Magnum Opus (гет)

...от завывания ветра в проёмах между кровлей и стенами грёбаной башни сводило виски. Холод, пробиравший до костей, был, собственно, не настолько неприятен, как этот вой, — такой же тоскливый и монотонный, как лекции Бинса утром по понедельникам. Ну на кой вот сдалось ему шастать? Щас бы в теплом кресле сидеть да фактор свёртываемости считать для режущего, а не вот это всё. И угораздило же дать уговорить себя идиота — сходи да сходи, такое раз в году бывает. Какое такое, это он виноват, что ли, в патологическом нахальстве Ойгена, как на зло почти сразу же разнюхавшего о проклятом бумажном сердечке? И тем более что полученном уж точно — не от неё. В принципе быть не может такого, чтобы она занималась подобной хернёй. Но всё-таки...

Северус, съёжившись, попытался облокотиться предплечьем на откос стрельчатого окна с заиндевелым до состояния неразличимости витражом красно-синего стекла. И, мгновенно ощутив ледяной укол сквозь рубашку — отпрянул, поморщившись. Ещё и мантия в стирке теперь, в довершение ко всем его злоключениям — забыл, олух? Ползай теперь по февральскому замку в жилетке и мёрзни, как долбоёб — сам виноват. Нечего зевать, когда сладкая парочка сраных мажоров всё утро так переглядывалась — ты же сам видел, ну. Может, и это они? Да ну нет, не должно — почерк, хоть и подизменён магически, на мужской не тянет ни под каким соусом...

Из омута роящихся под крышкой черепной коробки размышлений его выдернул голос, доносящийся с нижней площадки — её голос. Там, внизу, у подножья башни — она. Его дыхание перехватило, и бесконечность распахнула перед ним сладостные объятия вероятностей.

— ...ну ещё чего не хватало, Лилс, а. Пойдем спать, — глубоко, проникновенно и по-горски гундосо, перекрывая её интонации, донеслось из-за двери.

Ну блядь, конечно. На что он вообще рассчитывал. Бесконечность, издевательски подмигнув, свернулась бутылкой Клейна — или, по-коуквортски если, оборотилась жопой с ручкой. Добро пожаловать — снова.

— Никуда ты не пойдешь, пока не выяснишь, кто он.

— Так, стоп, что значит "я"? Одна я туда не полезу, удумала чего!

— А никуда ты не денешься. Confundо! Depulso!

Что за?...

— Accio палочка Мэри... Finite...

— Лили! Ах ты...

— Всё, палочку в гостиной отдам. Colloportus!

Грохот захлопнувшейся двери заглушил её сакраментальное "Не скучай!", но Северус прозакладывал бы отцовы часы против дырки в стене⁽¹⁾, что именно оно там и было. Впрочем, как и кое-что ещё от Макдональд — в её обычном стиле. И кстати о птичках: в наступившей тишине возмущённое сопение горянки на нижней площадке было настолько отчетливо тяжёлым, что казалось, будто им можно было бы убить некрупное животное. Например — какого-нибудь не очень удачливого слизеринца, оказавшегося не в том месте не в то время и слишком много слышавшего.

А выход-то в башне только один. Ой-ой.

Случившееся ранее, кажется, было наименьшей из неприятностей на сегодняшний день. Гораздо отвратительней были обстоятельства грядущей встречи. И не только потому, что Макдональд будет, мягко говоря, не слишком ею довольна. Не ошибаться в людях отвратительно — да, Северус? А в ней ты в очередной раз не ошибся...

Подъём невеселых дум был купирован уверенным стуком поднимающихся же на башню девичьих туфель — судя по звуку слишком тяжелых для обычных ученических пенни-лоферов. В тоске от предстоящего разбирательства Северус оглянулся по сторонам: ну хоть что-нибудь? Что-то, что помогло бы ему избежать... Но запасы его удачи были так же скудны, как банковские счета его родителей, и ничего, кроме воя ветра и холодных стен, Северная башня ему предложить не могла. За что ему это, господи... Вздохнув, слизеринец воздел очи горе и... Подождите, это что, люк в потолке? Так, отлично, а палочка... Где она? Да ну нахер!

— ...ну?

Прекратив лихорадочно шарить по карманам, Северус перевёл взгляд на взобравшуюся на площадку гриффиндорку. Вид её не оставлял сомнений: живым ему отсюда не уйти. Несмотря на нытье у подножья башни двумя минутами ранее, подготовилась она ко встрече с незнакомцем со всем доступным девочке-подростку чаянием — о чем красноречиво сообщали сумасшедшее гнездо химических кудряшек на голове, перламутровая помада, туфли на платформе какой-то совершенно невероятной толщины и... О господи, что у нее с блузкой, видно же всё! Вот теперь ему — точно пиздец.

