Свет во тьме и тьма во свете (гет)

Солнце клонилось к горизонту, небо разрисовывал яркий закат, который так вдохновляет многие творческие натуры. Постепенно сгущалась тьма, ей предстоит править бренной землей ближайшие часы. Однако света еще было достаточно. Поэтому Хэйрон, войдя в свою комнату, положил ножны с мечом на шкаф и уселся на кровать, не зажигая свеч. Саура зашла следом. В комнате явно недавно прибрались — в воздухе витало ощущение свежести.

— Что стоишь-то, садись, — сказал Хэйрон своей спутнице, которая, по его мнению, была уж чересчур воспитанной.

Она не стала ждать второго предложения. Наверняка после длительной прогулки, несмотря на то, что за ней следовала еще более длительная поездка, сил у нее ощутимо поубавилось. Устроившись на одном из стульев, девушка принялась рассматривать помещение. Хэйрон не обращал на нее особого внимания, его мысли были заняты другим, и сквозь их пелену реальность казалась туманной и далекой.

Он был серьезно озадачен. Все его надежды связывались с этой гробницей. Но единственная еле видимая ниточка завела в тупик. Никаких ответов, никаких пояснений, лишь жалкая железяка неведомого происхождения, не пойми как относящаяся к Мастеру. Рыцарь почувствовал для себя весьма редкое и неприятное явление — беспомощность. Он привык сам предопределять ход событий, а не ждать команды от обстоятельств. Но то были битвы, приключения — его стихия. Сейчас же воин чувствовал, здесь больше политики, а в ней он всегда был профаном. Теперь оставалось лишь два варианта действий, или, скорее, бездействий: ждать подарка судьбы, то есть когда Фейтер выйдет на переговоры, произойдет обмен и так далее, или же пытаться найти еще какую-нибудь зацепку в речи Сферуса. Второе казалось почти нереальным, первое — выводило его из игры. И это ощущение, что он всего лишь пешка, не влияющая на ход партии, сильно досаждало Хэйрону, если не сказать злило. Тихий голос Сауры, наблюдавшей за ним, вывел рыцаря из забвения.

— Помню, настоятель как-то сказал мне: какое бы препятствие не стало у тебя на пути, ответ на него один — упорство. Оно всегда приводит к успеху, важно лишь сколько его ты вложил в дело.

Воин вздохнул, затем немного прогнулся в спине.

— Если бы это было так. Здесь можно неделю долбить головой его послание. То ли мы пошли не по тому следу, то ли еще что, но вот зачем мне эта побрякушка? Чтобы обменять ее на ящик вина для его поминок? Старый пень, неужели так сложно было высказаться без этих словесных завихрений, простым земным языком!

Саура посмотрела на него с легкой улыбкой на лице, затем произнесла пусть с легким укором, но утешительно:

— Не надо вымещать на нем злость: он стремился не запутать тебя, а не дать что-либо понять врагам. И, скорее всего, в этом он прав. Не отчаливайся, я уверена, разгадка ближе, чем кажется.

«Так, теперь она меня еще и утешать будет, что-то я немного расклеился», — мелькнуло у Хэйрона в голове. Он считал себя достаточно сильным, чтобы не нуждаться в чьей-либо помощи или сострадании, и его укололо, что кто-то, а тем более какая-то девчонка, считает иначе. Из пучин сознания поднялся гнев, гнев на себя, зато, что дал слабину, и на Сауру, которая по этой слабине ударила. Резким порывом воли сын Ордена отбросил все, что счел проявлением слабости.

— Тебе-то какое дело? Ты здесь все равно мимоходом. С Мастером останемся или без, ты разницу не почувствуешь.

Саура не сводила с него глас, ее добрые губы еще более растянулись, подобно тому, как мать умиляется, глядя на вдруг разворчавшееся дитя. Такого приема злоба не ожидала, почему поспешно ретировалась, переведя свое острие на самого Хэйрона.

