Росток Клевера (джен)

Шел я достаточно долго. По часам прошло около двадцати минут. Если мои расчеты были верны, и время в этой реальности было медленнее в шесть или семь раз, то это значило, что на самом деле прошло около двух часов, что соответствовало пути километров в десять.

Увы, прогулка выдалась наискучнейшей. Пейзаж что на моей стороне реки, что на противоположной не менялся, из-за чего возникала иллюзия, что двигаюсь я лишь номинально. Признаков жилья не было и беглый взгляд вперед подсказывал, что и не предвиделось. Единственными звуками, которые меня тогда окружали, были журчание текущей реки и шелест кроны леса, медленно покачивавшейся от налетавшего ветра. Никаких протоптанных дорожек, мостков, вырубленных деревьев или иных следов присутствия разумных существ я не видел. Эйнар шел рядом со мной без устали, ни разу не остановившись и не сбавляя шаг. При этом котенок ни разу не пытался контактировать со мной — со стороны это выглядело так, словно он просто двигался вперед и ему было все равно на мое существование.

По пути я еще раз проверил все вещи, что были при мне, не сбавляя шаг, и только тогда заметил, что на среднем пальце на левой лапе осталось мое серебряное кольцо с головой волка, купленное на арт-ярмарке пару лет назад. Я настолько привык к его ощущению на пальце, что поначалу после перемещения даже не заметил, что оно у меня осталось. В отличие от нашей реальности, зеленые глаза у волка на кольце стали заметно ярче, словно вставки были сделаны не из обычного стекла, а из какого-то зеленого драгоценного минерала.

* * *

Лишь после того, как у реки появился изгиб и она стала поворачивать вправо, я почувствовал, как в приевшуюся картину леса начали вплетаться посторонние запахи — я определенно чувствовал, что неподалеку от меня находится зверь, и не один, но я не мог определенно сказать, какой именно. На всякий случай замедлив шаг, я стал двигаться осторожнее, внимательнее прислушиваясь обострившимся слухом к происходящему в глубине леса по правую сторону от меня. Спустя некоторое время мне показалось, что впереди прозвучали голоса. Я не мог их разобрать, но само звучание подсказывало, что это были не дикие звери, а разумные существа.

Эйнар, на мое удивление, тоже сбавил шаг, и неожиданно мощным прыжком, без разбега, оказался у меня на плече, вцепившись когтями в ткань куртки и прижавшись пузиком к плечу.

Не желая быть обнаруженным раньше времени, я отступил подальше от реки к стволам деревьев, готовый в случае чего спрятаться в глубине чащи. Боясь производить лишние звуки, я шел вперед медленно, старательно обходя любые ветки, чтобы хруст не выдал меня раньше времени. Уловив направление в сторону источника звука, я перемещался все дальше и дальше, пока не увидел сквозь просветы между деревьев двух прямоходящих существ, сидящих возле деревянных мостков у реки.

Я затаил дыхание, пытаясь с одной стороны подобрать поближе к неизвестным мне существам, а с другой — остаться незамеченным, так как мне было неизвестно, будут ли незнакомцы враждебны ко мне. Спрятавшись за толстым стволом дуба, я выглянул из-за укрытия и понял, что у мостков на коленях сидели две… женщины? Я впился взглядом в незнакомых созданий, считывая их внешний вид, движения и разговор, хотя в тот момент мой пульс участился настолько, что мне казалось — еще немного, и мое биение сердца услышит лес.

Мне попались две молодые девушки — если их можно было так назвать. Одна была похожа на рысь, а вторая — на лису. От анатомии людей у них остались лишь двуногость, выдающиеся формы в районе грудей, как у человеческих женщин, ладони с противопоставленным большим пальцем (но почему-то четырехпалые, а не пятипалые, как у меня) и длинные волосы, собранные в пышные косы до пояса. В остальном же они были, несомненно, зверями — голова животного, хвосты, торчащие прямо из их платьев невзрачного серого цвета, и звериные задние лапы без обуви. При этом они, как и я, перемещались на пальцах, как настоящие дикие звери.

* * *

Мне стало страшно. Я никогда раньше не был настолько близко к животным, и эти два существа меня больше пугали, чем вызывали живой интерес. Несмотря на то, что их морды не были искажены, как у каких-то оборотней или мутантов, я по очевидным причинам боялся подходить к ним ближе, даже обладая внешностью такого же прямоходящего зверя.

Отдельно я отметил глава загадочных существ, одновременно похожие как на звериные, так и на человеческие. К примеру, у лисы они были желтыми, свойственными именно рыжим жительницам леса, но что-то в них отличалось, но что — я не мог понять из-за расстояния. Я не мог видеть, были ли у них ресницы, но брови у них точно отсутствовали — над глазами девушек белели светлые овальные области, верхний край которых как раз находился на том месте, где могли бы находиться брови.

