Нет ничего слаще юности (гет)

В своей жизни Кадзуха ошибался множество раз. Он ведь такой же, как и все мы.

Первую тарелку в качестве официанта он разбил, когда был ещё совсем неумелым стажёром. Обычная ситуация в той таверне, так что начальство просто махнуло рукой. Что поделать, текучка персонала. Но ему самому стало ужасно стыдно, особенно перед той женщиной, что так сильно ждала свой кусочек шоколадного торта и кружечку крепкого кофе с виски. Конечно, каждая ошибка имеет последствия, и он рассчитался тогда парой купюр моры.

Кадзуха ошибся на занятии по истории, за что преподаватель безжалостно влепил ему плохую оценку. Ошибся, когда впервые давал показания счётчика воды. Когда перепутал время и пришёл к стоматологу на час позже.

А иногда, совершая ошибку, история получает счастливую концовку.

Однажды поздним вечером, когда Кадзуха вышел не на той остановке, пройдясь по округе, он вскоре понял, что совершенно не понимает, где находится, телефон предательски разрядился, а первые капли дождя и раздавшийся гром не предвещали ничего хорошего. И он совсем один, замёрзший, стоял под навесом остановки и ждал, когда же приедет автобус. Тогда он и услышал среди шума миллиардов капель, обрушивающихся на асфальт, жалостливый писк где-то рядом. То оказался маленький белый котёнок, он сидел в углу коробки совершенно один. Видимо, когда он проснулся, то очень сильно удивился тому, что рядом никого не оказалось, и, конечно же, отчаянно начал звать хоть кого-то.

Что ж, наверняка его пушистый друг сейчас наслаждается сном на подоконнике возле цветов, что ему подарила Аяка, пока Кадзуха не видит, как Тофу самым наглым образом нарушает правило.

Но если речь идёт о работе в «Охотнике», то он не понимал, в какой именно момент он ошибся. Впрочем, может, он сам позволил себе сглупить? Когда перестал слушать Дилюка, который чётко и ясно объяснил ему, которой леди нужно подать вино. Когда преисполнился уверенности в том, что он-то точно незаменимый работник. И теперь Кадзуха даже не понимает, чем именно поплатится. Впрочем, хотя бы цена за бутылку «Рассвета» довольно точная.

Захотелось прокашляться.

— Эй, затягивайся нормально. Не курил и не надо было. Вот же, — вздохнула Куки, прикуривая тоже. — Слушай, ну, всякое в жизни бывает. Обидно, конечно, но что поделать, если леди занята?

— Она могла бы сказать, — равнодушно заметил он, прикуривая снова. Как же давно он этого не делал.

— Как ты себе это представляешь? Типа: «Ох, Кадзуза, ты очень милый. А знаешь, кто ещё милый? Мой парень».

Ему захотелось скривиться, когда вспомнил лицо того рыжего парня. Где ж он милый-то? Ладно, кого он обманывает…

— Она могла бы намекнуть.

— Да, но а ты мог бы и догадаться, что у неё может быть кто-то, знаешь ли. Да забей, каждый день сотни людей заигрывают с незнакомцами, а через минуту об этом забывают. Я бы на твоём месте больше беспокоилась за то, как её парень отреагирует, если она расскажет, откуда взялась та дорогущая бутылка «Рассвета».

— Я понимаю, но… — Кадзуха напрягся ещё больше, сжав губы. Непонятно, как поступить в случае, если вдруг тот парень разозлится. Правда, есть другая, куда более очевидная проблема. — Если честно, меня больше тревожит то, что мне придётся работать за бесплатно, чтобы рассчитаться за «Рассвет» для неё и того парня, — и это правда, хоть и отчасти.

Ведь план по путешествию в Инадзуму полностью зависел от его финансовых расчётов. Похоже, придётся купить фотоаппарат попроще. Или безжалостно стереть какие-то из пунктов в его приключенческих планах. А хотелось бы вычеркнуть только одну девушку из своей светлой головы.

— А вот тут ты трезво мыслишь, — кивнула Куки. — Поди так и скажи, что ошибка вышла.

— Ну уж нет, — криво усмехнулся Кадзуха.

— Неловко так? Слишком близко ты всё к сердцу принимаешь, — прищурилась Куки. Она вовсе не осуждала его. Скорее, пыталась понять.

