Цепная реакция (гет)

Ранним весенним утром, когда город только-только начал просыпаться, большая пестрая сова, сделав несколько кругов над коричневой черепичной крышей небольшого уютного дома, расправила крылья и неторопливо спланировала. К лапке ее был привязан конверт, запечатанный большой сургучной печатью красного цвета. Примостившись на карнизе одного из окон второго этажа, сова принялась постукивать клювом в оконную раму, ожидая, когда ее освободят от ноши, а заодно угостят лакомством.

Яркие солнечные лучи заглянули в окно и осветили маленькую комнату, оповещая о наступлении утра. В окружении мягких игрушек, закутанная в одеяло, темноволосая девочка нахмурилась и открыла заспанные глаза. Сладко потянувшись, она села в кровати и широко зевнула. Медленно поворачивая голову, она обвела комнату задумчивым серьезным взглядом стараясь догадаться, что же ее разбудило в такую рань. Но спросонья сделать это никак не удавалось. К тому же было стойкое ощущение, что она о чем-то забыла. О чем-то очень важном. Вчера перед сном она точно помнила, что сегодня должно произойти что-то крайне для нее значительное, но проснувшись сегодня она почему-то забыла, что именно. Девочка посмотрела в окно, занавешенное легкими прозрачными шторами, сквозь которые виднелся кусочек ясного неба, и весело улыбнулась, заметив пеструю голову совы, постукивающей клювом в деревянную раму.

Вспомнила. Сегодня же день ее рождения. Одиннадцатый по счету. И если папа не забыл о своем обещании, то сегодня у нее наконец появится волшебная палочка. Настоящая волшебная палочка и главное — своя. Больше не будет нужды пробираться под покровом ночи в родительскую спальню и тайком брать палочку мамы.

Интересно, какой она будет? Наверняка такой же красивой, как у мамы. Папина, конечно, тоже вполне себе ничего, но больно уж мрачная да колючая. Совсем как папа.

А еще сегодня должно прийти письмо из Хогвартса. И уже этой осенью она станет самой настоящей волшебницей: в мантии, остроконечной шляпе, научится многим заклинаниям и полетам на метле. От этой мысли у нее засосало под ложечкой от нетерпения.

Кстати о письме.

Тряхнув копной непослушных всклокоченных волос, девочка вскочила с кровати и подбежала к окну. Сова, которой изрядно надоело будить заспавшуюся волшебницу, недобро глянула большими желтыми глазами, чем некстати напомнила ей отца, когда тот чем-то недоволен и хмурится. Богатое детское воображение не преминуло подкинуть нужную картинку, и девочка прыснула со смеху, впрочем тут же прикрыв рот ладошкой, боясь, как бы сова не улетела вместе с ее письмом, обидевшись. То, что письмо предназначалось для нее, она не сомневалась. Отвязав от лапки конверт, она с благоговением погладила его кончиками пальцев и, счастливо вздохнув, прижала к груди. Сова, очевидно уже передумав насчет лакомства, ухнула и, взмахнув широкими крыльями, поднялась в воздух.

Девочка отошла от окна и снова взглянула на конверт.

— Хогвартс, — прочла она вслух, ведя пальцем вдоль строк, написанных красивым витиеватым почерком.

На красной сургучной печати изображались величественные башни замка, что веками прячется в горах Шотландии от глаз магглов. Она видела его и раньше, но лишь на картинках в книжках, которыми была забита их домашняя библиотека. Наконец-то она увидит его воочию. Девочка вновь рассмеялась и запрыгала на месте.

— Нужно немедленно рассказать родителям.

Вновь прижав конверт к груди, она сорвалась с места и побежала в родительскую спальню, что располагалась напротив. В полутемном коридоре она с размаху налетела на домового эльфа, да так, что тот не удержался на ногах и плюхнулся на пол.

И почему это с утра ему пришло в голову заняться уборкой вместо того, чтобы как обычно готовить завтрак?

— Уигби, прости, — спрятав веселую улыбку, проговорила девочка, помогая ему подняться. — Я думала, ты на кухне.

— Для завтрака еще слишком рано, мисс, — вздохнув, ответил Уигби, вновь принимая вертикальное положение. — Вы перебудите весь дом.

Он сокрушенно покачал головой и снова принялся тереть половицы. Девочка, сбавив скорость, продолжила путь, тут же забыв об этом происшествии.

В комнате родителей царил полумрак. Большое окно было занавешено тяжелой темной занавеской, сквозь которую не мог пробиться даже самый быстрый и ловкий солнечный луч. На большой двуспальной кровати крепко спала Гермиона, положив кудрявую голову на грудь Северусу и обняв его за торс. Его лицо выглядело расслабленным и умиротворенным, мимические морщины сгладились, лишь время от времени он морщился, когда непослушные завитки, выбившиеся из копны Гермионы, щекотали кожу. Настенные часы мерно тикали, отбивая оставшееся время до того, как придется покинуть теплую и уютную постель и заняться повседневной рутиной. Слышалось глубокое размеренное дыхание и сладкое посапывание. Все дышало покоем и безмятежностью ровно до тех пор, пока с шумом не распахнулась дверь. Подняв подол длинной ночной рубашки выше колен, девчушка запрыгнула на кровать и, устроившись в ногах родителей, прокричала:

— Сегодня день моего рождения! Поднимайтесь, сони!

Глаза Гермионы затрепетали, но она не шелохнулась. Не двигался и Северус, пытаясь продлить сладкую сонную негу. Тогда девочка нахмурилась с размаху стукнула ладошкой по одеялу.

— Да вы чего? — такой расклад ее явно не устраивал. — Просыпайтесь! Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Или… — Она потерла руками. — Или я вас заколдую!

Северус лениво приоткрыл один глаз, силясь не улыбнуться, и нахмурился.

— Для начала: доброе утро, юная леди, — нарочито строго хриплым ото сна голосом проговорил он. — Что за балаган вы тут устроили, — он бросил быстрый взгляд на часы, — в пять утра?

Девочка вытянула вперед руку, на раскрытой ладони которой лежал конверт. Северус прищурился, пытаясь в полумраке разобрать, что ему показывает дочь. Наконец поняв причину утреннего переполоха, он улыбнулся.

— Так значит письмо из Хогвартса уже доставили? — проговорил он, пытаясь скрыть внезапно охватившее его волнение за обычной невозмутимостью. — Очень оперативно.

Голос все равно предательски дрогнул. На какой-то миг в этой счастливой девчушке, что в предвкушении чудесной поездки нервно ерзает, пытаясь спокойно усидеть на месте, он увидел черноволосого мальчика в поношенной мешковатой одежде, прячущего письмо под подушку, чтобы отец не увидел и спьяну не разорвал его на мелкие кусочки. Северус зажмурился, усилием воли отгоняя неприятное видение из прошлого.

Надо чаще практиковать окклюменцию. Воспоминания всплывают тогда, когда их меньше всего ждешь.

