Демонический страж (гет)

Ассасины ехали по дороге на измученных погоней лошадях. Животные понуро опустили головы, их бока тяжело раздувались, а на губах ещё осталась пена. Убийцы тихо переговаривались за спиной молчаливой величественной фигуры, что ехала во главе отряда, горделиво выпрямив спину и устремив взгляд к горизонту. В её неподвижности было нечто такое, что заставляет смертных боязливо опускать взгляды или почтительно преклонять колено, внушает трепет, выдавая могущественное древнее создание.

Но предводительница ассасинов не замечала ту, что затаилась на высоком раскидистой дубе. Облачённая в чёрное, она всем телом прильнула к ветви, и плащом ей служила тёмная листва. Из-под капюшона на бледное лицо упала угольно-чёрная прядь, но девушка не шелохнулась. Выдать её могло любое движение.

Она затаила дыхание, следя цепким взглядом за ничего не подозревающим отрядом. Эмоции людей — разочарование и злость, — она читала, как раскрытую книгу, и, хоть сознание странной женщины и было сокрыто от неё, это не помешало понять, чему так злятся ассасины: они охотились за кем-то и упустили цель.

Впрочем, их дела следопыта не волновали. У неё была другая задача, и эта задача требовала не только сноровки, но и осторожности. С себеподобными всегда так: силы равны, и их способности опасны не менее собственных. Девушка проводила отряд взглядом. Едва силуэты всадников растаяли вдали, она бесшумно спрыгнула с дерева.

Сейчас она позволила врагу уйти, но лишь потому, что ждала подходящего момента. Сколько бы ни бежала, отступница всё равно не сбежит.

Не от неё.

* * *

Когда они выехали из леса, время уже перевалило за полдень. Шорохом листвы ветер передал им прощание древних деревьев и качнул траву на простирающихся от горизонта до горизонта полях, где, порой вытирая со лба пот и отпивая воды из бурдюков и вёдер с ковшами, работали крестьяне. Вдали, на самой границе видимости, угадывались их дома — небольшая деревенька, рассмотреть которую с проторенной дороги было невозможно.

Дорога вела к высоким каменным стенам и башням, издали напоминающим неприступный бастион. Аластриона вытянула шею, дабы получше разглядеть развевающиеся флаги на шпилях башен, крыши домов, вздымающиеся за стеной, будто гребни на спине свернувшегося кольцами морского змея, да далёкие, теряющиеся на фоне синих гор, очертания замка.

— Зачем здесь ещё один замок? Почему город не построили вокруг замка… — Аластриона сглотнула, силясь выдавить тяжёлые слова, — …моих родителей?

— Он считается проклятым, — не вдаваясь в подробности, пояснил Ательдарон.

— Почему?

— Слишком много крови пролилось у его стен. Люди здесь суеверные, боятся, что та битва оставила неизгладимый след на самой земле.

— Битва? — переспросила Аластриона. Похоже, ей предстоит узнать куда больше, чем она думала…

— Да, есть такое явление, как войны. Ты не знала? — в его тоне послышалось раздражение: кажется, этот разговор Ательдарону наскучил. А может, ему наскучила сама Аластриона.

— По-твоему, я должна знать, что происходит в чужом мире? — огрызнулась она.

— Ты называешь этот мир чужим, а твои предки сражались за него. И я сражался с ними плечом к плечу.

— Почему именно ты? Что связывает тебя с моей семьёй?

Из всех возможных вопросов Аластриона задала не тот. Глаза демона гневно сверкнули.

— Слишком много вопросов, принцесса, — процедил он, на мгновение обнажив клыки.

Аластрионе оставалось только промолчать. Не хочет говорить — не надо. Куда больше её занимали другие вопросы: что он имел ввиду, говоря, что её предки сражались за этот мир? С кем и из-за чего? Что за страшная битва случилась у замка её погибших родных? Спрашивать об этом Ательдарона смысла не имело — всё равно внятного и подробного ответа от него не добьёшься.

