Некромажий гамбит (гет)

Гроттер явственно чувствовала, что от неё что-то ускользает. Что-то важное, что-то, о чём ей точно стоило знать. Ягун знал и смотрел на неё так внимательно, будто ожидал какой-то реакции. Какой реакции, если она совершенно не понимала, что происходит? Баб-Ягун хранил молчание — впервые на её памяти — и ждал, пока неизвестность приоткроет Гроттер этот секрет. Таня сомневалась в том, что действительно хочет знать этот секрет. Тайна оставалась с ней солидарна.

Но не сегодня. Сегодняшний день нёс в себе другое. Неведомый кукольник расставил своих актёров по заранее подготовленным позициям и собирался дать старт последней сцене.

Выйдя из комнаты, Гроттер почувствовала, как на неё пялятся. К сожалению, а может, к счастью, это не было разыгравшимся воображением звезды драконбола. Все знали что-то, чего не знала она, и все точно знали, что это ей не понравится.

Ответ нашёлся быстро, правда, лучше бы не находился. На диване непозволительно близко друг к другу сидели Ваня и Лиза, предававшиеся головокружительному поцелую. Целомудренный, видимо только с Таней, Иван сейчас забыл о всяких приличиях и стеснениях и целовал Зализину с таким напором, словно хотел изучить её внутренний мир.

Гроттер оторопела и зависла, остановившись и тупо уставившись на открывшуюся картину. В голове прокручивались сотни реакций от постыдного побега до банальной истерики. Впервые девушка ощутила отголоски стихийной магии, которой так гордилась Пипа и которая, видимо, была их семейной чертой, но достаточно быстро стушевалась. Не она ли уже несколько недель говорила всем и каждому, что они с Иваном расстались? Не она ли с несвойственной себе охотой принимала ухаживания некромага, растворяясь и теряясь в украдкой подаренных невинных поцелуях? Любая реакция казалась глупой и незрелой. Мир не вращался вокруг неё, а все мужчины не принадлежали ей до гробовой доски, как бы некоторые ни пытались убедить её в обратном. Девушка покачала головой и криво улыбнулась, продолжая движение. Желание оставаться в общей гостиной испарилось, а возвращаться в комнату было глупо. Её остановка длилась не более десяти секунд, но по ощущениям прошли годы.

Невидимый лист жизни перевернулся. Страница «Иван Валялкин» теперь закрылась навсегда. Их детское чувство не смогло пройти испытание взросления, и, как бы некоторые светлые ни верили в их тёплое нежное чувство, к сожалению, этого не оказалось достаточно, чтобы связать двух людей вместе до конца дней. С неожиданной для себя радостью Таня осознала, что теперь ей не придётся бросать всю свою жизнь и чахнуть в избушке посреди дикой тайги, днями и ночами восседая у открытого окна в ожидании Ивана.

Лес большой и полный опасности, но ещё он полон беззащитных зверей, которым требовались чьи-то любовь и забота. Гроттер не находила себе места в такой жизни и боялась её, не понимая, как когда-то её мать уехала за отцом в глушь, бросив возможные перспективы ещё до появления на горизонте опасности в виде Чумы. Таня не знала своей матери, только слышала истории про их любовь, так похожую на любовь Тани и Вани. Девушка не была своей матерью, не была обязана повторять её путь и точно не была должна соответствовать чьим-то ожиданиям. Долг за жертвенность Валялкина был выплачен или аннулирован. Кому как больше нравилось.

Задушевные беседы с академиком не казались такими душевными, больше походили на попытки переубеждения и подчинения, будто он боялся, что, если девушка останется собой, произойдёт что-то страшное. Сейчас Таня понимала, что что-то страшное действительно могло произойти, вот только для этого ей, наоборот, и нужно оказаться в глуши, изредка «смотря» на мир через экран зудильника. Потерять себя — вот что самое страшное в жизни любого человека. Отказаться от себя — ещё страшнее. Лиза была другой, сделана из другого теста. Таня давно заметила, что девушка относилась к той категории людей, готовых пожертвовать собой на благо возлюбленных и семьи, полностью разделяя чужие интересы. Она сможет подметать полы, готовить обеды и ждать Ивана, томно вздыхая и воспитывая кучу детишек.