Северус взял конверт с ладони дочери и, сломав печать, вытащил пергамент, исписанный все тем же витиеватым почерком. В полумраке слов было не разобрать, но он и так прекрасно знал, о чем речь. Помнил наизусть.

— Что там, папа? — нетерпеливо спросила девочка.

— Дорогая Виктория Эбигейл Снейп, — тихо продекламировал он, делая вид, что читает, и ведя пальцем по пергаменту для убедительности, — мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля. Искренне ваша Минерва МакГонагалл.

Виктория захлопала в ладоши и выхватила письмо и конверт из рук отца. Аккуратно сложив пергамент, она снова отправила его в конверт. Оно займет свое почетное место в ее сундучке секретов.

Гермиона зашевелилась и, приподняв голову, медленно открыла глаза.

— Который час? — спросила она, оглядываясь по сторонам.

Северус вздохнул и пробормотал вполголоса:

— Даже интересно, в кого наша дочь такая заводная. — Затем уже чуть громче добавил: — Доброе утро.

— Доброе утро.

— Мамочка, а у меня сюрприз, — провозгласила Виктория и помахала конвертом перед ее лицом. — Этой осенью я отправляюсь в Хогвартс.

Гермиона сонно улыбнулась и, сев в кровати, протянула руки к дочери. Та немедленно подползла к ней, больно пихаясь острыми коленками, отчего Северус вновь нахмурился, но ничего не сказал. Девочка упала в теплые материнские объятия, а он, устроившись за спиной Гермионы, крепко обнял их обеих. Так они сидели какое-то время, думая каждый о своем, пока Виктория снова не начала нетерпеливо ерзать на месте. Гермиона поцеловала ее в макушку и проговорила:

— С днем рождения, Виктория.

— С днем рождения, — вторил ей Северус, разжимая объятия.

— Вы обещали, помните? — затараторила Виктория, тыча конвертом в лицо Гермионе. — Прогулку по Косой аллее, покупки. — Она принялась деловито загибать пальцы. — Мне нужна волшебная палочка, мантия, шляпа, большущий котел, как у папы, и много-много волшебных книг. — Тут она задумалась и чуть тише добавила: — Ах да, а еще метла. Самая быстрая.

— Мне кажется, что метлу еще рановато, — с сомнением в голосе произнесла Гермиона.

— Но папа мне обещал, — запальчиво ответила Виктория и посмотрела на отца, ища во взгляде молчаливую поддержку.

— Да брось, — тихо сказал Северус, вновь обняв Гермиону и наклонившись к ее уху. — Она очень талантливая маленькая волшебница. К тому же совсем не боится полетов.

— Мамочка, не бойся. Со мной все будет в порядке, — Виктория широко распахнула темно-карие глаза и сложила руки на груди. — Давайте пойдем скорее.

Гермиона посмотрела на часы.

— Для похода на Косую аллею пока слишком рано, — сказала она. — Наверняка Олливандер еще не открыл свою лавку. Для начала нам нужно хорошо позавтракать. Уверена, Уигби сегодня превзошел себя и сделал настоящий праздничный завтрак. И кстати, — она нахмурилась и строго посмотрела на дочь, — ты уже умывалась?

Виктория виновато потупилась, ничего не ответив.

— Живо умываться и чистить зубы.

Она кивнула и унеслась прочь, прокричав на ходу:

— Я мигом, мамочка!

В комнате снова стало тихо.

— По-моему, ты ее сильно балуешь, — проговорила Гермиона, вновь укладываясь в кровать и заворачиваясь в одеяло.

Северус тихо рассмеялся.

— Возможно, — он свесил ноги с кровати и пожал плечами. — Но неизвестно, с чем ей придется столкнуться в будущем. А я хочу, чтобы она всегда знала, что здесь она получит помощь и поддержку, что бы ни случилось.

Не открывая глаз Гермиона сонно улыбнулась.

— Я тебя люблю.

Развернувшись вполоборота, Северус погладил ее по щеке и прошептал:

— Я тебя тоже.

Когда в коридоре вновь послышался топот ножек, он уже оделся и нетерпеливо поглядывал на Гермиону, которая и не думала подниматься.

— Гермиона, — позвал он. — Вставай, у нас на сегодня запланировано много дел.

Она потянулась и принялась выпутываться из одеяла.

— Я уже встаю.

В эту минуту в комнату вихрем влетела Виктория, одетая в свое лучшее платье и готовая к празднику. Волосы ее были заплетены в тугую косу — работа Уигби. На ногах красовались белые туфельки с красными розами. Взглянув на нее, Гермиона не могла сдержать улыбки.

— Дайте мне полчаса, — проговорила она, поднимаясь с кровати. Накинув халат, она пошла в душ.

С завтраком Уигби расстарался на славу. С тех пор как поселился в их доме, он больше не пугался каждого шороха и наконец нашел свою нишу в служении новым хозяевам. Хотя Гермиона поначалу порывалась подарить ему что-то из связанной ею одежды и освободить. Но натыкаясь на неожиданные подарки, разложенные в самых разных местах, он в ужасе бросался наутек и в последующем обходил эти места стороной. В конечном итоге Гермиона оставила свои попытки подарить свободу существу, которое всячески ее сторонится и не видит большего для себя счастья, чем служить семье волшебников. Они заключили что-то вроде сделки, согласно которой Гермиона больше не пыталась всучить Уигби одежду, а он в свою очередь согласился на один выходной день в неделю и зарплату в два галлеона в месяц. После этого вязанные шапочки и шарфы, которые регулярно захламляли гостиную и кухню, исчезли, чему Северус наравне с Уигби был несказанно рад.

Ему до чертиков надоело отпаивать эльфа успокоительной настойкой после очередной истерики при виде всех этих вещей, а потом лечить чувствительный организм маленького существа от сильнейшего похмелья. Такой компромисс устроил всех домочадцев. Теперь по прошествии стольких лет Уигби стал не просто домовым эльфом, а полноправным членом семьи. Но во избежание повторных приступов паники ему об этом, конечно же, никто не сообщал. Его помощь по дому в то время, когда Виктория была совсем крошкой, была неоценимой. Надо ли говорить, что в малышке он души не чаял, хоть и ворчал на вечный бардак и шум? А когда она подросла, прекрасно справлялся с ролью няни в те редкие моменты, если обоим родителям нужно было срочно отлучиться.

— Мама, а ты сегодня опять пойдешь с Гарри на кладбище? — спросила Виктория, отхлебнув из большой чашки какао.

Гермиона вздохнула и тронула ее за плечо.

— Да, я должна пойти. Но мы встретимся позже на Косой аллее.

Виктория кивнула.

— За палочкой мы пойдем все вместе. Это самый счастливый день в моей жизни.