— Я сам себя не узнаю, — закрыл он глаза и съёжился, начиная замерзать. Кадзуха не помнит, когда в последний раз чувствовал себя так. Почему всё не может проходить спокойно и размеренно, без этих пресловутых «бабочек в животе», а потом и «скребущихся кошек на душе»? Он абсолютно точно такого не планировал.

Вечер принёс с собой привычный леденящий мороз. Солнце, скрывшееся за высотками, прощалось с ними, махая красным платком.

— Можно понадеяться, что они сами захотят оплатить «Рассвет». Или можешь прямо спросить ту девушку, включать ли им в счёт вино, — предложила она. Куки и правда хотела как-то поддержать его. Видеть его подавленным неприятно, она слишком привыкла к его вечному хорошему настроению. Впрочем, похоже, Кадзуха тоже часто носит маску.

— Не вариант. Да и Рагнвиндр сказал, что их нет. Это только моя ошибка. К слову о нём… Я ему всё разболтал. Чёрт, — выдохнул он неприятный дым, смотря на подтаявшие за день сосульки. Конечно, днём было теплее. Да, днём было гораздо лучше. Вот бы переместиться туда на машине времени и изменить будущее вечера пятницы.

— Понятно, — сказала она, затягиваясь снова, чуть задумавшись. — Знаешь, на самом деле, это даже хорошо. Если бы кто-то другой доложил, было бы хуже, поверь. Коллектив у нас хороший, но сплетники и люди с завышенным чувством ответственности сразу себя не выдают.

— Пожалуй, — ответил Кадзуха без тени улыбки.

— Я знаю это, — серьёзно заявило она. И ему хотелось ей верить. — Эй, да хватит кашлять!

— Так не делилась бы тогда со мной, — привёл он дыхание в порядок, держа в холодной руке сигарету.

— Я же не чудовище, — возмутилась Куки, выдыхая дым в сторону. — Я всегда делюсь сигаретой, если она не последняя и если человеку не пять лет. Кстати, раз уж Итто теперь принёс и остальной наполен, так и быть, можешь взять кусочек. Из меня группа поддержки так себе, а вот сладкое — первая скорая помощь при душевных травмах.

— Спасибо, не откажусь, — на его лице на миг мелькнула улыбка. Впрочем, разговор с Куки тоже помогал ему прийти в себя.

Они простояли молча ещё где-то минуту во внутреннем дворе зданий, наблюдая за высоко пролетающими самолётами на фоне красного закатного неба. Куки быстро докурила, в отличие от задумчивого Кадзухи. Но она не спешила уходить, поскольку хотела тоже кое о чём его попросить.

— Кадзуха. В общем, отпусти меня работать во второй зал.

— Чёрт. А я хотел попросить тебя забрать столик, что я у тебя украл, — по-грустному улыбнулся Кадзуха.

— Понимаю, что тебе неловко. Но не думаешь, как это будет выглядеть?

Что ж, возможно, это и правда будет выглядеть несколько странно. Поскольку до того, как Кадзуха внезапно решил попросить Куки угостить его сигаретой, он всё ещё надеялся, что видел не то, о чём сразу подумал. А что если он её брат? Или это деловая встреча? Но тот букет красных роз говорил слишком о многом. Но всё же стоило тогда убедиться окончательно в том, каким же оказался дураком. Или, может, Лайла просто провела того красивого парня не к тому столику? Как же сильно хотелось думать, что хостес просто ошиблась.

Хорошо, что Дилюк поручил принести вино для нужной леди другому официанту. Тогда Кадзуха решительно подошёл к столику номер тринадцать. Там, на кресле, где ещё пять минут назад сидела Люмин, расположился рыжий парень.

— Добрый вечер, мистер, — натянув на себя улыбку, поздоровался Кадзуха с парнем, чьи брови соединились в одной точке. Он даже не заметил подошедшего официанта из-за чего-то невероятно важного в экране своего смартфона с аж тремя камерами. Но после того, как Кадзуха повторил приветствие, он-таки обратил на него внимание.

— Добрый, — ответил парень доброжелательно, взглянув на официанта. — Молодой человек, принесите, пожалуйста, вазу и ещё один бокал. Похоже, моя леди про меня совсем забыла, — ответил он, усмехнувшись, на волнующий Кадзуху вопрос. — Погодите, а есть у вас свежевыжатый апельсиновый сок? Отлично. А, и ещё меню, пожалуйста, — добавил парень, щёлкнув пальцами.

— Конечно, с минуты на минуту, — с фальшивой улыбкой обманул его Кадзуха. Ему хотелось больше никогда не приближаться к столику под номером тринадцать. И пусть рыжий парень думает, что хочет.