Предыдущей страницей в её любовной автобиографии был знаменитый на весь мир, но зашуганный до помутнения рассудка Гурий Пуппер. Звезда, спортсмен, плейбой, мозольный миллиардер, но полный тёткин подкаблучник. Таня видела самую добрую тётю и видела другую. Не то чтобы у неё был выбор в этом вынужденном знакомстве. Из-под такого каблука Гурия не достанешь, как бы ты ни пыталась и сколько бы усилий ни прилагала. Ходили слухи, что тётки уже подобрали ему невесту с цепким взглядом и такой же хваткой, из которой можно вырастить новую тётю-жену и передать Гурочку на попечение. Гроттер же обе женщины ненавидели до дрожи и с огромным усердием подходили к любым доступным ухищрениям, чтобы устранить рыжеволосую. Не все из них были законны, но деньги решали многое.

Таня изредка чувствовала вину за приворот, который мог частично повлиять на восприятие Пуппера. Затем смотрела на количество амулетов, которыми парень был обвешан с головы до ног, и понимала, что её приворот не мог надолго пробить эту броню. Тем не менее чувства Гурия не утихали, а только разгорались, толкая на отчаянные шаги. Добивался он её, одним словом, странно и писал уж больно глубокие письма, будто родился и жил не в этом веке. Таня не находила в себе сил отвечать с тем же пылом и чувствовала себя скорее неуютно, не понимая, куда деть очередной букет отвратительных алых роз и молочный шоколад из самого популярного и дорогого магвазина Лысой горы. К сожалению, от шоколада фонило такой приворотной магией, что Гроттер опасалась его даже лизать, не то что наслаждаться этим альпийским блаженством. Коровы явно старались зря, производя это восхитительное свежее молоко.

До Гурия, или в параллель с ним, был Ург. Память иногда подводила. Он остался так далеко, что вспоминать о нём лишний раз не хотелось. Гроттер рисовала в своей голове не существующие сюжеты с участием таинственного вора и с грустью понимала, что, если бы судьба распорядилась иначе, она бы могла выбрать его. Мимолётное влечение, вспыхнувшее в параллельном мире, не оставляло. Таня надеялась когда-нибудь встретить копию Урга из этого мира, но, судя по всему, копия была либо мертва, либо максимально далека от магического мира, и их встрече просто не суждено было произойти.

Фыркнув себе под нос, Гроттер не сразу заметила, что её одиночество разбавило присутствие некромага. Новая страница её бульварного романа дарила яркие эмоции и увлекала в водоворот ещё не выветрившихся гормонов. Бейбарсов манил, и ему не хотелось сопротивляться. Таня обжигалась, Глеб таил в себе тьму, но рядом с ней в его глазах можно было увидеть свет.

— Привет. Если ты решил, что я планирую заняться самобичеванием, то спешу расстроить: это не входит в мои сегодняшние планы. Занесу это важное дело в список на ближайшее двадцать девятое февраля. Утешительная жилетка мне не понадобится, спасибо, — выдала Гроттер, останавливаясь в одном из тихих закутков и складывая руки под грудью. Глаза горели уверенностью.

— Разве я не могу просто составить компанию девушке? Тем более когда её не окружают толпы воздыхателей и она может уделить внимание только мне, — слегка удивлённо спросил Бейбарсов, прислоняясь спиной к противоположной стене. В довершение пафосного образа не хватало разве что сигаретки в тонких длинных пальцах и пары расстёгнутых на рубашке пуговиц.

— Ты больше похож на сталкера. И я бы поспорила с тем, кого из нас окружают толпы поклонников, но не стану, — немного ревниво проворчала девушка, стушевавшись. Таня не была романтичной и совершенно не представляла себя флиртующей с кем-то, но сейчас ощутила какую-то необходимость накрутить локон на палец и заискивающе поулыбаться Глебу, чтобы… чтобы что? Непонятно.