Она обильно полила стопку блинчиков кленовым сиропом и принялась поочередно запихивать их в рот, стараясь покончить с ними как можно быстрее. Северус, глядя на нее, лишь усмехался, доедая яичницу с беконом и запивая черным кофе. Съев пару вафель, Гермиона поднялась из-за стола. Поцеловав дочь в макушку и кивнув Северусу, она сказала:

— До скорого.

Напоследок Гермиона напомнила Уигби, что сегодня его законный выходной, и, выйдя за дверь, аппарировала в тихое безлюдное место. Среди высоких вековых дубов, уже раззеленевшихся мелкими листочками, ее внезапное появление ознаменовалось резким треском, прозвучавшим необычайно громко среди царящей тишины и умиротворения. Выбрав нужную тропинку, она пошла вперед, стараясь не смотреть по сторонам, где под невысокими холмиками земли лежали ведьмы и волшебники, многих из которых она когда-то знала. Но взгляд то и дело выхватывал знакомые фамилии, выгравированные на табличках. Многие из них стали жертвами в прошедшей так давно войне. Казалось, это было в прошлой жизни. Некоторые детали уже изрядно стерлись из памяти, другие — перемешались в постоянном ритме повседневной суеты. Но стоило ей вновь оказаться здесь, как давние и не очень события возвращали ее в те времена, о которых она хотела бы никогда не знать. Она неспешно шла вдоль могил, стараясь ступать тихо, словно боясь потревожить чей-то сон. Наконец вдалеке она увидела знакомый силуэт.

Гарри сидел на лавочке возле одного из таких холмиков, низко опустив голову. Каждый год они встречались здесь, на кладбище. Это стало своеобразной традицией с тех пор, как погибла Джинни. Он всегда приходил сюда после того, как остальные члены семьи Уизли расходились каждый по своим делам, отдав дань уважения погибшим родственникам.

Узнав о том, что случилось с дочерью, Молли слегла, а теперь и вовсе походила на древнюю немощную старушку, тень когда-то сильной, несгибаемой, деятельной матери большого семейства. Чаще всего она сидела в своей комнате в кресле-качалке, уставившись в одну точку. Иногда она говорила, что хочет связать очередной свитер кому-то из детей, но палочку ей не давали, опасаясь, что она может навредить себе или кому-то из окружающих. Оставшийся в Норе Рон старался не оставлять ее надолго одну и без конца приглашал в дом целителей, но те лишь разводили руками и говорили, что его мать настигло то же безумие, с которым не смогла справиться Джинни. Он не очень хорошо справлялся с домашними делами, поэтому Гарри периодически просил Кричера помочь. Недовольно ворча себе под нос, домовик тем не менее безропотно соглашался.

Гермиона чуть замедлила шаг, не отрывая взгляда от ссутуленных плеч. Против воли нахлынули воспоминания, картинки, навеянные рассказами Гарри и Северуса и того, что видела она сама. Она двигалась все медленнее и медленнее, пока не остановилась совсем, вглядываясь в сгорбленную спину друга ничего не видящим взглядом. Вспоминая.

* * *

Хлопок аппарации возвестил о том, что они здесь больше не одни. Джинни прижала к груди крохотное тельце, завернутое в пушистый плед, и уставилась на непрошеных гостей.

— Миссис Поттер, отдайте мне ребенка.

Она покачала головой.

— Не делайте глупостей, отдайте ребенка.

Джинни положила сверток рядом с Гермионой и, вскинув палочку, отошла от кровати вглубь комнаты, принимая боевую стойку. Взгляд стал решительным. Не оставалось сомнений, что она пойдет до конца. Гарри неверяще смотрел в ответ, выхватив палочку, но не спешил нападать. Где-то фоном он слышал плач ребенка и какое-то бормотание. Но все его мысли полностью сосредоточились на Джинни. Какой-то частью своего сознания он все еще надеялся, что это нереальный сон. Достаточно лишь открыть глаза, и весь этот абсурд закончится. Но сколько бы он ни силился проснуться, ничего не выходило. Неизвестно, сколько бы он еще простоял так, бездействуя и пытаясь найти в жестком, полыхающем ненавистью взгляде Джинни проблески разума, если бы не почувствовал ощутимый толчок в плечо. Вслед за ним послышался голос, полностью избавивший его от оцепенения:

— Поттер, чего вы застыли?!

Раздался треск, и подвал его дома в Годриковой лощине озарился яркой вспышкой. Северус, выхватив палочку, ринулся к кровати, на которой распласталось обнаженное окровавленное тело Гермионы. Ее восковая бледность и огромная кровоточащая рана на животе не вселяли никаких надежд. Над телом склонилась старая ведьма, трясущимися руками подставив под рану флакон, она методично наполняла его кровью. Услышав треск летящего заклинания, она проворно увернулась, но рук от Гермионы не убрала. Наполнив один флакон, она закрыла его пробкой и, убрав в карман, тут же подставила другой. Взглянув на Снейпа через плечо, ведьма гадко ухмыльнулась беззубым ртом и щелкнула пальцами свободной руки. Тут же между Снейпом и кроватью от пола до потолка выросла плотная стена, по виду будто сотканная из сотен лучей магического потока. Она светилась и переливалась всеми цветами радуги, глушила бдительность и осторожность, мешала сконцентрировать внимание на чем-то конкретном, притягивала взгляд, не давая возможности отвернуться. В комнате стало светло как самым ясным летним днем.

«Она определенно не шарлатанка, как говорил Поттер», — мелькнула в голове мысль.

Усилием воли оторвав взгляд от гипнотизирующего потока и сконцентрировавшись, Северус послал в него самый мощный Ступефай, на который только был способен, но поток поглотил красный луч без остатка, став только еще плотнее. Некоторое время можно было наблюдать красные искры в общем разноцветном зареве. Пущенное вслед за ним Редукто постигла та же участь. Магический поток разрастался, словно напитываясь магией извне. Тогда Северус принялся пускать все известные ему боевые заклинания одно за другим, пытаясь найти брешь в мерцающем барьере. Но барьер лишь поглощал все магические выбросы и креп.

— Гарри, ты все испортил, — капризно проговорила Джинни. — Я предупреждала, чтобы ты не общался со Снейпом, от него одни проблемы.

Она взмахнула палочкой, и яркий красный луч полетел куда-то за его спину, едва не задев плечо. Она заливисто расхохоталась, будто все происходящее было частью какой-то веселой игры.

— Джинни, я хочу помочь, — заговорил Гарри, уворачиваясь от еще одного заклинания и краем глаза отмечая, как Снейп силится пробить защиту Гекаты. — Позволь мне тебе помочь, — с нажимом повторил он, увидев, что на какое-то время она замерла и прислушалась.

— Упрятать меня в Азкабан?! — прокричала она и вновь взмахнула палочкой. — Гарри, мы ведь могли бы быть так счастливы. Мы могли бы воспитывать нашего ребенка далеко-далеко. Там, где о нас никто не знает.

