Другая история компании с Большой Спасской (джен)

Когда друзья узнали о найденных следах, все очень испугались. Теперь стало ясно, что сон Тёмыча действительно вещий. Поэтому было решено, что они и завтра пойдут дежурить — вместо Марата Ахметова.

Однако, их планам не суждено было сбыться. На математике в класс ворвалась Варвара Борисовна. Она попросила после уроков не расходиться, и, провожаемая не слишком дружелюбным взглядом математички Светланы Сергеевны, выпорхнула из класса.

— Птичка Божья, — прокомментировала её отход Моя Длина.

Светлана Сергеевна попросила не отвлекаться. Она была совсем не в духе.

— Наверное, с Андреем опять не ладится… — шёпотом сказала Таня Кате.

Андрей, вернее Андрей Станиславович — классный руководитель восьмого «В» класса. Когда-то он хотел заниматься филологией, но попал в армию, был десантником и прошёл весь Афганистан, после чего решил стать учителем истории.

После уроков Птичка Божья где-то задержалась, поэтому Пашков решил сбегать покурить. К нему присоединилась и Школьникова. Однако, стоило им выйти из класса, как Варвара Борисовна бросилась им наперерез. У неё был такой возмущённый взгляд, будто юные курильщики совершили кощунство.

Пришлось вернуться на свои места.

— Между прочим, с вашим Андрэ… то есть, конечно, с Андреем Станиславовичем я всё обговорила! — внесла ясность учительница.

— Понятненько! — тут же воскликнула Моя Длина.

— Что ты имеешь в виду? — Варвара Борисовна мигом стала пунцовой.

— Что надо, то и имею! — с наглой уклончивостью отозвалась Школьникова.

В классе раздался тихий смех. Весь восьмой «В» понял её намёк по поводу краткосрочных романов их классного руководителя.

— Однако, мы отвлеклась… — ещё гуще покраснела учительница. — Я была в прошлом году в Польше.

— Вот бы и оставалась там, — снова отозвалась Моя Длина.

— Я там была во время католического Рождества, — не слыша слов Школьниковой, продолжала она. — И видела замечательные постановки Рождественских мистерий. И решила поставить у нас в школе одну такую мистерию к Рождеству. Кстати, Елена Викторовна сказала, что она полностью поддерживает эту идею.

— Насколько я знаю, мистерия — это традиция католиков, — самым занудным тоном, на который только была способна, сообщила Василиса.

— Белоярски, — знала её фамилию учительница. И не только фамилию, — не тебе этого говорить. Твои предки ведь поляки?

Девочка фыркнула.

— И что? — было похоже, что она не удивилась. Или сделала вид, что не удивилась. — Моя семья уже седьмое поколение, как православные. И не обязательно копаться в моих предках.

Пока Варвара Борисовна изучала историю семьи Белоярски, остальные думали над предложением. Вообще-то идея постановки их не слишком радовала. Да ещё и учительница была слишком нервной, из-за чего можно было ждать любые сюрпризы. Но ради любимого классного руководителя можно было постараться.

— Ну как? Обо всём договорились? — в класс неожиданно зашёл Андрей Станиславович.

Все обречённо молчали.

— Значит, договорились? — обрадовалась Варвара Борисовна, и добавила. — Только мы тебя… то есть Вас, Андрей Станиславович, тоже хотим видеть участником постановки…

— Если только осветителем, — эта новость была для него полной неожиданностью. — Хоть с электричеством проблем не будет.

Учительница обрадовалась и сказала, чтобы все спустились в актовый зал — распределить роли и, может быть немного порепетировать.

— А я бы сначала пожрал, — высказал контрдовод Женька.

Но Варвара Борисовна уже выпорхнула из класса. Учитель поманил своих питомцев из класса, и им пришлось идти на первую репетицию.

Раньше в их школе был театр, появившийся благодаря одной актрисе. Но несколько лет назад она уехала в Штаты, а весь реквизит остался пылиться в кладовой.

Теперь Варвара Борисовна нашла там несколько кавалерийских бурок и овчинный тулуп. По её мнению, они отлично подходили для мистерии. Со стороны Василисы послышался скептический хмык.