Они не оглядываясь в мою сторону, продолжая разговор между собой и полоща белье в реке, но, увы, я не мог разобрать их речь. Впрочем, внезапно лисица встрепенулась, подняла голову, и ее реплику я услышал вполне отчетливо, словно громкость разговора была искусственно усилена:

— Раста, рядом чужак. Его запах мне незнаком.

Даже не успев удивиться этому факту, я понял, что лиса говорила на том же языке, на котором я пытался произносить отдельные слова при своем появлении в мире — я ее прекрасно понял, хотя ее слова звучали для меня столь же незнакомо, как и мои собственные на лесной поляне. Речь у нее при этом была необычной — в ней были звериные нотки, отчего я, даже не глядя, мог сказать с определенностью, что это была именно лисья речь, а не волчья или медвежья.

Попутно я осознал, что я действительно стал чувствовать запах, исходящий от них, хотя они и находились на расстоянии нескольких десятков метров от меня. Он был не таким ярким, и мне было сложно его точно распознать, но он явно отличался от обычного звериного.

Рысь Раста стала оглядываться вокруг себя, пока я выглядывал краем глаза из-за своего укрытия:

— Действительно, Аскольдина. Может, это разведчик королевского патрульного отряда, который стесняется показаться нам на глаза?

Аскольдина помотала головой так, что ее челка растрепалась между черными ушками:

— Нет, он бы не стал стесняться. Скорее, нужно рассказать все Бирну! — выхватив мокрое белье из реки и побросав его в корзины, даже не выжимая, рысь и лисица быстрым шагом ушли в сторону протоптанной тропинки вглубь леса, причем Раста заметно припадала на левую лапу, словно та была травмирована.

* * *

Берег перед мостками опустел, и я наконец-то смог выйти из-за дерева и подойти ближе к реке. Бросив взгляд на все еще мокрые доски мостков, я без всякого удивления обнаружил, что четкий влажный отпечаток, оставленный Аскольдиной на дереве, ничем внешне не отличался от лисьего — разве что был крупнее.

Я понимал, что если эти две женщины меня почуяли, то скоро меня могли начать искать. Я собрался двинуться дальше вдоль реки, что поскорее покинуть опасную зону, однако Эйнар, мягко спрыгнув с моего плеча на землю, вполне осознанно двинулся в ту же сторону, куда еще минуту назад ушли Раста и Аскольдина. Я замотал головой:

— Нет, Эйнар, я не пойду туда! Хрен знает, кто такой Бирн и что он со мной сделает! Они же сами сказали, что я чужак! А что здесь делают с чужаками — мне неизвестно.

Котенок коротко мяукнул и снова показал, что мне нужно идти за ним. Разум и инстинкт самосохранения упорно твердили мне, что так поступать не стоит — однако в тот момент у меня и выбора-то особо не было. Да, я выглядел, как они, но моя одежда по стилю явно не соответствовала их «эпохе». Я не мог идти бесконечно куда глаза глядят, без цели и какого-либо места, где можно было бы остановиться на ночь. Вечно скрываться от других я тоже не мог — рано или поздно я должен познакомиться хоть с кем-нибудь для того, чтобы выяснить, где нахожусь и как мне отсюда выбраться.

Еще одним аргументом стал голод. Несмотря на чужое и даже чужеродное для меня тело, голод я ощущал точно так же, как если бы был человеком — с урчанием в животе и тянущим ощущением пустого желудка. Горестно вздохнув, я пошел за Эйнаром, испытывая дикий страх:

— Надеюсь, я останусь в живых!

* * *

Скоро за деревьями показалась деревня. Издалека выглядела она выглядела идиллически, и я уже начинал было думать, что попал в какой-то совершенный мир с красивыми ухоженными домиками. Впрочем, первое впечатление было обманчивым. Стоило мне подойти ближе, прячась за каждым деревом по пути к деревне, как я разглядел, что некоторые выглядевшие издалека красивыми ставни, наличники и стены вблизи оказались покрыты трещинами. Дерево порой было гнилым и испещренным следами от древесных червей. Некоторые ставни покосились и висели на одной петле. Но не все были такими — большая часть построек выглядела добротно и вполне прилично. Продолжая продвижение, я прятался за деревьями, некоторое время следил за окнами и, убедившись, что никого в них не видно, двигался дальше.

Спустя несколько минут я заметил скалу, возвышавшуюся над деревней. Так как я находился только на окраине поселения, где густо рос лес, я пока оставался незамеченным. Решив оглядеть окрестности с высоты, я начал взбираться по скале, которая оказалась неожиданно крутой. Чехол с гитарой сильно мешался, но я не мог его бросить, поэтому, скрипя зубами, лез наверх, придерживая его лапами. Рядом со мной вполне ловко карабкался Эйнар, не сбавляя скорость, словно он этим занимался каждый день.