Дым рысцой трусил через поля, и люди, возделывающие их, смотрели на его всадника со страхом и отвращением. Аластриону они словно не замечали: всё их внимание приковывал белокрылый демон. Её это вполне устраивало. Может, она и глазела по сторонам с растерянностью, недоумением и несмелым любопытством, но для всех оставалась обычной девушкой, выглядящей так, будто, прибыла из дальних краёв. Знал бы кто-нибудь, насколько дальних…

Аластриона разглядывала людей, пользуясь тем, что взгляды одних были устремлены на демона, а другие просто отворачивались, избегая смотреть в его сторону. Местные жители сильно отличались от людей двадцать первого века: худые, лишённые здорового румянца, с грубыми угрюмыми лицами, они казались измученными тяжёлой жизнью.

Она отстранённо, будто глядя на экран телевизора, следила за тем, как крестьяне собирают скудный урожай и складывают его в запряжённые невысокими жилистыми лошадьми телеги. Телег было мало — она успела заметить всего две. Больше, наверное, в деревне не нашлось. При виде Дыма рабочие лошади нервно переступали с ноги на ногу, будто порываясь пуститься наутёк.

Аластриона хотела спросить об этом, узнать побольше о коне своего рогатого спутника, но не решилась: слишком ярко представляла себе, как он хмуро проворчит что-то невнятное, ничего толком не объяснив. И почему её проводником в незнакомом мире стал не какой-нибудь весёлый жизнерадостный юноша, а озлобленный нелюдимый демон, которому она как кость в горле?

Рана на плече напомнила о себе ноющей болью и зудом. Аластриона поджала губы, бросив косой взгляд на неподвижного, как каменное изваяние, всадника позади. В его гордом, благородном профиле читалось столько надменного презрения ко всему вокруг, что захотелось отвернуться. Ей показалось, или в лесу высокомерия в нём было меньше? Что это — игра на публику или его обычное самомнение, которое раньше скрывалось за злобой и раздражением? Аластриона прогнала мысль о том, что демон мог быть каким-то другим. Достаточно двух его состояний: этой отвратительной надменности и опаляющей ярости. Больше Аластриона видеть не хотела.

Глядя на крестьян, она задумалась, сможет ли жить в этом мире, как они. Сбежать от демона, начать жизнь с чистого листа или попытаться вернуться домой? Сможет ли приспособиться к тяжёлой работе, свыкнуться с новой ролью? А сможет ли забыть всё, чем жила раньше?

Нет. Может, кто посильнее и смог бы, но не она. Аластриона с досадой закусила губу. Хуже компании несносного демона только остаться в незнакомом мире без денег и знаний о нём. Да и кем она станет? Окажется на улице? И это если до неё не доберутся ассасины. С каждым мгновением Аластриона всё больше убеждалась, что выбора нет. Каким бы опасным и грубым ни был Ательдарон, без него ей здесь не выжить.

Дорога плавно пошла в гору, каменистой лентой уводя к открытым городским воротам. Аластриона окинула город оценивающим взглядом. Чем ближе они подъезжали, тем больше он казался: стена угрожающе нависала над рвом, через который был перекинут подъёмный мост; сторожевые башни застыли безмолвными каменными стражами, зорко смотрящими на многие лиги вдаль. Тонкие шпили на остроконечных крышах пронзали небо, яркими бликами здороваясь с полуденным солнцем.

Эти башни казались громадными, но не были самыми большими сооружениями в городе. На фоне величественного замка из тёмного камня они терялись, как и трёх-четырёхэтажные дома с крышами из чёрной и тёмно-серой черепицы. У Аластрионы перехватило дыхание: замок приковывал к себе всё внимание: массивный у основания, но тянущийся к небу множеством крыш и готических башен, он парадоксальным образом казался невесомым. Башни и флигели соединялись с ним переходами галерей и колоннадой, издали похожие на лапы гигантского паука, что раскинул вокруг замок.

— В том мире я никогда такого не видела… — выдохнула Аластриона, во все глаза глядя на него.