И где Люмин? Впрочем, наверняка леди отошла подкрасить губы красной помадой. Будь она здесь, как бы тогда она на него посмотрела? И где Тома? Так хотелось сейчас взглянуть ему в глаза и осудить за то, что не предупредил его обо всём. Где Ка Мин, которому вечно от него что-то нужно, но как он сам понадобился Кадзухе, так его нет? Где, чёрт побери, все они? И тогда он заметил Куки, направляющуюся в сторону служебных помещений.

— Знаешь, Куки, то же самое я могу сказать и тебе. Ты же всё равно будешь видеть «Аратаки», хоть и издалека.

— Не хочу показываться ему на глаза, — покачала она головой.

— Вот и я о чём, — кажется, только сейчас Кадзуха подумал, что у них с Куки всё же есть что-то общее, хотя путь к взаимопониманию оказался сложноватым.

— Знаешь, на самом деле, всегда есть возможность того, что ты всё не так понял. Хотя… просто забей.

— А ты надеешься помириться с Итто? — резко захотелось поменять тему. Лишь бы не думать. К тому же, ему и правда любопытно узнать, что между ними произошло. — Но я пойму, если не захочешь делиться.

— Ладно уж. Знаешь ли, я предпочитаю всё делить поровну, и раз я оказалась свидетелем твоих душевных страданий, то поделюсь с тобой одной историей.

Кадзуха сосредоточил внимание на рассказе Куки, докурил и убрал замёрзшие руки в карманы

— Но расскажу всё кратко. Без соплей, — она достала вторую сигарету. Неужели вспоминать о чём-то бывает так тяжело? — Мы со студенчества дружили с Итто. Но этот здоровый лоб юриспруденцию не потянул, так что свалил из универа с ещё несколькими ребятами и создал с ними вот этот «Аратаки бэнд». Мы продолжали общаться, но меня беспокоило, на какую дорожку он ступил. Так моя карьера юриста началась раньше, чем я планировала. Я отмазывала их от миллелитов, когда они устраивали соседям ночные концерты, вместе с ними ходила на суды, ведь эти идиоты устроили цирк, когда нагло просили у другой музыкальной группы отдать им своё время на выступлении. Те посчитали, что им угрожают, и пошло-поехало.

Не так уж кратко получалось. Впрочем, показалось, что эта история и правда куда длиннее.

— С музыкой у них не очень выходило, но иногда они выступали во всяких барах и тавернах, а мне приходилось это слушать и присматривать, чтобы босс не бросил бутылку пива в какого-нибудь бедолагу, который выкрикнул им что-то типа «фее, отстой». У босса всегда глаза горели, когда он играл на гитаре, и у него неплохо выходило, что правда. Но он выступал, предпочитая только огни ночного города и пропахшие алкоголем второсортные бары. Так продолжалось ещё несколько лет, но в конце концов мне это надоело. Они ещё бегали за мной какое-то время, но вскоре отстали. И вот прошёл год. Тут я слышу, что у них мировое турне, ведь они такими популярными стали, оказывается. Впрочем, интернет знает всё. Так и думала, что босс приукрасил. Если Ли Юэ — весь мир, то да, может, тогда и мировой. Вот же, — глубоко и немного печально вздохнула Куки. — Ещё и притащил через курьера мне этот веник с куском торта. Как мило.

— Это как минимум интересная история… — сказал Кадзуха, немного подумав над её рассказом. — Жаль, что ваши пути разошлись так. Слушай, но стать хотя бы немного известными в Ли Юэ — это тоже что-то значит, не так ли? Может, они изменились.

— Да уж, изменились. Что-то мне подсказывает, что слава их ни к чему хорошему не приведёт. Знаешь, они ведь мне даже почти не платили за то, что я для них делала. И как же обидно получить в благодарность только цветы, которые совершенно не любишь.

— Я думаю, они на самом деле невероятно благодарны тебе. Я даже почти уверен в этом, — немного улыбнулся Кадзуха, о чём-то догадываясь.

— Может быть, — сомневаясь, докурила Куки. — В общем, ты меня отпустишь во второй зал или нет? Хотя, без разницы, можно и в третий.

— Хорошо, отпускаю, — кивнул Кадзуха, уткнувшись замёрзшим носом в красный шарф. Как не согласиться, когда она по-настоящему открылась ему? — Но тогда найди себе замену, ладно?

— Спасибо, ты хороший друг, — быстро ответила Куки и засобирались обратно в здание.