— Роли распределим после прочтения пьесы, — слегка шепеляво произнесла Варвара Борисовна. — Но одного из вас я уже вижу в роли пастушка. И это ты.

Она указала на Пашкова. Её выбор пал на него из-за неудачной прически мальчика: после ножниц парикмахера волосы легли в кружок вокруг лба.

Но подобное предложение Пашкову не понравилось. Он знал: некоторые прозвища могут приклеиться к человеку на много лет, если не на всю жизнь. И поэтому всеми силами сопротивлялся назначению на эту роль.

Но Варвару Борисовну было не переубедить. Тогда Пашков вспомнил, что на Рождественских представлениях в небе загорается Вифлеемская звезда. А в подсобке он заметил старый прожектор с цветными фильтрами. И тут же в его голову пришла одна замечательная мысль. Лёшка решил подключить этот прожектор к розетке, и тогда даже эта Варвара поймет, что он должен быть осветителем.

Осмотрев прожектор, Пашков убедился, что с ним всё в порядке. Потом вытащил его в центр зала и подрегулировал, чтобы свет попал точно в центр потолка. И подключил к розетке.

Потолок действительно засиял. Но длилось это не больше минуты. И совсем не напоминало Вифлеемскую звезду. Зал сотряс оглушительный взрыв. Посыпались стёкла, и всё погрузилось в тьму.

Потом кто-то куда-то бегал, что-то падало. Затем пришёл завуч с фонарём. В его свете ребята увидели растерянного Пашкова. Варвара Борисовна застыла как изваяние — рядом с ней в пол вонзился большой кусок стекла.

— Вроде все живы… — негромко произнёс Андрей Станиславович.

— Василис, у тебя на лбу царапина, — выдавил из себя Женька.

— Всё хорошо, — девочка стёрла кровь. — Пустяки. Спасибо.

Но кровь не унималась, что на фоне очень светлой кожи выглядело весьма неприятно. Девочка достала из кармана платочек и приложила ко лбу, уверив их классного, что сможет дойти до дома, где ей всё обработают.

— Я н-не х-хотел… — начал было Пашков.

— Что ты там хотел, завтра объяснишь, — повернулся к нему классный руководитель, — а репетировать будете столько, сколько потребуется. Идите.

Ребята медленно покинули зал. Посмотрев на часы, Олег отметил, что у них осталось даже время, чтобы сходить к Марии Александровне.

Таня и Василиса, уже с пластырем на ране, быстренько выгуляли собак. Олег в это время заправил кассету в «Полароид», а Катя, Женька и Тёмыч сбегали в кондитерскую за тортиком.

Старая учительница встретила их с радостью.

— Вот как знала, что вы придёте сегодня. Даже прибралась маленько… — улыбнулась она.

Пол в столовой действительно стал чище.

— Замечательно! — хором сказали ребята.

— Василис, — старушка заметила пластырь на лбу девочки, — А почему у тебя пластырь на лбу? Что-то случилось?

— Это так, авария на производстве… — отшутилась девочка.

В это время Олег попытался незаметно пробраться к углу. Странных следов там уже не было.

Друзья расстроились от такой новости. Но всю неделю регулярно навещали старушку. За это время Тёмыч расчистил кладовую и принял всевозможные меры предосторожности. Кроме того, он несколько раз пытался расспрашивать Марию Александровну, кто к ней приходит. Но она каждый раз интересовалась, зачем ему эта информация. Поэтому расспросы пришлось прекратить.

Кроме того, учительница удивлялась, почему к ней приходят только они и Школьникова.

— Просто в городе эпидемия гриппа, — Олег пытался придумать оправдание. — Почти все болеют.

— Значит, вам за всех отдуваться приходиться… — у старушки даже слёзы на глазах выступили. — Тем более тронута.

Но друзьям и самим надоело каждый вечер ходить к ней. Поэтому, они решили взять небольшой перерыв. Кроме того, Елена Викторовна сказала, что хочет подключить их на постоянной основе к работе с пожилыми людьми.

Да ещё Рождественский спектакль из-за экспериментов Пашкова отнимал очень много времени, потому что Андрей Станиславович объявил, что если Пашков соберётся что-нибудь учудить, то вылетит в параллельный класс. А репетировать все будут столько, сколько потребуется Варваре Борисовне.