— Я просто стремлюсь помочь там, где могу, — заметила гостья, — особенно если это там, где сторожат покой всех людей на всей земле.

— Саура, не надо влезать в дела Ордена.

Звучало это довольно наставительно, но знающие Хэйрона хорошо сказали бы, что это было почти извинение. Он встал и подошел к окну.

— Со стороны не видно, но внутри столько грязи, интриг. А тебе ни к чему пачкаться, тебе это не идет.

Повисло молчание. Хэйрон обдумывал свои слова, машинально разглядывая картину вечернего города. В роде как ничего сильно грубого он и не сказал, в иной раз он бы и внимания на такое не обратил, но почему-то сейчас он чувствовал вину. Саура тихо встала и присоединилась к рыцарю.

— Но ведь дело не в месте, а в человеке. Ведь ты же чистый человек.

Хэйрон повернул к ней голову. Их взгляды пересеклись. Перед воином очутились глаза девушки. Глаза невероятной глубины. Истинно бездонный океан, в котором, казалось, могла бы поместиться сама бесконечность. И там, в глуби сияла и крутилась неведомая искра. Какое-то чувство или какая-то мысль, а может, еще что-то. Он силился рассмотреть это таинственное свечение, но оно все время ускользало от него, погружаясь все глубже и глубже.

— Почему я всегда застаю вас в такой интимной обстановке? — вдруг раздался дерзкий и насмешливый голос.

Оба обернулись.

— Ну что, нашли что-нибудь? — продолжила Кассандра, подходя ближе.

— Да, — коротко ответил мужчина и протянул ей браслет.

— Да, не густо, — прокомментировала Кассандра, повертев в руках украшение и снова устремив на Хэйрона ехидный взгляд. — Я думала, вы найдете что-то побольше, или даже кого-то побольше. Кстати, как так получилось, что вы пошли вместе? Обычно ты путешествуешь один.

— Длинная история.

— А, — она закивала, парадируя понимание, — а сейчас вы, должно быть, уединились, чтобы обсудить дальнейший план действий.

— Кассандра, — его тон выражал недовольство.

— Что?

— Мне надо зайти по делам кое-куда, — голос Хэйрона сделался самым что ни на есть обычным, — если хочешь поговорить, пойдем со мной.

Кассандра на секунду замешкалась.

— Ладно, ладно, Хэйрон, я уже поняла, что вы оба так устали, что не воспринимаете юмор напрочь, — она вернула ему находку и повернулась к Сауре, что все это время молчаливо стояла у окна. — Ну что, принцесса, может, пройдемся. Я могу показать тебе все эти хоромы.

— Хорошая мысль, — одобрил Хэйрон, — давайте, девчонки, походите, побеседуйте, а я пока дела улажу.

Саура кивнула, и они вместе с Кассандрой покинули комнату, Хэйрон последовал за ними, но на ближайшей развилке они разошлись. У Героя Ордена действительно были дела: вскоре его должны были призвать к ответу за выходку с Гостоном. Махать мечом он мог и в полусне, а вот устные поединки требовали куда большего внимания. Поэтому ему надо было отрепетировать свое "выступление" в каком-нибудь тихом уголке, где его никто не потревожит. У него имелось на примете с десяток таких уголков, и сейчас он отправился в обход этих мест, дабы найти незанятое.

