Перевёрнутый Крест (гет)

Глава 04:

… Я что, самый рыжий, что ли?

Или может это какая-то моя кармическая задолженность перед высшими силами за то, что изначально вроде как предопределённые события, из-за раздавленных таким наглым мной ''бабочек'', стали развиваться по пути совершенно отличном от того, как они все там, свыше, были запланированы?

… Или я всё таки и в правду в чем-то перед учителем провинился?

Ну нет! Скорее уж поверю, что мне и в самом деле не стоило так часто поминать разные концепты в образе женщин, чьим непотребством все мои проблемы и превратности в жизни и объясняются. Иначе я просто никак не способен понять, почему это на роль ''девочки, кто проводит Куроно-сан до медпункта'', был выбран никто иной, как ваш верный и покорный! Нет, я конечно понимаю, назвался груздем — полезай в кузов, все дела, но не в этом же случае, верно?!

Подобный ''чудесный'' поворот, по ощущениям, заставил осунуться ещё сильнее. На меня и так смотреть страшно — самому в медпункт бы сходить не помешало, отлежаться… Хм, а это, если немного задуматься, вероятно, могло бы и стать причиной, почему учитель сделала именно такой выбор на роль сопровождающего — просто чтобы потом второй раз не отвлекаться на то же самое, если вдруг я в какой-то момент таки свалюсь без чувств. Оно, конечно, маловероятно, но тем не менее. Даже моя монстрельская псевдо-троллья выносливость имеет свои, весьма строго определённые, пределы.

— Вы выглядите недовольным, Комия-сан… Я чем-то вас обидела? — и такой ласковый-ласковый голос, полный искренне-искренней заботы и соучастия, будто она говорит с дорогим родственников, а не случайным мимо проходящим незнакомцем, общего с которым у неё только то, что она учится в одном с ним классе. — Или вы…

— Медпункт за следующим поворотом, Куроно-сан, — попытка звучать максимально непредвзято и вообще ко всему безучастным. — Надеюсь, вы сможете восстановить свои силы и отдохнуть…

На самом деле, это было той ещё грубостью. Как минимум, то что я перебил её, или то, что я вполне очевидно пытался не пересекаться с девушкой взглядом… Даже больше — от греха подальше, пытался вообще на неё не смотреть. При том, когда я говорю очевидно — это ещё, считайте, осознанная попытка выразиться как можно мягче. Куроно поняла, что я понял, что она поняла… — и так далее по списку. Потому, когда её попытки столь явно меня поиметь ментально начали сходить на нет — я напрягся.

Очень сильно и очень, как я считал, обоснованно, напрягся. Потому что я, пусть довольно смутно помнил просмотренное когда-то аниме, но тот факт, что дьяволица не постеснялась напасть на Цукунэ с Мокой, причём напасть вполне себе серьёзно, с намерением убить — я более чем помнил. Как помнил и то, что причиной для нападения послужила сущая мелочь: то ли уязвлённая отказом парня предпочесть вампирше её саму, гордость, то ли факт превозмогания Цукунэ над майнд-контролем — уже точно не скажу, да оно и не важно, от слова совсем. Важен сам факт мелочного нападения. Которого я вот сейчас, что-то, оставшись с дьяволицей практически наедине, начал серьёзно опасаться.

— Ах!.. — Дойдя до медпункта и открыв дверь перед Куроно, закономерно, входить туда вместе с ней, я не захотел; попытка спровадить синеволосую внутрь и самому потихоньку слинять, просто чтобы не быть с ней запертым в кабине, провалилась, когда видимо что-то почувствовавшая девушка, нарочито громко всхлипнув и буквально на меня завалившись всем телом и крепкой хваткой вцепившись в руку, начала строить из себя умирающего лебедя. Настолько жалобно умирающего, что ей в пору было не анемию или что-то подобное, относительно безобидное диагностировать, а как минимум, терминальную стадию рака вообще всего тела. — Сайзо-сан… П-простите, я… Пожалуйста… Не оставляйте м-меня…

Обратившись ко мне весьма фамильярно, по имени, уж слишком навязчиво положили мне свою ладонь на воротник. С виду ничего такого — что первым под руку попалось, за то девушка и схватилась, опасаясь не упасть… И я даже был бы склонен в это поверить, до момента пока Куроно, вся такая из себя слабая и беспомощная, не положила мне на плечо вторую руку и не потянула вниз, заставляя пригнуться; я был объективно сильнее её физически, ведь даже не смотря на свою ''нечистокровность'', общая конституция тела и тупая мышечная масса сказывались, игнорируя даже то, что физиологически мышцы дьяволицы должны были быть несколько совершеннее моих… Но даже несмотря на это, когда синеволосая потянула меня за шиворот, я не имел ни малейшей возможности сопротивляться, поскольку на её стороне играло просто разгромное преимущество в демонической энергии. Даже малость которой, использованной в моменте, одними мышечными усилиями я продавить был не состояния, ну а задействовать уже свою Йоки…

Банально не успел.

— Почему ты меня избегаешь, Сайзо-кун?.. — елейный и практически по-детски обиженный голосок, вот вообще не сочетался с тем, как дьяволица меня заставила буквально силой посмотреть в свои глаза. — Я могу это как-то исправить?

… А я ж прям почувствовал, будто вновь очутился на внеклассном занятии с Ририко. Притом, что было особенно неприятно — если к способностям ламии я более-менее привык, а соответственно и выработал некоторую манеру защиты от её промывки мозгов, чтобы просто в секунду мне черепушку не раскололи переизбытком поступающих данных, то вот с чарами Куроно, также обладающей демонической техникой ментального типа, даже не смотря на привычность мне подобного воздействия, действуя отработанным способом — у меня ничего сделать не получалось. Стоило только воспротивиться попытке затуманить моё сознание… Как я с удивлением обнаружил, что само сознание (или, наверное, личность-память?) дьяволица и не трогала, вместо этого ударив по…

— Ах… Какая ты милая, Куруму. — ладонь нежно оглаживает бархатную кожу чужой щеки, ласково скользя вверх и заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. — Твои глаза подобны ярчайшим аметистам, а волосы сродни летнему небу в самый безоблачный, чистый день…

… Восприятию.

Боже, какой же это стыд!..

