Тени прошлого (джен)

Александрия, Андария30 мая 373 года со дня основания Андариона

Вокзал Кингсуэй, находившийся в южной части Александрии, был как всегда шумным и многолюдным. В здании столпился народ, ожидавший прибытия поезда Шиптаун—Спрингтон. Кто-то кого-то встречал, кто-то собирался куда-то ехать, сновали носильщики, среди которых попадались и современные механические грузчики с компактными паровыми двигателями... На платформах тоже было оживлённо, но там, в основном, обсуждали стоящий в стороне товарный состав всего из трёх вагонов, окружённый вооружённой охраной.

Поговаривали, что внутри было имущество одного промышленного магната, только что вернувшегося из длительной поездки в Дельканию. Иные утверждали, что там были изобретения его младшего сына, якобы талантливого инженера. Соглашались они в одном: состав принадлежал господину Бартоломью Рэнделлу.

В стороне от этой суеты шла по шпалам женщина средних лет, одетая в простое дорожное платье синего цвета, неопределённо-серое пальто и поношенную чёрную шляпку, вышедшую из моды лет десять назад. В руках у неё были маленькая дорожная сумка и билет до Литтл-тауна, крохотного городка близ столицы. Там находилась женская школа-интернат при храме Милосердной. В этой школе училась её маленькая дочь.

Женщина собиралась сесть на поезд Шиптаун—Спрингтон, чтобы добраться туда и привезти малышку Эли в Александрию на лето. Школа, конечно, работала и в это время года, но занятий не было, поэтому те девочки, у кого была такая возможность, отправлялись по домам.

Квартирка женщины находилась недалеко от вокзала, со стороны железнодорожных путей, и ей было легче пройти через них, чем обходить вокзал, несмотря на то, что при этом обычно приходилось пролезать под парой составов, готовящихся к отбытию.

На этот раз женщине повезло: на её пути стоял лишь состав Рэнделла, который можно было и обойти. (Да и смогла бы она приблизиться к нему, когда рядом стояла охрана?) Однако произошло непредвиденное.

Пока она шла мимо поезда, внутри кто-то возился. Охрана не беспокоилась — видимо, это был свой человек. Внезапно стенка центрального вагона вспучилась и с оглушительным громом взорвалась. Острые куски сплава, который должен был выдержать даже попадание из корабельной пушки, понеслись во все стороны.

Послышались крики раненых охранников и их ошарашенных коллег. Женщина просто упала навзничь, почти разрубленная пополам особенно крупным куском металла.

* * *

Из вагона показался высокий мужчина в шахтёрском противогазе. Через его плечи были перекинуты две большие сумки. В клубах дыма и всеобщей суматохе его никто не заметил. Он с сожалением посмотрел на женщину и, тряхнув головой, тихо пробрался на платформу, стянув по дороге противогаз, под которым прятались ярко-рыжие волосы. Ему хотелось посмотреть на дело своих рук со стороны, прежде чем придёт ещё один нужный ему поезд.

* * *

Джеймс начинал беситься. Во-первых, уже месяц не наблюдалось никаких продвижений в деле: след таинственного гения так и не был найден, электричество никем не использовалось. Во-вторых, всё это время Гарретт подспудно боялся превратиться в вампира, начать пить кровь… Каждый вечер он разглядывал своё отражение в поисках изменений (например, клыков), но ничего не находил. Это злило ещё больше.

Единственным положительным событием оказалось появление приятеля. Да, он сблизился с инспектором Чейном! Наверное, долгие вечерне-ночные разговоры о деле способствовали. Или совместное распитие дрянного кофе по утрам в полицейской столовой.

Как-то Чейн поделился своими наработками по ограблению. Джеймс онемел, когда услышал сумму ущерба и имена некоторых клиентов банка, деньги и ценности которых хранились в его Центральном отделении. На эту сумму можно было бы построить ещё две Александрии с пригородами в придачу!

Однако это никоим образом не приблизило детективов к разгадке. Никто не строил Александрии, увы.

Зато начальство, решившее, похоже, что они страдают от безделья, отправило обоих на вокзал Кингсуэй, когда там прогремел взрыв.

Они подошли к месту трагедии минут на пять позже криминалистов. Один из экспертов как раз приступил к идентификации погибших. Всех охранников ему назвали их выжившие сослуживцы, а о женщине мог рассказать лежащий рядом с её рукой билет.

— Роси Гарретт, — опередил криминалиста Джеймс, закрывший шляпой побелевшее как снег лицо.