Слизеринец поёжился, сгорбившись, и спрятал руки под мышки. До чего же всё это вышло глупо и неудобно. Затем передёрнул плечами, током насквозь ощутив осознание того, как всё это выглядит со стороны, и связанное с этим чувство неловкости. А ещё — холод, пронизывающий до костей даже сквозь худой жилет, холод не от ветра, бушевавшего метелью там за стеной, а от ледяного взгляда его нежданной собеседницы. Такого бритвенно-острого, что им можно было бы вскрыться прямо здесь и сейчас — в виду неминуемой перспективы перед ней объясняться. Полный караул. Чтоб он ещё хоть бы раз повелся на подначки этой племенной конюшни имени Священных Двадцати Восьми, которая по недоразумению называлась его факультетской спальней. Особенно — по таким ключевым вопросам. Итак, для начала — успокоиться, приведя мысли в порядок...

Aqua fons, эталонный базовый растворитель группы Алеф: прозрачная бесцветная жидкость без вкуса и запаха, температура кипения 212 градусов, замерзания — 32 в нормальных условиях, магическим потенциалом не обладает...

— Тебя я тут не ждал.

— А кого же?

Ну вот, начинается.

— Не твое дело, Макдональд.

— Конечно же не мое, ведь это совсем не я торчу тут с тобой непонятно зачем на продуваемой всеми ветрами площадке после отбоя. Выкладывай давай.

Идеальная возможность отделаться от выяснения отношений.

— Прям сразу так вот? Уверена?

— Естественно, я уверена, Снейп, — гриффиндорка, подбоченясь, тоже сложила руки на груди, — потому пока я... что? — по мере того, как Северус очень, крайне медленно сдвинул набок полу жилета и потянулся к ремню, глаза ее округлились, а лицо в который раз напомнило ему цветом о неизменных жареных помидорах на завтрак. — Прекрати немедленно, гад!

— Какая ты непоследова... — Северус, ухмыльнувшись, попытался запахнуться было обратно, однако не преуспел: Мэри, схватив за плечи, с силой толкнула его спиной прямо в стену, нависнув с неотвратимостью рока:

— Ты, свинья! В такой день заманил меня сюда после отбоя, чтобы задрачивать своими тупыми шуточками? Немедленно открой мне дверь, и, может быть, уйдёшь живым!

Позвоночник ощутимо хруснул от удара об камень, однако собрав все силы, Северусу удалось не охнуть и не согнуться, а, даже, кажется, не слишком изменившись в лице, пробормотать как можно бесстрастней:

— Я не могу.

— Что?

— Не могу я тебя выпустить, говорю. У меня нет палочки.

— Ты издеваешься, что ли?

Глаза Мэри метали молнии. Точнее, один глаз — второй, по обыкновению, излучал безмятежность в направлении вечности. Чтобы не сталкиваться с ней взглядом, Северус опустил его ниже и тут же об этом пожалел, получив пинок коленом в бедро в районе кармана брюк:

— Куда вылупился? — начавшее было остывать лицо гриффиндорки снова окрасилось нежно-розовым, а сама она, поморщившись, потерла коленку, — а твёрдое там у тебя что?

Последнюю её реплику Северус предпочёл оставить без вербального ответа. Несмотря на то, что вертелся оный на языке с ужасающей его самого безжалостностью, обещая невероятных размеров моральные дивиденды в виде потенциальной интенсивности цвета лица Макдональд — услышь она его, разумеется. Однако вместо этого он осторожно и медленно извлек из кармана брюк на свет божий чепрачный чехол, содержащий в себе его зельеварческий ножик:

— А вот что! Смотри, длинный какой, — не удержавшись, добавил он всё-таки, внутренне приготовившись к смерти во цвете лет. Но оная отчего-то не подумала наступать: Макдональд, очевидно сочтя в окружающих обстоятельствах его подначку не стоящей внимания, отстранилась. Затем, вздохнув, она привалилась слева от него спиной к стене, опустившись на корточки:

— Я думала, это палочка там у тебя. Жопа, Снейп: мы застряли тут до завтрашнего утра теперь.

Не просто до утра, подумал Северус: до утра, когда нас с тобой тут найдут. Двух разнополых четырнадцатилеток, которые провели наедине ночь Валентинового дня. Да у Мак-Кошки разрыв матки случится после такого. Тут баллами не отделаешься.

— Как ты здесь вообще оказался, в очередной раз спрашиваю? И почему, дракклы дери, без палочки? — Мэри, очевидно, смирилась с судьбой — не до конца сознавая всю глубину ожидающих их глубин. Его же это не устраивало: если для неё все могло ещё закончиться относительно благополучно, то с его репутацией вероятность не вылететь из Хогвартса после нарушения подобных масштабов стремилась к величинам отрицательным. И вдвойне обидно было — что по причине, к существованию которой он не приложил вообще никаких усилий, кроме собственного пассивного идиотизма. Соответственно, если сам себя он из этой жопы не вытащит — больше это сделать будет некому. А потому единственный его шанс — это тот самый люк в потолке, замеченный им перед самым столкновением с горянкой, так что...