Она сама не могла понять, что чувствует — восторг или потрясение. Удивительно прекрасный замок посреди странного и непривычного мира, единственное, что хоть немного ей знакомо, ведь подобные сооружения частично сохранились и в её мире. Соломинка ли, за которую она попыталась ухватиться, или нечто настолько непривычное и завораживающее своим величием и гордостью, что на краткий миг развеяло тягостные мысли?

— Если бы не смерть твоей семьи, ты сама жила бы в таком же, — развеял очарование древней громады Ательдарон.

Его слова резанули сердце больнее кинжала. Аластриона закусила губу. Её семья, её потерянное прошлое… Родной мир, оставленные в прежнем мире близкие, наверняка уже начавшие её искать… Как они там? Они же вырастили её, как родную дочь, они искренне её любили, а она не в силах подать им знак!

— Моя семья осталась там. Не родная, но семья, — предательски дрогнувшим голосом обрубила Аластриона. — Они сейчас очень волнуются и, наверное, ищут меня. А ты затащил меня сюда, и я не могу вернуться!

— Вернуться куда? В мир, где тебя быстро найдут и убьют те ассасины?! — Ательдарон сорвался на рык: ему её страх и тоска надоели. — Забудь, что было там! Это в прошлом!

— А тебе, видимо, легко было бы забыть. Ты же демон…

Бессердечный. Жестокий. Чёрствый. Аластриона едва сдержалась, чтобы не выпалить всё это ему в лицо.

— Сухарь… — только и сказала она.

— Зато не размазня вроде тебя, — огрызнулся Ательдарон.

Аластриона ему не ответила — не хотела подливать масла в огонь. В конце концов, в чём-то он прав: стоит ей остаться без защиты, как её убьют, и пусть лучше родные не знают, где она и что с ней, чем найдут её хладный труп. Да и их подвергать опасности только из-за своей привязанности будет слишком эгоистично.

«Придётся смириться с новыми реалиями… — подумала Аластриона, устремив взгляд к далёкому горизонту. — Смириться и попытаться выжить и разобраться во всём».

Дым трусил рысцой, обгоняя ползущие по дороге повозки. Тянущие их лошади шарахались от него, как от огня. Вблизи стала заметна разница в размерах животных: лошади людей были немного ниже и менее поджарыми.

Повозки останавливались у открытых ворот, и их осматривала городская стража. Осматривала не так, как если бы искала контрабанду, а заглядывая внутрь, проверяя под днищем и всматриваясь в лица людей. Они искали не что-то — кого-то.

— Кого они ищут? — вытянув шею, чтобы получше разглядеть происходящее, спросила Аластриона. Стража пропустила очередную повозку и принялась за следующую.

— Наверное, какого-нибудь бандита или ассасина, — пожал плечами Ательдарон.

— Разузнаем?

— Как получится.

Их останавливать не стали. Когда Дым проходил мимо, стражники лишь угрюмо покосились на демона. Лучники на стене проводили их настороженными взглядами, горожане встретили враждебностью и страхом. Едва завидев грозную фигуру высшего демона, они спешили уйти с дороги, отводили взгляды или, наоборот, смотрели с ненавистью и едва слышно шипели проклятия. Но его боялись — и Аластрионе это не понравилось. Что такого сделали демоны?

На что способен Ательдарон?

Почувствовав неприятный холодок по коже, она отогнала нехорошие мысли. Может, и подозрения её беспочвенны… Сейчас она всё равно ничего не узнает. Подумав от этом, Аластриона едва слышно выдохнула и переключила внимание на город.

По обе стороны от дороги тянулись дома, будто бы сошедшие со старинной гравюры. Рассохшийся от времени и дождей деревянный каркас-фахверк с трудом поддерживал каменные, кирпичные или глиняные стены и тёмные крыши. Из дымоходов серыми струйками поднимался дым. Стёкла в узких стрельчатых окнах, через которые было почти невозможно заглянуть внутрь, покрывали не слишком яркие витражи.