— Джинни, обещаю, так и будет, — он вновь выставил щит. — Только скажи, как остановить этот кошмар. — От одного воспоминания о Гермионе, в каком состоянии он увидел ее несколько минут назад, ему делалось не по себе. — Мы уедем отсюда так далеко, как ты того захочешь. Только не позволяй этой ведьме завершить начатое.

На миг улыбка Джинни померкла, а в глазах отразилось такое отчаяние, что Гарри стало неимоверно сложно подавить в себе острое желание прижать ее к себе и аппарировать прочь отсюда.

— Гарри, — тихо пробормотала она, — это уже не остановить. Даже если бы я хотела… — Губы ее вдруг снова скривились в усмешке, а с кончика палочки сорвался красный луч. Она расхохоталась. — Ты ничего не понимаешь. Это он, — она кивнула в сторону Снейпа, — запудрил тебе мозги. Мы все еще можем быть счастливы. Мы все еще семья. А теперь у нас есть ребенок.

— Джинни, это его ребенок, — твердо проговорил Гарри, обновив Протего. — Его и Гермионы. Не наш.

— Нет! Не смей произносить ее имя!

Так и не найдя в защите слабого места, Северус пулей подскочил к Джинни. Кончик эбеновой палочки уперся в молочно-белую шею. Улыбка и задорный блеск в глазах исчезли. Взгляд стал ледяным, решительным, а выражение лица — жестким. Она прищурилась и взглянула на Снейпа.

— Джиневра, скажите, как это остановить, — процедил он.

Она покачала головой.

— Геката заберет то, что ей нужно, и уйдет. Вы не сможете ей помешать, — отчеканила Джинни.

— В ваших интересах пойти на контакт, — прошипел Северус, приблизившись к ее лицу.

— А не то что? — она вновь рассмеялась и, с видимым усилием оттолкнув его, взмахнула палочкой.

Белесый, почти прозрачный, луч сорвался с кончика древка и полетел к цели. Не ожидавший такого Северус попытался поставить щит, но было поздно. Заклинание угодило ему в плечо. Кожа под рубашкой полыхнула огнем, а на ткани растеклось темное пятно.

Девчонка, очевидно, не теряла зря времени и поднаторела в боевой магии, в том числе и в области запрещенных Министерством заклинаний.

— Джинни, убери палочку, — голос Гарри звучал по-прежнему твердо. Он вытянул вперед руку. — Я хочу помочь тебе.

Она громко рассмеялась.

— Так ты за мной сюда пришел? — спросила она, удивленно моргнув. — Не лги. Мне помощь не нужна.

— Джиневра, что вы ей пообещали в обмен на помощь с ребенком?

Джинни перевела взгляд на Снейпа.

— Ничего! — выкрикнула она, вновь принимая боевую стойку. — Ее уже не остановить. Она в любом случае сделает то, что задумала.

Северус взглянул на Гарри и решительно вскинул палочку, переходя в наступление. Размахнувшись, он послал заклинание невидимого хлыста. Джинни успела выставить мощный щит, и с характерным звуком заклятие отскочило от невидимой преграды, оставив после себя сноп искр.

Гарри бросился к Северусу и попытался остановить, но тот грубо оттолкнул его в сторону и продолжил наступление.

— Как вы все это провернули? — спросил он, поняв, что взаимный обмен заклинаниями не принесет никакой пользы, и решив ее разговорить. — У вас были подельники?

— Ох, это было не так уж сложно, — с готовностью ответила она, словно только и ждала повода поделиться с кем-нибудь этой историей. — Главная сложность состояла в ожидании — терпеть его не могу. — Она ухмыльнулась. — Но помог случай. Утром, когда Гарри отправился в аврорат, — начала она, ни на минуту не прекращая ходить вокруг Снейпа и внимательно следить за его движениями, — я пошла в Мунго. А Гермиона, надо же какое совпадение, оказалась там же. Я подслушала, что вы в отъезде. Как раз за этим она меня и поймала. Но все беременные так невнимательны. — Она немного замедлила движение и снова расхохоталась. — Она совершенно ничего не заподозрила. Сразу из госпиталя она отправилась в лабораторию, а я аппарировала сюда. Мне ведь нужно было подготовиться. Переодевшись и взяв мантию-невидимку, которую Гарри любит бросать где попало, я поспешила обратно, очень надеясь, что не опоздала. Но ожидаемо она застряла в лаборатории и, судя по всему, надолго.

Наконец Джинни замолчала и, замерев на несколько мгновений, уставилась в одну точку. Она будто полностью погрузилась в воспоминания о том дне. Северус незаметно подал знак Гарри. Тот кивнул и стал медленно отходить за ее спину.

Не замечая ничего вокруг, Джинни продолжила:

— Я следила за ней целый день, ожидала удобного момента. Она вышла лишь вечером, когда солнце уже село. Я шла за ней по пятам, боясь хоть на миг упустить из виду. — Губы ее скривились в гримасе презрения, и она выплюнула: — Она выглядела омерзительно счастливой. Уже совсем стемнело, когда мы добрались до вашего дома. Ну и глушь же вы выбрали. Вокруг ни души. И тут я подумала: «Давай, это твой шанс». Но она словно почувствовала какую-то опасность или я была не слишком осторожна. Но Гермиона вдруг пустилась бегом к дому. Мне ничего не оставалось, кроме как бежать следом. Я оглушила ее обыкновенной палкой, которую нашла по дороге. Потом накрыла ее тело мантией-невидимкой и левитировала до самого дома. След аппарации можно легко вычислить. До Годриковой лощины мы добирались окольными путями, я выбирала лишь те улицы, на которых почти не было прохожих. Впрочем, это было не так уж и сложно.

Она замолчала и посмотрела на Северуса, казалось даже не заметив отсутствия Гарри в поле зрения.

— Вас вычислили и без этого, — процедил он.

— Кто? — наивно улыбнувшись, спросила Джинни. — Гарри никогда бы и не подумал на меня. Разве что лишь вследствие вашего влияния. И то только для того, чтобы доказать, что я ни при чем.

Внезапно послышался громкий выкрик:

— Экспеллиармус!

Палочка выскользнула из расслабленных пальцев и полетела в раскрытую ладонь Гарри. Джинни взвизгнула от неожиданности и развернулась, уставившись на него в замешательстве. Все произошло так быстро, в одно мгновение, но его хватило, чтобы Северус тут же подскочил к ней и обхватил пятерней тонкую шею.

— Говорите, как это остановить, или я убью вас голыми руками, — угрожающе произнес он.

