История третья: вместе (гет)

В дипломе у Джины написано “рециклинг-технолог”, но когда ты бегаешь в должности помощника — заниматься приходится абсолютно чем угодно. Сегодня ты запускаешь новую линию переработки, завтра испытываешь конструкцию “морской урны” для очистки моря от пластика, послезавтра рисуешь платья, а еще через день ползаешь в спецовке по свалке, снимая пробы грунта. Координатор уже выбирает свою специальность окончательно.

Джина и выбрала, более того, она считала, что за пять лет работы уже набрала достаточно опыта для перехода на новую ступень, но она ждала вакансию. Увы, венецианское отделение фонда “Живой Мир” было укомплектовано полностью, а уезжать из Венеции Джине не хотелось.

Другой вариант — идти в коммерцию. Там и платят лучше и карьерный рост быстрее, но в фонде больше интересных и разнообразных задач, для рециклинг-технолога в том числе. Выбор был очевиден, не так ли?

Сейчас Джина официально числилась в пиар-отделе, что, впрочем, ничего не значило.

Нет, это не бардак, это продуманная система — дать молодому экологу как можно больше разнообразных знаний, дать ему попробовать на практике все, что предлагает профессия… И на курсы допобразования их всех отпускали без писка — правда, только за свой счет. Джина, тайком от матери, взяла кредит — мама испытывала перед кредитами какой-то почти суеверный ужас. Наверное это у нее из молодости — мама как-то рассказала, что ее отец, Джинин дед, в девяностые годы взял деньги под процент, но разорился и был вынужден отдать банку квартиру, потому что им постоянно звонили и угрожали какие-то бандиты…

Россия в маминых рассказах была каким-то жутким местом, где могут убить ни за что, а могут помочь просто так.

В рассказах Сережи Россия была совсем другая…

Джина задумалась, мягко улыбаясь небу над собой. Сегодня у них не получалось встретиться — Джину ждал катер, много-много пробирок и прогулка вдоль побережья на двое суток. Они договорились на четверг, но потом Сережа вдруг позвонил и предложил сменить место встречи.

— Познакомить тебя со своим психиатром? — подняла бровь Иза. — Подруга, у него на тебя серьезные планы… Джинни, а ты уверена, что тебе это надо? — с сомнением спросила она.

— Я просто иду к нему в гости, — твердо сказала Джина. — Не в церковь, надев белое платье, а просто в гости.

— С этого все и начинается, — изрекла Иза. — Сперва в гости, потом в церковь, а потом выяснится, что любимое развлечение твоего мужа — гоняться с топором за прохожими. И история с этими бабами тоже мутная какая-то…

— Иза! — вспыхнула Джина.

Иза — замечательный человек, но на язык она совершенно не сдержана! Вот что пришло в голову, то и ляпнет!

Но Джина тоже отчасти виновата, она же не могла сказать, какими шпионскими делишками занимался Сережа! Пришлось соврать, что Юля была журналисткой и пришла туда ради интервью. А потом Джина увидела это интервью по телевизору, когда заходила к маме в гости… нет, канал и время не запомнила, увы.

— Как знаешь, — развела руками Иза. — Ты взрослая девочка, я не стану тебя уговаривать… Но учти — шизофрения передается по наследству.

— Раздвоение личности — не шизофрения. Поверь, я в этом разбираюсь, — с горечью сказала Джина.

Так болел ее предпоследний отчим, и Джина целый год наблюдала, как болезнь потихоньку стирает личность когда-то дорогого ей человека. Сравнивать диссоциативное расстройство с шизофренией, это как поставить рядом головоломку и разбитую вазу.

Но объяснить это Изетте Джина не успела — на террасу ввалился Якопо, увидел ее и тут же расплылся в широкой улыбке

— Santo cacca, — пробормотала Джина. — Я думала, они загружают яхту.

Обсуждать Сережу дальше тут же стало невозможно. Во всяком случае — очень нетактично, нехорошо по отношению к Якопо. Он славный парень и не виноват, что Джина не может ответить на его чувства взаимностью. Но Джина даже в страшном сне не представляла себя с человеком, который делает по две ошибки в слове из трех букв и учил историю с мифологией по мультикам.

— Я видел твои рисунки, — расплылся в улыбке Якопо. — Это просто здорово! Ты такая удивительная!

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила Джина.

Вдохновение явилось ей как раз после разговора с Сережей. Успело стемнеть и Джина включила свой волшебный светильник с витражным абажуром. Разноцветные блики легли на листы и вдруг в голове у Джины щелкнуло — а если сделать на платьях рисунок, имитирующий витраж? А одно из них можно собрать, как абажур, только из пластика… и девиз — “пластик может стать платьем!” Идеально!