— Соболезную, детектив. — Инспектор Чейн тоже снял шляпу с головы. — Вы сможете продолжать работу?

— Да, инспектор, благодарю. Я опрошу свидетелей на платформе, — проговорил Гарретт, разворачиваясь и медленнее, чем обычно, уходя прочь от места трагедии.

Впервые за долгое время он не только не радовался чьей-то смерти, но и осознал, какую оглушающую, опустошающую боль чувствуют родные погибших, которых он всегда безжалостно расспрашивал об убитых, утонувших или упавших откуда-нибудь родственниках или друзьях.

Джеймс шёл к платформе и не чувствовал ни себя, ни земли под ногами. Он словно стал неосязаемым призраком, лишённым связи с миром.

Краем глаза он всё-таки заметил высокого молодого человека в чёрных сапогах с декором из непонятных металлических нашивок. Мужчина держал в руках две объёмные дорожные сумки; к одной из них был прикреплён машинистский шлем.

Усилием воли Джеймс вернулся в реальность. Он поднялся на платформу и с видимостью прежней беспристрастности принялся допрашивать всех подряд. Один раз даже задал вопрос механическому грузчику, чем вызвал смешки окружающих и их мнимое сочувствие измотанному детективу.

Закончив, Гарретт не стал искать Чейна. Вместо этого пошёл в Мэйн-Парк и по пути завернул в почтовое отделение. Там он сел за столик в углу хорошо освещённого зала и, попросив у клерка бумагу и конверт, начал письмо сестре:

«Милая маленькая Эли, прости, пожалуйста, если тебя напугает то, что мама не поехала за тобой в школу. Ввиду определённых обстоятельств тебе придётся задержаться в Литтл-тауне. Не грусти! Я буду писать тебе, Зайчонок, и чуть позже заберу тебя домой.

С любовью,

твой брат Джеймс».

Джеймс запечатал конверт, написал на нём адрес и отнёс письмо в ящик для отправки. Через пару дней его Зайчонок получит письмо и обо всём догадается — она умная девочка. Он сам не знал, почему не смог прямо написать, что мама погибла. То ли это было слишком жестоко для малышки, то ли он проявил малодушие... Неважно!

Гарретт пришёл в Мэйн-Парк и поспешил к Чейну. Тот был у себя.

— Вероятно, придётся связывать дела. Нам опять описывают вашего одинокого тайри, — сообщил инспектор, едва Джеймс переступил порог его кабинета. — Все охранники в один голос твердят, что видели его, но были настолько ошеломлены, что никто из них и не подумал задержать его.

— Совсем никто? — переспросил детектив.

— На самом деле один из наших криминалистов слышал, как один охранник сказал, что этот гад похож на старшего сына господина Рэнделла, некоего Генри Джеральда. То есть по фигуре похож, лица они не видели.

— Здорово… — пробормотал Гарретт. Опять это имя, а ведь он уже подзабыл того вампира.

— Протоколы вот, смотрите. — Чейн протянул ему несколько листов бумаги. — Следов никаких, украли всё содержимое одного конкретного вагона, состав взрывчатки неизвестен. И почему гад остался жив, тоже неизвестно.

Джеймс перенёс в записную книжку основную информацию и снова кропотливо зарисовал схему замка.

— За отчётом патологоанатома я схожу сам, если хотите, Джеймс, — предложил инспектор. Кажется, он впервые назвал временного помощника по имени.

— Благодарю, — пробормотал Гарретт.

В общем кабинете он завесил свою доску новыми бумажками и с нетерпением ожидал появления инспектора с отчётом. Тот всё не приходил и не приходил.

Наконец, спустя час Чейн влетел в общий кабинет. Он был зол, почти в ярости.

— У суперинтенданта сидит Бартоломью Рэнделл! — выпалил он под удивлённые возгласы других детективов. — Он назвал стоимость украденного изобретения. Третья, мать её, новая Александрия! Но что это за изобретение, он не говорит! Ни в какую!

Джеймс молчал. Он углубился в отчёт. Дело об ограблении становилось его личным делом.

* * *

Генри Джеральд Рэнделл, высокий молодой человек с вечно всклокоченными рыжими волосами, приехал в Александрию пару часов назад из Силверкрона. Он должен был встретить отца, прибывшего из Шиптауна, куда приходил принадлежащий сэру Бартоломью пароход «Оливетта». Заодно предстояло проследить за разгрузкой вагонов с какими-то изобретениями сводного братца Чарльза.