* * *

Гермиона открыла глаза, пытаясь понять, где она и что произошло. Сначала она увидела сияющий поток, похожий на водопад, окружающий ее со всех сторон. Болевые ощущения несколько поутихли, а по телу разлилась такая слабость, что даже держать глаза открытыми сейчас приравнивалось к настоящему чуду. Видимо, зелья, что дала ей старуха, и правда обладали магическим действием. Только голова была совсем тяжелой и в ушах шумело. Где-то рядом слышались знакомые голоса, треск заклинаний, хныканье ребенка и тихое бормотание. Гермиона словно вновь вернулась на много лет назад, в то время, когда полным ходом шла вторая магическая война, и повсюду гремели сражения с Упивающимися смертью. Она попробовала осмотреться. Взгляд сразу же наткнулся на сгорбившуюся над ней старуху. Она водила скрюченными пальцами над ее телом и что-то бормотала. Слов было не разобрать. От ее рук исходил странный жар и желтоватое свечение. Огромная сочащаяся кровью рана на животе волшебным образом затягивалась, словно ее никогда и не было.

— Джинни, скажи Гекате убрать барьер, — услышала она приглушенный голос Гарри. — Гермионе нужна помощь целителей.

Перед глазами все расплывалось, но она попыталась сосредоточить взгляд на старухе.

— Прошу вас, — прошептала Гермиона.

Но Геката ее не слушала. Она вообще не обращала внимания на происходящее вокруг, словно впала в какой-то транс. Она закрыла глаза и продолжала бормотать заученные заклинания. Превозмогая слабость, Гермиона протянула руку к свертку, из которого вместо недавнего хныканья теперь доносился громкий плач, и подтянула его к себе. Геката внезапно выпрямилась во весь свой невысокий рост и посмотрела прямо на нее. Вытянув руки вперед, она вновь что-то забормотала, и разодранная одежда снова надежно скрыла тело Гермионы от постороннего взгляда. Гермиона крепче прижала к себе кричащий сверток, не отводя взгляда от старухи.

— Что уставилась? — грубо прохрипела Геката. — Покорми свое отродье. Заодно попрощаешься.

Она самодовольно ухмыльнулась, будто радуясь удачной шутке. Гермиона, проследив за ней взглядом, машинально кивнула и завозилась с лифом платья, пытаясь высвободить грудь. Ребенок жадно захватил сосок и принялся сосать, но спустя какое-то время бросил и снова разразился плачем.

— Ничего не выходит, — пробормотала она и попыталась снова подтянуть крошечное лицо к груди. Но малыш не обращал на ее попытки никакого внимания, продолжая голосить.

Она пробовала снова и снова, пока наконец не почувствовала, как рука Гекаты коснулась ее головы. Скрюченные пальцы наподобие расчески погрузились в волосы. Несколько раз она провела вдоль влажных спутанных локонов, а потом взяла с тумбы у кровати еще один сверток. В нем оказались маленькие серебряные ножницы. Она принялась прядь за прядью срезать ими завитки, тихо приговаривая:

— Там, куда ты отправишься, они тебе не понадобятся.

К горлу Гермионы подкатил ком. Все звуки, кое-как долетавшие до нее сквозь магическую стену, слились воедино. Остался только зловещий голос, нашептывающий на ухо. Слабость и головокружение, которые она чувствовала, когда только пришла в себя, вновь дали о себе знать. Поток магии, стоявший стеной вокруг кровати, гипнотизировал, завораживал, отсекал лишние мысли, мешал думать и анализировать. Но внезапный громкий вскрик сбросил пелену оцепенения. Кажется, голос принадлежал Джинни, но Гермиона, не доверяя самой себе, не взялась бы утверждать. Покрепче перехватив дитя, она отползла от Гекаты на противоположную сторону кровати и, пошатываясь, поднялась на ноги.

Не ожидавшая этого Геката на миг замерла, а затем, бросив в ворох остриженных прядей ножницы, вновь ухмыльнулась.

— Не терпится посмотреть новый дом? Скоро, детка. Всему свое время. — Она поманила ее пальцем: — Подойди. Я еще не закончила.

— Нет, — проговорила Гермиона, только теперь осознав, что во рту пересохло так, что язык напоминал скорее наждачную бумагу, чем мышцу, и совершенно не слушался — Дайте мне уйти отсюда.

— Да ты бунтарка, — Геката усмехнулась. — Что ж, я знаю, как справляться с подобным духом.

Она взмахнула руками и новый желтоватый поток магии, словно прошедший через все ее тело, озарив его изнутри, сконцентрировался в раскрытых ладонях, ожидая команды. При одном взгляде на него можно было подумать, что он живой. Подобно стене вокруг, он постепенно делался ярче и переливался разноцветными красками.

— Подойди, — твердо проговорила Геката, злобно сверкнув выцветшими глазами.

— Нет, — твердо ответила Гермиона. — Я уйду отсюда только вместе с моим ребенком.

Геката пожала плечами, приняв равнодушный вид, но в глазах по-прежнему горела ярость.

— Любое магическое воздействие, конечно, ослабит силу обряда, но не настолько, чтобы я позволила жертве ускользнуть.

— Обряда? — на автомате переспросила Гермиона, сосредоточенно глядя на концентрат магии в ладонях Гекаты, который разгорался все ярче.

— Разумеется, глупая, — Геката усмехнулась. — Или ты думала, что будешь на меня работать в качестве домового эльфа? Этого добра у меня много, и новички ни к чему.

Краем глаза Гермиона вдруг отметила, что стена вокруг заметно потускнела, в отличие от сгустка, что, наоборот, разгорался на глазах. Теперь сквозь нее можно было видеть неясные очертания комнаты и людей, находящихся по ту сторону.

Значит, она не так сильна, какой хочет казаться. Нужно лишь еще немного потянуть время и, возможно, удастся выбраться отсюда.

— Все обряды с жертвоприношениями запрещены Министерством магии, — дрожащим голосом проговорила она. — Вас схватят и отправят в Азкабан быстрее, чем вы успеете аппарировать отсюда.

Геката запрокинула голову и рассмеялась.

— Наивное дитя, — ответила она, переводя дух. — Я живу на свете не одну сотню лет. Думаешь, ты первая, кто пугает меня тюрьмой или сожжением на костре?

Гермиона в замешательстве уставилась на нее, силясь подобрать слова услышанному. Тем временем Геката продолжила:

— Мне нужна свежая молодая кровь. Твоя свежая и молодая кровь, — уточнила она, внимательно разглядывая Гермиону. — Чтобы я могла продолжать жить.

— Кто вы такая? — спросила она наконец.

Геката вновь расхохоталась.

— Считай, что я твоя смерть.

И искрящийся сгусток, превратившись в плотный поток, сорвался с ее ладоней и полетел в Гермиону. Она повернулась вполоборота, пытаясь закрыть собой ребенка, опустила голову и зажмурилась. Через мгновение все вокруг озарилось яркой вспышкой, послышался оглушительный грохот. Но ничего не произошло. Она подняла голову и осторожно осмотрелась. Первым, кого она увидела, был Северус. Он держал перед собой палочку и с яростью смотрел на Гекату, которая судорожно озиралась вокруг, ища того, кто посмел ей помешать.

* * *

— Мистер Снейп, не надо!