Дома жались друг к другу, словно спасаясь от холода. Первый этаж большинства из них занимали лавки и мастерские, изредка в толстых стенах зияли арки и узкие переулки, куда не попадал свет солнца. В таких местах двери домов смотрели друг на друга, а окон не было вовсе. Люди сновали не только по главной улице, широкой, светлой и почти напрямик ведущей к замку, но и по этим сумрачным проулкам, где жались к равнодушному камню стен больные бедняки в лохмотьях и бросали цепкие взгляды на прохожих небольшие группы людей в неприметной одежде с капюшонами, но явно выделяющимися клинками на перевязи.

Издали город казался совсем другим. Аластриона даже ненадолго представила, что попала в сказочный мир, полный магии и чудес… Но теперь, глядя на то, что очаровало издалека, вблизи, она испытала только разочарование. Мрачный, грязный и опасный город, в паутине улиц скрывающий болезни, грабителей и тела тех, кому не повезло. От неровной мощёной дороги поднимался тошнотворный смрад помоев, которые выливали прямо на улицы. В грязных лужах испуганно дрожали отражения понурых строений, над которыми высилось далёкое недоступное небо, слишком чистое и светлое, чтобы быть частью этого мира.

Ательдарон отклонился вбок, и Дым, повинуясь ему, свернул в тенистый переулок. Выступающие края крыш почти касались друг друга, затмевая свет дня. От каменных стен исходил холод, так подходящий этому неприветливому месту. С невесёлой усмешкой Аластриона отметила, что Ательдарон в мрачную обстановку вписывается… И она тоже впишется. Придётся.

Чем дальше от главной улицы они отъезжали, тем ниже и старше становились ветхие дома. Тесные улочки вились клубком ядовитых змей, так часто сворачивая и разветвляясь, что Аластриона уже не смогла бы вернуться назад по памяти. Прохожие здесь выглядели неброско и держались осторожно. Проходя мимо демона и его спутницы, они поглубже натягивали капюшоны, опускали головы и ускоряли шаг. Никто здесь не хотел привлекать к себе внимания, и даже поджидающие в подворотнях и тупиковых закоулках грабители предпочитали отвернуться и сделать вид, что увлечены своим тихим неразборчивым разговором.

— Куда мы едем? — осмелилась спросить Аластриона.

— Увидишь, — буркнул Ательдарон.

Не удержавшись, Аластриона раздражённо фыркнула. Этот демон хоть что-нибудь ей объяснит или так и будет обращаться с ней, как с грузом? Она почувствовала, как внутри огнём разгорается злость.

— Хватит! Или ты мне всё объяснишь, или дальше поедешь без меня! — раньше, чем успела бы передумать, неожиданно твёрдо выпалила Аластриона.

Но эффект получился прямо противоположный. Ательдарон резко натянул поводья. Заржав, конь встал на дыбы, чем привлёк внимание прохожих. Взмахнув руками в попытке за что-нибудь ухватиться, Аластриона упала назад и оказалась прижата к металлу сильной рукой. Жёсткие края брони больно врезались в спину.

— Кое-что я тебе сейчас объясню. Очень доходчиво, — прорычал ей на ухо Ательдарон, опалив обжигающим дыханием. — Мне ничего не стоит бросить тебя здесь. Ты же этого хочешь? Останешься тут один на один со всяким сбродом, который не преминёт воспользоваться ситуацией. Посмотрим, кто настигнет тебя быстрее: бандиты или убийцы?

— А знаешь, что? Бросай! Я могу за себя постоять! — повернувшись к нему и глядя в глаза, в запале зашипела Аластриона.

Она блефовала, и очень опасно. Играла с огнём. Аластриона сама не знала, откуда в ней эта ярость и желание бросить вызов демону, но на осторожность ей стало плевать.

Ательдарон зло сжал зубы, на его лице заиграли желваки. Его хватка стала сильнее — закованная в металл рука давила на рёбра так сильно, что мешала вдохнуть. Аластриона гордо подняла голову, оказавшись с ним лицом к лицу, и ответила на оскал горящим взглядом.

— Когда-нибудь ты доиграешься, принцесса, — процедил Ательдарон сквозь сжатые зубы.