В момент, когда он проверял очередной "схрон", его окликнули. Это был Фракон. Они были примерно одного роста, но Фракон уступал первому рыцарю в ширине. В прочем, он никогда и не стремился к физической силе, ибо считал ее слишком грубой и примитивной. В свою бытность рыцарем, Фракон полагался на мастерство, изящность и аккуратность, считая такой подход более эффективным, за что заслужил у недоброжелателей прозвище "Неженка". Он не относился к числу лучших рыцарей, зато показал большие способности к организации разного рода дел, ведению хозяйства и к прочим мелочам (по мнению некоторых рыцарей), без которых обойтись такой большой организации как Орден Света было нельзя. Кроме того, Фракон обладал очень сильным чувством ответственности. Что ему не поручи, даже сущую мелочь, все он выполнял с непостижимым рвением, стараясь добиться наилучшего качества за наименьшее время. И это было не желание угодить кому-либо или подслужиться, а его внутреннее стремление. Его приметили и, после некоторого наблюдения, приняли в Капитул Чести. И молодой брюнет оправдывал оказанное ему доверие, являясь одним из самых ярких представителей своего капитула. В силу своего призвания ему нечасто приходится пребывать вне замка, отчего кожа его приобрела слегка бледноватый оттенок. Однако эта бледнота отнюдь не портит его натуры, ибо хорошо сочетается и подчеркивает его большие голубые глаза, умные и светлые.

— Куда спешишь? — поинтересовался Фракон. — Опять отрабатывать какой-нибудь прием?

— Да, но не мечом, а языком, — обернулся к нему первый слуга Ордена, — меня ведь скоро позовут на ковер.

— Это весьма кстати, — демилорд слабо, но решительно покивал, по этому жесту и по мимике друга Хэйрон понял, что он собирается сообщить, что-то не очень приятное. — И лучше подготовься получше. Совет назначил временно замещающего Мастера.

Хэйрон напрягся.

— И кого?

— Кларая.

Этого следовало ожидать. Положение, в котором сейчас оказался Орден, было очень серьезным. Нестабильная ситуация в мире, активность Фейтера, теперь еще и похищение Сферуса — все это требовало решительных действий, причем действий военного характера. А во всем Капитуле Веры один лишь Кларай смыслил в войне как в стратегическом, как в тактическом, так и в непосредственно практическом плане. Он был решительным и уверенным лидером, обладал крепкими нервами и авторитетом среди солдат. Его избрание не являлось неожиданным, но все же неприятным.

Хэйрон стиснул зубы, он понимал, что ему теперь придется нелегко. Когда он отметил свое совершеннолетие и оказался среди рыцарей, Кларай стал ему первым товарищем. Маститый вояка проникся симпатией к подающему надежды новичку, почему помогал ему вставать на ноги. За долгое время наставничества у них сложились хорошие дружеские отношения и чувство взаимного уважения. Но постепенно, в силу своих особенностей, Хэйрон стал догонять, а затем теснить Кларая в звании лучшего рыцаря. Тот из всех сил старался этого не допустить, всю жизнь он ненавидел выскочек, которые появившись внезапно начинали хапать все подряд. Вскоре Хэйрон стал известен не менее чем Кларай. Известность принесла ему популярность, появилось много новых знакомых, и молодой рыцарь уже не проводил столько времени со старым другом, что способствовало разобщению. Стремление Кларая оставить соперника позади становилось все сильнее, Хэйрон не мог не заметить этого. Теоретически он мог попробовать остановить гонку, но в нем самом заиграл азарт, он включился в игру. На смену товариществу пришло соперничество.

Это противостояние продолжалось довольно долго. Стареющему Клараю становилось все сложнее конкурировать с входящим в свой рассвет молодым соперником, отчего его действия начинали походить на безумие. Он смело шел в одиночку на операции, которые и четырем-то были не по зубам, бездумно бросался в смертельные схватки, не щадя себя брался за дело вновь и вновь. И однажды он не рассчитал свои силы. В тот роковой день он едва не погиб и лишился правой руки. Это означало для него смерть как рыцаря, еще хуже было то, что его спас именно Хэйрон. Но авторитет Кларая был слишком высок, он был живой легендой, чуть ли не идолом, поэтому мысли о его полном уходе с арены ни у кого и не возникало. И этого не произошло, Кларая с большими почестями приняли в Совет, причем не в нижний круг, как по идее должно было бы быть, а прямиков в верхний!