Гарри подскочил к нему, пытаясь предотвратить непоправимое. Вдруг он заметил, что свет, льющийся от магической стены, потускнел. Одного быстрого взгляда на нее хватило, чтобы понять: она слабеет. Сквозь поток, который раньше был плотным и непроглядным, уже можно было рассмотреть очертания предметов и людей, что находились с другой стороны. Он тронул за плечо Северуса.

— Смотрите, — негромко произнес он, указывая в сторону стены.

— Что еще? — спросил Северус, сверливший гневным взглядом Джинни, и проследил за его жестом.

— Поттер, хоть раз в жизни не отрицайте очевидного, — быстро заговорил он, повернувшись к Гарри. — Ваша жена опасна. Схватите ее и отправляйтесь в аврорат. — Уже направляясь в сторону слабеющей на глазах стены, он бросил через плечо: — Используйте Инкарцеро, а лучше вызывайте подкрепление.

Он впервые столкнулся с подобной магией и совершенно не знал, чего можно ожидать от старой колдуньи. Как и предполагалось, от Поттера не было совершенно никакого толку. Но сам он не был настроен на компромиссы. Вытянув вперед руку, он почувствовал, как она прошла магический водопад насквозь. Снейп сделал шаг, держа палочку наготове.

Первое, что он увидел, был желтый луч, летящий прямо в Гермиону, которая крепко прижала к себе ребенка, тщетно пытаясь закрыть его собой. В последний момент он невербально набросил на них щит, неуверенный, подействует ли он против такой мощной магии. Убедившись, что Гермиона жива, он направил палочку на старуху.

С силой оттолкнув Гарри, стоящего на пути, Джинни бросилась к Северусу.

— Вы не понимаете! — закричала она, повиснув на его руке. От былого задора не осталось и следа. Улыбка померкла, взгляд стал испуганным. Казалось, она вот-вот заплачет. — Она так или иначе заберет то, за чем пришла. И вы не сможете ей помешать.

— Посмотрим.

Геката вновь что-то забормотала, и на ее раскрытой ладони появился огонек. По мере того, как голос ее становился громче, огонек разрастался и вскоре уже скрыл почти всю ладонь. Она замолчала и, ухмыльнувшись, взглянула на Северуса.

— Ты как никто знаешь, что это, правда? — проскрипела она.

Северус почувствовал, как сквозь все его нутро прошла тьма. Знакомое чувство всевластия, затуманивающее разум. О да, он прекрасно знал, что это. Адское пламя, которое в любой момент может вырваться из-под контроля и оставить их здесь навечно.

Почему Поттер медлит с подкреплением?

— Я заберу девчонку, — произнесла Геката. — И тогда, возможно, никто не пострадает.

Она ловко перелезла через кровать, что никак не вязалось с ее образом, и, глядя прямо в глаза Северусу, спиной попятилась к сжавшейся в комочек на полу Гермионе.

— Хотя мне все сложнее удерживать пламя. Оно так и жаждет вырваться из-под контроля. Ты чувствуешь это? Чувствуешь, как его бушующая темная сила хочет поглотить все, до чего сможет дотянуться?

Северус еще мгновение сверлил ее взглядом, а затем сделал пас палочкой:

— Авада Кедавра, — его голос на фоне треска огня прозвучал необычайно громко.

Ярко-зеленый смертоносный луч сорвался с кончика палочки и устремился к цели. В ту же секунду послышались хлопки аппарации и голоса. Комната заполнялась людьми. Но Северус не обратил на них внимания. Взгляд его был прикован к Гекате, которая, ухмыльнувшись в последний раз, выпустила из рук Адское пламя и упала замертво. Почувствовав наконец свободу, огонь коснулся дощатого пола и взметнулся вверх.

— Поттер, аппарируйте! — прокричал Северус и, перемахнув через кровать, бросился к Гермионе, а мгновение спустя они были уже в вестибюле больницы святого Мунго.

* * *

О том, что произошло дальше, Гермиона узнала гораздо позже от Гарри и кое-что из газет. Долгие дни реабилитации, боязнь закрытых помещений и сна, невозможность самостоятельно кормить малышку — вот то немногое, что ожидало ее после всего пережитого. Поначалу единственным, кто навещал ее, был Северус. Но когда она уже достаточно оправилась, к ней один за другим потянулись и другие люди. Среди них были Рон и Джордж, Невилл и Луна, прослышавшие о произошедшем, а также журналисты. Много журналистов во главе с Ритой Скитер. Все хотели знать подробности, неизвестные другим, и пускали в ход все свое умение манипулирования, чтобы вывести ее на более откровенный разговор. Но стоило Северусу пару раз рявкнуть, как всех их и след простыл. Кому охота связываться с хоть и бывшим, но Упивающимся смертью?

В последний день перед выпиской, вечером, пришел Гарри. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять, что за прошедшее время он пережил нечто такое, что мир для него перевернулся и больше никогда не станет прежним. Он выглядел бледным и осунувшимся. Помятая мантия аврора висела на нем бесформенным неопрятным мешком.

После рассказа Северуса о зелье, которым поила его Джинни на протяжении долгого времени, Гермиона не могла держать на него зла и винить в произошедшем. Но, видимо, сам Гарри так не считал. Некоторое время он топтался в дверях, не решаясь подойти ближе, и старательно отводил взгляд.

Сколько бы еще он так простоял неизвестно, если бы Гермиона не улыбнулась ему приветливой открытой улыбкой и не поманила к себе.

— Здравствуй, Гарри, — тихо сказала она, боясь разбудить малышку, которая крепко спала рядом.

Гарри кивнул и нерешительно поплелся к больничной койке. Сев на стул рядом, он тяжело вздохнул.

— Привет, — проговорил он и грустно улыбнулся. — Слышал, что завтра ты будешь уже дома.

Было заметно, что слова ему даются тяжело.

— Да, — она кивнула. — Завтра нас выписывают. Курс реабилитации окончен.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — ответила Гермиона, почти не соврав. Разве что самую малость, ведь ее вновь стали одолевать кошмары, как и в первый год после войны. — Только вот прическу пришлось сменить, — она провела ладонью по тому, что осталось от прежней густой копны волос.

— Я сожалею, — проговорил Гарри, проследив взглядом за ее рукой.

— Не стоит, — отмахнулась она. — Остаться в итоге без волос — самая меньшая из потерь.

— Я не об этом, — он снова вздохнул. — Мне жаль, что так вышло. Я должен был догадаться сам, раньше. Должен был предотвратить. Если бы эта ведьма довела дело до конца… — он запустил пятерню в густые темные волосы.

— Гарри, все уже закончилось, — сказала Гермиона и сжала его колено.

— Да, закончилось, — глухо отозвался он и низко опустил голову.

Гермиону подстегивало острое предчувствие, что Гарри что-то не договаривает.

— Гарри? — позвала она, но он лишь покачал головой, по-прежнему не глядя на нее. — Гарри, случилось что-то еще? Что-то, о чем я не знаю?

Он молчал, но напряженные плечи несколько раз подозрительно вздрогнули.