— Разве? Вокруг себя лично я никого не вижу. Я в целом никого не вижу, только тебя, Лену и Жанну, остальные меня совершенно не интересуют, — с неким подобием на улыбку произнёс некромаг, впиваясь в лицо девушки изучающим взглядом.

— Немного пафосно, тебе не кажется? — фыркнула Таня. — Но спасибо, мне приятно. — Губы растянулись в улыбке, Гроттер опёрлась лопатками о стену, теперь рассматривая Бейбарсова с той же заинтересованностью, что и он её.

— Ничуть, я говорю искренне и не имею привычки обманывать себя или кого-то другого. Во лжи легче запутаться, поэтому, когда я говорю, что ты единственная, это значит, что ты единственная для меня и мне, кроме тебя, никто не нужен. Да и я совершенно не похож на Жикина, льющего в любые свободные уши сладкие речи об их исключительности. Меня привлекают одни конкретные уши с небольшим количеством очаровательных веснушек. За этими ушками обычно прячутся рыжие кудри. — Глеб сделал шаг навстречу. — Может, полетаем? — полуутвердительно-полувопросительно поинтересовался Бейбарсов, прекрасно зная ответ. — Могу поспорить, что сегодня точно смогу тебя обогнать, — слукавил он, тут же встречаясь с девушкой взглядами и протягивая той руку в приглашающем жесте. — Чтобы сделать это предложение ещё более заманчивым, готов показать тебе одно место, где ты точно никогда не была.

Если бы Таню Гроттер спросили, что собой представляет Глеб Бейбарсов, она, не задумываясь ни секунды, ответила бы, что он змей-искуситель, который спустился за ней из Эдемова сада. Сам некромаг был с ней в какой-то степени солидарен.

* * *

Вернувшись с прогулки, Гроттер попала на внеочередные сбор помощи и утирание слёз нерадивой сиротке. Лоткова, Склепова и Дурнева решили начать это собрание без самой виновницы. Выглядела Таня настолько довольной, отчего создалось впечатление, что это не её так быстро и нагло променяли на другую ведьму, а она сама гордо ушла в объятья того самого некромага через минуту после последнего скандала из-за переезда в глушь.

— Таня, ты как? — с нескрываемой жалостью в голове спросила Лоткова, как будто у Тани не друг начал встречаться с девушкой, а машина сбила любимую собаку.

— Всё отлично, я же говорила, что мы решили остаться друзьями. Наверное, с Лизой ему и правда будет лучше.

Девушки переглянулись. Это же вздор! Столько лет быть вместе, столько вместе пройти и в итоге остаться друзьями. С одной стороны, Таня понимала всеобщий ажиотаж: прошло не так много времени, а Ваня уже пал в объятья на радость победительницы. С другой стороны, Таня не могла ему что-то предъявить, потому что действовала не лучше. Её странные и иногда непонятные отношения с Бейкопытовым не вносили ясности в картину жизни Тани Гроттер, скорее сейчас был этап обхаживания и приручения бешеной фурии. Глеб Бейбарсов, как никто другой, знал своеобразный характер этой милой девушки. Иногда её поступки сильно расходились с желаниями: в игру вступало знаменитое Гроттерское упрямство — сделать всё наоборот.

— Таня, ты уверена?

Непонятно, чего конкретно ожидали девочки. Что они сейчас дружной толпой пойдут бить Валялкина за то, что он посмел начать с кем-то отношения раньше самой Гроттер или что в целом посмел пытаться построить свою жизнь с кем-то, кроме победительницы Чумы? Таня точно для себя решила, что мешать не станет, но в случае, если у них ничего не получится, обратно не примет. Точка была поставлена настолько жирно, что её уже не переделать в запятую или многоточие.