И отпустил её. Аластриона повернулась вперёд, скрыв победную усмешку. Этот бой она выиграла. О том, что Ательдарон и правда мог её бросить, она предпочла не думать. Или просто поняла: не бросит. Почему — это уже другой вопрос, и на него она ответ вряд ли получит. По крайней мере, сейчас.

Она почти кожей чувствовала кипящую злость демона, чувствовала, как он напрягся, сжав в пальцах узду. «Думал, мне не хватит смелости показать зубы? Чёрта с два!» — мстительно подумала Аластриона.

Они миновали ещё несколько улиц, где всё чаще встречались шатающиеся или спящие на обочине дороги пьяницы, прежде чем впереди показалось двухэтажное Г-образное здание, отличающееся от остальных строений только тем, что стояло обособленно и было обнесено каменным забором. Стены из тёмного кирпича поросли мхом и рваным полотном плюща. К окованной двери вело высокое крыльцо, на чьих ступенях лежал пьяный посетитель. Вывеска у входа гласила, что это заведение — таверна.

— Зачем мы здесь? — непонимающе спросила Аластриона. — Разве нам не нужно бежать от тех ассасинов?

— Нужно, — кивнул Ательдарон. — Но здесь есть одно дело.

— Какое?

Проигнорировав её вопрос, демон спешился, без труда стащил спутницу с коня и поставил её на землю.

— Ты ждёшь меня здесь, — заявил он и, схватив её за предплечье, поволок к двери.

Аластриона дёрнулась назад, попыталась упереться ногами в землю, но вместо этого едва не упала: сопротивляться демону ей не хватило сил. Рослый, мускулистый, он мог бросить её к дверям таверны, как щенка, что уж говорить о её порывах высвободиться из его стальной хватки? Ательдарон протащил её через двор, и Аластриона снова рванулась.

— Да пусти ты! Я тебе не кобыла на поводе! — крикнула она.

Пьяница на лестнице завозился, но не проснулся.

Ательдарон разжал пальцы. Аластриона потёрла уже начавший наливаться синяк и, обогнав демона, поднялась на крыльцо. Не дожидаясь никакой галантности, она сама распахнула дверь. В нос ударил запах пота и дешёвой выпивки, от струящегося к прорезям в потолке дыма над очагом заслезились глаза. Гвалт тостов, разговоров и смеха смешался со стуком деревянных кружек о столы и друг о друга. Сквозь шум с трудом пробивались аккорды живой музыки; кто и на чём играл, Аластриона понять не смогла: взгляд потерялся среди человеческих силуэтов и пьяных небритых лиц, среди которых изредка мелькали тихие, не привлекающие к себе внимания посетители.

Появление Аластрионы осталось почти что незамеченным — лишь несколько человек оглянулись на дверь и сразу вернулись к еде и застольным разговорам. Аластриона замерла в дверях, не решаясь войти. Проталкиваться через толпу и густой, тяжёлый запах трактира не хотелось. Ательдарон грубо подвинул её в сторону и пошёл вперёд, бесцеремонно расталкивая людей. На него, возвышающегося над любым из них, смотрели с раздражением и презрением привлечённые возмущёнными возгласами посетители за ближайшим столами.

Опомнившись, Аластриона поспешила за ним, пока толпа не успела сомкнуться у него за спиной. Среди огрубевших мужских и женских лиц и пьяного хохота, в сшибающей с ног духоте она чувствовала себя хрупкой и растерянной девчонкой, случайно забредшей в злачное место и не знающей, что теперь делать — бежать без оглядки или постараться не обращать внимания.

Отпихнув от прилавка пару-тройку пьяниц, Ательдарон положил перед трактирщиком несколько монет. Несмотря на суровый вид, рядом с демоном высокий и в целом крепко сбитый хозяин таверны казался уже не таким внушительным и грозным — как дворф из классического фэнтези перед человеческим воином.

«Интересно, а гномы или, например, эльфы в этом мире есть? — подумала Аластриона. — Надо бы потом расспросить демона».

— Сообрази девушке чего-нибудь поесть и выпить. И постарайся, чтобы это было что-нибудь сносное, — бросил Ательдарон и пошёл к выходу, снова растолкав людей.