Вообще, семья у них была интересная. Промышленный магнат Бартоломью унаследовал солидное состояние от своего отца и преумножил его. В триста сороковом году он женился на Аннелизе Родерих, дочери своего дельканского партнёра. Через пять лет родился сын Генри. Ещё через шесть лет они со скандалом развелись. Аннелизе забрала часть их имущества, но сын остался с отцом, который снова женился в конце того же года на милоринской актрисе Оливетте Сенешаль, двумя годами ранее родившей ему сына Чарльза.

Младшего сына любили больше. Отец сразу приучал его руководить своей компанией, тогда как Генри начинал работать простым инженером. Хотя это скорее являлось преимуществом: он гораздо лучше Чарльза разбирался в машинах, производящихся на заводах Рэнделла.

Единственное, чего он не знал: чем занимается брат и какие его творения находятся в охраняемом составе. А было бы любопытно их увидеть...

Можно было отдать дорожные сумки механическому грузчику и идти заниматься делами, но сплетни людей на платформе были слишком интересны. Обсуждалось громкое апрельское ограбление, от которого пострадали и Рэнделлы. Генри заслушался...

...После взрыва он с неким чувством мстительного удовлетворения покинул вокзал. Приятно было, что творения Чарли пострадали. Однако погибших было очень жаль, особенно проходившую мимо женщину.

Теперь не было ни необходимости, ни желания встречать отца. Он явно будет в ярости. Поэтому Генри нанял паромобиль из стоящих на привокзальной площади и попросил ехать к гостинице «Сайленс», куда он собирался заселиться.

Гостиница встретила скромностью и тишиной. Генри расписался в книге приезда, получил ключи и поднялся в чистую уютную комнату. Интересно, его семья по прибытии поселится в «Роял Хаус» или выберет место потише и подальше от журналистов?

На следующий день Генри спустился в холл гостиницы и, заметив странный ажиотаж возле газетного киоска, сбегал за свежим выпуском «Андарского вестника», чтобы почитать за завтраком.

На первой же странице был крупный заголовок «Ограбление на Кингсуэй: три скандала за один день!»

Причина ажиотажа прояснилась: люди любят скандалы! Генри проглядел статью.

...Неизвестное взрывчатое вещество способно разрушить мощную броню...

...К расследованию привлечён сын погибшей Роси Гарретт! Это противоречит пропагандируемой беспристрастности полиции...

...По словам очевидцев, преступник похож на старшего сына Бартоломью Рэнделла. Где пребывает данный молодой человек, полиции неизвестно...

Читая часть статьи, посвящённую его персоне, Генри с трудом сдерживал эмоции. Это в его планы не входило. Некий журналист Вёрджил Бёрнс оказался слишком пронырливым!

Отца, представительного пожилого мужчину с такими же лохматыми, но уже седыми волосами, он встретил ровно между представительством его компании и Мэйн-Парком. Сэр Бартоломью прогуливался пешком.

— Почему ты не встретил нас вчера? — спросил он. — Оливетта очень расстроилась. Ты же знаешь, что у неё слабое здоровье!

«Ага, страшный недуг — неконтролируемая страсть к семейному доктору. — Генри мысленно закатил глаза. — Прозрей, наконец!»

— Сочувствую, — вздохнул он вслух. А что ещё сказать, чтобы не нарваться на конфликт?

— Я вчера был у суперинтенданта Мэйн-Парка, — уведомил сына мистер Рэнделл. — Улики, по его словам, указывают на тебя.

— Каким образом?

— Ты был на вокзале. Преступник был одет в такую же одежду... Да, это домыслы! Но и обратного ты не докажешь!

Снова вздохнув, Генри решил дойти с отцом до Мэйн-Парка и облегчить полицейским поиски.

Разговаривал с ним тот самый Джеймс Гарретт, невысокий человек с бледным лицом и карими глазами, запавшими от недосыпа и невыразимо печальными.

— Сочувствую вашей утрате, — произнёс Генри уже в конце разговора, когда все показания были записаны.

— Уже прочли утреннюю газету, мистер Рэнделл? — скривился детектив. — Знаете, иногда хочется найти этого Бёрнса и застрелить его! Уже который раз он публикует то, чего не следовало бы.

— Журналисты... — усмехнулся Генри.

— Кстати, мистер Рэнделл, вы не скажете, что было украдено? Ваш отец молчит...

— Не имею понятия, — раздражённо перебил Генри. Ему самому было интересно, что же привезли из Делькании!

Детектив пожал плечами и отпустил его. Оснований задерживать не было.