— А Сильвия нарисовала: платье моей бабушки, бабушкин жилет и сетку от фруктов, — радостно поведал Якопо, ничуть не смущаясь обедающей за соседним столом Эммы, в чьем подчинении Сильвия вообще-то и находилась.

— Ты все погрузил? — хмуро уточнила Иза.

— Да, все! — отрапортовал Якопо.

Джина залпом допила кофе и встала из-за стола — Изете надо срочно придумать для Якопо занятие, иначе он найдет себе его сам. Идеи ему приходили не самые удачные. Брат Якопо, Муцио, когда его не трогают, хотя бы бездельничает, от этого намного меньше вреда.

Тем не менее, Джина заинтересовалась работами Сильвии. Сама Сильвия упорно прятала папку в стол все утро, так что Джина попросила показать Эмму. Эмма, разумеется, не отказала. Эмма редко кому отказывала.

— Надеюсь, ты просишь не для того, чтобы посмеяться? — чуть нахмурилась она.

Джина знала, как надо говорить с Эммой:

— Может, я смогу чем-то помочь? — прощебетала она.

И Эмма сдалась, раскрыла папку. Ох… Сильвия была такая Сильвия.

Сильвия обожала рисовать одежду, логотипы и прочее. И рисовала она неплохо (а вот рисунки Джины не слишком аккуратны). Проблема была в том, что Сильвия не слишком хорошо все это придумывала. А если честно — это было просто ужасно.

Рисунки Карлы были точно такими же, как она сама — техничными, симпатичными, обычными.

Хуже всех из их троицы рисовала сама Джина.

— Нарисуешь это поаккуратнее, когда вернешься? — ласково попросила Эмма. — Не хочу просить Сильвию, я заметила ее немного раздражает перерисовывать за тобой…

— Хорошо, — согласилась Джина.

Немного раздражает… Да Сильвию это просто бесит! И, хоть убей, Джина не понимает — отчего. Да, Джина лучше придумывает фасон. А Сильвия — лучше рисует. А как она косметику накладывает? Джина так вовек не сумеет, ее максимум — накрасить ресницы и размазать по губам блеск…

Джина прихватила от своего стола рюкзачок и начала спускаться вниз. Катер ждал ее.

На предметном стекле амеба старательно ловила инфузорию. Джина сверила данные по таблице, заполнила графы и нажала «отправить». Захлопнула ноутбук.

Одной из функций фонда (необходимой, но довольно скучной) был контроль экологической ситуации вокруг города. Нет, кому-то нравилось, Джина знает довольно много фанатов путешествий и пробирок, но саму ее эта работа привлекала не сильно.

Это важно, очень важно, но просто наблюдать — не в характере Джины. Ей хочется менять.

Джина захлопнула крышку ноутбука, подхватила сумочку и, прокрутившись на завитках винтовой лестницы, вылетела в холл. Народ расходился. То и дело звучало:

— Пока всем! Сеньор Валле, до свидания! Романо, пока!

Джина остановилась перед зеркалом, придирчиво оглядела себя. Облупившийся нос — хотя как она только не пряталась под панамку — блестящие глаза. Шифоновая юбка в разных оттенках сине-зеленого очень красиво развевается при ходьбе, белая блузка, летнее, морское сочетание… Но этот нос просто портит весь образ!

Джина перекинула косу на грудь, добыла из сумки расческу и принялась наводить окончательную красоту.

— Джинни… — донеслось из-за спины.

Джина, обернулась, не прекращая расчесываться, и увидела Якопо.

«Ошибка, — прокомментировал внутренний голос. — Надо было оглядеться, прежде, чем прихорашиваться».

— Что ты делаешь сегодня вечером? — смущенно спросил Якопо.

— Иду с мамой и сестрой в ресторан, — срочно соврала Джина.

— Не старайся, — подобралась сбоку Сильвия. — Для Джины у тебя маловато тараканов.

Джине примерещилось, что эта поддевка прозвучала не слишком безобидно и по-дружески, видимо Сильвия все еще злилась из-за платьев. Нет, Джина ее просто не понимает! Они делают одно общее дело, и Сильвия бы могла внести в него не меньший вклад, чем Джина, просто отрисовав ее наброски своими прямыми руками. Джина считала, что Сильвии должно польстить то, что она постоянно обращается за этим. Сильвия любит рисовать. Так в чем же проблема?

И не спросишь ведь напрямую, хоть Эмму упрашивай ее разболтать!