Наконец я оказался на вершине и прилег на живот, чтобы меня было не так видно. Отсюда вся деревня была видна, как на ладони. Со всех четырех сторон она была окружена лесом, но за полосой деревьев позади деревни расстилались поля, которые издалека казались зеленовато-золотыми. Развернувшись назад, я увидел со своего импровизированного наблюдательного поста, что река, где я впервые встретил незнакомых существ, тоже была хорошо видна. Таким образом, эта деревня находилась ближе к реке, чем к весьма широкой дороге или тракту, примыкавшей к цветным полям после леса.

По всему очищенному от леса участку были разбросаны домики. В глаза сразу бросалась кузница: небольшое, вытянутое здание, из которого доносился звон металла, и из трубы на крыше валил густой дым. Среди остальных я заметил красное здание, стоящее особняком и при этом выглядящее намного приличнее остальных — вероятно, в нем проживал глава деревни.

Все обитатели деревни, насколько мне хватало зрения, явно не были людьми — там были только антропоморфные звери, как Раста и Аскольдина. У меня не было возможности разглядеть черты их внешности из-за расстояния, но одно я мог отметить явно — я не видел никаких редких и экзотических животных. Там не было жирафов, слонов, обезьян или каких-нибудь ленивцев. Все звери, видимые мной, соответствовали средней полосе России: я видел медведя, барсука, рысь, лисицу, кабана. Возможно, более редкие животные там и жили, но при беглом осмотре их не было видно.

* * *

Продолжая наблюдать за деревней, я даже не следил за тылом и не прислушивался к звукам за моей спиной — и поплатился за это. Сзади раздался злобный рык, от которого я едва не подпрыгнул на пару метров вверх и не наложил в штаны от страха, и следом раздался суровый голос, наполненный звериным рыком:

— Из какой ты стаи?

Медленно перевернувшись, стараясь не опираться на чехол с гитарой, я с бешеным пульсом и тяжелым дыханием увидел, как на меня смотрит золотоглазый рослый тигр в зеленом охотничьем дублете и коричневых кожаных штанах. Как и я, он тоже не носил обуви, опираясь при ходьбе только на пальцы, словно дикий тигр.

Почему он спросил про стаю? Я же разумное существо, почему я должен принадлежать какой-то стае, словно дикий зверь? Однако я молчал, от страха боясь произнести хотя бы слово.

Я лишь успел разглядеть надетый на плечо лук и колчан, притороченный к поясу, как вдруг тигр вытащил из ножен кинжал и после мгновенного рывка навис надо мной, приставив лезвие к моему горлу. Страх парализовал меня, и я даже не смог сопротивляться — лишь чувствовать, как металл, примяв шерсть у меня на горле, прикоснулся к шее, готовый одним движением лишить меня жизни. Однако, на мое удивление, тигр очень тщательно принюхался к моей шерсти сбоку шеи. Так как он практически прислонился ко мне, я волей-неволей тоже уткнулся носом в его шерсть. Неизвестно, как мой разум осознал такую информацию, но по запаху тигра я понял— это самец, доминантный, очень опасный, и с ним лучше не спорить.

Перестав меня обнюхивать, тигр встал на землю, убрав кинжал в ножны:

— Я не знаю твой запах. Ты понимаешь то, что я говорю, волк?

Сил у меня хватило лишь на то, чтобы кивнуть головой. Тигр прищурил глаза:

— Ты немой?

Увидев то, как я отрицательно покачал головой, тигр рявкнул:

— Так и подай голос! Из какой ты стаи?

Тогда я издал что-то, скорее напоминающее блеяние — прерывистое, напуганное и дрожащее:

— Я… я не знаю.

— А имя свое ты хотя бы знаешь?

Хотел я сказать, что меня зовут Максим, однако против моей воли наружу вырвались совершенно другие слова, словно подсказанные кем-то другим:

— Мирпуд.

— Я вижу инструмент у тебя за спиной. Ты менестрель?

Я хотел было сказать, что я не менестрель, а музыкант, но решил не влезать в споры, а лишь кивнуть. Поняв, вероятно, что я не представляю никакой угрозы, тигр жестом велел мне подняться. Но стоило мне это сделать, как он резким движением перехватил запястье моей правой лапы, крепко сжал его и внимательно пригляделся к моим пальцам:

— Росток Клевера?

Не понимая, что он имеет в виду, я наблюдал за тем, как он изучает мои пальцы:

— У тебя пять пальцев на передних лапах. Ты Росток Клевера — только у них может быть пятипалая ладонь.

Приглядевшись к лапе тигра, я понял, что тот имел в виду — у него, как и у тех двух женщин у реки, на ладонях было только по четыре пальца. Судя по виду и длине оставшихся пальцев, у них не было среднего.

— А кто такие Ростки Клевера?

Не ответив на мой вопрос, тигр задал свой:

— Откуда ты пришел?

