Пока чернила не иссякнут (гет)

Примечания:

Мы всё прояснили, не так ли?

* * *

Драко,

Не представляю, каково тебе в Азкабане. Понятия не имею, что делать в сложившейся ситуации. Если бы мы могли встретиться и поговорить, я бы сделала всё возможное, чтобы ты понял: мне искренне жаль. Не знаю, как ты справляешься с подобными вещами, ведь раньше мы не были друзьями. Необходимо ли тебе выговориться, или побыть одному, или может быть ты хочешь послать заколдованных канареек в голову Рона Уизли, как однажды сделала это я. Но поскольку мои письма остаются без ответа, и накричать на меня ты не можешь, я делаю вывод, что тебе нужно время. Признаться, хочу послать тебе тысячу «Прости», но также не хочу навязываться. Поэтому, как бы мне ни было больно это делать, я заставлю себя остановиться.

Приму любое твое решение. Но хочу, чтобы ты знал, что я буду скучать по тебе, если на этом все закончится.

— Гермиона.

* * *

Гермиона,

Не прекращай писать. Я буду отвечать.

Расскажи мне историю о канарейках.

— Драко.

* * *

Драко,

Ты даже не представляешь, как я была рада получить твое письмо!

Канарейки... ну, это было на шестом курсе после матча Гриффиндор — Слизерин. Мы с Роном ходили вокруг да около, наверное, уже несколько лет, и я была уверена, что мы вот-вот всё проясним. Но потом на вечеринке в честь победы он обнял Лаванду Браун и целовался с ней на глазах у всего факультета. Тогда я подумала, что неправильно всё истолковала и почувствовала себя дурой. Мне было обидно, что я испытывала такую душевную боль, а он — никаких угрызений совести. И у меня не было никакого желания оставаться там и смотреть на них, поэтому пошла в пустой класс и наколдовала несколько канареек, чтобы успокоиться. Гарри пришел посмотреть, всё ли у меня в порядке, что было очень мило, и попытался подбодрить. Это же Гарри, обычно у него это неплохо получается.

Не прошло и нескольких минут, как Рон и Лаванда завалились прямо в кабинет, в котором я укрылась, — искали укромное местечко, чтобы пообжиматься. Это было так ужасно, так неловко, а потом Рон поступил еще хуже, проигнорировал меня и разговаривал только с Гарри. Я вышла из себя, натравила на него птиц. Гарри рассказывал, что они его заклевали, а Лаванда потом долго вела себя как идиотка, вспоминая это происшествие. Это был не самый зрелый поступок в моей жизни, но мне разбили сердце, я была молода.

— Гермиона.

* * *

Гермиона,

Однажды, еще до того, как мы с Пэнси начали встречаться, по факультету Слизерина прошел слух, что я целовался с Дафной Гринграсс в нишах. Не знаю, с чего это началось и почему, но это было неправдой. К тому времени я уже был без ума от Пэнси, но, конечно, до нее дошли слухи, и она пришла в ярость. Наслала на меня заклятие облысения. Лишила меня волос. И бровей. Я пошел к мадам Помфри в слезах (да-да, я всегда был немного тщеславен, тс-с-с), и она помогла мне отрастить волосы, а поскольку Пэнси сделала это в воскресенье утром, мне повезло, что никто, кроме моих друзей, не видел этого ужаса. Думаю, я бы предпочел канареек.

— Драко.

* * *

Драко,

Я бы хотела на это посмотреть! Она потом поняла, что слухи были выдумкой?

Мне очень жаль, но в этот раз не могу писать много, потому что завалена работой. Обычно я все равно выкраиваю время, даже если сильно загружена, и пишу тебе, но я не спала два дня, и мне кажется, что у меня начинаются галлюцинации. И немного опасаюсь, что если засяду писать тебе, то засну и обслюнявлю пергамент. Или что напишу тебе какую-нибудь «ересь», которую потом не вспомню.

Поэтому я дописываю, встаю, пью чай и возвращаюсь к работе. Может быть, теперь твоя очередь отправить мне длинное письмо?

Гермиона.

