Гарри который не Поттер (джен)

Допрос Моуди продлился что-то около часа, с ним не церемонились, да и куда там, когда весь аврорат видел, как этот человек применил третье непростительное и, будто одного этого мало, ещё и направил его на собственного начальника. Вызванный в допросную штатный легилимент аврората, как и все присутствовавшие на плацу, очень надеялся на то, что старик где-то умудрился выхватить второе непростительное. Но нет, чист как слеза младенца. А вот допрос, проведённый под Веритасерумом, дал весьма и весьма неожиданный результат.

Оказалось, что, действуя по приказу главы некоего Ордена Феникса он, Моуди, не единожды подтасовывал улики и не просто подтасовывал, а помогал упекать прямиком в Азкабан даже тех, кто был совершенно невиновен. А уж когда вскрылось то, что практически все его якобы подвиги и выеденного яйца не стоят… На парней было жалко смотреть, ведь они верили, верили и шли в бой, а оказалось, что доблестный аврор Моуди не раз и не два подставлял их, а затем показательно выживал и, отлежавшись в Мунго, получал очередную награду за свою небывалую доблесть.

Шокированные его признаниями, стражи правопорядка смотрели на своего нового начальника с такой смесью чувств, что отказать было попросту невозможно. Именно поэтому Аластор Моуди заехал на постой в Азкабан буквально по прямому приказу министра, от вскрывшейся информации та была в шоке, но после происшествия с Краучем подписала без малейшего сопротивления. Да и попробуй откажи, когда в твоей приёмной, помимо нового начальника аврората, чуть что не весь его личный состав. Стражи порядка требовали справедливости, и оная была им дарована.

Скандальная смена руководителя аврората несколько пошатнула положение некоторых сильных мира сего. В итоге дела, базировавшиеся на отчётах Моуди, были пересмотрены, а сам Моуди допрашивался по каждому эпизоду отдельно. Так выяснилось, что многие из тех, кого как минимум подозревали в связях с совершенно конкретной и весьма известной личностью, банально и тихо откупились. Итог: заполнение ещё семи камер Азкабана. Как оказалось, это именно Моуди написал в отчёте, что «Империус» на откупившихся таки был, вот только повторное освидетельствование с участием срочно вызванного с континента специалиста в области магии разума однозначно доказало тот факт, что единственное непростительное, которое они когда бы то ни было получали, — так это небезызвестное пыточное. И, как следствие, закономерный итог: вместе с подсудимыми на этап отправились и те, кто узаконил тот якобы факт, что эти господа действовали не по своей собственной воле.

Следом за этим своей должности в Визенгамоте лишился Дамблдор. Вскрывшиеся подробности просто не позволили ему и далее занимать этот, несомненно, почтенный и важный пост. Правда, в отличие от Моуди и ещё нескольких, Дамблдор ушёл сам. А в то время, как магическую Британию сотрясал очередной скандал, сам Энакин практически всё своё время уделял на то, чтобы в буквальном смысле переподготовить и переоборудовать вверенное его заботам ведомство.

Внешне это практически никак не определялось, но сами бойцы по прошествии чуть более чем полугода уже буквально боготворили своё требовательное и строгое начальство. Новый формат, новые приёмы, совершенно новые и реально действенные тренировки. А уж когда на базе обычного аврората появился самый натуральный магический спецназ… А всего-то и надо, что показать парням, как работают не маги. То, как контртеррористическое подразделение маглов за считанные секунды кладёт в пол весьма и весьма вооружённых и зачастую превосходящих в числе противников и последовавшее за этим тихое и спокойное «неужели не сможете?», и вот уже образована первая боевая пятёрка. Тактики разработаны, методы переняты и адаптированы, учебный полигон и не думает пустовать. Полгода тренировок, и первая боевая пятёрка быстрого реагирования встала на полное боевое дежурство.

Процесс отбора в спецназ — вот было то, что по-настоящему удивило абсолютно всех. Не по навыкам, не по званию. Начальство просто выстроило их на плацу, после чего сообщило, что тот, кого он назовёт, делает шаг вперёд и уже затем будем разговаривать. Всего отобралось семеро. Лорд Гринграсс просто и без затей шёл мимо шеренги и, прислушиваясь к Великой, выбирал бойцов. Едва дошёл до конца, как последовала команда «вольно, разойтись». А затем всем выбранным предложили пройти в кабинет на разговор, так сказать, тет-а-тет. Общались примерно час, после которого все парни были зачислены на недавно созданный специализированный курс подготовки. Заключался он по первости в том, что их обучали медитации. Сообщение о том, что для того, чтобы стать крутым, надо научиться сидеть смирно и не спать, было сродни бомбе, но, переварив и поразмыслив, парни решили не спорить. И раз им обещали обучать так же, как учили его самого, то что ж, сидеть — так сидеть.

