Чай с лепестками земляники (гет)

Невилл закинул в потрёпанный саквояж третью запасную мантию, а также огромную склянку с мазью от ожогов, которую готовила бабушка Августа. Бабушкино снадобье пахло просто отвратно, словно трёхнедельные носки как следует вымочили в тролльей рвоте и отжали, а полученную жидкость настояли пару месяцев, пока она не перебродит. Но действовало на разнообразные ожоги безотказно и выручала много раз, как на уроках, так и во время его личных экспериментов. В саквояже ещё осталось немного места, и Невилл решил положить пару книг из личной библиотеки. Он находился перед нелёгким выбором, какую из двух книг взять собой в Хогвартс, как вдруг с нижнего этажа донёсся шум.

— Ханна, — уронив книги на пол, с надеждой в голосе произнёс Невилл и стремглав помчался из комнаты вниз.

Он быстро спустился по лестнице и услышал, как на кухне гремит посуда. С замирающим сердцем Невилл двинулся в ту сторону, откуда доносился шум. Он перешагнул порог кухни, и его сердце упало. Вместо жены там хозяйничала бабушка Августа.

— Что ожидал увидеть свою ветреную жёнушку? — заметив появления внука, с доброй долей сарказма сказала она.

— Нет, бабушка, — упавшим голосом ответил он.

— Не ври мне, мальчик, — сурово сказала Августа. — Ты никогда не умел хорошо обманывать и уж тем более меня. Честность — сила и слабость семьи Долгопупс.

— Ты права, бабушка, — с горьким смешком признался внук. — Я ждал Ханну…

— Так-то лучше, — удовлетворённо произнесла она, почувствовав в глубине души укол обиды и злости.

«Ох, попадись мне это вертихвостка Аббот, — гневно подумала она, — я бы так её отделала, как создатель — черепаху».

На плите засвистел чайник, привлекая к себе внимание. Миссис Долгопупс, произнеся заклинание, взмахнула палочкой, и за пару мгновений стол был сервирован к чаю.

— Садись за стол, Невилл, — сказала Августа, — выпьем по чашке чая со сливовым пирогом, и ты расскажешь мне о своих планах на предстоящий учебный год.

Августа знала, как расшевелить и отвлечь внука от грустных мыслей. Она завела с ним беседу о магических растениях. Для начала пожаловалась на противные сорняки, которые облюбовали её клумбы с асфоделем. Затем обсудили, как лучше подкормить бубонтюбер. Августа не могла не заметить, как сильно преображался внук, когда рассказывал о растениях. В такие моменты Невилл словно светился изнутри. Она очень любила и гордилась своим внуком, хотя и не всегда могла выразить свои чувства словами или лаской, как другие бабушки. Во многом причина крылась в трагедии, что случилась больше двадцати лет тому назад с её сыном и невесткой. Она сделала от природы нелёгкий характер Августы ещё более жёстким и суровым.

— Я тут подумала, — бабушка решила перейти к щекотливой теме, — ты должен развестись с Ханной.

— Нет, — твёрдо ответил Невилл.

— Не будь глупцом, она не вернётся, — раздражённо произнесла Августа.

— Вернётся, — заупрямился внук.

— И тогда ты простишь её как последний дурак! — заворчала она.

— Да прощу, потому что люблю её.

— Наверное, когда твой дядюшка Элджи уронил тебя, ты всё-таки тюкнулся об землю своей упёртой черепушкой, — недовольно сверкала глазами Августа, глядя на внука. — Надо быть последним глупцом, чтобы цепляться за такую пустышку, как Ханна Аббот.

— Бабушка, прекрати меня пилить, а иначе мы поссоримся. Ханна — прекрасная женщина, и это моя вина, что она выбрала другого.

— Вот сейчас мне тошно от твоих слов, Невилл. В чем же ты виноват? Профессор в Хогвартсе, герой битвы за Хогвартс и Второй Магической, — она окинула внука оценивающим взглядом, — не красавец, конечно, но и не урод, а вернее тебя только пёс, который околел на могиле хозяина. Некоторым женщинам везёт вдвое меньше, а они рады тому, что заполучили. А твоя Ханна…

— Прошу прекрати, — гневно произнёс Невилл. Чайная чашка в руках колдуна взорвалась на множество осколков.

Между бабушкой и внуком повисло гнетущее молчание. Заметив, что некоторые осколки фарфора ранили руку Невилла, Августа ворчливо произнесла:

— Вот дуралей! — и принялась за пострадавшую руку.

— Прости меня, бабушка, — тихо сказал Невилл, когда она закончила произносить заживляющее заклинание.

— И ты меня, Невилл, — чуть улыбнувшись, сказала Августа, признавая про себя, что перегнула палку в общении с внуком.