Джина решила перевести все в шутку:

— Парень с тараканами у меня уже был, о нет, мне хватило!

— Это ты о Лауре? — хихикнула Иза, тоже прихорашивающаяся у зеркала. — Незабываемое зрелище, согласна.

— Нет, — рассеянно заметила Джина, накручивая локон на палец. — У Абеле были настоящие тараканы, в аквариуме. А еще муравьиная ферма, богомолы, палочники, многоножки и сколопендры. Однажды он плохо закрыл аквариум и тараканы расползлись по комнате…

— Где же ты их только находишь, — пробормотала Иза.

При Сильвии Джина не стала рассказывать самый смак этой истории: она раздавила таракана и Абеле ее бросил. Это были самые первые отношения Джины и она, конечно, ужасно переживала тогда, но сейчас все вспоминается сущим анекдотом. Santa Maria! Мусор вынес себя сам.

— Якопо! — позвал брата Муцио и Сильвии тут же стало не до Джины — она вперилась в лицо Муцио мечтательным взглядом.

Муцио эталонный красавец. Тело культуриста, лицо фотомодели и талант подбирать на слух любую мелодию на гитаре. Во всем остальном он был точно таким же, как брат — делал три ошибки в слове из двух букв и был уверен, что индейцы живут в Индии. Как эти парни оказались в фонде? Главное — иметь правильного дядю.

Джина перебросила гриву за спину, спешно попрощалась и вылетела прочь. Сережа жил в островной части города, не слишком далеко отсюда и пообещал подобрать ее на полдороге. Он предлагал и от работы ее забрать, но Джина не слишком хотела, чтобы весь отдел обсуждал ее личную жизнь, Сережину внешность и возможное материальное положение — а они будут, будут!

…С Сережей она познакомилась на благотворительном вечере. Он подошел к Джине и спросил, кто жевал ее палантин — и вид у него в тот момент был, как у наглого дворового кота. Джине он понравился сразу, понравился чем-то таким, неуловимым.

Развязность его оказалась напускной, а точнее — скрытой. Вот он вроде и милый и вежливый, но потом как прорвется снова эта интонация бродячего кота! «Кот» впрочем, тоже был по-своему очарователен. У Джины мелькнула и пропала мысль, что Сережа словно бы становится совсем другим человеком. Оказывается, ей не померещилось!

Интуиция Джины так часто оказывается права, что это даже не интересно.

Вот и тогда, на вечере, первое впечатление ее не обмануло. Сережа оказался просто потрясающим! Во-первых, он так славно связывал в систему разрозненные факты и даже ухитрялся сразу дать наброски решений, что Джина пожалела об отсутствии под рукой диктофона.

К умным мужчинам она всегда питала слабость.

Во-вторых, Сережа показал себя человеком увлеченным и неравнодушным, тонко чувствующим и интеллигентным. А главное — человеком дела, а не пустым болтуном. Не только сам в проект пожертвовал, но еще и включил информацию в рекламу для пользователей своего приложения. Молча и не хвастаясь — если бы Джина сама этим приложением не пользовалась, то и не узнала бы.

Все было так хорошо, что мудрая Иза посоветовала ждать подвоха.

Подвох ждать себя не заставил.

Джине настолько потрясающе везет на парней с психическими проблемами, что это уже даже не удивительно.

Однажды Изетта нашла ей нормального, но Джине стало с ним так скучно, что с трудом вымучив три свидания, она сообщила кавалеру: “Мы слишком разные”.

Альфредо преследовал ее еще несколько месяцев — звонил, писал, присылал курьеров с цветами и отстал только после того, как Иза выматерила его лично.

Ну так если Джине по жизни суждены психи, почему бы и не Сережа? В остальном он почти идеален.

— П-привет, — довольно нервно поздоровался с ней Сережа.

Он помог Джине перелезть на катер и рука его подрагивала. Джина немедленно поняла, как нелегко ему все это дается — и было бы жестоко требовать, чтобы он рассказал о своей болезни сразу. Сережа невольно обидел ее на том мосту, но Джина понимала, почему так получилось.

Сережа сегодня был молчаливый и дерганный. Прятал он нее глаза. Это не вязалось с тем, как уверенно он звал ее на свидание, но Джина все сильнее подозревала, что эти решительные слова и поступки — они, как бы сказать… от того Сережи, который постоянно ведет себя, как наглый кот.

Пока ясным было только одно — Сережу надо успокаивать.

«Рассказы о странных бывших будут точно не в кассу, — подумала Джина. — Вроде «знаешь Сереж, один мой бывший носил женские платья, второй целовался с тараканами…»

Джина подумала, не рассказать ли об отчиме. Он болел, но она все равно очень любила его, пока от него что-то еще оставалось.