— Пожалуйста, наверное, — впрочем, так ведь и поступают друзья. На душе стало чуточку теплее.

Кадзуха вернулся в зал с полной решимостью передать тринадцатый столик кому-то другому. И наконец удача повернулась к нему лицом, а не задним местом. Он увидел Тому, разговаривающего с гостями. Что ж, Кадзуха подождёт. А что на счёт своих других обязанностей… Сколько раз он бескорыстно выручал своих коллег? Пожалуй, настал тот день, когда и ему самому нужна помощь. В конце концов, он сегодня немножко начальник. Может, это даже последний его рабочий день в «Охотнике». Так что самое время воспользоваться этой возможностью.

Распределив обязанности, он заметил, что как-то долго Тома общается с гостями. Что, тоже решил правило нарушить? Хотелось спасти его от ужасной судьбы. Но это столик как раз по соседству со столиком номер тринадцать. Вот же. И Люмин уже сидела на своём кресле, болтая с тем парнем. Но всё-таки лучший друг важнее какой-то девушки, с которой знаком от силы час, так что Кадзуха всё же решился пройтись к нему. И тогда он понял, почему Тома так долго болтает со своими гостями.

— Кадзуха, как я рада тебя видеть, — радостно, хоть и в своей обычно спокойной манере, поздоровалась Аяка, встав со своего кресла, чтобы его обнять. — Ой, прости, ты же на работе, наверное, не стоит, — с виноватой улыбкой отвела она взгляд, присаживаясь обратно. Какая же она всё-таки добрая, а её белое платье с цветочным принтом было под стать её характеру.

— Привет, Кадз, — произнёс всегда уверенный в себе Аято. Он выглядит как настоящей джентльмен в белом элегантном костюме со сложным дизайном. Обычно он одевался по-бунтарски, и теперь только голубые волосы выдавали его любовь к культуре рока, панка и свободы. Не знай Кадзуха, что они — родные брат и сестра, то подумал бы, что они на свидании. И снова он невольно задумался о Люмин, на секунду посмотрев в сторону тринадцатого столика.

— Добрый вечер, ребят, я тоже очень рад вас видеть. Хотя это и неожиданно, — усмехнулся Кадзуха по-доброму. Но всё же он чувствовал себя несколько неловко. Может быть, потому что за соседним столиком вдруг стало тихо?

— Я звонила тебе, и сообщение написала. Прости, ты, наверное, оставил телефон где-то и не увидел.

— Что ты, это я должен извиниться, попросил бы тогда Лайлу забронировать вам столик ближе ко сцене.

— Всё нормально, Кадз, я сам решил расположиться где-то в конца зала и подальше от сцены, не хочу выделяться, — развёл Аято длинные рукава в стороны.

— Не хочешь выделяться? Шутишь? Выглядишь президентом, — усмехнулся Тома, сверкая белоснежной улыбкой.

— Считаешь? Что ж, ради тебя я буду кем угодно, — хитро ухмыльнулся Аято. Иногда он выдавал что-то странное, что понимали лишь избранные, пожалуй. Что ж, таков Аято Камисато.

— Неужели всё-таки решил продолжить дело отца? Пожалуйста, только не говори мне, что рок умер.

В который раз за сегодня Кадзуха ощущает, что он не на работе? Он будто оказался на вечеринке Камисато. Правда, на костюмированной.

— Во-первых, рок всегда будет жить в наших сердцах. Во-вторых, как раз сегодня выступают одни ребята, чья музыка мне очень даже по душе. Так что, друзья, принесите-ка мне лучшее вино, что есть в этом ресторане. Рад вам сообщить, что я спонсирую «Аратаки бэнд», — с гордостью сообщил Аято.

Невероятно. Сколько ещё раз сегодня Кадзухе придётся ощутить, будто его холодной водой из ведра окатили? Но, конечно, он и Тома его поздравили.

— К слову, кто из вас двоих будет сегодня нашим официантом? — спросил после воодушевившийся Аято.

— Я буду, — вздохнув, улыбнулся Тома. — К слову, Кадз, пойдём-ка сходим за вином.

— Кадзуха… — задержала его внимательным взглядом Аяка. — Прости, если тревожу, у тебя же всё в порядке?

— Да, спасибо, — снова обманул он её с улыбкой на лице. Как он мог заставлять эту добрую и эмпатичную девушку переживать ещё и за него? — Всё хорошо, не беспокойся за меня.

