехоты. Хотя уже на поле боя всё так бывало перепахано снарядами, что только танк и мог передвигаться. Кстати и сейчас на основных шасси иногда башни снимают — делают транспортёр для пехоты. У кого броня как у базового танка. И машина может атаковать вместе с танками. Пехота от них не отрывается. Другое дело, что так возят только самых опытных пехотинцев. Мы ещё не наладили выпуск таких машин в достаточном количестве. Трудоёмкость и стоимость изготовления ненамного меньше танковой.

Софи усмехается.

— Иногда ты мне кажешься пришельцем из другого мира даже в большей степени, чем отец. Причём, не из его эпохи, а предшествующей, что он сам сильно идеализирует. Времени комиссаров куртках кожаных, кавалерийских атак, несущихся тачанок, бронепоездов, штурма по льду морской крепости, времени большевиков. Ты словно не отсюда, а откуда-то оттуда.

— Из меня так себе борец за социальную справедливость, — невесело усмехается Ягр.

— Лучшая, чем многие здесь, — мотает головой Софи.

— Это биология, — качает головой Кэрдин, — внешнее сходство, вызванное схожими условиями при глубоких внутренних различиях.

— Не настолько глубоких, я в курсе целей и задач той партии где в молодости состоял отец. Они на самом деле пытались построить справедливое общество...

— Безуспешно, как и во все предыдущие, и все последующие разы. Цели можно ставить какие угодно. Но я достаточно уже убедилась — такую скотину как человек не переделать. Можно только пытаться вырастить что-то новое из следующего поколения. Как правило, тоже плохо получается.