Решив ответить честно, я начал свой короткий рассказ:

— Я очнулся сегодня в лесу, вышел к реке, шел вдоль нее довольно долго, пока не увидел… Расту и Аскольдину? Пошел за ними, вышел к вашей деревне, тут вы меня и нашли.

Тигр коротко фыркнул:

— А кого-то еще ты видел?

— Я видел странное существо в лесу. Оно было похоже на рысь, только из веток и листьев. Оно на меня посмотрело, а потом просто исчезло.

— Значит, ты действительно Росток Клевера. Тебе попалась калисса — ее видит каждый Росток, как только оказывается в Мире Спокойной Воды.

— То есть… вы знаете, что я попал сюда из другого мира?

— Да. У нас не бывает зверей с пятью пальцами на передних лапах — у всех только по четыре. Лишь пришельцы из другого мира имеют лишний палец, по которому их можно безошибочно вычислить. А раз ты утверждаешь, что видел калиссу — значит ты действительно появился здесь не далее как несколько часов назад.

Я неуверенно обратился к тигру, осторожно вытащив свое запястье из захвата и держа ладони открытыми, чтобы он не посчитал меня угрозой:

— Почтенный господин, я…

Тигр оборвал меня:

— Лар. Если ты обращаешься к самцу в Мире Спокойной Воды, говори ему «лар». К самке — «ларесса». Если обращаешься к кому-то равному себе, говори «почтенный лар». Если кто-то вышестоящий или более могущественный — «милостивый лар». Меня можешь называть «лар Бирн». Я вожак стаи деревни Ларродаг.

Вожак стаи? Так вот кому побежали рассказывать Раста и Аскольдина о том, что почувствовали чужака возле реки! У Бирна была невероятная реакция и поразительные навыки следопыта — ему не составило труда оперативно найти меня, хотя между уходом женщин от реки и моей поимкой прошло не более семи минут. И тот запах, что я успел почуять, пока Бирн изучал меня, лишь подтверждал, что перечить этому зверю, и уж тем более пытаться от него сбежать — очень плохая идея, если не худшая из всех возможных.

Наверное, поэтому он и спросил меня, из какой я стаи. Выходило, что в этом странном мире общность зверей, живущая в одном месте, называлась стаей, хотя они и жили цивилизованно, как люди. Неудивительно, что, почуяв чужака рядом с деревней, Раста и Аскольдина побежали к Бирну — я бы на их месте сделал то же самое. Отдельно я про себя отметил, что Бирн назвал мужских особей «самцами», а женских — «самками», не использовав слова «мужчина» и «женщина».

Я неуверенно опустил лапы:

— А зачем вы все это рассказываете мне, милостивый лар?

Бирн коротко фыркнул, почти как дикая кошка:

— Ты не первый Росток Клевера, которого я вижу. Редко, но они появляются в разных местах королевства. Священный Орден учит нас, что Росток Клевера — что малый детеныш, который не виноват в том, что он ничего не знает и не понимает. И долг любого архианца — помогать ему стать одним из нас. Ты только появился здесь, и еще многого не знаешь. Ты не опасен, но я все равно должен буду следить за тобой.

Из-за моей спины вынырнул Эйнар, и его появление вызвало интерес у Бирна:

— Черный котенок? Почему ты не сказал, что тоже его встретил?

Я недоуменно посмотрел на тигра:

— Лар Бирн, он сам ко мне прибился, и я не знаю, кто он и откуда.

Не сказав больше ни слова и достав из поясной сумки моток веревки, Бирн развернул меня спиной к себе, после чего сцепил мне ладони в замок, переплетя пальцы, и крепко связал мне запястья поверх чехла с гитарой:

— Иди в красный дом. Наверняка ты его видел, пока наблюдал за деревней. Ни с кем из моей стаи не разговаривать, на вопросы не отвечать, ни к кому не приближаться.

* * *

Когда мы спустились со скалы, и Бирн повел меня под конвоем сквозь деревню, я переживал одни из самых неудобных минут в своей жизни. Практически вся деревня высыпала из домов, чтобы посмотреть, кого вел Бирн, и лишь тогда у меня появилась возможность разглядеть местных жителей получше.

Первое впечатление, которое я получил еще на вершине скалы, оказалось верным — среди обитателей Ларродага не было ни одного редкого животного — только обычные лесные звери. На их фоне тигр Бирн выглядел пришельцем, так как его видовая принадлежность не соответствовала «климатической зоне» всех остальных обитателей деревни.

Мой взгляд переходил с одного зверя на другого, пока я шел в сторону красного дома вожака, и я впитывал настолько много информации, насколько мог. Сразу бросалось в глаза то, что, различаясь в размерах, звери все равно не были разнообразными в длине (а точнее высоте), как это было бы в дикой природе. К примеру, я видел одного медведя, рост у которого наверняка был под два метра или даже больше, а рядом — зайца ростом мне по плечо — однако же между ними не было такого сильного контраста, какой был бы, посади я рядом дикого зайца и медведя. Тогда мне показалось, что эти звери, хотя и имели далеко не человеческую внешность, были все же в плане физиологии ближе к людям из-за довольно небольшой разницы в росте, несмотря на разные биологические виды.

