Мой бывший (гет)

Я б никому не рассказал

Как тяжело глаза в глаза

Сколько мечтали, сколько смеялись

Только одно — ты не моя

Ramil' «Луной»

Эдриан вышел во двор университета и с грустью взглянул, как Андреа, совершенно не обращая внимания на него и на окружающих, бросилась в объятья Мёрфи. Она выглядела действительно счастливой, вот засмеялась на какую-то его шутку, быстро поцеловала, но тут же отстранилась, больше дразня, а Эдриан, наблюдая всё со стороны, только сейчас осознал свое одиночество.

Бесконечное и совершенно раздражающее. И не избавиться от него.

Раньше Эдриан еще надеялся и ждал, что к нему Андреа вернется. Он не выбрасывал вещи, хранил фотографии и многочисленные фенечки, которые делала она и немедленно с улыбкой ему дарила, как частичку своей души. Также дороги ей были многочисленные манги. Некоторые она специально сохраняла в определенных местах в доме, чтобы просмотреть их в свободное время, если, бывало, она оставалась на ночь. Может быть, даже прочесть вслух, специально для сидящего рядом Эдриана, а потом эмоционально комментировать увиденное и делиться впечатлениями от героев.

Эдриан тогда ее с ласковой улыбкой слушал. Он не всё понимал, но готов был внимать, понимая, как необходимо человеку выговориться, выплеснуть негодование или, наоборот, радость. В такие мгновения он старался не перебивать, не гипнотизировать ее лицо и не переходить на поцелуи, прерывая Андреа на середине комментария. Он знал, как она будет сердиться из-за этого, но его все равно разрывала огромная нежность.

И он ждал подходящего момента, чтобы с нею вовремя поделиться. И слава богу, их всегда было много.

Он бережно вспоминал все яркие моменты: первый их поцелуй в школе, трогательное, оттого дорогое признание в любви. Не забывались и заигрывания со стороны Андреа, когда позже Эдриан ей раскрывался, не устояв перед шармом.

Глядел с теплотой, любовался ее красотой, с удовольствием слушал ее смех, и его внутренний лед будто бы таял. Он оставался спокойным человеком, но теперь мог говорить о своих светлых чувствах, не боясь быть отвергнутым, испытывал меньше неуверенности и не закрывался от Андреа за стеной равнодушия. Он искал каждую минутку, чтобы быть рядом.

И был безмерно счастлив.

Если бы ты была луной

Был бы всегда рядом, как ночь

Если бы ты была рекой

Я бы сверху падал, как дождь

А потом произошло расставание, как удар под дых, и Эдриан удивился, как устоял на ногах. Хотя больше всего ему хотелось рыдать, чувствуя растерянность, или просить не рубить сгоряча, не обрубать жестко все концы, но он лишь равнодушно спросил: «Ты уверена?» И Андреа кивнула, прикусив губы от волнения, а потом ушла, оставив рану в его сердце.

Рану, которая не затянулась даже спустя месяцы.

Сердце было льдом, только не пойму, почему

Снова тает от тебя

Ты была рекой, вроде, не зима, но ты

Замерзаешь от меня…

Она могла бы быть луной, светила тускло, но так, чтобы можно было видеть в темноте, стала бы путеводной нитью в трудностях, с которыми пришлось бы столкнуться Эдриану. Но решила иначе, и приходилось с трудом это принимать.

Они остались с друзьями. Вот только Андреа будто бы избегала его, словно боялась дать какую-то надежду. Старалась меньше видеться с Эдрианом, на переменах в университете ограничивалась тем, что помахала рукой в знак приветствия и тут же уходила, не оглядываясь, оставляя в воздухе легкий аромат духов. Бормотала смущенно о занятости, стоило Эдриану назначить обычную дружескую встречу без подтекста, на вечеринки и вовсе всегда отвечала отказом, а потом все-таки неожиданно пришла.

Она ничуть не изменилась — в красивом белом тематическом костюме Артемиды с золотым поясом и с венком в волосах, стройная, привлекающая внимание, и Эдриан бы к ней спустился, еле сдерживаясь от желания крепко обнять. Если бы не увидел то, что его так поразило и заставило с силой сжать серебряные перила лестницы.

То, к чему он был никак не готов.

Она была не одна, а с Мерфи. Своим новым парнем, как поспешно его представила.

Это была еще одна неожиданность, еще один удар, ведь Мерфи скрывал от Эдриана этот факт, отмахивался от шуток про девушек, смущался, будто бы что-то недоговаривая. Однажды с осторожностью, как бы между прочим поинтересовался, насколько Эдриан любит Андреа и готов ли увидеть ее с другим.

