Бакет и Вонка (джен)

После того как Элизабет неожиданно для себя уснула на полчаса, прошла неделя. Она до сих пор не могла понять, как это произошло. С тех пор женщина стала внимательно следить за временем и ложиться спать до полуночи. И надо сказать, что теперь никакого непредвиденного сна не случалось, а мысли стали более ясными. Элизабет начала задумываться, не из-за недостатка ли сна её папа вёл себя странно для полностью здорового головой человека.

Несмотря на ранний час, сегодняшний день уже принёс успехи: придумано четыре идеи и три рецепта, а Чарли редко молчаливо упрёкал Вонку за её подражание отцу. До возвращения Макса и Дженнифер оставалось три недели, что тоже не могло не радовать. Женщина уже успела привязаться к ним и теперь скучала.

Сейчас она шла из «Цеха соков» в свою комнату, чтобы переодеть испачканные вишнёвым соком блузку и юбку. В машине внезапно произошёл какой-то сбой, и рубиновая жидкость разлетелась в разные стороны, попутно любезно зацепив одежду Элизабет. После поворота налево ей оставалось дойти до лестницы и спуститься на один этаж, где уже будет коридор с жилыми комнатами людей. И вдруг справа, из бокового ответвления коридора, послышалось весёлое приветствие:

— Здравствуй, Элизабет!

— Привет, пап! — машинально ответила ему она, не сбавляя скорости шагов.

Только тут до неё дошло, кто с ней только что поздоровался. Резко остановившись, женщина круто повернулась. Перед ней стоял он, её отец собственной персоной, тепло улыбаясь, словно и не было этих двух с половиной лет. Её глаза округлились, рот приоткрылся от шока.

— П-п-папа?!

— Да, это я, — немного грустно улыбнулся он.

И так бледная кожа Элизабет побледнела ещё сильнее. Вонка почувствовала, как мир качнулся перед глазами, в них потемнело, голова закружилась, и всё погрузилось в кромешную тьму.

Вилли поймал дочь в футе от бетонного пола. Поднял на руки и понёс в больничный отсек.

* * *

Элизабет открыла глаза, и в них сразу беспощадно ударил белый свет. Больничный отсек фабрики. Именно здесь, в этой больнице, в родильном зале она сделала свой первый вдох.

Сколько она уже здесь лежит? То, что произошло перед тем, как женщина потеряла сознание, просто не могло быть! Это невозможно! Её отец умер больше двух лет назад. Она своими глазами видела, как закрывали крышку гроба, как опускали в земельную яму. Отец не мог ожить спустя такое время. Он наверняка только померещился Вонке. Умпа-лумп по имени Точо как-то рассказывал юной Элизабет, как её мама тоже видела то, что выглядит иначе или чего на самом деле нет вовсе. До сих пор оставалось загадкой, было ли это связано с её болезнью, но факт, что фантазия играла в такие игры с Розали с самого детства и до момента, пока она не встретила Вилли Вонку, оставался фактом. Видимо, это наследственное...

Справа раздался шорох. Элизабет резко повернула голову, вздрогнула и, тихо пискнув, быстро прижалась к стене, обхватив колени руками. На стуле посетителя сидел её отец. Он смотрел в пустоту, но, увидев её реакцию, будто очнулся.

— Оу, Элизабет, ты проснулась! — тепло улыбнулся он. Но затем обратил внимание на её состояние, и улыбка исчезла. — Элизабет, ты в порядке?

Она смотрела на отца так, словно тот был призраком. В каком-то смысле таковым он сейчас для неё и являлся.

— Т-т-ты. Ты же ведь это… Т-там, внизу. Я же сама видела!

Вилли Вонка погрустнел.

— Да, это так. В принципе, оно само собой разумеется, что ты в замешательстве, но я бы не хотел разговаривать об этом. По крайней мере, не сейчас. Ладно?

Элизабет кивнула, но не сдвинулась с места. Она сидела, прижавшись к стене, в полутора метрах от восставшего из мертвых. Вилли вздохнул и снова погрузился в свои мысли.

Элизабет любила папу, а он относился к ней с такой теплотой и лаской, с которой, кажется, не относился больше ни к кому, даже к любимой жене. Он вёл дневник, благодаря которому Элизабет узнала о скорой смерти отца. Тогда она нашла дневник на письменном столе в его комнате, пока он принимал душ. В дневнике Вилли писал, что чувствует свой приближающийся конец, и, когда он вышел из душа и спросил у дочери, что случилось, она обняла его и расплакалась. Но быть рядом с ним до самого конца ей не удалось, его нашли умпа-лумпы лежащим на своей кровати с самым умиротворённым выражением лица. И вот сейчас отец появился из ниоткуда, такой же, как и тогда. Создавалось впечатление, что его смерть подстроили, в гроб положили куклу, а сам он до этого времени скрывался. Но это всё выходит очень сомнительно, ведь от кого-кого, а от собственной дочери ему скрываться было незачем.

Прошло около пятнадцати минут. За это время Элизабет немного успокоилась и расслабилась. Теперь она просто сидела в кровати, вытянув ноги, и рассматривала, должно быть, глюк собственного мозга. Вилли похоронили в его обычной одежде, но без перчаток, броши, цилиндра и трости. Сейчас, за исключением броши, эти вещи лежали в шкафу Элизабет. Именно без этих четырёх элементов Вилли сейчас находился.

Ещё через пару минут она пришла к выводу, что глюк это, или не глюк, а сейчас её отец сидит рядом. Собравшись с духом, Элизабет встала с кровати.

— Дочь, ты куда? — спросил Вилли.

— Пойдём, мне ведь нужно отдать тебе твои вещи…

Они дошли до её комнаты в молчании. Элизабет всё время поглядывала на отца, проверяя, не денется ли тот куда. Но он шёл рядом, изучая пол, стены и потолок, чтобы не упустить ни единого изменения за время своего отсутствия. Однако, кроме новых конфет, машин и увеличения бюджета фабрики, особо ничего не изменилось.

Открыв дверь, Элизабет прошла к своему шкафу. Открыв дверцу, она взяла коробку, вытащила из неё цилиндр и протянула его Вилли. Тот взял его в руки. Элизабет словно ждала, когда цилиндр проскользнёт сквозь ладони отца и упадёт на пол, доказывая, что папа — лишь иллюзия, но этого не произошло. Цилиндр оказался у него на голове. Достав маленькую коробочку, она её открыла и вытащила латексные перчатки. Отдавая их папе, женщина случайно коснулась его руки. Настоящая, немного прохладная, какая и была при жизни. Элизабет открыла другую дверцу шкафа, где находились вешалки, и достала оттуда трость. Оставалось только одно. Она подняла руки к воротнику рубашки, чтобы снять брошь, но её остановил отец.

— Не надо, Элизабет. Оставь её себе.

— Но ведь она твоя…

— Считай, что уже нет. Я же вижу, как тебе нравится эта брошь.

Элизабет простояла немного в смятении, а потом быстро подошла к папе и обняла его. «Прилипнув» к горячему телу, женщина только теперь до конца осознала, что умерший человек, которого она так горячо любила, сейчас вернулся, стоит рядом с ней такой же, как и тогда. Настоящий. Вилли немного не ожидал внезапных обнимашек и поэтому застыл на пару секунд, но затем тоже обнял родную дочь.