Бирн был выше меня, и это наверняка имело немалое значение — ни один зверь в Ларродаге, кроме того медведя, не был выше меня или вожака. Однако и я ростом был не обделен, и возвышался практическими над всеми обитателями деревни — и это при том, что мне приходилось идти, немного согнувшись из-за связанных лап.

Одно меня тогда успокоило — все жители этой деревни были однозначно не воинами. Запах, витавший вокруг них, их утомленный вид и одежда показывали, что это были обычные крестьяне и ремесленники, которые не держали в своих лапах ничего тяжелее серпа или куска ткани. Выходило, что вожак Бирн был единственным воином на всю деревню. В таком случае его роль вожака становилось не просто важной, а определяющей: без него вся стая Ларродага могла пропасть.

* * *

Все провожали меня молчанием, но при этом внимательно рассматривая и мою морду, и мою одежду, не похожую на одеяния никого из них. Возможно, они бы что-то и сказали, но наличие Бирна, уверено ведущего меня связанным, с одной стороны урезонивало их, а с другой — успокаивало.

Я уже было сосредоточился на красном доме впереди, как вдруг моего носа достиг новый запах, которого я не чувствовал раньше. Сладковатый, очень приятный, он заставил мою шерсть немного распушиться, а лапы стало приятно покалывать. Он многократно усилился, когда я проходил мимо одной молодой самки, которая была похожа то ли на волчицу, то ли на какую-то другую псовую. В отличие от многих, она не поднимала глаза, выглядела очень скованно и всячески пыталась спрятаться за спины других самцов, когда я проходил мимо. Я успел увидеть лишь ее длинные русые волосы и скромное платье фиалкового цвета длиной почти до земли. Я не знал, почему она издавала такой приятный запах, но в тот момент мне отчаянно захотелось оказаться поближе к ней — лишь усилием воли, слегка сбившись с шага, я удержал себя от необдуманного поступка. Я перестал чувствовать приятный запах лишь после того, как за мной захлопнулась дверь красного дома.

Внутри меня ждала только одна комната. В дальнем углу, под единственным в комнате окном, стояла импровизированная кровать из выдолбленного ствола дерева, лежащего прямо на полу и выстланного обычной тканью. Слева от входа стоял грубо сколоченный стол, словно из того же дерева, что и кровать, заваленный желтоватой бумагой и слегка потрескавшимся пергаментом. Рядом со столом стояли два стула, вырубленные из цельных пеньков, подозрительно похожих на «братьев» кровати и стола. Справа стоял большой, окованным железом серый сундук, закрытый на массивный висячий замок. Ставня, неплотно прикрывавшая единственное окно, оставляла открытой кусок стекла, вставленного в раму, однако оно было очень плохо отполировано, из-за чего очень сильно искажало изображение снаружи. В дальнем левом углу виднелась печка со стоящими на ней глиняными плошками. «Настоящая спартанская атмосфера», — подумалось тогда мне.

Впервые с момента моего пленения Бирн подал голос, поставив передо мной стул из пня-кругляка:

— Сейчас я развяжу тебе лапы. Медленно снимаешь сумку со своим инструментом и ставишь ее вдоль стола, после чего садишься и кладешь лапы на колени.

В тот момент мне было очень страшно, даже страшнее, чем в первые секунды знакомства с Бирном. У меня сильно тряслись лапы, и даже после того, как Бирн их развязал, я не сразу смог свести их перед собой. Совладав с нахлынувшей паникой, я медленно снял с себя чехол, поставил его вертикально вдоль стола и сел на пень, положив ладони на колени. Бирн после этого сел передо мной на одно колено, держа наготове кинжал, и начал весьма тщательно и профессионально прощупывать мою одежду, вероятно в поисках скрытого оружия. Его быстрые и ловкие лапы проверили все карманы, однако ни смартфон, ни пропуск, и плеер его не заинтересовали — возможно, он не посчитал их похожими на оружие. Каждый предмет вызывал у него лишь секундное замешательство, после чего предмет возвращался обратно в карман, а Бирн продолжал обыск.

Убедившись, что я не держу в куртке или штанах скрытых лезвий, Бирн попытался проверить и мой чехол, но он не понял принцип работы молнии и безуспешно пытался поддеть ползунок, скребя когтем по зубчикам. Поняв бесплодность своих усилий, вожак поставил чехол передо мной:

— А теперь так же медленно и аккуратно открывай свой мешок, — говоря это, Бирн даже не смотрел мне в глаза, его взгляд был сфокусирован исключительно на моих ладонях.