— Спасибо, буду знать.

Фракон кивнул, а Хэйрон продолжил свой путь, теперь хорошая подготовка была еще важнее.

— Ну, вот и твоя комната.

Кассандра остановилась у скромной двери под номером сорок один. Собственно, последняя часть пути была явно лишней, уж что-что, а маршрут к своим апартаментам Саура знала, но Кассандре надо было отвести ее от двух разговорившихся сплетниц в начале коридора.

— Спасибо, я очень благодарна вам за эту экскурсию.

— Нет проблем, — заявила блондинка, однако возвращаться к своим делам не спешила.

Они стояли друг подле друга, лицом к лицу. Кассандра была довольно высокой девушкой, почему, даже облокотившись на стену, возвышалась над хрупкой Саурой почти на голову. Несколько мгновений девушки вглядывались друг в друга. Кассандре лицо опекаемой не нравилось: слишком мягкое и изнеженное, ему явно были чужды невзгоды, заботы, проблемы. Да и о сильно развитой соображалке оно не свидетельствовало. Типичная избалованная жизнью барышня, только с хорошими манерами. Слишком хорошими.

— Откуда ж ты такая к нам свалилась? — поинтересовалась воительница с улыбкой.

— Вообще-то, меня здесь быть не должно было, — тихо призналась Саура, — еще сутки назад я и не представляла себе, что окажусь в этом замке.

«Этого никто себе не представлял», — Кассандра продолжала рассматривать свою собеседницу, оставаясь неподвижной. Лишь ее зрачки бегали, отлавливая малейшие движения говорившей.

— Надеюсь, что ваш Орден как-то поможет в этой ситуации, — закончила та свой рассказ.

— О, тут можешь быть спокойна! — блондинка сделала уверенный жест. — У тебя ж есть Хэйрон! Он не такой холодный зануда, как кажется на первый взгляд, — она слегка прищурилась, глядя девушке прямо в глаза.

— Я его холодным занудой и не считаю, — Саура пожала плечами, — он, скорее, просто спокоен и терпелив, это видно по тому, как он меня переносит.

Брови Кассандры поползли вверх:

— Переносит? Ты говоришь так, как будто ты только и делаешь, что его достаешь. Я уверена, Рону приятно присутствие такой милашки! Тем более, если он ради тебя поступился своим "кодексом одинокого странника".

Гостья Ордена легонечко посмеялась, чуть покраснев.

— Я бы не стала придавать этому слишком большое значение: Хэйрон не был в восторге от моего присутствия. Он этого не говорил, но я знаю: я скорее обуза для него, нежели спутник.

Рыцарша хмыкнула и отвернулась, посматривая, не подглядывает ли кто.

— Для него я — ребенок, которого надо оберегать от опасностей внешнего мира. Иногда за ним забавно наблюдать, но, в основном, он приносит лишь заботы. А заботами Хэйрон и так не обделен.

— А что же ты? Тебя устраивает роль погремушки? Может покажешь ему, что ты не крошка, а кусок, он же стоит того?

Саура отшагнула и оперлась спиной о стену, опустив взгляд в пол.

— Я уважаю его как смелого и отважного человека, на которого можно положиться. Он очень силен и, потому, самодостаточен. Встать рядом с ним может только какой же сильный человек, но, по-моему, Хэйрон в этом не нуждается. Он таков, что всякая опора будет ему лишь мешать, как доспех, дающий надежную защиту, но сковывающий движения. Он не хочет быть защищенным, он хочет быть свободным.

Молчание разъединило представительниц прекрасного пола. Саура неторопливо подняла голову и мельком взглянула на свою визави. Та, не обращая на нее внимания, задумчиво постукивала зубами.

— Похоже, ты сильна фантазией, — наконец улыбнулась она.

Саура пожала плечами, невольно перенимая мимику собеседницы.