И кому как не со своим родным братом делиться переживаниями и подозрениями, когда двое официантов покинули их и отправились за бутылкой изысканного вина.

— Надеюсь, ты не станешь убивать своего лучшего друга, — осторожно начал Тома, почёсывая макушку.

— Нет, конечно, — нарочито безразлично ответил Кадзуха, когда начал спускаться по ступенькам.

— Слушай, Кадз, прости. Кажется, я думал только о себе и твоей будущей девушке, но никак не о тебе. Какой-то я сегодня не такой, как обычно, да? — грустно усмехнулся Тома, держась одной рукой за другую.

От чего-то вся злость мигом исчезла, и Кадзуха лишь глубоко вздохнул, включая свет в тёмном помещении, хранящем множества вин.

— Всё нормально. Но я хотел попросить тебя забрать тринадцатый столик, — тогда Кадзуха кратко рассказал лучшему другу о том, какой провал с ним случился. Точнее, с «Рассветом».

— Кадз, не переживай о том вине, и не отдавай мне ту часть чаевых, что обещал. Прорвёмся. Надо же, как мы сегодня оба с «Рассветом»… Несчастливое вино какое-то! — наконец, Тома нашёл подходящее вино для Камисато. — В общем, работай спокойно.

— Спасибо, — выдохнул Кадзуха, уголки его гуь дрогнули в лёгкой улыбке. Он подумал о том, как всё же неправильно было злиться на Тому. — Всё-таки, как хорошо, что ты у меня есть, друг.

— Ого, какой ты сентиментальный. Пожалуй, я еще никогда от тебя подобное не слышал, — довольно заметил Тома, чуть наклонившись к нему, улыбаясь.

— Разве? — спросил добродушно Кадзуха. — Тогда придётся говорить тебе это чаще, чтобы ты не забывал.

— Эй! — засмеялся Тома. — Я ведь доказал тебе: у меня феноменальная память!

Разговор с другом приободрил его. И вскоре Кадзуха совсем забудет о произошедшем.

Приближалось музыкальное представление. К счастью, гости остальных двух залов тоже могли видеть сцену, так как располагались от неё по бокам.

Послышался громкий звук: кто-то слишком близко дышал в микрофон.

— Хей, ххпф… Э… Меня слышно? О! Отлично! Йо, с вами «Аратаки бэнд»! — сцену осветили небольшие прожектора, тогда как остальная часть ресторана частично погрузилась в темноту. Верхний свет медленно затухал, оставляя всю работу множеству электрических подсвечников. И гости обратили внимание на ярких музыкантов.

— Йо, «Охотник»! Йо, Ли Юэ! Кто из Ли Юэ!? — это был немного не тот контингент, который яростно бы скандировал «Здесь!», но Итто оказался вполне доволен и тем, что большая часть гостей подняла руки. — Монштадт! Сумеру! Ооо, как много вас здесь! Фонтейн! Натлан! Снежная! — Итто дарил каждому свой заряд особенной энергии. Это касалось и тех, кто сидел в строгих костюмах с нахмуренными лицами. В конце концов, все они — самые обыкновенные люди, внутри которых всегда будет жить маленький ребёнок, который хочет кричать «Тут!». Впрочем, кто-то не стал себя сдерживать.

— И, конечно же, та страна, что недавно открыла для нас свои двери, моя незабываемая родина. Инадзума! — в этот момент у Кадзухи пробежали по телу мурашки. От того ли, что тоже захотел проскандировать «Здесь!», или от того, с какой любовью Итто о ней говорил?

И Кадзуха поднял руку. Ведь в его голове за миг проявились все те воспоминания, которыми так дорожит. Он оглянулся вокруг: не так много инадзумцев выдало себя. Зато Кадзуха заметил, что на него смотрела Люмин. Захотелось отвернуться.

Впрочем, может, и не стоило злиться на неё? Возможно, она просто-напросто была с ним добра и вежлива. Но всё же, не перешла ли она грань, как и он? Особенно сейчас, когда Люмин улыбнулась ему, а не своему парню? «Странная она», — так подумал он и отчего-то улыбнулся в ответ. Интересно, в какой момент подняла руку Люмин? Ладно, это всё равно не важно.

— Прекрасно! Просто превосходно! Очень рад встретить здесь своих земляков! И первую песню, которую мы споём, я хотел бы посвятить именно ей, своей родине. Если честно, я написал её всего за час, когда узнал, что границы открылись. И моё сердце билось неудержимо, и не успокоилось, пока я не дописал последнее слово. Что ж, и раз. Раз!