В один момент, все эмоции и само умение анализировать поступающую информацию, казалось, перевернулись с ног на голову и отказались работать в привычной манере. Дьяволица передо мной вдруг начала казаться буквально самым очаровательным существом во вселенной, и пусть на уровне мыслей я понимал, что меня околдовали, осознавал, что навязанные ощущения и родившиеся из них мысли мне полноценно не принадлежат, но… Но я буквально не мог сейчас бороться с поистине непреодолимым желанием сделать для синеволосой вообще всё, чего она только не захочет. При этом, попытка убежать, разорвать дистанцию, дёрнуться или хотя бы прикрыть глаза, чтобы развеять морок через какие-то внутренние операции со своей Йоки, разбивались о такую нелепую мысль, что я и не хочу этого самого разрыва зрительного контакта, как и не хочу ни на долю мгновения от неё отдаляться, даже если речь о каком-то шаге-двух. Мне казалось это чем-то неприятным, раздражающим, болезненным, практически кощунственным…

И это пугало. Пугало и вместе с тем злило до невозможности.

— Кья!.. Сайзо, ты такой милый! — вдруг воскликнула эта… Особа, кажется, даже искренне краснея и хватаясь за моё плечо, дабы без лишних слов и какого-либо сопротивления, затащить меня на буксире в медкабинет… В котором, конечно же, согласно закону жанра, никого кроме нас двоих не оказалось. — Я и не думала что такой хулиган, как ты, на деле может оказаться настолько мягким… Это даже немного смешно.

На меня посмотрели, словно даже не на живого человека, а так, мимоходом подобранную игрушку, не более чем трофей, которым позже можно будет похвастаться перед другими. И что особенно ужасало — от подобного отношения мне не то, что неприятно стало, нет, как раз наоборот — сам факт того, что Куруму на меня вообще посмотрела, чуть не заставил колени подкоситься, делая дыхание судорожным и беспорядочным. Сердце затрепетало в сладостном предвкушении и терпкой надежде, рубашка начала казаться слишком узкой, холодной, душащей, сковывающей и не позволяющей полной грудью вздохнуть. Во рту пересохло, глаза будто разучились моргать и даже несмотря на то, что их уже болезненно покалывало — я просто не мог оторвать взгляда от девушки перед собой, как бы не пытался это сделать.

— Пу-пу-пу~, — напевала какую-то мелодию себе под нос она, — ла-ла-ла~… Отлично! Ещё чуть-чуть, и эта задавака Акашия лопнет от гнева, поняв, что дружок бросил её ради другой!

Широко улыбнувшись и закусив в предвкушении ноготь большого пальца, она немного зажмурилась, скрыв самодовольный блеск аметистовых глаз под густыми, длинными ресницами такого же небесного цвета, как и остальные волосы. О чём она думала, я не знал, только примерно представлял… Пусть и не понимал, как желание напакостить кому-то другому вообще может служить мотивацией, чтобы… Чтобы… Что она там хочет провернуть по итогу. Не знаю. Не запомнил. Мысли путаются, сложно собраться. И голова болит.

— Тогда-то точно, она поймёт, кто здесь главная и не будет мешать моему становлению королевой Академии! — всё продолжала разговаривать сама с собой девушка, не обращая на меня внимание, пока, видимо, что-то не вспомнила. — Хм, а ведь точно, ты… Чтобы завершить Шарм, мне придётся тебя поцеловать, — Куруму надолго замолчала, обводя меня придирчивым взглядом. — Но бли-и-ин, мне так не хочется… Не люблю стрёмных хулиганов, а ты ещё и на орка какого-то похож. Фи-и-и!

Неприятные слова влетели в одно ухо и вылетели из другого, ни на секунду не задержавшись нигде в промежуточном пункте. Я даже не мог поручиться, что правильно всё расслышал, как и не мог сказанное повторить, ведь не запомнил вообще ни слова. В этот момент, всё моё внимание было обращено только на выражение лица, которое во время разговора корчила дьяволица и которое сейчас мне казалось просто преступно совершенным, настолько, что на долю мгновения даже зародилось сомнение, что до такой степени идеальное и непогрешимое в своей невинной красоте создание вообще может существовать на нашей бренной земле.

… Сомнение, за которое я мысленно и зацепился.

— На-на-на~

Куроно пружинящей походкой прошла вглубь комнаты, чуть раскачиваясь с пятки на носочек, после чего бесцеремонно запрыгнула на одну из ближайших коек, и не подумав о том, чтобы снять обувь. Она протяжно вздохнула, в какой-то момент перейдя в усталое постанывание, и потянувшись всем телом, чуть выгнула по-кошачьи спину, будто только что закончила с каким-то неприятным, но необходимым делом. Лицо она опустила в подушку, практически закапавшись в неё носом, что в купе с приподнятой вверх поясницей и очень уж короткой юбочкой, совершенно не оставляющей места фантазии, во всех подробностях демонстрировало миру нижнее бельё и округлые, приятные глазу ягодицы. Учитывая, что стоял я как раз позади — то и обзор на данное зрелище имел лучший из всех возможных. Зрелище, частью которого, внезапно, стал в том числе и забавный, гибкий хвостик нежно-фиолетового цвета со стрелкой-сердечком на конце, который высунулся из под задравшейся одежды дьяволицы, по причине, видимо, нарушившейся от переизбытка чувств концентрации и потому частично рассеявшегося перевоплощения, показавшего черты истинного облика. Хвостик игриво вилял из стороны в сторону, словно бы радуясь вместе с хозяйкой проделанной шалости и довольно шлёпая по белоснежному постельному белью. Став свидетелем подобного, завораживающего до глубины души, зрелища, я просто не мог не отметить, как салатовый цвет трусиков Куруму идеально подчёркивал её бархатную, чуть розоватую кожу и…

Металлический привкус коснулся языка, когда я в попытке хоть как-то себя отрезвить, до крови прикусил щеку со внутренней стороны. Помогло не сильно.

Сперва показалось, что некое подобие сознательности ко мне вернулось. По крайне мере, пропало отчаянное желание вцепиться зубами в первого же, на кого синеволосая укажет пальцем как на своего врага. Тем не менее, болезненная тяга к чертовке всё ещё сохранилась, при том настолько сильная, что при попытке сопротивляться этому чувству начинало двоиться в глазах, страшно тошнить и кружиться в голове. И даже прикладные, уже показавшие определённый результат способы прочистить сознание, как то причинение себе боли, казалось, с каждым разом оказывали эффект всё меньший и меньший, вплоть до того, что мысль о причинении самому себе вреда по щепетильной просьбе возлюбленной зарождала в сердце слабое, но очень трепетное подобие искреннего, чистейшего наслажде… — «БАХ!..»