* * *

Гермиона,

Думаю, было бы забавно получить от тебя «ересь». Я гадал бы, не пьяна ли ты. Ты вообще напиваешься?

Пэнс, в конце концов, узнала, что слухи были выдумкой, да. Думаю, Тео поговорил с ней или что-то в этом роде. Она извинилась. Ты когда-нибудь извинялась перед Уизли за то, что натравила на него птиц?

Много раз перечитывал твои письма, те, что ты прислала после того, как я разозлился. И хотел бы прояснить, что ты прощена. И не только потому, что прислала подарок на день рождения. Мне очень нравится эта маленькая бумажная птичка. Она такая изящная, ты сама ее сделала? Теперь у меня самая красивая камера во всем Азкабане, потому что у меня есть птичка, а ни у кого больше нет.

Но я хочу вернуться к тому, что было в том письме. Не к той части, которая меня разозлила, а ко всему остальному. Мы могли бы обсудить это, для начала. Думаю, что уже выучил текст письма наизусть. Оно расстроило меня, но это, похоже, самое длинное письмо, которое ты мне прислала после твоего рассказа о тебе и Уизли. К этому письму у меня противоречивые чувства. Напиши мне другое, чтобы я перестал думать о его значении.

Мне очень понравились чернила «Кровь Селки». У них есть странное свойство, они переливаются в зависимости от угла наклона. Когда тебе буквально нечем заняться в камере Азкабана, сидеть при свете, проникающем через крошечное окошко, и наклонять письмо вперед-назад, наблюдая за изменением цвета чернил, — вот настоящее развлечение. Ты не сказала, какие чернила использовала в последнем письме, но они мне тоже понравились. Золотой отлив заставил меня подумать, что ты выбрала их намеренно.

На носках, которые ты мне выслала, действительно было немного блесток. Они очень теплые. Не помню, поблагодарил ли я тебя, так что спасибо. И ты сказала, что купила их, потому что подумала обо мне, когда заходила в магазин. Часто думаешь обо мне?

— Драко.

P.S. Тео совсем не похож на своего отца. Если кого из нас и нужно отсюда вытащить, так это Тео.

* * *

Драко,

Я сама сделала эту птичку. Рада, что тебе нравится. Надеюсь, она будет радовать тебя еще долго. По опыту скажу, что если ее хоть немного помять, птичка уже никогда не будет прежней. Но если с твоей что-то случится, я с радостью сделаю другую.

Планирую писать тебе всё, что приходит в голову. Моя цель — сделать это письмо самым длинным из всех, что я написала. Надеюсь, получится. Вся квартира в этих блестках. Живоглот блестит. Мои попытки убраться оказались тщетны. Даже заклинание идеального очищения не помогает. А я знаю, что мое заклинание идеально.

Эти чернила, кстати, называются «Ночная тень». В бутылке они абсолютно черные, но, кажется, я могу разглядеть еще какой-то отлив, пока они не просохли. Чернила, которые я использовала в последнем письме, называются «Львиная грива», и хотя мне нравится, как они смотрятся, они не предназначены для написания длинных текстов. Тонкое перо, которым пишу, не подходит для этих чернил. После того, как рассказала тебе о канарейках, я решила заполнить свой ежедневник, но на полпути сдалась и перешла на «Бычью кровь», которая пока что мой фаворит. Но, опять же, мне очень нравятся чернила «Ночная тень».

Ты сказал, что я прощена, но мне придется перечитать эту часть твоего письма еще несколько десятков раз, прежде чем смысл сказанного дойдет до меня. Спасибо тебе. Я так привязалась к твоим письмам. И мне было очень приятно, что ты написал мне такое длинное письмо. Боялась, что ты навсегда вернешься к письмам, состоящим из одного-двух предложений.

