В поисках слизеринки (джен)

Выйдя из дома на Бейкер-стрит, сыщик и его ученики разделились: сам Холмс вместе с Роном и Лавандой отправились к автобусной остановке, а Гарри и Гермиона прошли в безлюдное место, где их не могли заметить маглы, и трансгрессировали в Хогсмид.

Единственное в Британии чисто магическое поселение ничуть не изменилось, сохранив ту же атмосферу волшебства и сказочности, что витала в нём до прихода Пожирателей смерти к власти. На улицах бегали дети, поглощённые разнообразными играми, ходили погружённые в дела взрослые. Продавцы из магазинов и лавок, словно зазывалы на ярмарке, приманивали покупателей, расхваливая свои товары.

Гарри и Гермиона рассматривали окрестности буквально на ходу: пусть это место и навевало на них приятные воспоминания, но нужно было спешить, ведь прошло уже много лет с пропажи девушки, и упустить одну из немногих имеющихся улик они не могли. Тем более что господин Холмс, берясь за раследование того или иного дела, не любил медлительности и шёл по следу со всей возможной для него скоростью. И ученикам детектива не хотелось разочаровывать наставника, тем более будучи связанными с ним родственными и почти родственными узами.

Поскольку летом в Хогвартсе жили только домовики, попасть в замок они решили через тайный проход, дабы не тревожить профессора МакГонагалл. Поэтому прошли в «Сладкое королевство», спустились в подсобку и через расчищенный после битвы тоннель добрались до коридора Одноглазой ведьмы.

И только спустившись в подземелья, гриффиндорцы вспомнили, что пароля к гостиной Слизерина не знают. Пару минут они просто стояли в растерянности у входа, когда услышали голос:

— Что вы двое здесь забыли?

Юноша и девушка обернулись. У стены парил Кровавый Барон.

— Простите, ваше сиятельство, — сказала Гермиона. — Нам нужно попасть в гостиную вашего факультета.

— Зачем? — голос призрака, хоть и глухой, отразился от стен.

— Мы ищем эту девушку, — гриффиндорка вынула фотографию и указала на Софи.

— О, это же мисс Корнелл! — воскликнул Барон. — Не там ищете, детки. Она выпустилась в девяносто втором.

— Она пропала в том году, — ответил Гарри. — Не вернулась с выпускного вечера. С того же года от неё нет вестей, а о ней никто не помнит. Кроме вас.

— Ну конечно, я её помню, — привидение подплыло к ним ближе. — Её никто на факультете не любил. Полукровка, видите ли. Издевались, когда помладше была. Смягчились, лишь когда прошла в команду. Дошло до того, что она спала в коридорах — Снейп в комнату не пускал. Наконец с вами тремя начала дружбу водить. А после выпустилась, и всем людям о ней память будто стёрло.

— А что могло стереть память о человеке? Точнее, подкорректировать. Все на её месте помнят Блетчли.

— Зелье, но такие больше дня не действуют. Артефактов таких не существует. Только заклятие, но оно действует исключительно на людей. И то, на живых.

— А вещей после неё не осталось?

— Может, и остались. Только не в её комнате. Идём. Покажу вам её тайник.

* * *

— Быть не может! — воскликнула Гермиона. — Неужели всё это Софи хранила здесь?

Тайник оказался нишей с чарами незримого расширения в стене в нескольких десятках метров от общей комнаты змеиного факультета. Внутри лежали кубки, медали, квиддичные мантии, перчатки и сапоги. И самое главное — достопамятный вязаный поясок.

— А больше негде, — ответил призрак. — Награды отбирал Флинт, хотя присуждались они ей. Мантии и прочую одежду портили другие. Вещи поценнее и деньги отбирали мальчишки покрепче. Вот она и попросила меня показать ей место, где можно прятать вещи.

— Уму непостижимо, — бывшая староста перебирала одну вещь за другой. — Так обращаться с одноклассницей из-за того, что один из её родителей — маглорождённый.

— Кто вам такое сказал? — спросил призрак.

— Вы. По вашим словам, она — полукровка.

— Я имел в виду другое. По словам самой Корнелл, её прадед имел роман с русалкой. От этой связи родилась её бабка.

— Как — имел роман?

— Увидел русалку, влюбился и...

— Не продолжайте... И она так просто сказала это самому нетерпимому факультету среди всех?

— Чего вы хотите от первокурсницы? Восторженной и наивной... Девочка считала всех друзьями и была максимально открытой. Потом, правда, общалась только со мной, Филчем, а в последний год — с вашим трио.

— А в день исчезновения вы её видели? Как она себя вела? С кем говорила? Может, упоминала что-то?

— Как вела? Была радостной: наконец-то закончилось её мучение. Много о чём-то думала. Говорила, что у неё проблемы в семье, но она переедет от родителей к друзьям. А разговаривала со своим деканом да сокомандниками. Вот они вели себя странно: внезапно стали с ней такими дружелюбными, обходительными. Отсыпали ей комплименты. Прохода ей не давали. Но от них её вытащил Дамблдор. Говорил с ней о чём-то. Она тогда светилась, будто старик сделал ей подарок.

— Гарри, погляди!

Гермиона протянула возлюбленному две фотографии. На одной был изображён трёхэтажный коттедж, на втором — ворота с надписью: «Благородным людям — благородные цели!».

— Их я нашла в кармане мантии, — ответила девушка на невысказанный вопрос, — вместе с этим.

В руки Поттера лёг кусочек пергамента, на котором незнакомым почерком было написано:

«Гарри! Это было трудно, но директор одобрил твоё переселение в коттедж Поттеров. Если ты получил это, значит, я еду к тебе. Я совершеннолетняя и имею право применять магическую силу для твоей и своей защиты. Готовься, милый друг и названный брат, к переезду. Едва моя нога ступит в Литтл-Уингинг, твои страдания кончатся, ибо ты будешь жить в доме предков. Пригласи Рона, Гермиону и всех, кого хочешь! Отметим твоё новоселье, я испеку пирог в его честь. И спасибо тебе, дорогой мой, что предложил мне поселиться там с тобой. Родители снова впутались в неприятности и сыплют непонятными, но пугающими намёками в мою сторону.

Софи».

Какое-то время юноша смотрел на пергамент. А потом бросился к вещам, ощупывая то сапоги, то перчатки, то мантию. Наконец проверил вязаный пояс, вспорол его заклятием и вынул оттуда другой пергамент.

— Софи Лукреция Александра Корнелл отныне назначается экономкой и заведующей хозяйством в особняке Поттеров до совершеннолетия наследника, Гарри Джеймса Поттера, — прочёл он вслух. — Вот что она прошептала мне тогда... Должно быть, первая наша встреча произошла после Хэллоуина, и я проговорился о том, как со мной обращаются Дурсли, а она рассказала мне об этом коттедже, взялась убедить Дамблдора... Она хотела мне помочь.... Называла братом. Это становится личным делом, Герми.

— Я понимаю. Но что же с ней случилось? Ведь письмо отправлено не было.