— Конечно, Лиза добилась своего. Молодец. Может, наконец-то перестанет отравлять мне жизнь своим присутствием. Теперь Ваня принадлежит всецело ей, пока сам того желает. Надеюсь, это слегка сгладит углы её истеричного и стервозного характера, и я перестану слышать каждый день, что являюсь неким гибридом комара и змеи, который то ядом травит, то кровь пьет, а иногда и то и другое.

Команда поддержки несколько расслабилась. Расстрел Валялкина был отменён.

В окно настойчиво застучал пухленький купидон наперевес с увесистым кульком. Пипа радостно завопила, тряхнув комнату как следует всплеском интуитивной магии, и поспешила впустить доставщика в комнату. Мама обещала прислать ей несколько вечерних платьев, но Дурнева даже представить себе не могла, что любимая мамулечка организует настолько шуструю доставку.

Буквально тридцать минут назад они закончили разговор, и вот платье мечты уже у неё в руках. Сунув купидону целую коробку печенья, Дурнева разорвала упаковку и разочарованно застонала, увидев платье зелёного цвета. Они же договаривались с мамой на чёрное, на худой конец тёмно-синее с эффектом зачёркнутого глаза. А это разве ей подойдёт? Да и размер маловат.

— Пипенция, в сторону, — деловито сказала Гробыня, пихнув крепкими бёдрами тушу подруги в сторону.

Выпустив из кольца красную искру с диагностирующими чарами и несколько мгновений пошебуршав подарочной упаковкой, девушка выудила небольшую записку, состоящую всего из двух слов: для Тани.

— Гроттеша, колись: Пуппер постарался или Пинайсусликов продал почку? Он же некромаг, может и отрастить. — Девушка уже прикинула стоимость этого чуда из зелёного шёлка с подкладкой из мягчайшего атласа. Кажется, она видела нечто подобное в журнале, который листала несколько дней назад, а там точно была одежда только из категории «очень-дорого-даже-чтобы-посмотреть».

— Без понятия, Склеп, перепродажей органов я не занимаюсь, а для Пуппера не хватает масштабности: если он что-то дарит, то не в штуках, а в тоннах, — отозвалась Таня из ванной комнаты. Её заинтересованность к неожиданному подарку составляла примерно ноль процентов из ста.

Вымыв руки и ополоснув лицо, Гроттер вышла из крохотного санузла, глядя на собравшихся посвежевшим взглядом.

— Может, хотя бы померишь? Не то чтобы у тебя был огромный выбор нарядов, чтобы пойти на выпускной, но сейчас образовался реальный шанс мне не помереть от ужаса, когда в толпе танцующих в платьях и костюмах увижу одну бедную сиротку во всё тех же заношенных до дыр джинсах.

Склепова уже успела полностью вытащить наряд из упаковки и даже приложить к себе. Длина, естественно, была не её, но выглядело вполне себе симпатично. Для Гроттерши самое то. Гробыня щёлкнула пальцами, прошептала заклинание и вместо привычной короткой юбки и ещё более короткого топа на ней оказалось это шёлковое блаженство. Мир определённо был справедлив, когда поселил девушек с одним размером в одни апартаменты: в этом иногда имелся практический смысл. Покружившись на месте под восторженный аккомпанемент вздохов и ахов, Склепова добилась нужной реакции.

— Ладно, снимай. Я померю.

* * *

День выпускного настал неожиданно быстро. Таня к нему совершенно не готовилась, отпустив ситуацию на самотёк. Платье у неё имелось, с отправителем всё тоже было более-менее понятно, коллекция обуви Гробыни включала в себя подходящую пару открытых босоножек.

Лёжа на траве, в тени под раскидистым клёном, Гроттер любовалась облаками. В потоке подготовительного безумия находиться ей совершенно не хотелось. До начала выпускного бала оставалось ещё несколько часов, когда назрела драка за присланную Пипенции плойку. Девочки решили побыть обычными лопухоидками и отказались от заклинаний красоты из модных журналов. Рыжеволосая только покрутила пальцем у виска и, обозвав собравшихся ведьм сумасшедшими, выскользнула из комнаты, услышав, как с той стороны что-то сильно ударилось о деревянную поверхность. Девушка надеялась, что это не та самая плойка и по приходе она не обнаружит горы трупов.