Я постоянно думаю о тебе. Особенно когда переживала, что все испортила своими опрометчивыми высказываниями. Конечно, я без конца обдумываю твое дело, но, честно говоря, с большим нетерпением жду твоих писем. Мне кажется, что теперь знаю тебя, или, по крайней мере, ты позволяешь мне узнать тебя лучше. Было бы очень здорово, если бы ты тоже писал больше. Я регулярно получаю письма, но только твои не связаны с работой, благодаря правилу «никаких разговоров о деле». В последние несколько недель наша переписка — единственная отдушина. Я рассказывала тебе, как Рон отреагировал на то, чем я занимаюсь. Он не единственный. Если быть до конца честной, то большую часть времени я чувствую себя ужасно. Мне одиноко. Понимаю, что это неправильно, но сейчас, когда у меня есть свободное время, я просто смотрю телевизор, заказываю еду, а раньше днями не включала телевизор.

Так что да. Я думаю о тебе постоянно. Надеюсь, это тебя не беспокоит. Хотя, полагаю, ты ничего не сможешь с этим поделать. Ха!

Помнишь тот день на третьем курсе, когда ты вел себя как напыщенный дурак с гиппогрифом, получил от него, а потом отреагировал так, будто он оторвал тебе всю руку? То твоё представление? Я только что отреагировала так на паука. Сидела, пытаясь придумать, что бы еще написать, а он выполз черт знает откуда и предстал передо мной на пергаменте, и я вскочила со стула и закричала, настолько сильно он меня ошарашил. Обычно я не боюсь пауков, но этот был очень большим и незаметным, как будто наложил на себя дезиллюминационное заклинание, прежде чем появиться, словно хотел поиздеваться надо мной. А потом он просто побежал своей дорогой, пока я отходила от испуга.

Я взяла в руки первую книгу Эрроуда. Уже на середине. Мне нравится лига мышиных убийц. Крикет — мой любимый персонаж. Когда я была в «Флориш и Блоттс», пара подростков опрокинула целый стеллаж с книгами. Не маленький, который обычно используется для выставок, а один из тех больших, которые разделяют секции. Насколько я поняла, между ними случилась небольшая любовная ссора, которая переросла в страстные объятия, и один из них схватил другого для пылкого поцелуя, и это обернулось полной катастрофой. Они, вероятно, до сих пор убирают беспорядок. Вокруг царил настоящий хаос. Я удивлена, что никто не пострадал. Честно говоря, это было забавно.

Теперь у меня есть комнатное растение. Это подарок от Астории Гринграсс, которая, очевидно, решила направить свою энергию на гербологию и садоводство. Это орхидея великолепна, и я уверена, что убью ее, если буду дышать слишком близко или смотреть на нее слишком долго. Поэтому я решила нарисовать этот чудесный цветок для тебя, чтобы продлить ему жизнь, в некотором абстрактном смысле. Я думаю, это прекрасное дополнение к птичке. Надеюсь, будет красиво смотреться.

Наверное, это мое самое длинное письмо.

— Гермиона.

P.S. Знаешь что, кажется, я так и не извинилась за тот случай с канарейками. Но прошло уже слишком много времени, чтобы вспоминать об этом. Особенно сейчас. И да, иногда я напиваюсь.

* * *

Гермиона,

У тебя очень хорошо получается. Действительно очень похоже на орхидею.

Мне нравятся чернила «Ночная тень». Они немного мерцают. Ты знаешь, что я давно не видел звезд? В Азкабане из окна никогда не увидишь чистого неба. У меня самое маленькое в мире окно, размером с мою ладонь, и оно находится на самом верху стены, так что я даже не могу нормально смотреть куда-то, кроме как вверх. Там всегда облака.

Ты видела, как во «Флориш и Блоттс» упал целый стеллаж книг и нашла это забавным? Почему, Грейнджер? Мне кажется, что ты немного расслабилась. Помнится, что раньше при угрозе даже легкого повреждения книги ты приходила в ярость. Досадно, что сейчас это не так. Бесить тебя всегда доставляло мне такую радость.

Теперь, когда ты сказала мне, что не видишься с друзьями, я чувствую себя еще хуже из-за того, что не писал, когда был зол. Не считаю, что был не прав, но полагаю, что должен извиниться перед тобой за то, что затянул это на несколько месяцев. Не знаю, замечала ли ты, но иногда я бываю драматичным. И трудно перестать зацикливаться на чем-то, когда Азкабан не предлагает никаких альтернатив, кроме боли и смерти. Здесь ужасно. Очень, очень скверно, и я не хочу, чтобы мои письма к тебе состояли из сплошных страданий. Ты даешь мне шанс почувствовать себя человеком, чьи мысли для кого-то важны. Я всё перечитываю твои письма, и не переставая думаю о некоторых твоих высказываниях. Например, что ты будешь ужасно скучать по мне, если мы перестанем переписываться. Гермиона Грейнджер будет скучать по мне. Мне! У меня голова идет кругом.