Мощный удар кулака по собственной же физиономии, — который я сумел осознанно нанести практически сразу, как выдавил постороннюю энергию, сконцентрировав Йоки в затронутом чужой техникой и найденном буквально на ощупь участке мозга, — раскатом грома встряхнул серое вещество, на укол боли отреагировавшее ярко и резко, организовав себе щедрый приток крови за счёт враз ускорившегося сердца, будто бы стремясь мобилизовать все доступные сейчас ресурсы и окончательно смыть постороннее влияние

Губ коснулось нечто теплое и вязкое.

Мягко противодействовать силе Куроно, как я обычно делал с Ририко, просто чтобы не навредить себе же, у меня не было ни времени, ни желания, не откровенно храбрости — уж слишком на мне угнетающе сказывался факт контроля со стороны особы с максимально неясными мотивами и неопределёнными границами дозволенного. Ладно Кагомэ-сенсей, с ней хотя бы было понимание, что совсем уж она со мной жестить не станет, пусть и тоже может в определённой степени покалечить. Но эта пигалица… Нет, лучше я себе сам пару сосудов в мозгу лопну, чему позволю той и дальше держать меня за яйца.

— Ч-что? — до этого сладко нежившаяся в постели девушка вздрогнула, отреагировав на звук удара, и перевела на меня чуть испуганный и в крайней степени удивлённый взгляд. — Что ты… — Но возможности закончить фразу я ей не дал, в ту же секунду, полный злобы и мотивации действовать…

Упав лицом в пол.

Нараставшее головокружение, пошедший пятнами в глазах мир и навалившаяся с новой силой усталость сделали своё дело, сбив меня с ног и отправив в царство розовых поней надёжнее, чем даже самая крепкая зуботычина от клубных сенпаев. Последним, что я увидел теряя чёткость зрения и ясность мыслей, было выражение предельной степени растерянности на лице суккубы, а также собирающаяся в лужу под носом, послужившим мне на манер шасси при стыковке с полом, кровь.

* * *

— … Ненавижу, блять, менталистов. — было первым, что я сказал, только-только открыв глаза на медицинской койке. — И тебе привет, почти-незнакомый потолок. Надеюсь, слишком часто видеться не будем.

Говорил я относительно спокойно, больше устало чем злобно, но совершенно не сдерживал голоса и, по сути, таким образом давал выход эмоциям… Что, как оказалось, должно было выглядеть достаточно причудливо со стороны, особенно при условии, что в медкабинете я оказался, как вдруг стало ясно, не один:

— Уверен что именно потолок тебе стоит приветствовать первым? — весело хмыкнул молодой мужской голос где-то чуть в стороне. — Впрочем, ладно уж, скромный медбрат также был бы рад, приходи к нему на, хех, ''рандеву с потолком'', пореже. — я прямо чувствовал, что ситуация в целом и в отдельности диалог моему, неожиданно ответившему собеседнику, приносят просто огромное количество веселья. — К слову, да, ещё раз свалишься с инсультом у меня в кабинете — заставлю оттирать от крови пол, понятно?

Переведя взгляд в сторону голоса, и правда, увидел мужчину в медицинской халате, что сидел сейчас за столиком и заполнял какие-то там свои документы в журнале, до которых мне, честно сказать, дело не было практически никакого. Быстро окинув окружающее пространство взглядом и отметив едва заметный след в месте, где я должен был удариться головой после потери сознания, а также то, что меня, как оказалось, переодели в какой-то безликий и скучный, но зато чистый и приятно пахнущий халат — задаю работнику медпункта тот вопрос, который меня в моменте интересовал больше всего:

— Инсульт? Серьёзно? — голос звучал удивлённо и, вкупе со скачущими эмоциями, даже немного грубо. — Так… Внезапно?

— Серьёзнее не бывает, — мужчина отложил ручку и, приспустив оставшиеся висеть на цепочке очки, посмотрел мне в лицо. — Надо же было додуматься, так давить на мозги Йоки! Повезло тебе, что имеешь высокий регенеративный фактор, из-за чего поток энергии, что повредил мозг, его же практически сразу и начал залечивать. Иначе ты точно в ближайшие дни полностью не восстановился бы.

— Восстановился? — я глупо моргнул, смотря на собеседника как баран на новые ворота. — От инсульта?

— Ну да, — легкомысленно махнул мне медбрат… В очередной раз напомнив, что физиология даже низших монстров на голову превосходит всё, о чём простой человек способен только мечтать. — Скорость восстановления, конечно, несколько ниже ожидаемого из-за высокой степени истощения организма, — мужчина кинул на меня почти укоризненный взгляд, — потому, в ближайшее время тебя ещё могут немного подводить зрение и мелкая моторика, но уже завтра-послезавтра всё должно пройти с концами… Да ты практически соответствуешь среднему классу в плане регенеративных способностей. Прямо завидно немного, — медбрат выпрямился на стуле, чуть покачнувшись на задних ножках, после чего, подхватив что-то со своего стола, кинул это мне. — Лови-ка!

Перехватываю небольшой объект прямо в воздухе, даже толком на него не глядя.

— … Конфета? — с толикой непонимания пялюсь на оранжевый фантик, обернутый вокруг небольшой круглой сладости.

— Вообще-то проверка на всё ту же моторику, — мужчина в очередной раз хмыкнул. — Считай, что прошёл. Ладно, у меня смена давно закончилась, так что я тут только из-за тебя сидел. — медбрат встал со стула и, потянувшись до поистине оглушительного хруста во всём теле, продолжил: — Ключи от кабинета, если что, на столе. Закроешься как будешь уходить, и завтра вернешь мне… А хотя, в целом, можешь оставаться здесь до утра, охранника я о тебе и твоей ситуации предупредил. Ключ не потеряй, не забудь, не сломай — а не то плохо будет, причём в первую очередь именно тебе… Что ещё? Да вроде всё, хм. До окончания восстановления сильно не перенапрягайся и желательно побольше ешь и спи. — хлопнув себя по карманам на халате, медбрат кивнул. — Ну, удачи и бывай.

Помахав мне рукой да подхватив со стола журнал, над которым до сих пор корпел, он удалился из кабинета, напоследок почти оглушительно скрипнув петлями на двери.