— Ладно, Белоснежка, увидимся как-нибудь еще, сейчас мне надо идти: служба не ждет.

Подмигнув на прощанье, Кассандра развернулась и пошла прочь. Оставшаяся в одиночестве девица проводила ее взглядом, после чего вошла в свою комнату.

Ночь брала свои права. Темнота разделила мир на крошечные клочки, окруженные океаном пустоты. И только свет не позволял ей поглотить и эти крупицы, кормя своими лучами ненасытную темень. То, что еще только что было в двух шагах, сейчас казалось недосягаемым. Лишь неведомые огоньки, словно звезды, пробивались через толщу мрака, донося весть о существовании чего-то еще. Но что там, как далеко, о чем говорит этот свет: является ли он призывом или лишь непроизвольным явлением? Это знала лишь тьма, и она не спешила делиться своими секретами, уравнивая в неизвестности соседнюю лавку мясника и планету, вращающуюся вокруг далекого светила.

Островкам реальности, пораженным сокращением своих размеров, оставалось только погружаться в себя, ибо обратить свою мысль на что-либо за собственными пределами означало направить ее в бездну. И в одном из таких изолированных мирков находился Хэйрон. Свечи в редкий случай горели, озаряя пространство комнаты ярким, но спокойным пламенем. Сам же хозяин сидел за столом, отчаянно черкая чистоту бумаги черными чернилами. Уже час он бился с непокорной стихией: отчеты являлись его кошмаром наяву. Он чувствовал себя прикованным к стулу, изнывая от скуки и утомления, но единственный выход — наконец выполнить пресловутую писанину без ошибок. В былые времена Хэйрону не приходилось так тяжко: отсчитав неаккуратного мальчишку, Мастер Сферус с улыбкой принимал даже самую нерадивую работу. Теперь же, когда ложе Мастера занял Кларай приходится потеть как следует. Тот и так не слишком жалует молодого рыцаря, а ошибки, пятна и прочие обычные для Хэйрона вещи станут лишним поводом для недовольства. Ситуация осложнялась еще и тем, что в отчет входит "Прошение о предоставлении временного убежища лицу, пострадавшему от деятельности сил зла". Это весьма важный документ, ибо он не просто формально "приобщается" к летописи Ордена, а являлся поводом для принятия не очень судьбоносного, но все же решения. Поэтому Хэйрон, предупреждая Кларая, прочитав свое произведение, со вздохом мял его и отправлял на пол, в среду таких же изгоев жестокого мира грамматики.

Но вот, наконец, несчастный писарь, пробежав по листу глазами, не нашел явного несоответствия "Правилам составления документов", лежавшим у него на столе. Конечно, это вовсе не означало, что их нет. Но сидеть и гадать было невмоготу. В конце концов, попытка — не пытка. Или, все же, пытка?

После полутемных коридоров, освещение Зала Света слепило глаза. Пламя тысячи свечей охраняло его покой, равномерно разливаясь по помещению и отражаясь от его антуража, создавая объемное свечение. Зал Света сполна оправдывал свое название. Где еще искать спасенья в час, когда Тьма готова поглотить саму реальность, как не в сердце Ордена Света? Подобно ему, каждый человек должен хранить свет в своем сердце, даже если все его тело порабощено злом. Свет — это надежда, Свет — это путь. Тьма может растворить в себе все, но только не Свет. Свет способен рассеять Тьму, она же не способна с ним совладать. Лишь посредством ухищрений, уловок и обманов она может заставить человека потушить свой Свет. Покуда ж он горит, ни единого лоскутка черного покрывала не коснуться ни сердца человека, ни сердца Ордена. Чтобы добраться до святого Совета, злу придется прорваться сквозь воинов Ордена — святых сынов Света. И лишь когда наземь падет, бездыханно, последний из них, мрак сможет узреть лик членов Совета. Во всяком случае, так говорится в Кодексе…