— Не важно, Макдональд, как и зачем я здесь оказался, важно — как нам выбраться отсюда. Так что вставай, мне понадобится твоя помощь — иначе до завтра мы рискуем замерзнуть к херам, — окинув еще раз взглядом гриффиндорку, Северус убедился в собственной правоте: на двоих у них был один жилет и одна мантия, и это при том, что голые коленки Мэри не прикрывало вообще ничего.

— В каком смысле? Ты собираешься ломать дверь, что ли? Там два дюйма дубовых досок, на минуточку, — гриффиндорка, подняв к Северусу лицо, скептически на него уставилась, — не выйдет ничего, сядь и расслабься — и возможно Лилс, не дождавшись меня в башне, вернется узнать, что случилось.

— Это вряд ли, — никаких иллюзий относительно раз принявшей её решение он не питал, — но у нас есть шанс: вон, видишь, в потолке люк? Если нам повезёт — мы сможем выбраться на крышу, где благодаря действию сигнальных чар нас немедленно обнаружат деканы. Помнишь, как в прошлом году, когда аппарацию сдавали, Руквуд ухитрился на шпиль астрономки угодить? Он даже не успел тогда перепугаться — инструктор снял его оттуда раньше, чем тот успел "мама" сказать. Так что нам остается только открыть его — и объясниться перед примчавшейся кавалерией.

Судя по выражению её лица, объясняться перед директором — а тем более деканом — в планы Макдональд, выряженной по последней моде, не входило в принципе.

— Это, конечно, похоже на план, — Мэри, поёжившись, встала, заходив по площадке, — однако, как ты намереваешься открыть люк и, главное, воспользоваться им без волшебной палочки?

— Натурально по-магглячьи, Макдональд, — Северус, предвкушая предстоящее, ехидно осклабился, — ты влезешь мне на плечи.

— Ещё чего! — лицо гриффиндорки в который раз за сегодня порозовело, — нифига подобного я делать не буду, Снейп, даже не мечтай.

— Тогда мы точно застряли здесь на всю ночь, — голос предательски дрогнул, продемонстрировав истинную природу его мыслей каждому, кто был бы достаточно для этого внимателен. К счастью для него, гриффиндорка, увлечённая своими внутренними переживаниями, к данной категории не относилась, — и это ещё полбеды: подумай сама — какие выводы сделают учителя, когда найдут нас утром?

Это был, без сомнения, козырь — потому что лицо Мэри в очередной раз увеличило интенсивность своей окраски, а сама она, помотав головой, решительно уставилась на него, явно что-то задумав:

— Ты прав. Надо выбираться, и твоя задумка может сработать. Но с одной поправкой: не я влезу тебе на плечи, а ты мне.

— Что?

Такой всеобъемлющей, невероятной чуши за всю свою жизнь Северус не слышал никогда.

— Что слышал. Ты влезаешь мне на плечи, открываешь люк, забираешься в него и отправляешься на крышу, оставив мне жилетку. Я остаюсь здесь, а ты, ни одним словом не обмолвившись об этом, отправляешься в свой гадюшник, заглянув по дороге в гриффиндорскую башню и сказав Лилс, где я. Она потихоньку идёт сюда и открывает дверь, в результате все счастливы.

— Кроме меня и моего факультета, автоматически лишающегося баллов за мои же брожения после отбоя. Великолепный план, Макдональд. Нет.

— И поделом — нечего было всякое рассылать смеху ради.

— Что всякое?

— Это вот! — и в лицо Северусу устремился смятый клочок бумаги в лавандово-палевых разводах. Точно такой же, какой лежал у него в нагрудном кармане сорочки. Поймав его, слизеринец хмыкнув расправил бумагу и, демонстративно достав из-за пазухи свой, переспросил:

— "22-30, верхняя площадка Северной башни", да?

— Ну. Выходит, не одну меня накололи, Северус? — со вздохом пробормотала сникшая враз Макдональд. И он чуть было не посочувствовал ей — но в тот же миг, когда первые намеки на участие вздумали было проклюнуться сквозь потрескавшуюся почву разочарования его души, на нижней площадке грохнула дверь.

Их нашли значительно раньше, чем планировалось.

Вьюга усиливалась. Незадачливая парочка на верхней площадке Северной башни замерла в испуганном ожидании: что же принесёт им эта ночь в итоге? А по ступенькам спиральной каменной лестницы неспешно поднимались обладатели двух одинаково огненных рыжих шевелюр: они точно знали, кого застанут на верхней площадке. И у них, в отличие от разыгранных ими однокурсников, был скрупулёзно разработанный план: младший из них, юноша крепкого сложения, нёс в левой руке палочку Северуса. Так удачно забытая в гостиной на столике у дальнего кресла за ширмой, она должна была послужить ключом не только к разрешению нелепой ситуации, в которую попали жертвы заговорщиков — но и к сердцу каждого из них. По крайней мере, так планировалось изначально: юные слизеринцы не знали, что ключи такие нельзя ни выковать, ни украсть — а только лишь получить лично в руки у его величества Случая...

1) "A hole in a wall" — прямой буржуинский аналог нашего "дырка от бублика"

Вернуться к тексту