Ранее ты написала, что тебе снились сны, но потом решила не рассказывать мне. Расскажешь сейчас? Мне любопытно.

Когда ты запечатывала это письмо, в него попал твой волос. Я мог бы сделать оборотное зелье и стать тобой на несколько часов. Знаешь, если бы у меня был котел. И пиявки, и кожа бумсланга⁽¹⁾, и спорыш⁽²⁾, и еще полдюжины вещей, которые нужны для этого. У меня определенно есть время. И волос.

Я очень хорошо помню твои волосы. Такие пышные, вьющиеся и невероятно взлохмаченные, особенно на уроках зельеварения. В моей голове твои глаза карие, но сомневаюсь в своей памяти на такие вещи. Я привязался к Грейнджер в моей голове, так что если когда-нибудь выйду отсюда и узнаю, что у тебя голубые глаза, то могу сильно разочароваться. У тебя есть веснушки? Мне кажется, да, на лице: только вокруг носа и на щеках, а не как у Уизли — миллион веснушек по всему телу. Ещё я помню, что ты коротышка. Все мои воспоминания о патрулях старост и тому подобных встречах связаны с тем, что ты смотришь на меня с недовольным видом.

В любом случае, я тоже думаю о тебе.

— Драко.

P.S. Крикет тоже мой фаворит.

P.P.S. Я не вел себя как напыщенный дурак. Ты ошибаешься.

* * *

Драко,

Гермиона Грейнджер будет ужасно скучать по тебе. Это правда.

Сны были жуткими. Не думаю, что стоит расстраивать тебя детальным пересказом, но в нескольких ты умирал тем или иным способом, а я не успевала попросить у тебя прощения. Это было ужасно, я очень переживала за тебя. Возможно, даже плакала. Рассказываю это не для того, чтобы упрекнуть тебя, а чтобы ты понял, как та ситуация повлияла на меня. Но не хочу, чтобы ты корил себя за то, как отреагировал. Ты в Азкабане, не могу представить, каково тебе. Я нарушила твоё правило, и это нормально, что ты рассердился на меня. Конечно, расстроилась, что из-за меня такое произошло, но, пожалуйста, не накручивай себя. Мы всё прояснили, не так ли?

У меня веснушки от солнца. На носу, щеках и плечах. А глаза у меня карие, ты правильно запомнил.

Ты рассказал мне о Грейнджер в своей голове, так что, полагаю, я должна сказать тебе, что Драко в моей — высокий и плечистый, все время хмурится, у него грустные серые глаза и он постоянно вертит своим пером на уроках, когда погружается в свои мысли. Поворачивает его то так, то эдак, и это дико отвлекает.

Мне всегда было интересно, ты специально искал меня, чтобы поиздеваться? Казалось, что это не случайность, потому что ты донимал меня чаще остальных.

Я не ошибаюсь. Ты несколько дней причитал о том, что можешь потерять руку, втянул в это отца, а мне пришлось использовать маховик времени, чтобы спасти Клювокрыла от твоих глупостей. Я помню все абсолютно правильно.

И я не коротышка. Я вполне нормального роста. Просто ты высокий.

— Гермиона.

P.S. Подумала, что ты захочешь прочитать статью из «Пророка» о последнем матче «Гарпий», поэтому вкладываю ее для тебя.

* * *

Гермиона,

«Плечистый» — ты сама придумала это слово? Какими должны быть мои плечи, если это стало определяющим фактором? Здесь нас едва кормят, исключительно в целях поддержания жизни. Уверен, что если поднимусь по лестнице, то буду полумертвым. От меня остались кожа да кости, а еще волосы торчат во все стороны. У меня борода, ты представляешь? У меня нет зеркала, но и без него можно сказать, что нормальная борода выглядит по-другому. Мои волосы слишком тонкие, и они такие светлые, словно прозрачные.