— Гарри… — Гермиона свесила ноги с кровати и села, положив руку ему на плечо. — Что-то с Джинни? — прошептала она.

Гарри кивнул и, сняв очки, шмыгнул носом.

— Что с ней? Она здесь, в Мунго?

Он снова покачал головой и плечи затряслись сильнее. Подозрение, закравшееся ранее, стало обретать очертания. Как бы Джинни ни была виновата, как бы сильно Гермиона на нее ни злилась, но она бы никогда не стала желать ей…

— Джинни погибла, — сдавленно проговорил наконец Гарри. — Адское пламя ее… поглотило.

— О Гарри, — Гермиона подвинулась ближе и обвила руками его шею.

Он уткнулся носом в ее плечо, и сдерживаемые в течение последних дней эмоции прорвались, наконец, наружу бурным, смывающим все на своем пути потоком беззвучных рыданий. Гермиона гладила его по спине, и от одного только вида разбитого друга на ее глаза наворачивались жгучие слезы. Ее собственное счастье от осознания того, что ей и ее малышке удалось пережить все это и уже завтра они отправятся домой, разрывало ее на части, накрывало пеленой стыда за собственный эгоизм. Выплакав на плече Гермионы часть своей боли, тело Гарри перестало дрожать, расслабилось, и он отстранился, все еще не в силах посмотреть ей в глаза. Так они и сидели в обоюдном молчании, каждый занятый своими мыслями. Лишь спустя довольно продолжительное время Гарри рассказал о том, что произошло после того, как они с малышкой и Северусом аппарировали в Мунго.

Огонь распространялся все быстрее. Гарри отдал аврорам команду отступать, и те, подхватив бездыханное тело Гекаты, аппарировали. Гарри направился к Джинни, которая зачарованно смотрела, как языки пламени лижут ножки кровати, поднимаясь все выше. Но увидев краем глаза, как он подходит все ближе, она отшатнулась от него и попятилась, увеличивая расстояние между ними. Она по-прежнему не отрывала взгляда от пламени, а по щекам ее струились слезы. Вдруг она посмотрела на него в упор. Взгляд, который до этого источал безумие, теперь стал осознанным, полным боли и сожаления.

— Гарри, я не знаю, как это произошло, — всхлипнув, проговорила она. — Как будто это была не я. Как будто… мне кто-то нашептывал, что все это правильно, что все так, как и должно быть. Я смотрела на мир словно сквозь пелену и… ничего не видела. Видела лишь то, о чем шептал мне голос, — она шумно выдохнула. — Как тогда, в детстве, дневник Тома Реддла. Было так легко просто выполнять чьи-то указания и совершенно не задумываться ни о чем. А теперь… Теперь я как будто прозрела. Теперь я вновь отдаю отчет своим действиям и… Это ужасно…

— Джинни, пошли. Скоро все здесь поглотит огонь, — Гарри протянул ей руку.

Но Джинни покачала головой.

— Гарри, мне так жаль. Я правда не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал. Это было сильнее меня.

Пламя позади нее с ревом взметнулось вверх, приняв образ головы льва.

— Джинни, нам нужно уходить, — нетерпеливо повторил он, стараясь перекричать рев огня, и решительно направился к ней. — Быстро!

— Прости, я люблю тебя, — проговорила Джинни и, резко оттолкнув его, бросилась прямо в разинутую пасть огненного льва.

— Джинни, нет! — Гарри бросился было следом, но выросший откуда ни возьмись на пути Кричер крепко схватил его за руку, и уже в следующий миг они оказались на достаточно большом расстоянии от дома, первый этаж которого уже занялся огнем.

— Кричер, черт бы тебя побрал, мне нужно вернуться! Сейчас же!

— Уже поздно, сэр, — проскрипел старый домовик. — Все кончено.

— Откуда ты вообще взялся?!

— Уигби появился в доме на Гриммо и сказал, что наследнику Сириуса Блэка грозит опасность. Я пришел, чтобы вытащить вас оттуда.

От бессилия и отчаяния Гарри упал на колени и завопил. В его протяжном душераздирающем крике смешалось все: боль, безысходность, обреченность. Где-то вдалеке послышался вой сирены. Видимо, кто-то из соседей-магглов, увидев огонь, вызвал пожарников. Гарри вновь посмотрел в сторону дома. Пламя уже полностью охватило строение. Еще немного, и останется лишь пепелище. Одна из стен, окончательно прогорев, с шумом рухнула на землю. Вслед за ней отправилась и крыша, из-под которой тут же вырвался огромный огненный дракон и захватил остальную часть дома. К моменту, когда на место происшествия прибыла пожарная бригада, от Адского пламени остались лишь отголоски. Потушить их ожидаемо не удалось, но они исчезли, стоило последней уцелевшей деревяшке обуглиться до неузнаваемости.

Гермиона слушала, боясь перебить или пропустить хоть слово из его рассказа. Когда Гарри наконец замолчал, она, пытаясь подавить громкий всхлип, закрыла рот ладонями. Еще какое-то время они молчали. Гермиона пыталась переварить все услышанное. Это казалось ей таким далеким и невозможным, сложно было поверить в то, что все это реально произошло с ней и ее друзьями. Нет, смерти для Джинни она не желала, даже когда связанная лежала в подвале их дома и со страхом слушала бред, который та несла.

— Удалось узнать, кем была эта Геката? — спросила она наконец, направляя тему в более рабочее русло.

Гарри кивнул.

— По всем документам, что нам удалось найти, она считалась мертвой. Причем не единожды.

На лице Гермионы отразилось удивление.

— Что значит «не единожды»?

Гарри невесело усмехнулся.

— В течение последних четырехсот лет ее несколько раз сжигали на костре, топили, она умирала от чумы и холеры, дважды ее убивали собственные мужья на почве ревности. Уверен, это далеко не полный список всех ее перерождений.

— Перерождений? — повторила за ним Гермиона, силясь понять, как такое вообще возможно.

— Да, — ответил Гарри. — Точная дата ее рождения остается неизвестной. Никакой информации нет, но есть предположение, за которое выступают многие факты. Она принадлежала какому-то древнейшему роду. Все женщины этого рода были ведьмами и занимались темной магией. Из уст в уста они передавали рецепты зелий и темномагические обряды, известные только им. Род давно уже прервался. Осталась лишь Геката. Раз в пятьдесят лет она проводила свой обряд, а для этого ей нужна была жертва — молодая женщина с магической составляющей, что отдана ей в качестве оплаты за… — тут Гарри вновь горько усмехнулся и, понизив голос, продолжил: — …За помощь в появлении новой жизни. — Он взглянул на Гермиону, которая внимательно ловила каждое его слово. — Понимаешь?

Она медленно кивнула.

— Кажется да, — проговорила она. — Новая жизнь взамен старой.