Подцепив когтем ползунок, я осторожно начал открывать молнию. Спустя мгновение Бирн жестом приказал мне убрать лапы, поняв принцип работы замка, и оставшуюся часть чехла открывал самостоятельно.

Гитара вызвала у него немалое удивление. Вероятно, ему раньше никогда не доводилось видеть такой инструмент, и Бирн с недоумением вертел ее в лапах, не забывая постоянно бросать взгляд на мои лапы:

— Какой странный суар! — Бирн даже проводил когтями по металлическим струнам, очерчивая ими колки, гриф и тумблер переключения на акустику. — Из чего же он сделан? На металл не похоже, на дерево тоже. — Я хотел ответить на его вопрос, но похоже он был исключительно риторическим — вряд ли Бирн вообще хотел, чтобы я говорил.

Тщательно ощупав чехол и убедившись, что скрытого оружия нет и в нем, Бирн вернул обратно гитару и самостоятельно застегнул молнию, снова поставив чехол возле стола. Лишь после этого Бирн убрал кинжал в ножны и снял с себя лук и колчан со стрелами, положив их прямо на стол поверх бумаг:

— Проклятый тебя дери, ты не лазутчик, не беглец, не дезертир. Долг архианца велит мне не бросать тебя без помощи, но разум твердит мне, что возиться с тобой — только тратить время зря. Завтра ранним утром мимо Ларродага проедет обоз патрульного отряда из Ландара. Я тебя им отдам — а дальше пусть они уже решают, что с тобой делать. У меня и без тебя, чудика, хватает забот со своей стаей.

Мой живот очень громко заурчал — и я был уверен, что Бирн это услышал. В его взгляде на секунду появилось что-то вроде сочувствия:

— Возиться с тобой мне хлопотно, но хотя бы в чем-то долг архианца я выполню, накормив тебя.

Бирн достал из плошки на печи позади меня кусок лепешки, которую я раньше не видел, сел передо мной и поднес ее к моему носу, встав на одно колено. Нос уловил несильный запах запеченного теста, и я неуверенно откусил зубами первый в этом мире кусок еды. На вкус она была пресная и слегка черствая — но кто я был такой, чтобы в тот момент выражать свое недовольство? Мне хотя бы дали поесть — а это уже что-то!

Лепешка немного наполнила пустой желудок, но Бирн не дал мне съесть весь кусок. Вместо этого он убрал его обратно в плошку, и налил в чашку из кувшина на столе коричневатой жидкости и тоже протянув ее мне, сидя на одном колене, но при этом не выпуская чашку из лап.

Напиток был похож на пиво, с явно хмельными нотками в запахе, и очень странного вида, с плавающей внутри мукой или чем-то, очень похожим на нее. На вкус он был чем-то средним между кислотой и горечью — крайне сильно на любителя, однако у меня не было иного выхода, и мне пришлось пить столько, сколько предложил вожак стаи.

Загадочная жидкость дополнительно заполнила пустоту в желудке вслед за лепешкой, и чувство голода отступило. Убрав кружку на стол, Бирн заставил меня встать:

— Я запру тебя в погребе для собственного успокоения и безопасности своей стаи. Выпущу завтра утром, когда приедут звери из патрульного отряда. Будешь буянить ночью или попытаешься сбежать — и завтра никакой патрульный отряд в жизни не узнает о твоем существовании. И не вздумай трогать припасы или съесть из них хотя бы кусочек!

* * *

К моему удивлению, стоило Бирну открыть дверь, как я увидел, что Эйнар все это время сидел под порогом, терпеливо ожидая, когда я выберусь наружу. Его наивные голубые глазки мило прищурились, и он коротко потерся мне об лапу, пока Бирн вел меня в место заключения на ночь.

Я думал, что погреб будет находиться под домом вожака, однако Бирн повел меня чуть в сторону от своего жилища, в сторону землянки, которую я не заметил ни со скалы, ни когда вожак конвоировал меня в дом.

Несмотря на внешнюю хлипкость сооружения, внизу короткой лестницы меня ждал добротный погреб с деревянными бревенчатыми стенами, внутри которого царила приятная прохлада. Потолки там были настолько высокими, что там можно было даже выпрямиться во весь рост. Также там стояли несколько тканевых мешков, в которых, вероятно, хранилось что-то съестное, и наглухо запертый сундук с замком, очень похожий на своего собрата в доме Бирна

Дверь захлопнулась за мной, и я услышал, как Бирн задвигает засов, запирая меня внутри вместе с Эйнаром, который почему-то решил последовать за мной. Наскоро оглядев свое временное (как я надеялся тогда) место заключения, я решил не пытаться исследовать содержимое мешков, памятуя о предупреждении вожака, а сосредоточиться на более важных для себя вещах.