Я признаюсь, что иногда искал вас троих, просто чтобы выбесить, потому что знал, что всегда получу от этого удовольствие. Ты всегда попадалась на мои уловки. Уизли тоже. Он постоянно краснел и брызгал слюной. Его было легче вывести, чем тебя, а ты заводилась на раз-два. Поттер — единственный из вас троих, кто не всегда бесился, когда я появлялся. Время от времени он выставлял себя на посмешище. Грегу особенно трудно было сохранять серьезное выражение лица, он не раз чуть не испортил представление. Особенно когда Поттер вступал в перепалку с профессором и с него снимали баллы. Десять баллов с Гриффиндора, Поттер снова смешон.

Не говори Поттеру, что я сказал что-то из этого, буду всё отрицать до последнего вздоха.

Я не уступлю тебе насчет гиппогрифа.

Не плачь по мне, Мерлин. Я никогда не стоил ничьих слез. Так, стоп. Теперь я беспокоюсь о тебе, о том, что ты думаешь и как все это на тебя влияет. Не хочу, чтобы ты была несчастна из-за меня. Что будет, если дело не выгорит? Мы будем переписываться вечно? Блядь. Я...

Прошел день с тех пор, как я написал вышеизложенное, и я стараюсь не смотреть туда. Ты прислала мне отрывок из «Пророка». Статья о квиддиче великолепна. Уизлетта — впечатляющий охотник. Тот, кто запечатлел этот кадр, заслуживает награды. Я собираюсь смотреть на него целую вечность, потому что здесь мне не на что больше смотреть. Пара картин авторства Грейнджер, одна бумажная птичка и эта вырезка.

Вчера сюда перевели людей, и теперь Долорес Амбридж находится в нескольких камерах от меня. Она фальшиво покашливает и непрерывно говорит с охранником. «Вы знаете, кто я?», «Произошла невероятная ошибка» и «Это просто возмутительно!». Я сойду с ума. По крайней мере, они не поместили ее напротив меня. Было бы невыносимо, если бы она смотрела на меня. Мне не нравится, когда кто-то наблюдает за мной. Охранников я хотя бы не знаю лично.

Драко в твоей голове — шестой курс.

— Драко.

* * *

Драко,

Если я не справлюсь со своей работой, и ты останешься там до конца своих дней, то не перестану писать тебе. Также не перестану пытаться вытащить тебя оттуда. Хотя я очень хороша в своем деле. Планирую вызволить тебя как можно раньше.

Драко в моей голове — шестой курс, потому что так и есть. Ты выглядел грустным и несчастным весь год. Наверное, это заставило меня задуматься настолько, что я запомнила некоторые моменты. Сейчас, конечно, понимаю, что происходило с тобой, но в то время мне было ужасно любопытно, что могло заставить принца Слизерина быть таким меланхоличным, когда за ним увивалась Пэнси Паркинсон и были все деньги мира.

Кстати, о Пэнси: на днях я узнала, что она зачаровывает свои волосы. Всегда думала, что у нее они прямые, но, конечно, в Азкабане она не может их зачаровать, так что Пэнси кудрявая, как я. Теперь все ее поддразнивания по этому поводу раздражают меня еще больше. Я думаю, что кудряшки очень красивы, но Пэнси явно недовольна ими.

— Гермиона.

P.S. Ты должен признать мою правоту по поводу гиппогрифа, потому что это так, и более того, ты прекрасно знаешь, что я права.

P.P.S. Сочувствую тебе. Мне кажется, иногда мне до сих пор снятся кошмары об этом ее дурацком фальшивом кашле.

* * *

Гермиона,

То есть, ты была здесь?

— Драко.

1) Бумсланг (лат. Dispholidus typus; англ. Boomslang) — ядовитая змея семейства ужеобразных.

Вернуться к тексту

2) Спорыш (англ. Knotgrass; другое название: горец, птичья гречиха) — растение семейства гречишных. Однолетник с сильно извилистыми прямостоячими или лежачими стеблями.

Вернуться к тексту