Собственно, Совет Ордена делился на две части, два круга. Круг духовенства и круг воинов, мудрости и отваги, мысли и дела. Воинское сословие наполняло нижний круг, Капитул Чести. Его представителями являлись бывшие рыцари, которые продемонстрировали определенные черты. Причем отнюдь не доблесть, силу, сноровку, владение мечом и прочие качества, с которыми часто ассоциируется слово "рыцарь". Нет, таких как раз предпочитали оставлять в ранге рыцаря, дабы они применяли свои свойства там, где это надо. В Совет набирались люди, способные выполнять административные работы. Однако поиск кандидатов осуществлялся, все же, лишь среди элиты сословия. Искуснейшему оратору, организатору и торговцу приходилось, сперва, ждать рыцарского титула, дабы получить свое кресло. Злые языки, коих полно среди рыцарства, считающие, что бывшие братья, попав в Совет, забыли былых товарищей, говорят, что единственное предназначение Капитула Чести — это создание иллюзии совместного управления Орденом представителями воинской и духовной каст. Однако это не верно. Да, на полном собрании Совета один голос лорда приравнивался к двум голосам демилордов, но, помимо голосования, последние занимались множеством других дел. Почти вся социальная жизнь замка висела на них. Внутренний распорядок, график дежурств, регулирование отношений разных рангов и социальных работником, вся мелкая бухгалтерия и еще сотни других рутинных и сложных работ, с которыми не справились бы престарелые лорды. Кроме того, именно члены Капитула Чести являлись вестниками воли Ордена в разные города и государства, именно они вели все, кроме самых важных, переговоры. Демилорды не имеют постоянного рода занятий, они назначаются на выполнение определенной работы, по окончании которой, выдавалось новое поручение и так далее. Таким образом, никакого контроля со стороны верхнего круга они не имеют. Они не являются слугами лордов, они не "меньше” их. Они просто выполняют другую работу, менее почетную, но не менее важную.

Верхний же круг состоял из святых отцов — "вера, душа и мудрость Ордена". С самого основания Ордена Правоверие играло в нем важнейшую роль. Являясь слиянием веры и воинской доблести, Орден опирался на святые книги, ибо без веры нет и Ордена. Именно она отделяет его сынов от прочих людей, носящих меч и доспехи. И хранителем этой нити, связывающей всех членов Ордена, независимо от их статуса, звания и происхождения, является Капитул Веры. В отличие от своих младших товарищей, лорды не занимаются конкретными работами, но заведуют более обширными делами. Один утверждает повышение в ранге, другой ставит печать на бланках о выплате жалования, третий ведает летописью. Каждый имеет свое место и свои обязанности, и, покуда Совет не сочтет, что призвание советника заключается в чем-то другом, или он сам этого не осознает, никто не вправе отстранить его от этих обязанностей.

Хэйрон вздохнул, еще слегка прищуриваясь от яркого свечения Зала. Для него не ново нахождение в столь величественном помещении в отличие от большинства смертных солдат, обливающихся потом лишь от одной мысли о проникновении в сердце Ордена. Будучи "первым из достойнейших" и близким другом Сферуса, он ходил сюда едва ли не чаще, чем к себе в комнату. Однако сегодня он был на правах гостя.