Наверное нет, это история с плохим концом.

«Раздвоение личности — не самое плохое, что может быть с человеком? Ты все равно мне нравишься?»

Что, ну что такого можно сказать, чтобы исправить ситуацию и не выглядеть глупо и неловко?

Джина решила остановиться на: «Ты все равно мне нравишься».

— Ты все равно мне нравишься, — сказала она.

Сережа повернулся к ней с очень сложночитаемым выражением лица. Губы его дернулись.

— С нами будет сложно, — выдохнул он. — Знаешь… мы сейчас хотели сказать тебе совершенно разные вещи.

— По очереди? — предложила Джина, которой конечно захотелось услышать, что же ей хотели сказать.

— Я хотел сказать тебе спасибо, — мурлыкнул Сережа характерным тоном. — И хотел, чтобы этот слюнтяй держал свои тревоги и панические мысли при себе, а не вываливал их тебе на голову.

— Ох, — только и нашла что ответить Джина.

Значит она права и «наглый кот» — в самом деле другая личность!

— Он не слюнтяй, — твердо добавила она.

Сережа внезапно расхохотался, откинув голову.

— Я сказала что-то смешное? — нахмурила брови Джина.

— Ты так забавно его защищаешь… И ты шикарно подбила глаз этому идиоту из клана Маркезе, я восхищен!

— Зачем ты вообще с ним связался? — сердито спросила Джина. — Это небезопасно.

— А кто тебе сказал, что я безопасен? Птица, хватит!

Тон Сережи вдруг резко изменился, его окрик изумил Джину до крайности.

— О чем ты? — тихо спросила она.

Джина понимала, что Сережа сейчас просто… перестал скрывать, но его болезнь выступила так ярко, что она немного испугалась.

«И так будет всегда?»

— Прости… — Сережа накрыл лицо свободной рукой, завесился челкой. — Птица это… это вторая личность и он иногда… и мы иногда… Его иногда заносит. Сильно заносит.

— М-м, — глубокомысленно промычала Джина. Ей было нечего ответить на это, но если она сейчас замолкнет, повисшее молчание будет очень неловким.

— А почему Птица? — зацепилась она за первое пришедшее на ум.

— Потому что у него есть крылья, — очень серьезно ответил Сережа и Джина замерла между состоянием «Santa Maria, что за пиздец?» и «расскажи подробнее».

— Ты как бы… видишь его? — спросила она, решив придержать эмоциональную реакцию до возвращения домой.

— Вижу, — довольно несчастным голосом отозвался Сережа и принялся описывать, что ему глючится.

Джина читала про раздвоение личности, конечно же, после того приема она прочла все, до чего успела дотянуться, в смутной надежде найти какую-то разгадку и как-то оправдать происходящее…

Так вот, Джинни знала, что субличности могут видеть себя внешне разными, но различия обычно касались фигуры, цвета глаз и волос или даже пола… Но ни в одном описании Джине не попадалось, чтобы кто-то придумывал себе крылья! Сережа правда неординарная личность.

— А вы можете шевелить этими крыльями? — неведомо зачем задала она предурацкий вопрос и нервно дернула плечом — что-то пощекотало ей лопатку.

И тут у Сережи стало такое лицо… Он притормозил катер и повисла тишина, нарушаемая только негромким бурчанием мотора и плеском воды о камень.

— Джина… ты это почувствовала, верно? — тихо спросил он.

— Что почувствовала? — шепотом спросила Джина, которой вдруг сделалось жутковато до озноба по спине.

— Мы задели тебя крылом по спине и ты дернула плечом, — так же шепотом пояснил Сережа.

Озноб разошелся по телу и обсыпал Джину мириадом мурашек. Они смотрели друг другу в глаза, вода тихо плескала о каменные стены, а затем Джина сделала глубокий вдох и решила выбираться из зазеркалья:

— Сережа, — сказала она дрогнувшим голосом. — Это просто совпадение. Мне на спину село какое-то насекомое и все.

Он спрятал глаза:

— Да, прости… Этот разговор надо было начинать с психиатра… то есть с психиатром. Мы почти на месте.

«Свидание в компании психиатра, — сообщил Джине неунывающий внутренний голос. — Porca miseria, как романтично!»

У дома оказалась небольшая пристань — моторка вильнула вбок и причалила к лестнице. Сережа шагнул на ступени, привычным движением забросил веревочную петлю на латунный столбик и подал Джине руку. И не отпустил ее на берегу, подхватив под локоть (Джина совершенно не возражала).

