Не ученица (гет)

— Мадам Пинс, а в библиотеке нет учебников по Зельям за первые три курса? — Отговорка у Гермионы была готова ещё с вечера. — Я хотела бы уточнить кое-то, мне буквально на день.

Библиотекарь мадам Пинс, на первом курсе показавшаяся Гермионе хорошим, правильным и умным человеком, чем дальше шли годы, тем невыносимее становилась. Казалось, что она подозревает всех и сразу непонятно в чём. То ли в том, что книги, которым может быть и по сотне лет, так плохо выглядят, то ли в том, что слышен тихий свист из не до конца прикрытой форточки. И чуть кто в действительности нарушал правила, скопившаяся злоба выплескивалась на нарушителя.

Гермиона всегда верила в свою способность очаровывать всех учителей и работников школы, ещё с младших классов. В её голове работала стройная цепочка: я хочу знаний, я знания получаю, я знания применяю. И всем это нравилось, в том числе и самой Гермионе. Только о мадам Пинс зуб могла обломать и венгерская хвосторога, которая наверняка для строгой библиотекарши слишком громко дышала. В общем, отношения не заладились с самого начала, и ни война, ни звание самой умной ведьмы за последние годы обучения в Хогвартсе не смягчали её.

— Для подготовки к ЖАБА вам они не пригодятся. Всё есть и в ваших учебниках, — категорично заявляет Пинс, лишь на время произнесения этой фразы приподняв голову.

— Но я хотела объяснить кое-что младшекурсникам...

— А для этого в школе есть профессор Снейп, — отрезает она, в этот раз даже не подняв взгляд.

Гермиона знает, что и без учебников за младшие курсы прекрасно проверит домашние задания. Требования Снейпа будто были выдвинуты лишь для того, чтобы унизить её. "Вы настолько глупы, что, лишь сверяясь с учебником, сможете исправить ошибки в работах",- сказал он, не произнося этого вслух.

"Зачем я ему нужна? Не проверять же домашние задания", — немного расстроенно думает Гермиона, выходя из библиотеки. Не подчиниться приказу с учебниками нельзя. Она, лишь только выйдя за порог гостиной Снейпа, представила, что будет, если она ослушается. "Я очень разочарован в вас, мисс Грейнджер, вы не можете выполнить даже столь простых указаний". Она уверена, что если и не дословно, то близко к тексту представляет, что именно ей скажут.

— Привет, прости, что беспокою, но у вас Зелья скоро? — Гермиона присаживается в гостиной факультета на диванчик рядом с девочкой с пушистыми непослушными светлыми волосами. Она точно не знает, с какого девочка курса — видимо, распределялась, когда Гермиона отсутствовала в школе.

— А? У меня? — чуть удивлённо спрашивает девочка. — А вам зачем?

— Я бы хотела одолжить у тебя учебник, всего на один день, если ты не против. Завтра с утра будет уже у тебя, — уверяет Гермиона. — А за это с меня шоколадная лягушка.

Такой обмен выглядит явно выгодным, и девочка убегает в спальню за учебником. Гермионе всё время кажется, что нынешний второй курс совершенно непуганный на зельях. Она помнит, как у половины однокурсников тряслись руки перед Зельями, когда они учились на первых курсах. А остальная половина пусть столь явно и не боялась, относилась с Зельям как к испытанию на храбрость. Даже Гермионе, помнится, было не по себе, когда она стояла в холодных подземельях, дожидаясь, когда Снейп откроет дверь и впустит учеников.

— Ты всё понимаешь, что говорит профессор Снейп? — спрашивает Гермиона, поддавшись любопытству. Для неё всегда было сложно сделать верные выводы на Зельях — для них требовалось штудировать дополнительную литературу в огромных количествах, лишь бы найти то, о чём упоминал Снейп, свести это как-то в единую систему и хорошо запомнить.

— Ну да. Там же ничего сложного. — Девочка даже пожимает плечами, мол, странный какой-то вопрос. — Мне можно идти?

— Да, конечно, — задумчиво отвечает Гермиона, на коленях у которой лежит потрёпанный учебник за второй курс.

Она через силу выпрашивает у учеников ещё два учебника — у третьекурсников Зелья будут уже завтра — и задает каждому одинаковый вопрос. Что удивительно — третьекурсница понимает всё, что говорит Снейп, не прилагая особых усилий, но и не хватая звёзд с неба, а вот первокурсникам зелья даются нелегко. Это как будто ещё один повод завязать разговор вечером, за проверкой домашних заданий.

* * *

Гермиона стучит в дверь ровно в восемь, в этот раз не приходя заранее. В прошлый раз ей не очень понравилось сидеть под дверью кабинета, и она предпочла не испытывать судьбу. И с той стороны двери ей позволяют войти коротким "открыто".

— Добрый вечер, профессор Снейп.