— Либо у меня галлюцинации, либо я чувствую тебя, Обижайкотиков. — Девушка здраво рассудила, что если она тут одна, то никто точно не заподозрит у неё шизофрению.

— Поймала. — Некромаг появился из-за дерева, представ в своём привычном образе. С другой стороны, было бы странно, если бы Глеб, как Жикин, крутился у зеркала, прихорашиваясь перед скорым мероприятием. — Малышка, какие у тебя планы на дальнейшую жизнь?

— Хочу поступить в магспирантуру и играть в драконбол, дальше не хочу загадывать. Ну и да, не вляпаться в очередное приключение тоже было бы неплохо, — ответила девушка, не отвлекаясь от наблюдения за облаками. — А ты?

— В моём случае главное не где, а с кем.

Таня не стала уточнять, потому что знала ответ. Глеб намекал неоднократно, иногда говорил прямо, и она потихоньку начинала к этому привыкать.

— А если бы не было этого «кого-то», то чем бы ты хотел заниматься? Именно ты, для себя.

— Возможно, отправился бы на поиски потерянных артефактов. Недавно с Абдуллой обнаружили самообновляемый справочник. В нём, правда, половина артефактов уже уничтожена, но есть те, чей статус неизвестен или известен приблизительно. Я не беру в расчёт те, что перемещаются в зависимости от воли богов, например локон Афродиты, но некоторые выглядят достаточно интересно. Например, амулет Мировуда способен менять направленность врождённого или приобретённого дара. Светлый маг станет тёмным. Тёмный — светлым. А некромаг, возможно, станет обычным тёмным магом. Никто не проверял. Это не обычный переход с тёмного на светлое и наоборот, меняется сама суть магии.

— Ты хочешь избавиться от дара? — Таня казалась удивлённой. Со стороны создавалось впечатление, что троица некромагов наслаждается своим могуществом. По-другому принять такой дар невозможно.

— Не знаю, но я хотел бы получить право выбора, которое у меня забрали. Подумаю об этом в тот момент, когда найду амулет.

Гроттер отметила про себя, что он не говорит «если» и предпочитает использовать «когда». Девушка перестала считать его самоуверенным пустословом, теперь понимая, что слово Глеба не пустой звук.

— Возьмёшь меня с собой? — уточнила Таня.

— Если захочешь — конечно, — с улыбкой ответил Глеб, переводя взгляд на небо.

Были ли это совместные планы на будущее? Кто знает, всё может быть.

* * *

Сарданапал Черноморов, стоя на импровизированной сцене, толкал сильную мотивационную речь. Таня предпочла не слушать, рассматривая торчащие заусенцы. Если бы не кучка свидетелей, она непременно оторвала бы парочку. Стоило академику закончить — к радости собравшихся выступление заняло всего тридцать минут, — как на зал опустился приятный полумрак, единственными источниками света стали тысячи восковых свечей, подвешенных в воздухе.

Разгладив несуществующие складки на платье, девушка подошла к банкетному столу, взяв бокал с шампанским. Взор привлекли закуски, состав некоторых оставался неизвестным, но Таня заблаговременно выпила зелья от расстройства желудка и алкогольного отравления, поэтому решила рискнуть. На тумбочке рядом с кроватью дожидалось антипохмельное зелье. Кто позаботится о бедной сиротке, кроме неё самой? Надкусив канапе с креветкой, рыжеволосая придирчиво рассмотрела содержимое и закинула в себя вторую половинку, запив большим глотком шампанского. То, что не переварит кишечник, продезинфицирует алкоголь; что не продезинфицирует алкоголь, добьют зелья. План был точен, как швейцарские часы.