— Да, но никто не знает наверняка и теперь уже вряд ли когда-нибудь узнает, — ответил Гарри. — Северус убил ее, и на этот раз окончательно. Неизвестно, сколько людей вот так попались на ее удочку. У нее был первоклассный дар внушения. А еще она как будто знала, за какие струны нужно дергать, чтобы получить желаемое.

Брови Гермионы удивленно взметнулись вверх.

— Северус? — переспросила она.

Гарри замялся и смущенно отвернулся.

— После всего, что мы пережили вместе, — забормотал он, — все эти формальности кажутся глупыми.

Гермиона улыбнулась и хлопнула его по плечу.

— Хочешь познакомиться с Викторией? — спросила она, вновь меняя тему разговора и прерывая возникшую было неловкую паузу.

— С кем? — не понял Гарри.

— Виктория Эбигейл Снейп, — продекламировала она и потянулась к розовому свертку.

— Тише-тише, — зашептал он. — Она же спит.

— А я как раз собираюсь ее покормить.

Гарри пробыл в палате до позднего вечера, а когда ушел, Гермиона почувствовала, что теперь все наконец встало на свои места, все так, как и должно быть. Конечно, ей было жаль Джинни, жаль, что она попала под влияние старой колдуньи и позволила собой манипулировать. Но вновь накрывшее ее осознание собственного счастья невозможно было перебить ничем. Поцеловав Викторию, которая, наевшись, тут же уснула, Гермиона закрыла глаза, почему-то уверенная в том, что кошмары ей сегодня не грозят.

* * *

— Здравствуй, Гарри, — сказала Гермиона, усаживаясь рядом с ним на скамейку.

Он улыбнулся.

— Здравствуй. Рад, что ты пришла.

Некоторое время прошло в молчании. Наконец Гарри спросил:

— Вики уже получила приглашение в Хогвартс?

— Да, — Гермиона снисходительно улыбнулась. — Сова принесла его ранним утром. А сейчас они с Северусом собираются на Косую аллею за обещанными подарками. Мы встретимся с ними чуть позже. Хочешь с нами?

Гарри покачал головой.

— Я обещал Ирен, что сегодняшний день проведу дома. В последний месяц мы почти не бывали вдвоем. А сейчас выдалась неделя.

— Тебе с ней хорошо?

— Да. Она хорошая, искренняя. А главное, мы понимаем друг друга, кажется, даже без слов.

— Хорошо. Я очень рада за тебя. За вас, — Гермиона сжала его руку. — После всего ты как никто заслуживаешь быть счастливым.

Гарри хмыкнул и опустил голову.

— Да, наверное.

Гермиона нахмурилась.

— Мне не нравится эта неуверенность в твоем голосе. Я хочу… Нет, я настаиваю на том, чтобы ты был счастлив.

Гарри повернулся к ней, взял ее ладонь в свои и крепко стиснул.

— И я счастлив оттого, что у меня есть ты.

Он замолчал, снова уставившись на могильный холмик.

— Знаешь, наверное, мне действительно пора отпустить прошлое, — тихо сказал он.

Гермиона смотрела на него, ожидая, что он продолжит, но Гарри вновь замолчал.

— И начну я, пожалуй, сегодня.

— Звучит многообещающе, — она улыбнулась.

— Я серьезно. Помнишь, чем заканчивались некоторые предыдущие годовщины?

О, Гермиона помнила их, как никто. С самого утра Гарри начинал пить. Он приходил на кладбище в изрядном подпитии, когда все родные и друзья Джинни уже уходили, и творил какое-то сумасшествие. Он швырял в разные стороны заклинания, смеялся, а в следующую секунду мог уже рыдать, падая на колени возле могилы Джинни и заплетающимся языком взывая к небесам. И если бы однажды Гермиона не увидела это все своими глазами, то ни за что бы не поверила. Лишь по прошествии нескольких лет, когда боль от потери немного притупилась, когда он свыкся с ней и научился жить, весь безудержный эмоциональный поток постепенно иссяк, уступив место апатии и унылому безразличию.

— Я планирую уйти из Аврората, — сделав глубокий вдох, проговорил Гарри.

— Это действительно неожиданно, — с сомнением в голосе ответила Гермиона. Ей не очень-то верилось, что Гарри, который едва ли не всю свою сознательную жизнь хотел стать аврором, так легко сможет отказаться от этой работы. — А ты уже придумал, чем займешься?

Гарри пожал плечами.

— Минерва предложила мне должность профессора по Защите от темных искусств.

— Правда?

— А что? Даже Северус оценил мои навыки. Кое-какой опыт преподавания у меня есть.

— Намекаешь на Отряд Дамблдора? — она заговорщически подмигнула.

— А то, — в тон ей ответил Гарри. — Думаешь, я не справлюсь?

Гермиона с улыбкой покачала головой.

— Думаю, что у вас все получится, профессор Поттер.

Они негромко рассмеялись и на какое-то время вновь замолчали.

— А еще я решил сделать Ирен предложение, — тихо произнес Гарри и принялся рыться в складках одежды в поисках чего-то. — Даже кольцо купил. Вот.

Гермиона перевела взгляд на его раскрытую ладонь. На ней лежал черный бархатный футляр. Раздался щелчок, и крышка поднялась. Внутри на такой же бархатной подушке лежало кольцо с узором в виде переплетенных ветвей, инкрустированное бриллиантами. При всей своей дороговизне, оно было тонким и совсем не броским.

«На маленькой аккуратной ручке Ирен должно смотреться замечательно», — подумала Гермиона.

— Как ты думаешь, ей понравится? — с сомнением спросил Гарри.

— Уверена, она будет в восторге, — она крепко обняла его и, почувствовав его ответные объятия, зажмурилась, на миг представив, что попала в детство. — Поздравляю.

Какое-то время они сидели вот так, обнявшись, наслаждаясь вновь обретенным дружеским теплом. Наконец Гарри отстранился и, убрав кольцо в карман, поднялся со скамьи.

— Пошли? — он протянул Гермионе руку, помогая подняться. — Думаю, на сегодня хватит грусти.

Улыбнувшись, Гермиона ухватилась за его руку и поднялась следом.

— Не тяни с предложением, — она подмигнула. — Женщины этого не любят.

Гарри тихо рассмеялся, вдруг сообразив, что предложения от Северуса ей пришлось ждать несколько лет, прежде чем он в конце концов решился.

— До свидания, — вновь порывисто обняв его, прошептала Гермиона.

— До свидания, — повторил Гарри.

Отойдя от нее на некоторое расстояние и оглядевшись вокруг, он широко улыбнулся и, махнув на прощание рукой, аппарировал. Гермиона еще несколько мгновений смотрела туда, где только что стоял Гарри, и думала о том, что теперь у них все обязательно будет хорошо. Потому что по-другому просто и быть не может. Щурясь от солнца, она взглянула в ясное небо и, улыбнувшись, аппарировала прочь от этой гнетущей, давящей тишины туда, где в шумной суете Косой аллеи ее ждали самые родные и любимые люди.