Её со счастливым блеском в глазах, с удовлетворенной улыбкой на губах. Она бы рассказывала новому возлюбленному о своих радостях в жизни, о проблемах, делилась бы любовью, поцелуями, прикосновениями, и Эдриан так ярко это представил, что помрачнел, признался, что любить будет всегда, а с кем-то иным, не с ним не может видеть Андреа.

И не хочет, как эгоистично добавил, будто подводил черту этому неприятному разговору.

Какой же он врун, однако! Сказал на эмоциях, не подозревая, что так никогда не поступит.

На вечеринке ему и в голову не пришло подойти и врезать Мерфи за тот же обман спустя месяцы, прижать по-собственнически Андреа, заявить, что он еще с ней не расстался, а значит, они вместе, и он ее любит, что ей стоит скорее всё это осознать и вернуться к нему…

Он вдруг подумал, что, пожалуй, рад за свою бывшую девушку. Да, больно, настроение отвратительное, в таком только спортом заняться, чтобы выпустить весь пар. Или, что намного даже лучше, пойти работать в клубе, чтобы даже не задумываться о произошедшем, не падать в эти теперь уже, к сожалению, горькие воспоминания.

Когда она смеялась, прикасалась к Эдриану, когда они ездили на пикник, болтали о прочитанном, делились друг с другом новостями с университета… Всё это, увы, было в прошлом, а теперь все это предстоит пережить Мерфи, и надо бы испытать разрушающую зависть, которая коверкает душу, сеет сомнения в себе. Надо бы разозлиться, пойти напиться вдребезги, чтобы не думать, не зацикливаться на ней, вот только Андреа сильно переживала.

— Прости, если я доставила тебе боль, — вдруг сказала она, замявшись, и Эдриан вздрогнул, пришел в себя, взглянул со стороны и понял, что не являлся эгоистом.

Глубокий порез от расставания еще не зажил, воспоминания не померкли, вот только небольшое облегчение дает именно Андреа, то, что она чувствует к Мерфи и никогда не испытает к нему, то, как она смотрит на другого, дарит все свои светлые чувства.

От ее безмятежной улыбки уже не ему на душе хоть чуть-чуть становилось легче, а когда пропал брат — рядом были тот, кто готов поддержать, даже если это Мерфи. Он может всегда обнять и сказать необходимые для борьбы со судьбой слова, если Андреа будет сильно переживать и не спать ночами. Он сможет прижать к себе ее и успокоить, сказать, что будет хорошо, вселить веру, что брат жив и здоров.

А Эдриан как-нибудь справится. Месяцами рана же не зажила, кровоточила временами, но он как-то жил, ел, ходил в университет, занимался футболом и клубом, не задумывался о фотографиях и вещах Андреа и чувствовал себя почти счастливым.

Даже если этим себя обманывал.

Но теперь было всё намного хуже: она не свободна, нельзя себя успокоить тем, что их отношениям стоит дать перерыв, а дальше всё вернется на круги своя, как только они увидятся, и их притяжение окажется сильнее. И невозможно взглянуть на какую-то другую девушку и предположить хоть на секунду, что она сможет легко заменить, а то и вычеркнуть из памяти Андреа.

Что она сможет сделать его счастливым и беззаботным, раскрыть эту скорлупу, в которой он спрятался, не желая показывать истинные чувства окружающим и тем более друзьям.

Это было так кощунственно, так фальшиво, что Эдриан не удивился, когда Андреа из искреннего переживания (кто добрее ее на свете существует?) вдруг решила его познакомить с Мэри, а он сдерживал вежливость и не позволял этой неплохой в принципе девушке перейти на свободные темы. Не давал ей и возможности приручить его, а себе — построить новые отношения.

И не видел их в обозримом будущем, как бы не желал об обратном.

— Может быть, встретимся где-то? — вдруг не выдерживает Мэри, и в ее глазах читается надежда и желание познакомиться, а Эдриану хочется рассмеяться от горечи, закрыть лицо руками и не сдерживать веселья, которому неоткуда браться.

Она так напомнила его, когда он пытался как-то сблизиться с Андреа даже спустя месяцы расставания, что на душе становилось грустно. Слишком было нереально, не осуществимо всё это, и Эдриан сделал то, что подсчитал самым правильным в это ситуации — взял за руку Мэри и сказал ей в лицо, что сожалеет о своем отказе. Она прекрасная девушка, о которой мечтал бы любой классный парень, но только не он.

Он давно потерян.