Тихое покашливание за спиной отвлекло от симпатичной брускетты с хамоном и творожным сыром. Девушка обернулась, впиваясь взглядом в некромага, который исчез с места их последней встречи, даже не попрощавшись. Основной причиной негодования стало то, что Бейкопытов так и не пригласил её на сие мероприятие, оставив маршировать лестницу атлантов в гордом одиночестве. Хотя, говоря откровенно, шла она в достаточно шумной компании своих сокурсников, что не позволило почувствовать себя одинокой на этом празднике жизни, но Глеба это ни капельки не оправдывало.

— Могу я пригласить вас на танец, прекрасная незнакомка? — Молодой человек галантно поклонился, в чёрных глазах зажёгся насмешливый огонёк.

Таня внутренне надулась. Несносный некромаг снова играл с ней в свои странные игры. Внутри сформировалось желание гаркнуть чёткое «нет», показать язык и гордо удалиться, но Таня решительно откинула эту идею. Такими темпами эти пляски с Глебом сведут её с ума. Она запуталась в себе, пытаясь распутать его. Бокал шампанского моментально опустел, и девушка отставила его на отдельный, предусмотренный под это дело поднос. Лишние сто миллилитров решимости ей точно не повредят.

— Прекрасная незнакомка отошла, осталась только несчастная Татьяна, которую никто так и не пригласил на бал. Как вы прокомментируете это, Онегин? — задумчиво протянула Таня, склоняя голову набок.

— Онегин так долго писал письмо, что немного припозднился с предложением, а возможно, ждал, когда Татьяна сама сделает первый шаг, — ответил Глеб, протягивая девушке руку. Раздались первые ноты вальса, и ему хотелось продолжить этот диалог в головокружительном танце.

— Татьяна не настолько современная девушка, чтобы приглашать самого Онегина. Боюсь, мы не сошлись во мнениях в этом вопросе. — Таня совершенно не обиделась, если только чуть-чуть, и то больше для образа, поэтому послушно вложила свою ладонь в мужские пальцы.

Хрупкое девичье тело в ту же секунду оказалось прижато к крепкому стану. Глеб явно не нуждался в минимальном пространстве, скорее желал в ней раствориться. Дыхание спёрло от резкого столкновения тел, сквозь тонкий шёлк девушка чувствовала исходивший от некромага жар, что также шло в противовес устоявшимся мнениям о магах смерти.

— Моё упущение. Согласен принять заслуженное наказание, если посмел вас обидеть, — прошептал Бейбарсов в самое ушко и уверенно развернул их в пространстве, уходя от столкновения с Гломовым.

Гуня не поменял темп за последние две композиции и теперь шёл на таран в ритме аргентинского танго. Гробыня продолжала наслаждаться вечером в надёжных руках и с двумя бокалами игристого.

— Вы можете пожелать всё что угодно, — заверил её Бейбарсов.

— Я подумаю над желанием и озвучу его позже.

Хорошим манерам старуха его так и не научила, зато вбила в голову основные постулаты некромагов, а некромаги никогда не сдаются. Именно поэтому он использовал свои возможности, читая мысли возлюбленной как открытую книгу. Правда, чаще всего в голове у неё творились хаос и разрушение, а во главе бедлама стояли тараканы.

— Опять зеркалишь? — проворчала Гроттер, насупившись, когда ощутила противную щекотку. Бессовестный некромаг даже не старался пройти незамеченным.

— Не смог отказать себе в этом маленьком преступлении.

Таня сделала попытку найти себя в пространстве. Пока она существовала отдельно от собственного тела, голова кружилась, перед глазами плыло. Запах Бейбарсова заполнил собой всё вокруг, каждый вдох сопровождался нотками хвои. Девушка вцепилась пальцами в мужское предплечье, боясь потерять равновесие. Парень смотрел прямо на неё, казалось, что пытался проникнуть в самую душу. Девушке стоило огромных усилий сморгнуть это наваждение. Взгляд зелёных глаз сначала упёрся в кадык, а затем прошёлся по окружающей их толпе, которая что-то живо обсуждала. Вероятнее всего, их кости снова перемыли.