Сначала сидели прямо в кабинете у главы, тот удивил, сказав, что маги — существа необычные, и даже просто сидеть они могут не так, как все. Не поверили, и зря. На втором занятии всё, что было в радиусе двух метров от Майка Корнера, ни с того ни с сего полетело в воздух. И если бы не цыкнувший на ожидавших своей очереди лорд Гринграсс, то беды было бы не миновать. Но так как одного его «ш-ш-ш» более чем хватило, то всё обошлось, а затем офигевший от собственной выходки Майк рассказал, что в какой-то момент он будто бы провалился в тоннель, а затем разом увидел их всех. Ни стен, ни пола, кругом все сияет и…

— Это офигенно, парни, вы не представляете, мой лорд, а вы тоже так, ну, тоже так можете?

— Вестимо, что да, — с улыбкой откликнулся Энакин и следующие полчаса пояснял парням, что такое это было, с чем это есть и как это использовать. Узнавшие о таких вот своих спящих внутри себя наклонностях, парни воодушевились и за неделю в Силу провалились ещё трое. Примерно тогда же установилась практика, что один ныряет в транс, второй смотрит, чтобы всё нормально было. Именно после этого будущих бойцов спецназа и начали заставать за их посиделками. То в казарме, то на плацу. Чуть позже, но не ранее, чем все освоили технику медитации, в ход пошли первые тренировочные попытки коснуться Великой. И вот полгода спустя первая пятёрка уже в лёгкую творила такое, что простым патрульным и не снилось.

— Попасть в них, это надо было, чтобы двадцать на одного, догнать, просите что проще. — А в то время, как способности особого подразделения возрастали в неведомой всем, но весьма скоростной прогрессии, сам Энакин занимался тем, что обеспечивал рождение малышки Астории, а также безопасность и надлежащее воспитание вверенного его заботам ребёнка. Манкировать своими обязанностями лорд и не думал, и именно поэтому почти двух лет отроду ребёнок уже мог не сказать, чтобы много, но и мало тоже не сказать. Предметы послушно летают, правда, пока что только и исключительно к нему. Особенно хорошо выходит с конфетами и печеньем, ну да на то они и конфеты с печеньем. Параллельно с обучением маленького Гарри азам Великой заметил некоторые изменения в отношении со стороны Виктории. Веяло от неё чем-то, хотя почему чем-то, очень даже понятно чем, и от этого было до невозможности забавно. Леди Гринграсс, явно не привыкшая к тому, что не обо всем в этом мире можно договориться, буквально изнывала от желания и в то же время от того, что не понимает, что это с ней и чего же именно хочется-то. Энакин же попросту забавлялся и вот уже три недели неизменно забывал закрыть дверь в тренировочный зал. Собственно, именно на третьей неделе леди не выдержала и решила от подглядывания одним глазком перейти уже, так сказать, к полновесному созерцанию. Встала в дверях, а Энакин и рад стараться, мужчина он или где? И почему бы это, собственно, не соблазнить.

Довести девочку до кондиции удалось минуте где-то на двадцатой. Она, похоже, и сама не замечала того, как прикусила нижнюю губу. Всего одно стремительное движение — и она уже в полной его власти.

— И что это мы делаем, моя дорогая?

— Я… эм, я… — запинаясь, через слог прошептала не на шутку возбуждённая его упражнениями благовоспитанная в полностью пуританском стиле леди.

— Вы, именно вы, — ласково промурлыкал ей на самое ухо его баритон. Одновременно с этим Энакин позволил своим рукам некоторую вольность, и не прошло и двух минут, как молодая леди окончательно растаяла, а Энакин, оценив всю глубину проблемы, совершенно невесомыми, но от этого не менее действенными движениями озаботился, тем чтобы некоторая часть её гардероба отправилась куда-то на пол. Всего мгновение, и вполне опытный в таких делах, благо супружество с уже давно отбывшей в Силу сенатором способствовало, Энакин оказался внутри. Несколько минут, за которые Виктория впервые в своей жизни узнала то, что вот так вот тоже, оказывается, можно. После чего он тихо и грациозно отстранился, оставляя её во власти полностью пришедших в раздрай чувств.