Аластриона проводила его растерянным взглядом, втайне надеясь, что он всё-таки не оставит её здесь одну. Ни разу не оглянувшись, он со скрипом распахнул тяжёлую дверь и вышел. С разочарованным вздохом Аластриона снова повернулась к прилавку. Трактирщик проворно сгрёб деньги огромной, как медвежья лапа, рукой в карман фартука, и скрылся за дверью кухни, откуда долетел приятный запах готовящейся еды.

В животе заурчало. Только теперь Аластриона вспомнила, что не ела с прошлого вечера. В вихре выбивающихся из привычной ей картины мира событий она не замечала гложущей пустоты в желудке и пересохшего горла. Она уже не возражала подождать Ательдарона в таверне.

Трактирщик вернулся и поставил перед ней тарелку с жареной рыбой, аккуратно надрезанной по бокам, и кружку эля. Мерзкий запах выпивки оказался бессилен заглушить аромат рыбы. Забрав заказ, Аластриона бегло осмотрелась — свободных столов не было, — и стала пробираться к центру зала, проталкиваясь через шумную толпу. Кто-то толкнул её локтем, отчего эль плеснул ей на пальцы. Липкий, как сладкий кофе… Аластриона с отвращением скривилась.

Оттолкнув плечом шатающегося, но всё равно продолжающего пить человека, она наконец выбралась к более-менее свободному клочку пространства, где сильнее пахло дымом и горелой древесиной, чем немытыми человеческими телами. Над каменным полом возвышалось сложенное из грубого булыжника кольцо очага, в котором задорно потрескивали поленья. Серая лента дыма поднималась к потолку и, распадаясь на обрывки, утекала в прорези в кровле. На деревянных подпорках, соединённых между собой изогнутыми у краёв потолочными балками, не было заточённых в стеклянные клетки ламп свечей: здесь хватало света и без них.

Аластриона села на горячий край очага, поставила рядом с собой еду. Огонь дыхнул в спину снопом искр, обдав жаром. Раньше Аластриона старалась не садиться близко к костру, когда бывала в походах с однокурсниками, но сейчас пламя не опалило — только согрело. Чудно́. Это огонь в этом мире не такой жаркий или её восприятие изменилось?

Поковыряв рыбу вилкой, она приступила к еде. Мягкая, чуть жирная, но удивительно вкусная, несмотря на мелкие косточки. В своём мире Аластриона не ела речной рыбы; иногда покупала морскую, но вот такую, дикую, в магазине не купишь, а самой ловить ей было не интересно, да и не приходило в голову. Наверное, живи она в этом мире всю жизнь, всё вокруг не удивляло бы её, как дитя, выброшенное из цивилизации в настоящую, живую и не запертую со всех сторон каменными джунглями природу. Сейчас она боялась себе признаться, что её всё это чем-то зацепило — дикие, сохранившие свой первозданный вид леса, не тускнеющее под напором городской засветки небо, рыба не из пластиковой упаковки и морозилки, а почти только что из реки… Этот мир был живым.

Но взгляд снова упал на пьянствующих людей, и Аластриона с тоской вспомнила дом. Тёплый, уютный, совсем не похожий на этот забитый пьяницами, провонявший въедающимся в дерево запахом трактир. Вспомнила улыбки родных. В горле встал ком, и она проглотила его, хлебнув эля из деревянной кружки. Пусть сильно разбавленный, алкоголь оставил неприятный привкус, и она закашлялась. Местное питьё не могло сравниться с дорогим вином, которое пила за ужином её семья.

О камень совсем рядом громко ударилась подошва. Оглянувшись, Аластриона наткнулась взглядом на шнурованный сапог с золотистой каймой по краям голенища. Она подняла голову, скользя взглядом по распахнутому плащу и рубашке с расстёгнутыми верхними пуговицами, пока не встретилась со смеющимися кошачьими глазами. Ярко-зелёные, с вертикальными зрачками. Красивое, с заострёнными чертами и без единой царапинки лицо обрамляли пряди огненно-рыжих волос, собранных в низкий хвост.