— Бейбарсов, ты пялишься, — прошипела недовольная ведьма, — и не только ты.

— Малышка, ты очень красивая. Я не могу ничего с собой поделать, — невинно произнёс Глеб, но силу взгляда немного понизил. Фактором в принятии верного решения стал небольшой каблук, которым ему отдавили пару пальцев.

Таня послушно сделала шаг назад, тело Бейбарсова словно подталкивало её к правильным движениям. Их пара танцевала, а не топталась на одном месте в объятьях друг друга. Странно, что юноша, вылезший из землянки и имеющий кучу проблем с коммуникабельностью и социализацией, владел навыками классических танцев лучше, чем она. Гроттер относила себя к типу людей, которым медведь наступил на оба уха и оттоптал ноги. И за все прожитые годы желания как-то исправить данную ситуацию не появилось. Оставался вопрос, когда это удалось провернуть мальчику-вуду из землянки. Неужели танцевал по ночам на крыше Башни Приведений?!

— Не ломай свою красивую голову. В детстве папа хотел отдать меня на борьбу, а мама на танцы. Судя по тому, что я ещё не перебросил тебя через бедро, мама всё-таки одержала верх. Перед тобой скромный некромаг-танцор. Можешь смеяться, даже мне это кажется забавным.

— Затруднюсь с комментарием, — хихикнула девушка, а затем, не выдержав, разразилась громким заразительным смехом, только представив себе уже взрослого Бейбарсова, танцующего польку.

— Мне нравится твой смех, малышка, — тихо прошептал Глеб, выпуская девушку из своих объятий.

Танец подошёл к концу. Парень галантно поклонился, улыбаясь одними глазами. Таня кивнула ему в ответ и, всё ещё хихикая, отправилась к Баб-Ягуну с Лотковой.

* * *

Мстительная ведьма — это всегда тяжело. Ещё тяжелее, когда мстительная ведьма немного пьяна и до конца не определилась.

Глеб понял, что ревнует. Смотреть на эти жалкие попытки флирта со стороны неизвестного магспиранта совершенно не хотелось, но он упрямо смотрел. Губы безмолвно шептали проклятья, здравый смысл корректировал лёгкую смерть в сильный понос. Атака прошла успешно, незадачливый ухажёр стушевался, держась рукой за живот, и сбежал раньше, чем объявили следующий белый танец.

Гроттер только пожала плечами — общение с Никитой её не интересовало. Тане в целом не нравилось имя Никита, поэтому ни о каком продолжении речи и быть не могло. К тому же намёки носили уж больно сексуальный подтекст, а бокал Гроттер подозрительно не кончался.

Девушка недолго стояла одна, к своему собственному сожалению, но дежурно улыбалась, отвечая на однотипные вопросы. Какие планы? Останешься в магспирантуре? С кем проведёшь эту ночь? Таню передёрнуло, когда Сергей до неё дотронулся, улыбаясь масляной улыбкой. Кара настигла его мгновенно — Бейбарсов вошёл во вкус и теперь накладывал проклятья изгибом брови. И чем глубже становился изгиб, тем быстрее настигала карма и обратная связь от вселенной.

Роман оказался милым, он собирался продолжить своё обучение в Тибидохсе. Тане даже понравилась манера его общения, с ним было интересно. Магспирантура в Магфорде его утомила, а желудок скучал по родной кухне. Желудок и стал его слабым местом, а сам Роман — очередной жертвой ревнивого некромага.

Выдохнув от облегчения, когда все потенциальные спутники растворились в пространстве, девушка покрутила так и не допитый бокал в руке и направилась в сторону балкона, отметив небольшую странность. Всё проведённое на выпускном время она не обращала на него никакого внимания, а теперь не замечала ничего кроме. На загривке зашевелились волоски. Всё это время на балконе висела завеса для отвода глаз, все знали, что он там есть, но никто не мог на него выйти и просто посмотреть в его сторону, становилось неприятно и хотелось побыстрее отвести взгляд.