— Смазать бы их, — немного растерянный, отметил этот момент я, попутно потянув за уголки фантика и закидывая выпавшую из него конфету в рот. — Опять кислятина… Тц, ладно.

Посидев ещё десяток минут, успокаивая эмоции и собирая мысли, я с относительной уверенностью встал на обе свои две и немного походил, чувствуя легкую слабость в ногах. Вопреки ожидаемому, самочувствие у меня сейчас было даже чуть лучше, чем утром, видимо потому, что я наконец-таки смог немного… — быстрый взгляд в окно, за которым царила кромешная темень, — ну или много, поспать. Абсолютно беззастенчиво скинув с себя халат и, подойдя к своей одежде, аккуратно развешенной на стуле в углу, принялся облачаться.

Н-да, что клубные, что внеклассные занятия с Кагомэ-сенсей я прошляпил образом совершеннейше бездарным. Буду надеяться на возможность наверстать, и что моя причина неявки была достаточно веской, дабы никто из числа лиц заинтересованных на меня не обиделся. Ханджи-сенпай ещё ладно, он адекватный, но вот ламия-сенсей, даже поняв и простив, может чисто из принципа мне потом на занятии веселуху устроить, особенно если узнает подробности сегодняшнего инцидента… Ну, то что я пошел проводить какую-то девчонку и потерялся по пути сам.

Шаг, второй, третий, покачнуться на носках, наклониться в одну сторону, в другую, присесть, проверяя как тело слушается… Окей. Ответственно могу заявить с высоты своего бесспорно профессионального мнения, что я, как бы оно там не казалось или выглядело, — всё ещё жив. И даже практически полностью здоров, хотя как показала всё так же самая, немногим более тщательная проверка, на правый глаз зрение у меня и в самом деле несколько просело, даже появилось в правом верхнем углу видимой зоны небольшое слепое пятно на полтора-два градуса или около того. Впрочем, буду верить словам… Так и не назвавшегося медбрата, внешне в котором от японца разве что цвет волос был, а в остальном, ну чистокровный европеец — что это пройдёт со временем.

Я, кстати, думал, что у нас здесь медсестра главная, а не медбрат… Или они с ней посменно работают? Впрочем, да, один работник на школьный медпункт звучит не очень убедительно. И всё же странно, что я данного товарища только сегодня впервые увидел. Ну да разное в жизни бывает.

… Не дойдя разве что до демонстрации каких-то совсем уж акробатических трюков, я удовлетворился импровизированной проверкой тела и, окинув не слишком бдительным глазом внутреннее убранство кабинета напоследок, щёлкнул свет и открыл дверь, выходя в коридор. Да, я не был намерен сидеть здесь до утра, а потому провернул ключ до щелка и закинув тот в карман брюк, отправился к себе, по пути пересёкшись с упомянутым медбратом охранником и уважительно-приветственно тому кивнул, получив зеркальный кивок в ответ. Что занятно, про ключ он меня даже не спросил… Как и в принципе ни о чём не спросил. Ну, мне же всяко лучше, учитывая, что желанием говорить с кем-бы то ни было я не горел совершенно, ага.

Сегодняшняя ситуация была… Неприятной, как не посмотри. Честно, мне теперь даже непонятно, каким образом каноничный Цукунэ в своей истории выживал, если меня буквально в первую же учебную неделю чуть не убили, и то, не убили только потому, что тварью я был куда более живучей, чем среднестатистический человек. Тот же Цукунэ инсульт если бы по моему примеру и пережил, то явно бы после такого остался инвалидом. И да, конечно, в этой ситуации виноват больше всего я сам, что полез своими кривыми и растущими не откуда надо ручонками к собственному же мозгу, посчитав себя самым правым и самым умным, но… Но давайте просто сойдёмся на том, что я за собой косяк осознаю, и открыто признаю, что сам себе злобный буратино, ладно? Просто отмечу, что пусть я себя чуть не убил, но в качестве альтернативы у меня был непонятный суккубский «Шарм», который я не уверен, что смог бы вообще развеять, если бы дьяволица его, как она сказала, «закончила» поцелуем. Мне и так крайне хреново было даже от неполноценного исполнения этих чар, потому даже думать боюсь, как бы мне мозги поимела его более мощная версия. К черту, просто к черту! В каком-то плане, я до сих пор считаю, что пара лопнувших сосудов будет получше рабства пусть у красивой, но демоницы. Причём совершенно буквально демоницы.

Куроно Куруму… Скажу честно: поначалу, когда только освободился от её техники, я не иронично был готов и всем сердцем желал разбить ей в кровь лицо. И даже тот факт, что в случае непосредственного конфликта, отхватившей стороной, по итогу, без шансов вышел бы непосредственно я сам — меня, в момент крайнего бешенства — остановить просто не смог бы. Так что, этот внезапный инсульт, как думаю теперь, был даже к лучшему, как бы дико оно не звучало. Потому что слишком я был испуган временной потерей контроля над эмоциями, чувствами, телом. От чего и хотел наделать глупостей. Но сейчас, когда я более-менее спокоен… Думаю, что сильно бить дьяволицу уже и не хочу — максимум, отхлестаю ремнём по заднице так, чтобы она до конца семестра на ней спокойно сидеть не могла. В качестве моральной компенсация за пережитый стресс, ага. Не буду врать — иметь после такого с ней что-либо общее мне не очень-то хочется. Да, помню, что на самом деле глубоко внутри она милая и добрая, и так далее по списку, но после перфомансов такого толка с её стороны, более чем в рамках необходимого минимума для выстраивания условно-позитивно-деловых отношений (потому как она важное действующее лицо, с которым я вынужден дружить, если хочу добиться успеха и не сдохнуть в будущем), я в полной мере взаимодействовать с Куроно просто не смогу из-за новоявленных личных предубеждений.

По крайней мере, пока воспоминание о случившемся сегодня не померкнет со временем. Ну или не затрётся новыми, на этот раз позитивными, воспоминаниями ''по теме''. Организовывать которые я, опять таки, вот совсем не горю желанием и это очень мягко говоря.