Раздался первый аккорд электрогитары, за ним и второй, и неспешный третий. Ритмичный стук по барабанам плавно присоединялся к резвой мелодии, и Итто начал петь. Кадзуха сказал бы, что выходило очень даже хорошо. Интересно, наблюдает ли сейчас за ними Куки?

Впрочем, он не может позволить себе долго находиться без дела. Хоть он и переложил часть своих официантских задач на других, у него всё ещё имелось, чем заняться. Но как же не хотелось... И с каких пор он стал таким безответственным? Как там сказал Тома? «Сегодня особенный день, когда такие как я лажают?» Пожалуй, это относится и к нему самому.

Хотелось не думать. Хотелось освободить голову и лишь вслушиваться в мелодию музыкальных инструментов и низкий голос Итто, вдохновляясь словами, которые он посвятил их общей родине. Впрочем, ему уже придумалась одна интересная фраза. Её стоит записать в красный блокнот, пока не забыл. Кадзуха подошёл к барной стойке, достал записную книжку и открыл страницу, где писал в последний раз. Точно, он ведь уже начал. Эти строки появились в его мыслях тогда, когда Люмин заказывала у него «Цветущего на утёсе».

«Сорвались лепестки.Наслаждались моментом полёта».

Раздались громкие аплодисменты.

— Спасибо, спасибо, дамы и господа, леди и джентльмены. Ох, как же приятно, когда тебя любят. Впрочем, я сам мало что знаю о любви: я о той романтической штуке между мужчинами и женщинами, ну вы поняли, хе-хе, — вновь произносил речь воодушевлённый Итто.

Кадзуха захлопнул блокнот.

— Так вот, я вам рассказал, что придумал эту песню за час. Но знаете, это ещё не рекорд! А если я скажу вам, что сегодня придумал мелодию буквально за пять минут? Я на самом деле тот ещё обалдуй, как меня некогда называла одна дама, хе-хе. Но ничего, зато я силён в музыке! И эту мелодию я посвящаю ей. Ведь это она вдохновила меня однажды начать заниматься любимым делом. Скажу по секрету, она прямо сейчас находится здесь. Хе-хе… Итак! Поехали, парни! — повернулся он к своей банде, когда дерзко ударил по струнам чёрной электрогитары.

Эта музыка звучала куда агрессивнее, но при этом было в ней и что-то печальное. Минорные аккорды, отбиваемые на металлических струнах, напоминали о потерях, и у каждого человека это горе своё. Но однажды, спустя время, человек находит в себе силы справиться с этим и обретает новое счастье. Так подумал Кадзуха, когда услышал, как страстно и радостно заиграли палочки по барабанам, когда гитара перестала скорбеть, а лёгкие клавиши синтезатора обволакивали своим звучанием ноющее сердце.

Так проходили два часа. Приятные, вдохновляющие два часа, за которые ему удалось освободить свою светлую голову от безжалостных мыслей и просто спокойно поработать. Кадзуха, конечно, всё равно заметил, что весь вечер Люмин и «тот рыжий» просидели вместе.

Гости прониклись новой атмосферой «Охотника». Кто-то даже приглашал кого-то на танец. Так он и заметил радостного Дилюка, медленно танцующего с той самой девушкой, которой Кадзуха и должен был принести ту роковую бутылку вина. Невольно он улыбнулся. Знай Кадзуха, что та девушка — одноклассница и подруга детства Рагнвиндра, с которой его вновь свела судьба, то он улыбнулся бы куда шире. Этот февральский пятничный вечер для многих станет особенным.

Вскоре Кадзуха, казалось, выглядит совершенно обычно. Да и за что переживать? С каждой секундой всё произошедшее казалось таким малозначительным. Что бы не произошло, он справится со всеми последствиями.

После авторских произведений «Аратаки бэнд» сыграли многие известные рок-хиты, которые задевали тонкие душевные струны каждого. И теперь музыкальная часть вечера подходила к концу. Но Итто объявил, что они исполнят последнюю песню, когда кто-то из гостей об этом его попросил.

♪ ♫ ♪ «Poets of the Fall — The Sweet Escape»

Кадзуха невольно оглянулся в сторону тринадцатого столика. Этот рыжий парень ещё и оказался довольно высоким, вот же.

Прямо здесь и сейчас, под эту романтичную песню, он обнимал Люмин, а она обнимала его. Они оба закрыли глаза, покачиваясь из стороны в сторону в такт музыке, будто не хотели друг друга отпускать. Казалось, в районе сердца снова засаднило, но он лишь по-грустному улыбнулся, отведя взгляд.