Парень поставил ногу на край очага, опёршись локтем о колено и держа в свободной руке лютню. Уголок его рта изогнулся в усмешке, обнажив острые клыки, и только теперь, опомнившись, Аластриона заметила его тёмно-красные рога и выглядывающий из-под плаща стреловидный хвост.

Она отпрянула, столкнув на пол пустую тарелку. На счастье посуда была деревянной.

— Осторожней, не обожгись, — неожиданно мелодичным голосом предупредил парень, иронично приподняв брови.

Языки пламени почти лизнули плечо. Аластриона отодвинулась от огня. Сердце ещё не успело успокоиться, но незнакомец, похоже, списал её испуг на своё неожиданное появление, а не рога и хвост.

— Чего тебе? — резче, чем хотела, спросила Аластриона.

— Просто хочу узнать твоё имя, красавица, — лукаво прищурился парень.

— А своё сначала назвать не хочешь? — огрызнулась та.

— Почему бы и нет?

Демон отступил назад, очаровательно улыбнулся и, театрально разведя руки в стороны, поклонился. За мгновение до того, как выпрямиться, он бросил на Аластриону обжигающий взгляд.

— Риган Кантарион к вашим услугам, миледи, — мурлыкнул он. — Странствующий бард, полудемон-менестрель, любитель искусства и приключений.

Надо отдать должное, он умел расположить к себе. Наверное, именно поэтому на менестреля не смотрели с враждебностью, как на Ательдарона — а может, дело было в его наполовину человеческом происхождении.

— Ну а как обращаться к тебе, красавица? — поинтересовался Риган.

— Аластриона, — сдалась девушка.

— Потрясающее имя. Под стать тебе.

Комплименты ей льстили, но Аластриона не подала виду.

— Красивые слова меня не подкупают, Риган, — с чувством собственного достоинства ответила менестрелю она.

— Слова — нет, а что насчёт музыки? — не расстроился тот.

— А музыку я с удовольствием послушаю.

— Я так и знал. — Риган победоносно улыбнулся.

Отступив назад, он перебрал струны лютни. Гомон голосов немного притих в ожидании бардовского этюда. Ещё раз метнув взгляд на Аластриону, Кантарион удобнее перехватил лютню, и его длинные когтистые пальцы запорхали по струнам, вытягивая из них задорную мелодию.

Проиграв пару куплетов, он запел. Аластрионе показалось, что все звуки вокруг на миг притихли — все, кроме пленяющего голоса менестреля. Каждый аккорд, сыгранный им на лютне, отзывался трепетом струн её души, каждый спетый куплет — мурашками по телу. Риган пел о странствиях и битвах, о чудовищах и героях… Об этом мире. О его красоте и жестокости, о величии и беспощадности — о гранях реальности, противоположных друг другу. Может быть, песня была и вовсе не об окружающей реальности, а о границе тьмы, сумрака и света.

Аластриона задумалась: не такая ли граница определяет, кем является полудемон? Тьма от демона, свет — от человеческой души. Кто он в большей степени — монстр, в ярости неудержимый и жестокий, как огонь, или нечто другое? Из его песни, плавно переходящей от приключенческой повести к балладе, она поняла, как чуток менестрель к человеческим чувствам и душе. Аластриона не заметила, как перестала дышать, с замиранием сердца ловя каждый звук и следя взглядом за обходящим зал полудемоном.

Дверь с грохотом распахнулась, заставив Кантариона замолчать. Люди, увлёкшиеся чарующей музыкой менестреля, повернулись ко входу. Разговоры и стук кружек стихли, едва свет с улицы заслонила зловещая фигура воина в чёрном. Его лёгкая броня напоминала нечто среднее между плащом и мантией. Окованные края одежды и металлические детали покрывала грубая угловатая резьба; присмотревшись, Аластриона поняла, что это знаки, но какие-то странные, каких она никогда раньше не видела. Глубокий капюшон скрывал верхнюю половину лица, открывая взгляду лишь нос и тонкие обветренные губы. Края капюшона терялись под стальным воротом и пластинчатыми наплечниками. Подол одеяния, перетянутого ремнями и перевязью, сзади прикрывал высокие, почти до колена, окованные сапоги. В ножнах на поясе мужчины лежали два меча, на один из которых он сейчас положил руку.