Та не упустила возможности. Репетиции назначались едва ли не каждый день. Массовок, в которых участвовал весь класс, было очень много. Да ещё конец полугодия. Весь восьмой «В» был вымотан до предела.

Поэтому, друзья решили до начала следующей четверти визиты прекратить. Кроме того, они должны ещё встретиться на генеральной репетиции и представлении седьмого числа.

Следующие несколько дней прошли особенно напряжённо. На уроках постоянно были то контрольные, то опросы. А дома приходилось заучивать текст наизусть.

Особенно туго было Пашкову. По его мнению, таких пастушков вообще не бывает. Как-то на его жалобы Марат ответил, что если бы Лёшка не устроил тогда Варфоломеевскую ночь, то они смогли бы как-нибудь открутиться от представления.

— Не Варфоломеевскую ночь, а Вифлеемскую звезду! — обиженно буркнул Пашков.

— Это ты, может, хотел звезду. А получилась та самая ночь. Василиске досталось.

— Чуть что — вечно я виноват… Попарились бы сами в этом тулупе.

Варвара Борисовна действительно на каждой репетиции заставляла его надевать тулуп, а на все возражения говорила, что работает по системе Станиславского и просит её не учить.

— Страдаешь по собственной тупости, — повторил Ахметов. — И нас заставляешь.

— И, вообще, если Птичка Божья с Андреем не поссорятся, то нам всем каюк, — отозвалась Школьникова.

Прозвище «Птичка Божья» приклеилось к учительнице и им пользовались все.

Через две недели к шестерым друзьям подошёл Пашков. Варвара Борисовна отправила его куда-то за гримом. И именно сегодня же было его дежурство у старушки. Поэтому Пашков просил вместо него сходить к подшефной. Но так получалось, что был свободен только Тёмыч. Он попросил Таню сказать его матери, что придёт позже и направился в сторону Астраханского.

По дороге он купил мороженое. Возле подъезда он едва не столкнулся с каким-то молодым парнем.

— Прошу прощения… — незнакомец улыбнулся.

— Ничего страшного, — ответил Тёмыч. — Вам сюда?

— Да.

Они зашли в подъезд. Но возле лифта возникла небольшая заминка. Какой-то мужчина в дублёнке безуспешно пытался впихнуть в кабину коробку с «Панасоником».

Тёмыч с незнакомцем некоторое время следили за его маневрами. Затем Тёмка осведомился:

— Сколько сантиметров диагональ?

— Семьдесят два, — последовал ответ с лёгким акцентом.

— Семьдесят два сюда не влезет. Придётся по лестнице… — оценил ситуацию Тёмыч.

Мужчина негромко помянул мать, что вышло у него с исконно русской интонацией.

— Не согласились бы вы помочь мне? — поинтересовался он. — Мне на третий.

— Конечно, — согласился Тёмка. — Мне тоже.

— И мне, — парень откинул достаточно длинную чёлку со лба, закрывавшую ярко-синие глаза. — Давайте.

Тащить коробку с телевизором даже вдвоём было тяжело. К тому же, парню мешал рюкзак. Поднявшись на два пролёта, он отдал его Тёмычу, шедшему следом.

Наконец, они добрались до нужного этажа и все трое остановились у дверей тридцать четвертой квартиры. И изумлённо обнаружили, что им всем нужно именно сюда.

— Давай, звони, — парень забрал у Тёмыча свой рюкзак, пока мужчина удерживал на весу коробку.

Дверь открылась.

— Венечка! — всплеснула руками Мария Александровна. — Что это?

Она удивлённо посмотрела на коробку, которую мужчина поставил на пол в прихожей.

— Это новый телевизор для моей любимой бабушки. — с равнодушием ответил он.

— Бабушки? — одновременно выдохнули Тёмыч и незнакомый парень.

— Тёмочка, — наконец заметила их учительница, — как хорошо, что ты тут! Дима! Наконец-то! Венечка, — обратилась она к нему, — Тёма — это один из моих шефов. Они знаешь, как меня опекают! А Дима Белоярски — мой бывший ученик.