Они поднялись до дверей и оказались в большом, совершенно пустом холле. Сюда так и просилась стойка с консьержем, но ее не было. Не было и почтовых ящиков на стене, словно бы и не живет здесь никто…

Сережа провел ее по желтоватой лестнице, мимо витых колонн и они оказались в уютном… как бы это назвать? Холле второго этажа.

Стены здесь были обиты полосатым шелком, а вокруг маленького круглого столика теснились голубые бархатные кресла. Панорамные окна радовали видом на обширный балкон, заставленный цветами в кадках; пожилой человек в золотых очках старательно поливал покрытый зелеными плодами лимон в большом бочонке. Под лимоном притаился накрытый стол, темноволосый мужчина в майке цвета хаки раскладывал приборы к тарелкам.

— Это Олег, мой брат, — кивнул на него Сережа, подводя Джину к балконной двери. — Мы подумали, что после морских прогулок, ты наверняка хочешь есть.

Джина сточила салат в столовой фонда и, в общем-то, пережила бы, но такая забота была, безусловно, приятна.

Единственное, что ее смущало…

— А другие жильцы? — тихо спросила Джина. — Они не будут против, что мы заняли стол?

Да и разговор предстоял довольно приватный…

— Какие другие жильцы? — недоуменно моргнул Сережа. — Тут больше никого нет. Только я, Олег и доктор Капуто, познакомься…

Мужчина с лейкой приветливо помахал ей рукой.

— Ты снимаешь этот дом целиком? — изумилась Джина. — Для вас троих?

— Что-то вроде того, — легко ответил Сережа. — Люблю простор.

Джина подняла бровь. Съем такого особняка должен был влетать в дикую копеечку, не меньше шести-семи тысяч евро в месяц.

И давно технические директора средней руки компаний зашибают такие деньжищи?

Похоже, Сережа снова пытается вырастить розы у нее на ушах. И, говоря честно, Джине уже поднадоело это садоводство.

Сережа намек понял и под ее выразительным взглядом быстро признался:

— Это наш особняк. Нам друг подарил.

— И за какие заслуги? — продолжала дожимать Джина, не отнимая, впрочем у Сережи своего локтя. «Видишь? Я на тебя не злюсь, но верни спагетти в тарелку, не надо вешать их мне на уши!» — Кстати, у тебя довольно забавные отношения с генеральным. Как там было? «Если ты немедленно не утащишь свою жопу с моего пути…»

Олег несолидно захрюкал:

— Что ты там говорил про умных девушек, Серег? Греби полной ложкой.

— Я в тебя сейчас лимоном кину, — пообещал Сережа, поднимая вверх свободную руку и захватывая плод. — Джина, это… довольно долгая история. Я не собирался тебе врать, но просто в двух словах всего не расскажешь.

— Сережа, жалеть лимон, — попросил доктор Капуто, подавая Сереже подушку с кресла. — Кидать подушкой.

Сережа разжал пальцы, но подушки не взял:

— Ты потерпишь немного? Нам бы хотелось… разъяснять все постепенно, это правда долгая и сложная история, я сегодня не сумею рассказать ее целиком…

«Да почему у тебя везде долгие и сложные истории?» — подумала Джина.

— Хорошо, — вздохнула она вслух.

Что ей еще оставалось сказать?

Ее усадили под солнечным зонтиком, между каскадов огненных настурций, к очаровательным лиловым, почти черным, петуниям, по лепесткам которых были разбросаны белые точки, как звезды по ночному небу.

— Прекрасные цветы, — восхитилась Джина.

Психиатр расцвел довольной улыбкой.

— Прекрасные, — согласился Сережа. — У Аурелио золотые руки.

— А это что — морковь? — удивилась Джина, разглядев кудрявую ботву в одной из кадок.

— А чем морковь хуже цветов? — развел руками Олег. — Настурцию тоже можно есть, кстати.

— Этто ви! — сделал палец пистолетом доктор Капуто, обвиняюще указывая на Олега. — Я думать, кто объезть лизтья!

— Не злитесь, Аурелио, — мурлыкнул Сережа характерным тоном. — Олегу не хватает витаминов. Когда не хватит минералов, он будет грызть стены.

Олег только руками развел и Джина его пожалела. Ей и самой случалось побывать неизвестным вредителем — в детстве Джина обнесла клумбу анютиных глазок. Попробуем спасти человека? Переведем разговор.

— Вы живете здесь только втроем? — спросила она. — А ваши родители, они остались в России?

— Мы с Олегом выросли в детском доме, — как-то очень просто пояснил Сережа.