Чему-то ведь эта история и научила его. К тому же, это только доказало Кадзухе, как ему всё-таки не хватает того самого фантома в реальной жизни. Мечтать — это прекрасно, а исполнять мечты — ещё лучше. Так подумал он вскоре, когда записывал заказ до жути проголодавшихся музыкантов и присоединившихся к их большому столу Камисато.

Работа стала спокойнее, гости потихоньку расходились, а значит можно будет немного передохнуть. Вскоре после того, как он подал для «Аратаки бэнд» их долгожданные блюда, Кадзуха зашёл в комнату отдыха, и теперь он сделает то, что так давно хотел. Наконец-то он отрежет себе кусок желанного наполеона.

Впрочем, случай выйдет забавным, если Кадзуха, конечно, не лишится работы. Может, стоит подойти к Дилюку прямо сейчас? Мысли об этом вновь заставили его волноваться. С другой стороны, совсем не хотелось портить атмосферу этим двоим. Да и Куки говорила, что до увольнений не доходило. Наверное, всё не так уж плохо. Так уж и быть, он спросит позже. Завтра. А пока — кусок вкуснейшего торта.

— Хей, Кадз, — открыл дверь и зашёл в комнату улыбающийся Тома. — Есть новости.

— Давай с плохой, — присел Кадзуха на стул, теребя десертную ложку в руке и почему-то догадываясь, к кому эти новости могут относиться.

— А с чего ты взял, что одна их них плохая? Так вот, Ромео. Это на счёт Джульетты за столиком номер тринадцать. Я тогда на кухне был, и те двое подозвали другого официанта. Вот, смотри, что отдал мне Ка Мин, — Тома передал ему небольшую красную кожаную папку, что предназначалась для чеков. Кадзуха открыл её и увидел один, на котором было написано следующее:

«апельсиновый сок, 0,7 литра; суп с морепродуктами, 1 порция; кофейный баваруа, 1 порция».

А с ним был и второй. С нефритовым рамэном, овощным салатом, «Цветущим на утёсе» и с «Рассветом» Х786 года в списке.

* * *

Когда Кадзуха вышел в главный зал, казалось, гостей стало ещё меньше. Наручные часы подсказали время — 22:05. В ресторане «Вино и охотник» вновь стояла особенная тихая романтическая атмосфера, которая бывает только в последний час перед закрытием. Почти никто уже ничего не заказывал, кроме, разве что, жутко прожорливых музыкантов, но и кухня вскоре перестанет работать. Вечер пятницы подходил к своему логическому завершению.

И тогда к нему неожиданно подошёл Дилюк.

— Кадзуха. У меня завтра выходной, — объявил он довольно. Похоже, его начальник безнадёжно счастлив, держа за руку девушку, с которой провёл весь вечер. И немного пьян. — У тебя тоже. Отоспись, подумай. Я тоже отосплюсь, подумаю.

Может, он прав в том, что даёт ему отгул? Впрочем, всё равно это плохая новость. Как никогда нужны деньги. Хотя, может, это уже и не такая проблема, учитывая, что Люмин попросила включить в её счёт то самое вино. Но этот факт сильно его обеспокоил.

Попрощавшись с Рагнвиндром и его спутницей, Кадзуха медленно пошёл в сторону столика под номером тринадцать, что-то решая для себя по пути.

Люмин задумчиво смотрела в окно, в котором не виднелось ничего, кроме ярких огней ночной городской улицы. На столике стоит ваза с букетом красных роз, почти полная бутылка «Рассвета» и пустой бокал. А кресло напротив, в которое он ещё несколько часов назад мечтал сесть, свободно.

Не в правилах «Вина и охотника» оставлять гостей надолго с пустыми бокалами. Без слов, он долил ей вина, тем самым вырвав её из мира своих раздумий.

— Ой, спасибо.

— Всегда пожалуйста, — ответил он ровно и с привычной улыбкой.

— Музыка невероятная, мне очень понравилось представление, — сказала она, вторя его тону.

— Рад это слышать, — кивнул он.

И всё же зависшее в воздухе напряжение между ними двумя сильно чувствовалось. Стоило оставить её одну с её вином. В конце концов, может, её парень, заплатив за себя, мог просто ненадолго отойти? И почему у них не один чек на двоих? Почему она попросила включить в её счёт вино? Если честно, вопросов гораздо больше. Впрочем, прямо сейчас он может просто рассчитать её, а после никогда больше не подходить к ней, забыв обо всём. И так было бы спокойнее.