Ночная улица встретила меня тишиной. Как такового комендантского часа в академии вроде и не было, и были даже целые отдельные занятия, проводимые вечером и ночью и рассчитанные на монстров с исключительно сумеречным образом жизни, либо же тех, кто физически не способен вместе со всеми посещать занятия в дневное время. Тем не менее, были они скорее в порядке исключения или же отдельно взятой клубной деятельности, потому ночью в академии было довольно тихо и спокойно, из-за чего сегодня я мог без лишней суеты и внимания к своей скромной персоне, дойти до… А куда, собственно, мне идти? Самый напрашивающийся вариант, очевидно, это к себе в комнату в общежитии. В комнату, делать мне в которой на данный момент ровным счётом нечего. Пусть какого-либо больничного я от медбрата не получил, тем не менее, информация о моём не лучшем состоянии для учителей, думаю, была известна. Так что, вроде как и оправдание для не сделанной на завтра домашки я имел железобетонное, чай, не каждый день у скромного японского школьника сердечко так мощно ёкает. В академии Ёкай-то, Ба-думс! Но если серьёзно, мне хочется погулять и, возможно, что-то почитать. А почитать в этой академии, учитывая что на руках или в комнате у меня для данной цели (ещё мной не прочитанного) ничего нет — можно только в одном месте. Библиотека не уверен, что работает, но думаю, проверить этот момент во время прогулки мне труда не составит. Как минимум, если пересекусь с библиотекарем (являющимся какой-то разновидностью монстра-летучей мыши, но не вампиром, что любопытно), то в виду не самых с ним худших отношений, могу рассчитывать на то, что он разрешит у себя отсидеться, случаем, и сам из библиотеки никуда не уходит и даже свою обособленную коморку в ней имеет, где если что отоспаться может или просто отдохнуть.

Хотя, чего это я, сам же сказал, что какая-то (очень малая) часть студентов на занятия выходит ночью, почему и вполне логично не закрывать библиотеку на это время — мало ли им что в обители знаний понадобится. По крайней мере, я подобное нахожу логичным, да.

Пнув попавший под носок ботинка камешек, я не мог не сдержать рвущейся наружу досады. Встреча с одной из главных героинь всё ещё казалась мне просто жутчайшей потерей ''полимеров''. Понятное дело, что реальная жизнь всегда идёт вразрез нашим планам, потому и надеяться на что-то из заранее мной выдуманного на её счёт было глупо, но… Но как минимум, при первом же серьёзном взаимодействие, мы могли бы разойтись на хотя бы условно-дружественной или около того ноте, а не… Вот это вот всё.

Глупо. Глупо и нелепо, ага…

— … Ну малышка, не будь же ты такой черствой со мной~ — незнакомый мужской голос достиг моего уха, когда я уже практически завернул за поворот, ведущий напрямую к искомому месту. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, так чего же ты…

— Н-нет, — а вот ответ, произнесённый слабым, дрожащим девичьим голоском, я практически не распознал. — Нет… Нельзя, сенсей… Пожалуйста, перестаньте, вы пугаете меня…

Внутри меня всё замерло.

… Это то, о чём я думаю?

И близко никогда не был ниндзя, но конкретно сейчас приложил все силы к тому, чтобы не издать ни звука, даже дыханием. Прислонившись к стене и выглянув краем глаза за поворот, практически быстро начал искать источник звука… И сразу же нашёл: какая-то неформально одетая каланча, имевшая вид типичного хипстера с небритостью в пару суток и высветленными волосами, пытался зажать у стенки среднего роста девчонку в оверсайз толстовке с каким-то необычным оттенком светлых волос, очевидно с целью провернуть с той… Что-то не самое потребное. При том, как было заметно по зажатой манере самой девушки — её мнение на этот счёт мужика если и интересовало, то явно не очень сильно. Не смотря на сумрак, в хипстере я уже через пару секунд смутно определил нашего физрука, которого вроде бы Оцуба зовут (не уверен), и который, как гласят некоторые слухи, является тем ещё охотником до женского внимания. И судя по происходящему сейчас за поворотом — слухи оказались верными, но не совсем полными. Потому как того, чтобы его обвиняли прямо в откровенных домогательствах, я так и не слышал...

Он что-то тихо увещевал пытавшейся слабо оттолкнуть его ладонями в грудь девушке, быстро жестикулировал руками, пытался притронуться то к руке собеседницы, то к плечу, то к спине, и у него даже получалось, что мужика, видевшего и чувствовавшего, как сопротивление и без того не казавшейся сильно уверенной в себе девчонки с каждым разом спадает — только сильнее и сильнее раззадоривало, словно почувствовавшую кровь акулу.

Когда этот щёголь прямо в открытую потянулся к ученице под юбку, напрочь игнорируя её словесный отказ и прямые попытки отстраниться и разорвать контакт, я не выдержал.

То ли сказалось раздражение от ситуации с суккубой, то ли меня просто настолько взбесили его поведение и внешний вид, а может ещё что, вплоть до сошедшейся в ретроградной фазе Венеры — но осознал я себя полноценно уже в моменте, когда одно из декоративных надгробий, которых по нашей академии расставлено было, как все помнят, вдоволь, оказалось мной переломано у основания и, поднявшись на вытянутой руке вверх — пикировало в мощном ударе вниз, как раз на хребет незадачливого физрука, увлечённого особой перед собой и даже не подумавшего обернуться к источнику шума. К счастью или сожалению, встречу с гранитной плитой засранец выдержал достойно, лишь пошатнувшись и припав на одно колено, а потому, мне пришлось добавлять ему по затылку всё той же своей частично трансформировавшейся рукой, которой я в порыве злости и оторвал этот кусок муляжа от земли.

На секунду показалось, что я увидел какие-то искры грязно-оранжевого цвета… Не важно, и так помню, что зрение сейчас подводит.

Громогласный хруст камня и разлетевшиеся во все стороны обломки, ''вишенкой'' на торте которых стало мужское тело, упавшее на землю со следами крови в волосах и на водолазке — совершенно внезапно разорвали размеренную ночную тишину. О том, что я его убил, даже не следовало думать — слишком живучие здесь преподаватели, иных не приняли бы. Живучие и злопамятные, а потому, будет лучше, если он меня не увидит вообще: минута-две, пока он от внезапной атаки отходит и собирает глаза в кучку, у меня есть, так что… Быстро хватаю жертву несостоявшегося насильника за руку и, не давая ни Окубе, ни ей, ни даже себе самому время на то, чтобы собраться с мыслями и проанализировать ситуацию — сбегаю прочь, не разбирая пути и уволакивая девчонку куда только меня принесут ноги. Сам того не поняв, в темпе вальса оттащил её куда-то в пришкольный парк, отдалённо напоминавший тот самый лес, где я впервые пересёкся с Мокой, но был он гораздо ухоженнее и, сугубо на мой непрофессиональный взгляд, ''дружелюбнее'', если так можно сказать про простой парк. Особенно если он в традиционных для этой академии декорациях черепов и могил, хах.