Джине немедленно захотелось провалиться сквозь землю (лучше бы она молчала!), и что-то видимо отразилось у нее на лице.

— Джина, это не запретная тема, — мотнул головой Сережа. — У меня нет никакой травмы, с нами хорошо обращались и единственное от чего я страдал в детстве — это от невозможности купить в автомате шоколадный батончик.

Джина несмело улыбнулась.

— Травма била, — сказал психиатр, сосредоточенно наматывающий на вилку клубок спагетти. — Но психика защитить себя, блокировать возпоминания. Психика ребенка иметь большая подвижнозть… Кушать. Серьезни разговор озтавить к чаю.

Джина чуть не взвизгнула от удивления, когда увидела, что за чай тут у них.

Когда все поели и составили грязную посуду на поднос, Олег торжественно достал из-под стола огромный самовар, пучок щепок, обмотанный полоской бересты и пакетик шишек. Джина открыв рот, наблюдала, как он поджигает бересту, роняет ее в трубу, опускает щепки и добавляет шишки.

— Вы всегда так чай пьете? — изумилась она.

— Только в особых случаях, — пояснил Сережа.

У Джины тут же стало очень горячо внутри. Она причислена к особым случаям.

Олег поставил на самовар трубу, из трубы потянулся к бледному небу дым. С ума сойти, ну и домик! Джина поняла, что ей здесь искренне нравится, несмотря на то, что у Сережи повсюду какие-то запутанные истории, которые не расскажешь в двух словах.

— Да, психика ребенка иметь большая подвижнозть… — повторил доктор. — Диссоциация — езть защита, диссоциация — внутреннии побег. Вам бивало… что-то плохое, оно делать с вами, но ви как змотреть со зторони?

— Да, — призналась Джина. — Мой отчим… тяжело болел, когда я пришла к нему в больницу, я поняла, что его почти уже нет. Точнее — я признала это… Я стояла у окна и мне казалось, что все это не со мной… не знаю, как описать это.

— Ви как далеко? — помог ей сеньор Капуто.

— Да, — кивнула Джина. — Такое странное состояние…

— Когда моих хоронили, у меня так же было, — вдруг сказал Олег. — Словно я кино смотрю, а не стою у гроба. Мы с Серегой названные братья, родители у нас разные были, — пояснил он.

— Как хорошо, что я ничего не помню, — вдруг задумчиво обронил Сережа. — Хотя немного жалко. Я бы хотел знать, какими были мои родители.

— Ми мочь пробовать гипноз знова, — предложил доктор. — Ви плохо даваться, но ми мочь зтараться еще… Ви все видеть — диссоциация езть защита. Она езть делать вам меньше боль. Но Сережа долго бить в травма, один травма, другой травма, психика защищать себя и создать Птица. Птица лучше отражать удар… Озновная личнозть прятаться. Сережа не помнить, что произходить, когда ему бить больно.

— Сейчас мне лучше, — сказал Сережа, посмотрев на нее беспокойным взглядом. — Я больше не теряю память.

Джина поняла, что ей надо что-то ответить, и лучше, если это будет звучать содержательней, чем «м-м». Она конечно про это читала, но… черт, со стороны Сережа выглядел совершенно нормальным, а под этим скрывались такие бездны.

— Я… немного запуталась, — призналась она. — Когда это произошло, эта травма… травмы?

— Когда я был маленьким, — грустно ответил Сережа. — Я прошел через два детдома, в первом… было плохо, но я это забыл. Все трудности, с которыми я встречался потом были решаемы — я и не замечал… хотя нет, в старших классах был момент — у меня пропало несколько дней. Я очень удивился, но решил, что переучился. Я долгое время даже не подозревал, что у меня раздвоение личности.

— У вас короши динамика, — похвалил Сережу доктор. — Я бояться, что ви делать долго, но ви делать бистрее. Я понимать, — сеньор Капуто посмотрел прямо на Джину. — Вам езть интерезно — зколько? Но я езть не мочь заказать точно. Этто может бить год, может — два, а может — незколько месяц…

— Давайте чай пить, — предложил Олег, закончив колдовать над самоваром. — Мне Илюха привез таежный сбор…

— Без брусники? — с каким-то не очень понятным выражением лица спросил Сережа.

— Без, не бойся, — хохотнул Олег и объяснил для Джины. — Мне дед один как-то дал чаечка с брусничным листом… так у нас туалет стал почти как караулка — «пост сдал — пост принял!»