Хотя в погребе и царила полутьма, какой-никакой источник света в нем все же был — под потолком, примерно на уровне моей головы, находилось небольшое окно, прорубленное прямо в деревянной стене, и забранное решеткой. Будучи лишь немногим выше уровня земли, оно, тем не менее, давало возможность наблюдать за деревней и узнавать новое. Я принялся очень внимательно следить за поведением зверей в Ларродаге. Мне хотелось увидеть то, как они себя ведут в общении друг с другом, какие жесты и позы используют — в общем, узнать все, что помогло бы вести себя более естественно в необычном новом мире.

В первую очередь я обратил внимание на то, что два зверя, которые пересекались друг с другом, изображали что-то вроде приветствия, но вместо рукопожатия они прислоняли правые ладони друг к другу, после чего переплетали пальцы, сжимая их в импровизированный замок. При этом было видно, что таким приветствием в равной степени пользовались существа разного пола, а не только мужчины. Также я обратил внимание что этот жест был не только приветственным, но и прощальным. Кроме того, этот жест использовался при общении с каждым новым зверем — но никогда с тем, с кем беседа уже проходила.

Помимо сцепления лап в замок, звери очень часто — но не всегда — приближали нос к шерсти собеседника на правой стороне шеи, делая короткий тычок. Примерно то же самое сделал Бирн, когда впервые обнаружил меня на вершине скалы рядом с деревней, однако если Бирн обнюхивал меня очень тщательно, то у обычных зверей это было больше похоже на символический жест. Найти какой-либо зависимости, когда этот «тычок» применялся, а когда нет. я так и не смог, потому что не знал о степени близости отношений участников разговоров.

Увы, разговоры зверей были не слышны, и голоса жителей были лишь единым неразличимым звуковым фоном. Я отдал бы многое, чтобы хотя бы немного послушать даже крохотные отрывки из их бесед.

* * *

Мне надо было готовиться ко сну, однако я решил все же еще раз проверить телефон в надежде, что хотя бы что-то в нем заработало так, как мне хотелось.

При включении смартфона меня ждало интересное открытие. По неизвестной причине заряд в нем совершенно не уменьшился, а при попытке проверить оставшееся время работы в настройках системы я видел лишь значок бесконечности. Таким образом, у меня в лапах был смартфон с бесконечным зарядом, но никакой реальной выгоды от этого я не получал — ни интернет, ни мобильная связь, ни навигация по-прежнему не работали. Максимум, на что я мог рассчитывать — вести какие-то заметки и играть в игры, да и то лишь в те, которые могли работать без интернета.

Что уж греха таить, на час или около того я себя занял, хотя играть на телефоне с когтями на пальцах и большими подушечками лап было не совсем удобно. Одно меня выручало, что сенсорный экран воспринимал касания подушечек ровно так же, как и мои собственные — разве что сканер отпечатков отказывался признавать мои новые пальцы, и мне приходилось всякий раз разблокировать телефон паролем.

Когда я убрал телефон в карман джинсов, готовясь ко сну, я отчаянно хотел, чтобы все оказалось сном, и проснулся я в своей постели в Москве. Найдя среди мешков наиболее мягкий, я подложил его под голову вместо подушки, а сам накрылся курткой, проваливаясь в сон. Эйнар пристроился у меня под боком и свернулся клубочком, тихо урча.

* * *

К моему разочарованию, я проснулся в том же погребе, где заснул в прошлый день. Крохотная надежда на то, что мне приснился очень реалистичный сон, не оправдалась, и я был вынужден дальше пребывать в теле человекоподобного волка, пытаясь найти выход из этого невероятного кошмара.

Из-за того, что я не догадался подложить себе под тело что-то, помимо подушки, тело затекло и болело, словно я всю ночь проспал в неудобной позе. Помимо этого, в голове была слабость, как после похмелья — возможно из-за употребления неизвестного напитка в доме Бирна.

Эйнар все еще продолжал спать, а я же проснулся явно позже остальной деревни — на дворе было позднее утро, часов девять, и Ларродаг уже жил полной жизнью, погрузившись в убаюкивающий фон, которым я наслушался еще в прошлый день. Одевшись, я прильнул к окну, надеясь увидеть что-то новое для себя, и заметил вдалеке Бирна, разговаривавшего с неизвестным мне зверем среднего роста в форменной одежде, видовую принадлежность которого издалека я не смог разглядеть. Видимо, он был как раз из того патрульного отряда, который вожак упоминал вчера, потому что я видел, как у зверя на бедре покачивается меч в ножнах, а за спиной разместился щит.

Их разговор проходил спокойно, без повышенных тонов, и мне отчаянно хотелось узнать, о чем они общались, но увы, это было не в моих силах, как я ни напрягал слух. В отчаянии я щелкнул пальцами и продолжил наблюдать за ними. Неожиданно в моей голове раздался голос Бирна:

— … посторонних не обнаружено.