Ночь, мошкара и луна, прекрасная не смотря даже на местный вырвиглазный фильтр. Ну ляпота же… О, и одинокая лавочка, наконец.

Кое-как суматошно усадив практически не сопротивлявшуюся и выглядевшую какой-то ошарашенной девчонку на вышеназванный элемент интерьера (перед этим парой движений как мог стряхнув упавшие листья и пыль), а также в спешке успокоив в очередной раз пошедшее вскачь сердце, я вперился взглядом в ту сторону, с которой мы прибежали, ожидая… Не знаю. Что за нами с собаками погонятся или полицейский вертолёт направят, случаем, после моего удара у физрука над головой как раз с три звезды и должно летать. Пять я не выбил, силёнок не хватило, так что хотя бы танков к нашей удаче можно не ждать, ага…

Это было глупо. Рискованно. Неразумно… Но я это сделал. Сделал даже не смотря на то, что если Окуба захочет отомстить, то легко сможет тотально испортить мне жизнь чуть не по щелчку пальцев. Сойдёмся на мысли, что сделал это я для себя и для того, чтобы выплеснуть копившийся всё это время негатив. Да, именно так. Когда врезал этому чмырю, прямо такую лёгкость и душевный подъём ощутил, что даже не знаю, с ещё чем это можно сравнить. Кайф, чистый и рафинированный!

… А погони всё нет и нет. Хипстер, кажется, нас потерял. Или просто не захотел преследовать, предпочтя обработать рассеченный затылок. В любом случае, жертве домогательств ничего более не грозит и это главное, да… А ещё, к моему сожалению, здесь нигде нет ни одного автомата с напитками, хотя казалось бы, в академии они чуть не на каждом шагу стоят — и это как раз тогда, когда я с радостью бы прополоскал горло пусть даже и простой водой. Учитывая, что не пил я ничего считай с самого утра, пролежав без сознания, а после ещё и до жути кислую конфету съел — даже глоток живительной влаги для меня сейчас оказался бы сродни манне небесной! Хм, стоять, у меня же вроде оставалась банка томатного сока, которую я брал для Моки… Перевожу взгляд в сторону всё также потерянно сидевшей на лавочке девушки…

Ладно, это всё потом:

— Эй, ты там как? — спустя наверное уже минуту, как мы остановились и получили возможность проанализировать произошедшее, спросил я таки у незнакомки насчёт… Да насчёт всего, и одновременно с тем, вообще ничего. — Ты не пострадала? Он ничего тебе не успел сделать? Если что-то болит, говори сразу же, у меня есть ключ от медпункта, а там мы уже что-нибудь придумаем с тем, чтобы первую помощь изобразить… — но ответа так и не последовало. — Ау, ты слышишь? Приём?!

— А-а-а… Ум-м.. — прозвучало до непостижимого интеллектуально и глубокомысленно. — Я-я!.. Мне…

— Ну что мне-то… А? — и я наконец получил возможность разглядеть свою новую знакомую под мерцающим светом фонаря. — Серьёзно?

Колючие волосы средней длины с мягко-фиолетовым оттенком, холодно-голубые глаза с синим зрачком — сейчас смотрящие на меня с непонятной робостью и переживанием; бледная, словно фарфоровая кожа без единого пигментного пятнышка или шрама; выглядывающие из широкого ворота белой кофты с синими рукавами лямки маленькой черной футболки поверх тонких, изящных плеч; типичная жёлто-коричневая плиссированная академическая юбка в клетку, коричневый ремешок на бедре непонятного мне назначения; бело-сиреневые чулки неодинаковой длинны, сжимающие чуть розоватые бёдра и впивающиеся в те тугой резинкой; привычные глазу коричневые школьные туфельки с небольшим плоским каблучком, какие носят все ученицы Академии… А также, как последний штрих в законченность знакомого образа — палочка от чупа-чупса в уголке рта. И лёгкий, но кажущийся особенно заметным на её белых щеках, румянец. Заметный даже под тусклым светом уличного фонаря.

Пу-пу-пу… Что-ж…

Встретить в один день… Ладно, в одни сутки — сразу двух главных героинь, это… Это везение, да. Со знаком плюс или минус, но везение. Если с суккубой знакомство вышло полностью провальное, то с этой снергуркой (потому что криомант), по крайней мере, у меня есть хоть какие-то шансы на плюс-минус позитивное первое впечатление и возможно даже дружбу. При условии что я именно спас её от извращенца, а не прервал особо пикантное свидание с ролевой игрой на грани фола… Шутки шутками, но не узнать данную особу с весьма характерным внешним видом, некогда в прошлой жизни, даже бывшую наиболее мне запомнившимся из Крестика персонажем, я просто не мог. Имени её я, естественно, не помнил, разве что факт его связи со льдом… Белый лёд… Ан нет, точно, по ассоциации нащупал — Шираюки, да. Так её зовут. И она Снежная Дева. То бишь ледяной йокай, та самая Юки-онна — так сказать, наследница исконных обитателей японских земель. Думая об этом сейчас, я как-то даже внезапно начал вспоминать и о том примечательном факте, что её каноничная привязанность к главному герою по большей степени закрепилась именно на фоне некоего инцидента с неким же мужчиной-учителем, который… То ли домогался до неё, то ли просто не давал жизни спокойной, то ли вообще покалечить пытался, от чего Шираюки его хорошенько так своей способностью и проморозила, чуть ли не до смерти, в итоге получив отстранение от занятий… Либо просто перестав ходить туда по собственному желанию. Что-то примерно такое. В любом случае, детали и неважны, важен сам факт конфликта с преподавателем. Участником которого я, по своей воле, в числе прочих стал. И не то чтобы об этом теперь жалел, даже не смотря на имеющийся риск. Просто потому что данное событие было из того особого ряда ситуаций, при которых даже опасность членовредительства становится чем-то вполне себе приемлемым.

Окинув очередным взглядом девчонку перед собой, что до сих пор так ничего и не сказала, я… Вдруг понял, что розовые щеки — это нихрена не признак смущения!

— Моя вина, — спокойно говорю, засовывая в учебную сумку руку и доставая припомненную мной немногим ранее банку томатного сока. — Ты, верно, хочешь пить, так что вот… Ничего лучше нет, сорян. Были бы в школе — купил бы тебе чай или типа того, что больше нравится. Но пока только так.