Джина прыснула, закрыв лицо рукой. Брат у Сережи был очень милый. Чем-то похож на медведя — нет, не по ассоциативной связке самовар-Россия-медведи, другое. Вот он вроде такой расслабленный и добродушный, но ты тронь его, тронь! И сразу же узнаешь, что медведь — это не только комок меха, но и пара центнеров стальных мышц. От Олега шло именно такое ощущение, а майка хаки, шрам на плече и набитые костяшки пальцев рассказывали о его профессии не хуже записи в libretto del lavoro.

А еще он ухитрился уронить сумочку Джины, передавая ей чашку, и веселый ветерок немедленно подхватил наброски и попробовал унести в канал. Сережа среагировал мгновенно, на лету сцапав три листа — но один все-таки вырвался на волю и белой птахой взлетел над водою, чтобы тихо лечь на темную гладь. Джина подхватила папку, поправила сумку, забрала странички у Сережи и попыталась оценить потери.

— Блин, прости, — покаянно сказал Олег и внезапно начал снимать майку: — Я сейчас его выловлю.

Джина несколько раз моргнула; Олег, избавившись от майки подошел к перилам.

— Стой! — крикнула Джина, осознав, что он сейчас действительно сиганет со второго этажа в канал. — Не надо!

Олег озорно улыбнулся, оперся на перила и вдруг одним махом перебросил тело через парапет, Джина, ахнув подскочила с места… Чтобы увидеть, как Олег, с фонтаном брызг рушится в воду и, вынырнув, двумя мощными гребками настигает набросок.

— E’ completamente pazzo, — пробормотала Джина.

— Oleg e una delle persone piu normali che abbia mai visto, — не согласился с ней доктор.

Джина верит, что психически Олег полностью нормален, но назвать нормальным его поведение язык у нее не поворачивался.

— Олег очень тренированный человек, — Сережа осторожно тронул ее за плечо. — Он может прыгнуть с высоты в двадцать метров, а потом проплыть несколько десятков километров. Не нужно за него беспокоиться, Олег отлично знает, что он делает.

— Я не знала об этом, — сказала Джина, все-таки обходя Сережу со спины, подбираясь к парапету и заглядывая вниз.

Олег подплыл к одному из балконов нижнего этажа и аккуратно просунул туда мокрый листок, а затем, чуть сдвинувшись, подтянулся, резким движением выбросив тело из воды, и полез по балясинам на руках, повисая то на одной, то на другой, пока не достиг верха. Затем Олег подтянул ноги, оперся и перевалил тело на балкон, ему бы в цирке выступать!

— Очень красиво, — пробормотал за спиной Сережа.

Джина обернулась… она так и бросила папку на столе, и ветер снова попытался поиграть с ее набросками, но Сережа был настороже.

— Мы делаем показ мод, — объяснила Джина. — Ткани из переработанного пластика. Сеньор Джентиле уже договорился с модным домом «Ле Фадж», они включат нашу коллекцию в свой показ… Мы рассчитываем, что это повысит спрос на переработанные ткани.

— У вас благороднии профессия, — заметил доктор.

— Спасибо, — улыбнулась Джина. — Мне сегодня вечером придется перерисовать их поэтому, — Джина развела руками, глядя на Сережу, — я не смогу задержаться здесь долго.

— М… может я могу тебе помочь? — предложил Сережа. — Мы хорошо рисуем.

Смотрел на нее так серьезно… Джине закралась мысль, не подумал ли он, что она нашла повод сбежать.

— Это было бы просто замечательно, — тепло улыбнулась она. — Я в детстве была ужасно непоследовательной — я рисовала, играла на флейте, лепила, вышивала, танцевала — и в итоге умею все понемногу, но не умею ничего по-настоящему.

— У тебя замечательно подобраны цвета, — серьезно сказал Сережа. — Очень красивый рисунок, но чуть-чуть хромает пропорция. Не возражаешь, если я возьму планшет? Электронное изображение легче менять и оно точно не улетит в воду.

Джина не возражала. Сережа побежал за планшетом.

— Попробуйте пирожное, — сказал Джине сеньор Капуто, с явным облегчением перейдя на итальянский. — Вот это, с лимонным кремом, они очень вкусные.

— Вы давно учите русский? — поинтересовалась Джина, беря пирожное.

Джина любила сладкое, но совесть не позволяла ей притаскивать домой шоколадки и пироженки — Изетта вела правильное питание и строго считала калории. Джине повезло с обменом — она не жаловалась на аппетит, но вес не набирала, из-за чего не раз была поименована ведьмой.

— Третий год, — сообщил доктор. — Пациент должен расслабиться, и лучше общаться с ним на родном языке. Для вас русский — родной?