Но только не ему.

— Это же подарок для Вас, — с уверенностью в красных глазах взглянул Кадзуха на неё. — Не нужно оплачивать вино. Я сейчас же поменяю счёт.

— Подождите… Я услышала, что кто-то из вашего персонала говорил, что Вы ошиблись столиком, — призналась она неловко, вновь посмотрев в окно. — А я уже начала пить вино, так что...

«Чёртовы сплетники!»

— Всё не совсем так… — времени думать, что ответить, ничтожно мало. И потому он не нашёл ничего лучше, кроме правды. — Знаете, если честно, я не считаю, что это важно. Я угостил Вас вином, потому что сам так захотел.

Руки немного затряслись. Сердце вновь учащённо забилось.

— Почему даже сейчас Вы так говорите? — не решалась Люмин на него посмотреть. — Я же Вас расстроила, верно? Но я не хотела и не планировала всё так, — в конец разволновалась Люмин, убирая за ухо одну прядь волос и не понимая, что теперь ей делать.

— О чём Вы? — беспокойно спросил Кадзуха. Хотя, может, он даже понял её отчасти, услышав слова, полностью отражающие суть сегодняшнего дня на счёт планов. И тогда Люмин тихо ответила, всё ещё смотря в темноту за окном.

— О нём.

— Скажите, Люмин… — если не сейчас, то уже никогда. Прикоснувшись пальцами к тринадцатому столику, он решился. — Будет не совсем плохо, если я спрошу, о ком Вы говорите?

Показалось, она занервничала ещё больше. Захотелось укрыть её пледом, когда она приобняла себя за обнажённое плечо.

Готова ли она признаться? Но этот невероятно милый и добрый официант с непослушной красной прядью в светлых волосах и решимостью в красных глазах смотрел на неё так взволнованно. Когда в последний раз он смотрел на неё так? Кадзуха даже хочет расплатиться за эту чёртову бутылку «Рассвета».

По мнению Люмин, на самом деле, ошиблась именно она, сразу решив, что этим вином угощает её официант. И думая, что он не придёт.

Он, с кем она познакомилась в ресторане-вагоне поезда, направляющегося из Ли Юэ в Фонтейн. Тот, кто стал ей лучшим другом, соседом и парнем на целый год.

Тот, кто почти всегда опаздывал на их свидания, но постоянно задерживался на работе. Слишком устав, оказавшись поздним вечером дома, всё, что ему хотелось, это обниматься за просмотром чего-нибудь интересного. Но всё чаще, в конец проголодавшись, она одна ела разогретую в очередной раз пиццу.

Тот, кто обещал, что они обязательно отправятся в совместное путешествие, и оно станет таким же незабываемым и романтичным, как их случайное совместное первое. Тот, кто отменил поездку в Монштадт, которую она так ждала, но он при первой же возможности один улетел в командировку в Снежную.

Люмин вскоре почувствовала себя забытым комнатным растением. Разве что она выходила посещать лекции и иногда общалась с подругами, с которыми, как думала она, пути разошлись, когда те поступили в другие университеты.

Но недавно, встретившись с одной из них вдвоём, немного перебрав вина, Люмин призналась и ей, и самой себе, что хочет расстаться с ним. И эта мысль сделала её вдруг неприлично счастливой. А подруга в ответ поделилась, что влюблена в парня, который её не замечает. И тогда они поклялись на мизинчиках, что расскажут обо всём. Тому, кто любим, и тому, к кому чувства пропали.

И даже протрезвев, на следующий день никто из девушек не изменил своего мнения. Напротив, находилось всё больше положительных сторон в принятых ими решениях. И хоть Люмин почувствовала себя свободной и просто самой собой, в последние несколько дней она ужасно нервничала. Она успела перевезти свои вещи из его квартиры домой в пригород и постричься, пока он находится в командировке. Она всё думала, какие слова ему сказать, и где договориться о встрече.

Впрочем, а придёт ли он? Так сильно захотелось сходить куда-нибудь. И плевать, что она одна. Пусть все думают, что хотят.

И вдруг он пишет ей сообщение, в котором спрашивает, где она. И Люмин, не подозревая, что он будет уже через десять минут рядом с ней, отвечает, что зашла в ресторан «Вино и Охотник».

В ресторан, куда Тарталья обещал её однажды сводить.