Мне не ответили, вместо этого буквально впав в ступор и удивлённо выпучив на меня синие глаза. Впрочем, отошла она быстро и протянутую баночку таки взяла, очень аккуратно, почти нежно подхватив её кончиками тонких пальцев а-ля ''мечта пианиста''.

— Что-то не так? — присаживаюсь перед ней на корточки и заглядываю в глаза, слишком близко, впрочем, не приближаясь, чтобы несостоявшуюся (к счастью) жертву изнасилования лишний раз не нервировать.

— Н-нет…

— Всё точно нормально? — положив подбородок на запястье упёртой в колено руки, спрашиваю спустя несколько секунд, опять погруженных в молчание. — Знаешь, если ты просто стесняешься рассказать, то можешь…

— Нет, — меня не перебили, но фразу закончить не дали. — Нет, всё правда в порядке, Коцубо-сенсей не сделал… Не успел ничего сделать.

А, так вот как его на самом деле звали. Точно. Но да плевать, он у нашей параллели всё равно занятия не ведёт, только лектора заменяет иногда.

— Комия Сайзо.

— Что? — не поняла снегурка, сконцентрировав взгляд на мне и перестав неуверенно ворочать в руках банку.

— Имя моё, говорю, — неопределённо клоню головой к плечу, мысленно отмечая, что поднимать некоторые темы сейчас не стоит, если не хочу её задеть… Или? — Комия Сайзо, первый год, клуб каратэ. А твоё как?

— О-Ой, — явно удивилась девушка, — Шираюки Мизоре, первый год, клуба нет. Твоя одноклассница.

— О как? — искренне удивился уже я, ведь имел смутные воспоминания о том, что Мизоре вроде как из параллельного класса. — Точно, прямо за Цукунэ же оставалось свободное место…

— Я не ходила на сегодняшние занятия, — девушка опустила взгляд обратно к банке, кажется, сильнее смутившись. — По состоянию здоровья.

— Ещё не акклиматизировалась? — не смог сдержать лёгкой улыбки, вспоминая что именно этот же вопрос я совсем недавно задавал Моке. — Насколько знаю, с этим у многих в первые дни есть проблемы.

— Можно… И так сказать, — в голосе девочки очень чувствовалось стеснение, — у моего вида сильная зависимость от температурных условий.

— Ты из числа снежных демонов? — вопрос, на который я и так знал ответ, но который не мог не задать, если не хочу плодить лишних подозрений. — Тогда ясно, чего ладонь у тебя такая холодная была, когда я за неё схватился… — говорю, с улыбкой поднимая руку перед девушкой… И с удивлением замечаю на той голубоватые следы изморози. При том что, никакого холода или дискомфорта я, до момента как обратил на ладонь внимание, так и не почувствовал. — О как.

— Я… Прошу прощения! — тут же отреагировала девушка, чьи глаза испугано расширились, а голос приобрел какие-то пищащие интонации. — Я слишком… Переволновалась, чтобы контролировать Йоки и… Ещё раз прости пожалуйста!

— Да ничего, — отряхиваю руку, избавляясь от следов чужой способности и пытаюсь, со всей имеющейся дружелюбностью, отвлечь её от данного казуса, вернув девочке доброе расположение духа: — А ты крутая! Мне наверное и вовсе не следовало влезать, ты бы и сама этого утырка одной левой уложила бы!

Ответа не последовало, но снегурка посмотрела на меня с явным недовольством, пусть и слабым:

— Коцубо-сенсей… Не ''утырок'', — надув губы, что при общей малой эмоциональности выражений её лица уже было крайне наглядным показателем, глухо проговорила Мизоре, — он просто…

— Просто пытался тебя изнасиловать, — сказать, что реакция девочки меня сбила с толку, это не сказать ничего. — Подходящая характеристика как для подобного разумного, на мой взгляд. Или я чего-то не понял?

— Он… Нет, — девочка прямо вся осунулась, точно шарик из которого выпустили воздух, — это…

И замолчала, сжав баночку в руках так, что оная прямо на глазах начала медленно покрываться инеем, жалобно потрескивая от резкого перепада температуры.

— Слушай, Шираюки-сан, — решив что-то с этим сделать… ложу свои ладони прямо на заледеневшие руки девушки, чуть те сжимая, чтобы собеседница сконцентрировалась на мне и моём голосе, — Коцубо-сенсей поступил неправильно и плохо — и его действиям не может быть оправдания.

— Ты… — девушка попыталась вырвать свои руки из моих ладоней, но я этого не позволил. — Что ты делаешь?! Отпусти!

— Я отпущу, но для начала — всё же внимательно выслушай, что я хочу тебе сказать… Или может, лучше для начала, выскажешься сама? — на меня недоумённо моргнули пышными ресницами. — Я же вижу, тебя это нужно.

— …

Мизоре вновь ничего не сказала, но холод, касавшийся моих пальцев до сих пор, ощутимо ослаб. Сама же девочка после моих слов казалась настолько отвлечённой и погруженной в свои мысли, насколько разумный человек в принципе может быть не связан с окружающей его реальностью. Она уставилась в одну точку и, если бы не нахождение в непосредственной близости от неё — я бы и вовсе подумал, что Мизоре не дышит. Что ещё более показательно и хорошо говорит о эмоциональной нестабильности Снежной Девы, так это то, что мои пальцы, лежавшие на её ладонях, то и дело чувствовали, как те то резко холодеют, настолько, что уже начинает неприятно колоть, то наоборот, резко возвращаются к температуре лишь немногим ниже таковой у тела обычного человека. Чтобы спустя пару секунд, вторя едва заметно дрогнувшей нижней губе девушки, вновь моментально опуститься на неизвестное мне количество градусов ниже нуля. И так ещё несколько раз, циклично то промораживая банку бедного сока (молчу про свои руки), то обратно её размораживая. Как жестянка от таких измывательств не пришла в негодность всего за пару-тройку подобных итераций — есть для меня секрет, что вероятно останется тайной в веках.