Как вежливая девочка, она здоровается, но как совершенно некультурная девочка, сразу же усаживается на облюбованный днём ранее диванчик. Он ощущался действительно удобнее жёсткого кресла, а раз она теперь надела джинсы, то можно и забраться на него с ногами, скинув кроссовки. Это не ушло от внимания Снейпа, который слегка сводит брови. В ответ на это Гермиона тут же достаёт из сумки одолженные учебники, укладывая их рядом с собой — смотрите, я принесла учебники, я всё сделала!

— Ваши домашние задания. Можете править карандашом, я потом поставлю отметку своей рукой, — коротко инструктирует её Снейп, кивнув на угол стола с небольшой стопкой пергамента. — Мисс Грейнджер, — окликает он, чуть она встает с дивана и подходит к столу.

— Да?

Когда Снейп говорит так тихо и вкрадчиво, требуя своего внимания, у Гермионы отключается мозг. Ей хочется, чтобы Снейп обращался к ней так всегда, этим тоном, которые не предвещает ничего хорошего, но одновременно звучит даже отчасти тепло и с интересом к ней, к Гермионе. Это глупые игры разума, говорит она себе каждый раз, когда прекращает думать лишь о том, как Снейп (Северус!) произносит её фамилию, но всё равно ничего с собой сделать не может от чувства, что сердце падает куда-то вниз и отдаёт в коленки.

— Вы действительно настолько плохо помните материал первого курса, что притащили сюда учебники? — с явным удовольствием спрашивает Снейп и откидывается на спинку кресла, рассматривая стоящую перед ним Гермиону с ног до головы. Ему интересно, свела ли она тот маленький фиолетово-зелёный синячок или оставила его как есть. А ещё интересно, куда она дела ту ужасно обрезанную юбку. Видимо, думает он, засунула туда же, куда и свою смелость в отношении него, Северуса.

Гермиона делает глубокий вдох. Ну конечно. Об этом она даже не подумала. Снейп — ублюдок, который поставил её в такое положение, что любое её действие даёт повод посмеяться над ней. И не брать учебники было бы в действительности предпочтительнее, чем выпрашивать их у младшекурсников — так она бы показала себя бунтаркой, а не дурой, которая не помнит ничего с первого курса.

— Но мне нравится, как вы меня беспрекословно слушаетесь, — подводит итог Снейп, стараясь не показывать, насколько он на самом деле доволен.

Возможно, и гриффиндорцы имеют способности к дрессировке, думает он.

Гермиона хватает стопку пергамента и карандаш — пером и правда было бы неудобно писать не за столом, — падает обратно на диван, стараясь даже не смотреть на Снейпа. Карандашом она нажимает осторожно, чтобы можно было потом стереть, оставляет комментарии на полях — смотрите, профессор, смотрите, я помню всё с третьего курса! — и после второй работы всё-таки не выдерживает.

— А мне, вообще-то, пришлось эти учебники у младшекурсников выпрашивать. Для вас, профессор! — с упрёком говорит она, поднимая взгляд.

— Я правильно понимаю, что вам, наконец, запретили заходить в библиотеку, мисс Грейнджер?

Это спокойствие в голосе Северуса раздражает ещё сильнее. Хочется взять с его стола чернильницу и со всей силы кинуть то ли на бумаги, в которых он что-то пишет, то ли прямо ему в лицо. Гермионе хочется хоть как-то отвести душу, наговорить Снейпу гадостей, но она понимает — одно неосторожное слово, и ей навсегда будет закрыт вход в этот кабинет.

— Мадам Пинс мне их не дала. Сказала, что они мне не нужны. — Гермиона это почти бормочет, до сих пор обижаясь на библиотекаря. — Она такая злобная, профессор. — Тон меняется на жалующийся, будто Снейп способен как-то это исправить. Возможно, он бы и вправду мог помочь ей, поговорить с Пинс, сделать хоть что-то, но Гермиона даже не заикнётся об этом — ради неё Снейп никогда ничего не сделает просто так.

— Она работает в школе последние лет сорок. Поверьте, мисс Грейнджер, если бы я мог кого-то в этой школе уволить, я бы начал именно с неё. Но я бы вообще много кого уволил, — почти доверительно сообщает Снейп.

Это, пожалуй, самое откровенное, что она слышала от Снейпа. Наверное. С ним никогда нельзя угадать, говорит ли он правду или просто пытается высмеять её в очередной раз. Но что Снейп жалуется ей на библиотекаршу, этого Гермиона не могла даже представить, и это приносит удовольствие. Они будто становятся ближе, разговаривая о таких мелочах. И сейчас Снейп впервые доверяет ей свои эмоции.

— А вторым? Кого бы вы уволили вторым? — серьёзно спрашивает она, даже чуть наклонившись вперёд.