Следом за ним раздался другой голос:

— А что по поводу вашего пленника, лар Бирн?

Я поперхнулся, не ожидав того, что случилось. Я всего лишь… щелкнул пальцами и услышал их разговор? За своими мыслями я едва не пропустил ответ Бирна:

— Две самочки из моей стаи вчера сообщили мне, что возле реки Дорраг-Кра почуяли чужака с незнакомым запахом. Я его быстро нашел и задержал. Это был волк-менестрель в странной одежде с очень странным суаром. Судя по пятипалой ладони — Росток Клевера, причем совсем еще новенький, потому что он утверждал, что видел в лесу в тот же день калиссу. При нем еще был черный котенок, который, по его словам, сам пришел к нему. Внешне он был неопасен, хотя при нем и были странные предметы неизвестного мне назначения. Сопротивления не оказывал, я его запер в погребе. Я решил сдать его под надзор вашего королевского патруля, лар Пульса, чтобы вы решили, что с ним делать дальше. В деревне он мне точно не нужен — лишняя головная боль и бесполезная пасть

Голос Пульсы в голове стал более протяжным, словно его обладатель собирался произнести что-то очевидное, но не очень приятное:

— Почему я не удивлен, что волк — это менестрель? Даром что они глотки драть умеют. Пленных вожаки других стай из окрестных деревень не держали, так что одно место в обозе для него мы найдем. Спасибо за бдительность, лар Бирн.

Разговор в голове стих, а звери пошли в сторону погреба. Не желая показывать, что я каким-либо образом был осведомлен о содержании их разговора, я отпрянул от окна и сел в дальнем углу, предварительно вернув на место мешок и облокотившись об стену. В моей голове путались мысли — Бирн не сообщил этому Пульсе ничего принципиально нового, однако легче мне от этого не становилось. Отдельно я отметил про себя, что в этом мире волки считаются хорошими менестрелями. Что же, хотя бы в этом плане мне повезло — я мог заниматься здесь тем, что неплохо умел.

Раздался лязг засова на двери погреба, и из открывшегося пятна белого утреннего света раздался голос вожака:

— Выходи наружу с вещами, лапы держи на виду и без резких движений!

Накинув чехол с гитарой на плечи, я медленно вышел наружу из погреба по лестнице, намеренно держа ладони на весу и в первую очередь показав при выходе именно их, а лишь потом — и полностью себя. Следом за мной вышел проснувшийся Эйнар, который никоим образом не показывал, что ему было страшно.

Лишь тогда я смог рассмотреть внешность воина лучше. К моему удивлению, лар Пульса был барсуком весьма среднего роста в коричневом дублете, черных штанах и темно-сером плаще, держащий в левой опущенной лапе деревянный щит с обитым железом краем. Меч средней длины покоился в ножнах на его левом бедре, слегка подрагивая при малейшем движении владельца. На другой стороне пояса я успел увидеть металлические кандалы, цепь которых тоже слегка бренчала в такт движениям бедра Пульсы. В глаза также бросился начищенный медный знак на левой стороне дублета — меч, обернутый чем-то, похожим на лавровую ветвь.

Я не знал, как мне следовало вести себя в присутствии барсука, поэтому я на всякий случай опустил взгляд и произнес максимально дружелюбно:

— Доброго утра, милостивые лары.

Внимательные черные глазки Пульсы осмотрели меня с лап до головы, задержавшись взглядом на моих ладонях:

— Какая странная одежда. Хотя менестрели всегда отличались тем, что наряжались Легизмунд знает во что.

Полностью проигнорировав наличие Эйнара рядом со мной и сплюнув на землю, барсук произнес:

— Меня зовут Намир Пульса, командир четвертого патрульного отряда. Я забираю тебя из Ларродага в обоз своих подчиненных. Отныне мое слово для тебя — что Слово Арханиса, непреложный закон, — как мне показалось, Пульса даже отдельно выделил интонацией «Слово Арханиса». — И так будет до тех пор, пока иначе не решат уполномоченные на это звери. Без моей санкции даже воздух портить не смей, волчара! И я не посмотрю, что ты Росток Клевера!

Он упомянул в речи какого-то Арханиса— возможно, это был или их местный правитель, или вообще местное божество. Я определенно был уверен, что и слово «архианец», которое я вчера услышал от вожака стаи, имело непосредственное отношение к Арханису.

Сняв кандалы с пояса, барсук сковал мне запястья, заставив вытянуть лапы перед собой. Закончив мое «пленение», Пульса коротко отсалютовал Бирну и велел мне следовать рядом. Оглянувшись напоследок, я пересекся взглядом с вожаком стаи деревни Ларродаг. Я видел его глаза лишь пару секунд, но их выражение запомнил навсегда — спокойствие пополам с облегчением. Тигр был явно рад, что сплавил меня армейцам, и теперь его привычная жизнь возвращалась в прежнее русло заботы о своих зверях.