Когда девочка таки заговорила, голос её всё ещё был тих и словно бы не содержал сознательности, сквозя при этом настолько глубокой и пробирающей меня до сердца печалью, что я просто физически не мог себе позволить себе как-то ещё уязвить и без того настолько душевно раненную собеседницу:

— Окуто, — назвала она учителя физкультуры в предельно фамильярной манере, по имени и без каких-либо суффиксов. — Окуто единственный, кто был ко мне добрым. Кто обращал на меня внимание, хвалил за успехи, отмечал мои таланты и пытался наладить контакт… Разговаривал… Я… Я правда полюбила эту доброту. Это внимание. Кроме него, даже матушка настолько часто не спрашивала у меня, что мне интересно, чем я планирую заниматься в будущем и кем я хочу стать… Понимаешь? Не кем я должна стать, или кем вынуждена буду стать, а кем хочу стать… Окуто, он… Он… Казался таким тёплым, — каждое слово вырывалось из Мизоре буквально с болью, словно вместе со звуком собственного голоса она отрезала от себя по куску плоти. — Он… Уже давно хотел… И часто на это намекал. Потом и вовсе начал открыто просить, но… Я не готова, не сейчас, и мы…

Девочка сгорбилась чуть ли не до позы эмбриона, потеряно упёршись глазами в землю и отчаянно прижав к груди многострадальную баночку сока, вцепившись в ту, словно утопающий в спасательный круг. Она слабо и едва заметно дрогнула всем телом — на глазах выступили первые слезинки, ненадолго замерившие влажными бисеринками на длинных ресницах, после чего те беспомощно скатились вниз, прямо на школьные туфли, что молчаливо встретив холодные слёзы Снежной Девы и не показав никакого сочувствия — позволили двум сверкающим в жёлтом свете уличного фонаря кристалликам льда упасть прямо на землю, дабы в объятиях серого асфальта, бесследно и беззвучно, раствориться. Хах… Да эта наивная малышка попала в сети прожжённого ублюдка-бабника, долгое время её окучивавшего и планировавшего без всяких сантиментов забраться к ней в трусы, не смотря ни на какие проблемы, интересы и позицию самой снежной девы. Просто потому что ему на неё, как таковую, за рамками внешности — и плевать с высокой колокольни. Знаю, о чём говорю, буквально сам же первоначальный Комия иногда по такой стратегии действовал с некоторыми человеческими девушками, бывшими слишком неопытным и легковерными, а также считавшими себя самыми особыми: «ведь только с ними этот хулиган такой добрый, и только они смогут раскрыть его настоящую внутреннюю красоту»… На их несчастье, на долгую игру в хорошего парня у Комии никогда терпения не хватало, и воздушные замки из розового стекла, строимые подобными девицами, ломались слишком быстро и жестоко.

Память о нашем, теперь уже общем, прошлом в очередной раз заставила скривиться, оставляя неприятный осадок где-то в груди.

— Мизоре, — собственное имя, произнесённое спокойным, тихим голосом, заставило её дёрнуться словно от удара кнутом. — Ты всё правильно сделала, ведь он не ценил тебя. Иначе безропотно дождался бы дня, когда ты будешь готова. Он хотел воспользоваться тобой и всего лишь скрывал свои мотивы за притворной заботой, — холод, касающийся моих рук, стал особенно пронзительным и обжигающим, но я не замолкал, — он ужасный и мелочный разумный, не заслуживающий и единой твоей слезинки, — пальцы медленно начинали терять свою чувствительность. — Ты же — прекрасный, белый цветок, что обязательно в будущем найдёт своего покорного воздыхателя, готового обрушить к ногам твоим весь мир и даже больше, того, кто будет искренне ценить и уважать тебя и твоё мнение. Человека, с которым вы друг друга полюбите, точно в сказке, и с которым вы будете счастливы, словно две половинки одного целого. Просто дождись момента и поглядывай по сторонам внимательнее, чтобы поскорее с ним встретиться, ладно? — в конце своей коротенькой импровизированной речи, произнесённой с целью подбодрить, я ярко и настолько доброжелательно, насколько мог, улыбнулся.

Отступив на шаг назад от девушки, лавочка возле которой уже вся покрылась прозрачной коркой льда и непринужденно спрятав в карманы руки, я вдохнул чуть морозный воздух и перевёл взгляд на луну, неожиданно даже для себя выпалив:

— Приходи завтра на занятия, ладно? — и, не дожидаясь от неё ответа, добавляю: — Уже поздно, пойдём, до дома тебя провожу. Или ты хочешь погулять немного?

— … — вместо слов, лишь тихий скрип чуть сжатой впившимися ноготками жестянки. — Н-нет, я… Я хочу домой.

Мои губы непроизвольно растянулись в лёгкой, искренней и непривычно для лица Комии умиротворённой, улыбке.

— Тогда пошли.

В ту ночь мы с Мизоре больше не разговаривали. Даже когда дошли до женского блока общежития и непосредственно стояли в лестничном пролёте, она ни слова мне не сказала, только помахала легонько ладонью со сложным выражением лица и, даже не посмотрев толком в глаза, скрылась за дверью своей квартиры, оставив меня наедине с мыслями… И немного отмороженными руками. Впрочем, всё было не так серьёзно, не смотря даже на то, что Мизоре была монстром среднего класса — видимо, результат того, что я чисто на инстинктах в моменте наибольшего напряжения энергетики Снежной Девы, согнал свою Йоки в ладошки, с целью защититься от холода. И, как могу отметить — относительно даже успешно, пусть полностью избежать урона и не удалось. Кажется, после пережитого инсульта, моя Йоки стала немного… Даже не знаю: послушней? Стабильнее? Сильнее? Что-то из этого, в общем. Читал в одной из тематических книг, что энергетика монстров напрямую завязана на их разум и эмоции, так что, в моменты страха или злости (а Йоки откликалась в большей степени именно на негатив), вполне можно стать заметно сильнее, чем в спокойном состоянии — процентов на двадцать-тридцать. Если особенно не повезёт и твой негатив будет напрямую связан со смертельной опасностью, то при условии, что ты таки выживешь — подобное усиление даже может перейти в состояние долговременного, а то и вовсе перманентного эффекта.

По крайней мере, об этом я читал в найденной литературе. Которая единственным доступным источником информации по теме для меня и была. И в безоговорочной точности которой я поручиться, понятное дело, не мог. Разве что в будущем чего-то интересного Кагомэ-сенсей на предмет изучения подкинет…

— Бр-р, — стоило о той вспомнить, как по спине пробежала натуральная орда мурашек, — это ж-ж-ж неспроста!

… Как позже узнал — библиотека и в самом деле работает ночью. Что было хорошо.

* * *