— Мадам Помфри, — сразу же отвечает Снейп. — Я Тёмному Лорду для всех его Пожирателей вместе взятых варил зелий меньше, чем для неё, — поясняет он, видя непонимание в глазах Гермионы. — Эти две женщины выпили моей крови столько же, сколько обе войны.

Гермиона хочет спросить: тебе совсем некому жаловаться, да? Снейп сейчас выглядит совсем непохожим на себя. Она слышала, как он жаловался на безмозглых учеников, на плавящиеся котлы, но впервые его жалобы настолько конкретные, в адрес людей, которые портят ему жизнь. И если подумать, то зелья в действительности не появлялись из ниоткуда, а после возрождения Волдеморта, видимо, было нужно варить ещё больше зелий. И к этому добавлялась нужда присутствовать на собраниях Пожирателей, постоянно бегать между Дамблдором и Волдемортом, а ещё учить Гарри окклюменции.

После таких мыслей хочется спросить уже другое: когда ты спал, Северус?

— Проверяйте домашние задания, — спустя десяток секунд тишины приказывает Снейп, сам возвращаясь к бумагам.

— Да, сэр.

То ли сказывается то, что дети действительно всё понимали, то ли Слагхорн, пришедший на два года вместо Снейпа, дал им хорошую базу, но работы даже оказались достойными. Так не написал бы Рон, Невилл и Лаванда, думает Гермиона. Не было глупых ошибок, никто не путался в названиях, не предлагал совсем безумные идеи, чем иногда занималась она сама на младших курсах.

Когда Гермиона просматривает чуть больше половины, у неё не получается сдержаться и не высказать своё мнение:

— Это курс довольно сообразительный. — И машет одним пергаментом, работа на котором ей нравится больше всего.

— Слагхорн дал им приемлемую базу, — скупо отвечает Снейп, поджимая губы. Всё-таки у Горация было намного больше опыта с детьми, чем у него самого, и, видимо, его методы с захваливанием любимчиков давали свои плоды. Сам Снейп никогда бы так не смог. — И просто повезло с набором. На первом учатся тупицы, хуже вашего года обучения. Каждый второй может переплюнуть Лонгботтома.

На это Гермиона не отвечает. Как преподаватель, очаровательный старичок Слагхорн действительно нравился ей больше. Он не угрожал, не запугивал и объяснял каждое зелье как часть одной огромной системы.

— Если ученик сам не способен дойти до нужных знаний, я не должен разжёвывать для него всё, что говорю, — все-таки отзывается Снейп, видя необходимость хоть как-то оправдаться, почему его выпуски настолько слабы.

Он даже этим всегда гордился — только самые упорные, те, кто действительно жаждет получить знания, дойдут до высших зелий. Ценность образования не в полученных знаниях, думал часто он, а в том, что идиоты учатся сами искать информацию, обрабатывать её и делать правильные выводы.

Гермиона ему не перечит. Ей зелья хоть и давались с трудом, но она уверена — она знает о них больше, чем любой другой ученик Хогвартса. И, возможно, даже больше, чем ученик лекарских курсов в Мунго. Таких же упорных учеников на зельях она больше не знает.

Они сидят молча ещё с час — Гермиона вчитывается в каждое слово, пытаясь быть даже более дотошной, чем Северус, хотя больше, кажется, некуда. Под конец карандаш у неё затупливается до такой степени, что даже чтобы оставить лёгкий след, надо прикладывать усилия. Она использует как подложку для пергамента учебник за первый курс, который тоньше остальных и удобнее лежит на коленях.

Когда последний пергамент отложен в стопку к проверенным, часы показывают около одиннадцати. Она совершенно точно пропустила время отбоя и если попадет в руки преподавателям, ей точно не поздоровится.

— Профессор Снейп, я закончила, — отчитывается она, вставая с дивана. И так понятно, что прямо сейчас её выгонят из кабинета, напоследок сказав что-то вроде "вы слишком долго копались, мисс Грейнджер, десять баллов с Гриффиндора за то, что после отбоя не в своей гостиной".

Но Снейп не делает этого. Он лишь устраивается поудобнее в своём кресле, опираясь о спинку, откидывается на неё и осматривает Гермиону ещё раз.

— Спасибо за помощь, мисс Грейнджер, — говорит он, привычным жестом массируя глаза. — Вы свободны, можете приходить завтра. Учебники с собой не берите.

"Поблагодарил! Сказал спасибо!" — почти кричит у себя в мыслях Гермиона, и от незамысловатой благодарности действительно становится теплее в груди. Она как можно быстрее закидывает одолженные учебники обратно в сумку, отмечая по ходу, что надо не забыть с утра вернуть их детям, поправляет смявшуюся кофту и подходит к двери.

— Рада была помочь, профессор. Доброй ночи, — говорит Гермиона, открывая дверь и собираясь уходить, но слышит очередной оклик:

— Мисс Грейнджер.

— Да, профессор?

— В следующий раз никаких штанов в этом кабинете.