На троне Мастера восседал лорд Кларай, хладнокровно теребя пальцами единственной руки по "свежезавоеванному" подлокотнику. Одеяния лорда не стесняли могучую фигуру, которую он сохранил несмотря на солидный возраст и пассивный образ жизни, придавая бывшему первому рыцарю совсем иной облик, нежели престарелым лордам, хотя сами по себе наряды их ничем не различались. Спокойное и слегка усталое лицо не выдавало ни мыслей, ни чувств хозяина. Седина, уже вторгшаяся в волосы, не посмела тронуть бороду и массивные черные брови, оставляя лик все таким же живым и грозным. Острый взгляд черных глаз Кларая достиг Хэйрона. Тот проглотил подкативший к горлу комок. Прошло много времени с тех пор, когда он в последний раз разговаривал с Клараем. Но он помнил, помнил тот взгляд своего бывшего учителя. Взгляд, не сопровождаемый ни словами, ни особой мимикой, но как нельзя полно передающий чувства. Глубокий, растерянный, отражающий приход мысли, что он проиграл, окончательно, бесповоротно. Проиграл нечто большее, чем первенство, и даже большее, чем сама жизнь. То было тогда, а что сейчас? Кто они сейчас? Хэйрон не знал ответов на эти вопросы. Два рыцаря молча смотрели друг на друга. Отец и сын, друзья и братья, соперники и враги.

— Будем разговаривать по Кодексу или нет? — нарушил, наконец, тишину Хэйрон, добавив после непродолжительной паузы. — Мой Лорд.

— К чему же? Мы ж не первый год знакомы, — отозвался спокойным басом Кларай.

— Вот мой отчет о последнем доверении, — молодой воин подошел на расстояние вытянутой руки и протянул экзаменатору свой труд.

Почтенный лорд неспешно бегал глазами по бумаге, уделяя больше внимания составителю, нежели самому тексту. Хэйроном овладело сложное чувство. Когда-то он почитал Кларая, но, с развитием соперничества, эта привязанность ослабла, однако ей на смену так ничего и не пришло. Собственно, до этого момента, он не задумывался над своим отношением к старому товарищу. С утратой былых доверительных отношений и ухода на покой, тот просто выпал из его сознания.

Исполнитель обязанностей Мастера в последний раз сверкнул глазами поверх края бумаги и, наконец, углубился в отчет, для чего даже приподнял его, так чтобы середина располагалась прямо перед глазами. Хэйрон напрягся: он понял, что тот дошел до Прошения.

— Академия, говоришь, — спокойно и холодно произнес лорд. — И что, тот демон съел ее документы?

— Не совсем.

— Половину сживал, а остальное выплюнул? — Кларай приподнял одну бровь и взглянул бывшему ученику в глаза.

— Они случайно погибли во время поединка, — раздраженно заявил рыцарь, ситуация принимала плохой оборот.

— Я хочу знать, как именно.

— Какая разница?

— Большая.

Вершитель Ордена не произносил слова, он их отсекал, словно живой чеканный аппарат. Положение Хэйрона было тяжелое: Кларай — это не Мастер Сферус, сам будучи рыцарем, имея огромный опыт, он мог достаточно точно восстановить всю картину событий, опираясь лишь на скудный подробностями отчет. Отложив в сторону документ, лорд продолжил:

— Добро было не при ней. Не на ней.

— Да, шмотки, бумажки и прочее лежали отдельно, неподалеку, — с жаром ответил воин, уперев руки в бока, — и когда тварь начала поливать все огнем, попали под раздачу!

— А почему они вообще там валялись? — в тоне члена Совета прозвучала искра сарказма. — Девчонка ими откупиться пыталась? Или специально в горы полезла палатку ставить?

Не вставая с места, он практически загнал Хэйрона в угол, еще оставалась возможность для некоторых выпадов, но воин был уверен, Кларай их предвидел. Герой прикинул свои шансы и, после непродолжительной паузы, решил пойти ва-банк.

— Хорошо, она просто потеряла их. И что, вышвыривать теперь ее на улицу!?

Новый правитель Ордена едва слышно посмеялся.

— Хэйрон стал кому-то заступником? Да-а, что-то это мне напоминает, — далее следовал равнодушный бас. — Пускай берет бумагу и пишет в свою академию, временный приют мы ей предоставим.

Едва дверь захлопнулась, и молодой рыцарь перестал чувствовать пронзительный взгляд на своей спине, он облегченно вздохнул:

— Фух, ну что ж, хорошо то, что хорошо кончается.