Он сделал шаг в зал, и за ним последовали ещё несколько воинов, почти неотличимых от него. Риган закинул лютню за спину и бросился к двери кухни. Выхватив слегка изогнутые клинки, воины ринулись за ним. Посетители отпрянули в стороны; кто-то полез под стол, кто-то выскочил на улицу. Менестрель скрылся за дверью. Аластриона была единственной, кто замер на месте. Командир отряда устремил на неё пристальный взгляд, от чего в животе свернулся холодный комок. Это был взгляд убийцы.

Вздрогнув, как от удара, воин на мгновение сжал раскалившийся амулет на шее и выхватил второй меч. Он решительно шагнул к ней. От страха сдавило горло, но этот страх не сковывал. Поддавшись инстинктам, Аластриона отскочила назад. С губ само собой сорвалось шипение. Голову и поясницу пронзила боль, время замерло — а в следующее мгновение побежало быстрее прежнего. Молниеносно сократив дистанцию, враг одним ударом бросил девушку на грязный пол. В отблесках пламени сверкнул меч. Аластриона откатилась в сторону с неожиданной даже для себя скоростью и вскочила на ноги.

Клинок отскочил от пола там, где только что была её шея, и вылетел из руки воина. Не тратя время, чтобы его поднять, противник взмахнул вторым мечом. Лезвие взрезало воздух. Не придумав ничего лучше, Аластриона упала на вытянутые руки и, оттолкнувшись коленом от пола, рывком бросилась к очагу. Она не думала, что делать — просто действовала, полагаясь на рефлексы, которых у неё не должно было быть. Не было и мысли о том, чтобы сражаться — только выжить. Уклоняться, избегать смертоносного клинка во что бы то ни стало.

В мгновение ока воин сократил дистанцию. Удар! Аластриона пригнулась, пропустив меч над собой. Сердце бешено колотилось в груди. Мысли побежали быстрее. Какое-то шестое чувство подсказало, что от следующей атаки не уклониться: враг предугадает любой шаг. Почти любой.

Меч мелькнул сбоку. Слишком быстро, чтобы уклониться, но… Время словно растянулось. Оттолкнувшись от края очага, Аластриона прыгнула. Остриё оцарапало спину, взрезав корсет и рубашку под ним. Боли ещё не было. Под ногами мелькнули красные от жара угли, огонь взвился вокруг. Горячий сухой воздух опалил горло.

Аластриона с грохотом упала на другой стороне. Удар отозвался болью, рана на спине запульсировала, и кровь пропитала рубашку, но ожогов не было. Это она поняла, в полной мере осознав, что сделала. Прыгнула через огонь, как если бы точно знала, что он не причинит ей вреда… Невозможно!

Но думать о возможном и невозможном времени не было. Краем глаза заметив движение, Аластриона перевернулась на спину. Боль теперь напомнила о себе в полную силу, и от тех рефлексов, что спасли ей жизнь, не осталось и следа. Воин остановился над ней, двумя руками перехватив меч и занеся над ней. Остриё смотрело ей в грудь, а она не могла оторвать взгляд от холодных, как лёд, глаз того, кто собирался забрать её жизнь. Таких глаз у людей не бывает — слишком яркий, неестественный цвет и взгляд, проникающий в душу стальной стрелой.

Аластриона уже видела это. Парализованная этим взглядом, она задыхалась от страха. Не сдвинуться с места. Не уклониться. Не зажмуриться. Ей оставалось только смотреть в лицо смерти.

Но смерть так и не наступила. Мелькнула чья-то рука, и из горла мужчины брызнула кровь. Меч со звоном упал на пол, а следом за ним рухнуло тело. Жестокие глаза остекленели. На месте того, кто едва не убил Аластриону, стоял Ательдарон.