Очнулась леди уже у себя, а осознав, что именно и, главное, как она натворила, заперлась у себя на целые двое суток. Довольный же, словно кот, добравшийся до сметаны, Энакин тихо и благосклонно ждал. Ему не было нужды требовать или, упаси Сила, брать силой. На кой, если сама придёт. Переспит пару ночей помучается и придёт. Это ведь бездари только и могут, что иметь, нормальные мужчины и сами с удовольствием и жену до нужного, и именно за этим она и придёт вновь и вновь, ведь никто другой так точно не сможет.

Через несколько месяцев почувствовал изменения. «А леди-то у нас плодовитая, и кто это им наплёл, что деток у них не будет? Ах да, та мразь, из-за которой рождение старшей дочери чуть не обернулось трагедией. Тоже мне врачи. Это надо было додуматься, мало того что ребёнка не развернули, так ещё и вытаскивали за ноги, средневековье какое-то. Мать чуть ли не при смерти, а ребёнку пришлось вывих бедра править. Не то была бы хромой, и ведь сказали: "Нормально всё", уроды. Передушил бы, да поздно». В итоге о родах маленькой Асти позаботился лично, и, конечно же, всё прошло не в пример легче. Целитель только и делал, что удивлённо моргал и, разводя руками, повторял: «Как нельзя-то? Леди плодородна, противопоказаний нет. А то, что первые роды прошли не вполне удачно, так-то бывает, не переживайте». И вот спустя два с половиной года, как оказался здесь, на свет готовится появиться уже его, Энакина, наследник. Сила буквально поёт, и именно поэтому Энакин и был уверен в том, что будет сын. И уже перед самыми родами осознал, что ребёнок-то ожидается с сюрпризом.

Информация пришла, как и в прошлый раз, неожиданно, но, уже наученный опытом прошлых видений, Энакин вычленил самую суть, а вычленив, был-таки немало удивлён. По всему получалось, что новорождённый ожидается не так чтобы новорождённым. Но вот роды наконец-таки завершились, и ему в руки лёг небольшой свёрток, из которого на него практически в упор смотрели точно такие же, как его собственные, синие глаза. Пока ещё едва наметившиеся и более всего похожие на детский пушок волосики имели истинно Скайуокерские черты, и какие-либо сомнений в том, что держит на руках собственного внука, попросту не осталось. Энакин Соло, свет и надежда рода, что так и не смогла озарить эту галактику. Сейчас малыш был таким крохой, но это ни капли не мешало ему буквально тут же создать со своим отцом очень крепкую связь. Всего на миг приоткрылась накрывшая сознание мальчика силовая завеса, но и этого было достаточно. Ребёнок понял, что рядом именно тот, к кому он так стремился все эти годы, а поняв, успокоился и, мирно причмокнув, засопел, ощущая себя самым счастливым на всем свете.

* * *

Наблюдать за тем, как потомки сестры позорят род, было очень печально. Почти всё время рядом торчал некогда любимый дядюшка. Вот только ключевым было именно это «некогда». Едва попал в объятья Великой, как оная обрушила на него буквально океан информации. Сначала он узнал много нового о своём не сказать что очень счастливом детстве. Затем переосмыслил некоторые из произошедших с ним событий, после чего наблюдал за падением старшего брата и тем, как его убивает собственная сестра-близнец. Всё это приправилось пришедшим словно таранный удар пониманием того факта, что равновесие просто не бывает односторонним и что до тех самых пор, пока оно не восстановится, всё это не прекратится, как не прекратятся и порождаемые этим дисбалансом войны и всё им сопутствующее. На всё это накладывалось постоянное брюзжание теперь уже ни разу не любимого дядюшки и его же пространные лекции о природе Силы, той самой, о которой он ни сном ни духом, но при этом ажно целый магистр.

И вот, безсильно наблюдая за очередным уже неcчесть которым по счёту потомком, позорящим не только фамилию, но и весь род людской и одновременно слушая очередные стенания дядюшки, он и ощутил это. Оно было как вспышка, всего миг, но ему хватило и этого, вцепился зубами и вообще всем, чем только смог, а затем увидел его, увидел и практически тут же умиротворённо уснул. Ведь пока дедушка, что так удачно превратился в папу, рядом, бояться нечего от слова совсем.