Заозиравшись, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает, Таня перешагнула границу, не заметив ничего подозрительного. Из Зала Двух Стихий доносилась музыка, отсюда были прекрасно слышны некоторые разговоры ютившихся за колоннами парочек. Гроттер присмотрелась: в темноте виднелся чей-то силуэт. Оставалось надеяться, что в углу не затаился серийный убийца, который расчленял одиноких рыжеволосых ведьм на балконах.

— Рад, что ты пришла.

Таня даже не испугалась, будто точно зная, кто этот таинственный силуэт. Это было вполне в духе Бейбарсова.

— Так и знала, что это твоих рук дело, — хмыкнула девушка, подходя к перилам.

— Что именно? — уточнил Глеб, приближаясь к ней. Любой агент, увидев его, точно бы захотел, чтобы юноша выбрал его клуб по бегу на короткие дистанции. Возможно, виной всё-таки был выпитый алкоголь, создающий ощущение, что всё вокруг замедлилось.

— Мой приход сюда.

— И это тоже, — не отрицал Бейбарсов, вставая рядом с девушкой и касаясь её спины своей грудной клеткой.

— Ты успел натворить что-то ещё? — отозвалась Таня, вглядываясь в ночную тьму Буяна. Сердце на секунду замерло, чтобы забиться с удвоенной силой.

— Всего лишь указал некоторым персонам, что им не стоит кое к кому подходить, — признал Глеб, совершенно не чувствуя себя виноватым. Когда входишь на чужую территорию, нужно сразу уточнять, какие девушки свободны, а за какими следит крайне ревнивый и особо опасный маг смерти, только-только избавившийся от одного из поклонников.

Аромат собственной победы кружил голову, а здравый смысл немного терялся.

— Боюсь, что тебя не совсем верно поняли. Семь-Пень-Дыр продаёт у входа настойки от отравления, хотя не силён в зельеварении. К фуршетному столу подходят только самые смелые, — пробормотала девушка, полуоборачиваясь к Бейбарсову так, чтобы видеть его наглое лицо.

— Предлагаешь запросить у него причитающуюся долю? — с иронией поинтересовался некромаг, покручивая в руке трость. С таким аргументом выбить причитающийся процент не составит труда, а может, получится забрать и весь кэш.

— Предлагаю тебе всё-таки выполнить обещанное желание.

Некромаг не успел уточнить, какое именно. Таня, оставив свой очередной бокал на перилах, схватила некромага за грудки, дёргая на себя. Глеб не предпринял ни единой попытки сопротивления, только удивлённо вздёрнул бровь. Мысли девушки, к несчастью, были заблокированы мощным барьером — явно подготовилась.

Мягкие губы прижались к Глебу в неуверенном поцелуе. Улыбнувшись уголками губ, некромаг дотронулся кончиками пальцев до порозовевшей девичьей скулы, лаская нежную кожу и успокаивая взволнованную и всё ещё сомневающуюся девушку. Из-под опущенных ресниц он смотрел на Таню, любовался, теперь имея на это право. Язык осторожно прошёлся по нижней обветренной губе, вызывая дрожь в женском теле. Губы Тани чуть приоткрылись, позволяя Бейбарсову полностью перехватить инициативу. Прикосновение из целомудренного стало более откровенным. Губы некромага обжигали, сминали, подчиняли. Язык Глеба ворвался в приоткрытый рот, сплетаясь с её языком. Таня провалилась в колодец чёрных глаз, полностью ощутив на себе действие проклятья некромага. Они не только не забывались, но и вызывали привыкание.

— Если твои желания всегда будут такими, малышка, я готов исполнять их каждую свободную секунду, — прошептал Бейбарсов, отрываясь от губ Тани.

— Дурак, — ответила она, пряча смущённое лицо в складках чёрной рубашки, но искренне улыбнулась, наконец-то не собираясь никуда бежать.