— Второй родной, — объяснила Джина. — Мой отец был ирландец, я начинала говорить на двух языках… Но я с четырех лет живу в Италии, по-итальянски я сейчас говорю лучше, чем по-английски, и пишу лучше, чем по-русски…

С громким хлюпаньем явился Олег. Улыбнулся, вручил Джине мокрый листок с потекшими контурами, прихватил майку и объявил, что пошел переодеваться.

Следом за ним пришел Сережа и принес планшет. Доктор забрал мокрый эскиз и подвесил в пальцах, пообещав просушить.

Джина развернула кресло чуть боком, придвинулась к Сереже.

— С какого начнем? — спросил он.

Джина вытянула самый любимый набросок, кривой, как турецкий ятаган, а затем, завороженно наблюдала, как на экране возникают изящные контуры элегантного платья.

— Если нужно что-то поправить — говори, — предупредил ее Сережа, но поправлять было не нужно. У Сережи оказалось совершенно дивное чувство гармонии — пропорции выходили такие, что лучше и не сделаешь. Джина только несколько раз уточняла самые неясные места на набросках.

Доктор давно ушел из-за стола и теперь что-то поправлял в одной из кадочек маленькими грабельками, Олег в одиночку докушал оставшиеся пирожные, унес грязную посуду и теперь задумчиво щурился на закат попивая чай.

Сережа рисовал.

— Раскрасим заливками, — предложил он.

Джина потянулась за планшетом, чтобы выбрать цвета, но вдруг, с писком провалилась между спинками кресел, чудом успев ухватиться за стойку зонта.

Она была полностью сбита с толку — она ведь чувствовала, там, куда она собралась опереться плечом, что-то есть! Но… но почему?

Сережа положил планшет, привстал, подавая ей руку и помог вернуться назад. Пальцы его подрагивали.

— Джина, — шепнул он проникновенно. — Ты не признаешь, но ты чувствуешь их.

Джину снова обсыпало мурашками, она шарахнулась, откидываясь на спинку кресла и отчеканила:

— Я не могу чувствовать то, чего не существует. Я же не сошла с ума!

Она говорила вполголоса, но последние слова прозвучали как сдавленный крик. Сеньор Капуто отложил грабельки и сделал пальцы пистолетами:

— Доктор вам сеичас помочь! — пообещал он. — Что езть произходить?

Олег отставил чашку и любопытно развернул нос в их сторону, и Джина не знала, как объяснять…

— Она чувствует мои крылья, — чуть лениво сказал Сережа. — Мы задевали ее несколько раз — она это чувствует. Как объясняет это наука?

— О, — сказал доктор. — Мозг езть сложнии, загадочни орган. Наука молода… наука не давно изучать мозг. Еще не открыто езть много. Мозг создавать электричезкие волны, мозг излучать… Как близкие чувствовать беда друг о друге? Человек говорить интуиция, когда иметь чувствительнии к излучения мозг. Люди зчитать грозу за гнев богов, когда не знать электричезтво. Ви понимать?

— У меня прекрасная интуиция, — все еще шепотом сказала Джина.

Олег недоверчиво на нее посмотрел и перевел взгляд на Сережу.

— Я сразу знала, что с тобой все не так просто, — прошептала Джина, смотря на Сережу.

И получила в ответ котовью улыбку и легонькую насмешку:

— Но ты точно не догадывалась, как все сложно, да? Извини, Птицу опять заносит.

— Ты слишком строг к себе, — сказала Джина. — Одергиваешь, Птицу когда совсем не надо.

Сережа с расстановкой откинулся в кресле:

— Ты слышал? — спросил он в небеса. — Ты слишком часто меня дергаешь! Джинни, солнышко, а кто из нас тебе больше нравится?

— Да оба вы мне нравитесь, — чуть сердито сказала Джина.

Что за дурацкий вопрос? Они не два разных человека, а две части одной личности, еще не хватало, чтобы Джина их разделяла!

— Мы изменимся, — внезапно сказал Сережа быстро. — Мы не будем такими, как сейчас. Мы уже изменились… Он решил вывалить все свои тревоги тебе на голову, какой молодец.

«Какие же вы милые, ребята. Оба-двое», — подумала Джина. Да, определенно это будут очень необычные отношения…

— Серег, ты бы дорисовал девушке платья, — чуть хмуровато посоветовал Олег. — Смотри, уже вечереет.

— Прости, — спохватился Сережа после паузы. И протянул Джине планшет.

__________________________________________________________________________

— Он совершенно сумасшедший.

— Олег — один из самых нормальных людей, кого я знаю.