68 процентов (гет)

Эмджей распахивает глаза и издает полусвистящий удивленный вздох, когда в панике понимает, что обеденного стола перед ней нет, а скетчбук с записями о Паркере куда-то таинственным образом исчез, хотя всего пару секунд назад она лично делала в нем последнюю пометку.

Девушка лихорадочно моргает, трет лицо влажной от нервов ладонью и обводит бестолковым взглядом полностью изменившееся расположение обеденных столов. До нее далеко не сразу доходит, что она сидит одна в пыльном затемненном углу на полуразбитой скамейке с гвоздями среди прочего хлама, который спихнули сюда с явным намерением отправить на свалку.

Джонс в упор не понимает, какого хрена вообще здесь происходит, и повторно трет глаза кулаками в надежде, что это поможет справиться с минутными галлюцинациями.

При первой попытке встать, ватные ноги совсем не слушаются, и девушка безвольной куклой опускается обратно на свое место, непроизвольно цепляясь глазами за пустую доску объявлений, где вместо красочных плакатов о предстоящем футбольном матче криво приклеена лишь одна неприметная рекламная брошюрка о профессиональной психологической помощи для подростков с «постщелчковым» синдромом выжившего.

Эмджей делает судорожный вдох, больно впивается пальцами в дрожащие коленки и, спотыкаясь, резко хватается за спинку скамейки, дабы удержаться на ногах. В виски вкручивается пульсирующая боль, вызывающая непомерное желание с силой приложиться о любую твердую поверхность, разорвать с треском на голове все волосы или же просто лечь и умереть.

Кое-как взяв себя в руки, Джонс с трудом фокусирует запелененный головной болью взгляд на голых стенах пустого кафетерия. Постепенно до нее все же доходит, что она здесь совершенно одна, и этот факт совершенно не успокаивает.

«А где мои вещи?» — девушка крепко жмурит глаза, зарываясь пальцами в кудрявую шевелюру, и мучительно морщится, в надежде пробудить хоть какую-то мозговую активность. Первая попытка растормошить выпавший в странный анабиоз мозг оказывается безуспешной, скорее добавляет больше неприятных ощущений.

— «Вот же дерьмо!» — в голове бессвязный поток мыслей рискует просто разорвать сосудистые артерии, а судорожно бегающие из стороны в сторону глаза нестерпимо щиплет. — «Что здесь происходит?» — вопрос проникает под кожу нервными импульсами, насквозь пронзая каждую мышцу леденящей дрожью.

Эмджей не знает, сколько прошло времени, когда слышит беспорядочные крики ужаса и восторга, доносящиеся из недр школьного коридора. Девушка тут же выдергивает себя из состояния прострации, рывком срывается с места и бежит настолько быстро, насколько позволяют окаменевшие от смятения щиколотки. С противным свистом она скользит подошвой ботинок в направлении спортивного зала и, едва вписавшись в поворот, сбивает с ног неожиданно возникшую на своем пути Бэтти Бранд, но быстро помогает ей подняться, хорошо ощущая на себе не менее растерянный взгляд одноклассницы, и, не говоря ни слова, утягивает за собой в нужном направлении.

— Это полный пиздец! — в шоке хватается за голову Эмджей и беспорядочно метает взгляд по многочисленным лицам в толпе. К своему ужасу, она узнает далеко не всех, и это не на шутку ее пугает.

«Кто эти люди? Что, черт возьми, здесь происходит?!» — Джонс не уверена, что хоть кто-то слышит ее хриплый от паники голос, ведь она здесь далеко не единственная, кто пребывает в шокированном состоянии.

Взгляд сам хватается за кучку лежащих в центре баскетбольной площадки музыкантов из школьного оркестра. Один из них, парень с саксофоном, вообще лежит посередине зала с разбитым в фарш носом и жалобно скулит, что только что ему в лицо на полном ходу прилетело баскетбольным мячом.

Эмджей мечется из стороны в сторону, расталкивает локтями других паникующих сокурсников и краем глаза замечает ошеломленного Неда, стоящего в противоположном углу огромного спортзала. Их взгляды останавливаются друг на друге всего на секунду, полные страха и ободряющего облегчения, пока у входа в помещение не появляются обезумевшие от свалившихся новостей родители и преподаватели.

Девушку настигает атмосфера буйствующего хаоса, и она так же быстро теряет Неда из виду, не в силах сконцентрировать взгляд на чем-то конкретном. Джонс не может унять дрожь в конечностях еще в течение нескольких минут, пока не слышит ликующий вопль откуда-то с высоты трибун:

— Это исчезнувшие, они вернулись!

Этих людей Мишель толком не узнает, за исключением немногих, которые смутно напоминают младших братьев и сестер ее одноклассников. Они кажутся удивленными, даже потерянными, но, кажется, быстро понимают, что происходит. Ничего не понимает, как ни странно, только она сама.

Вокруг все восторженно вопят и смеются, кто-то и вовсе навзрыд плачет в стороне, заключая в крепкие объятия таких же, как она, заторможенных «исчезнувших». Вездесущие крики заглушают друг друга, вкручиваются в мозг монотонной болью и, кажется, усиливаются с каждой секундой.

Эмджей крепко закрывает глаза, на ходу врезаясь спиной в неожиданно возникшую позади стену и скатывается по ней с нервным всхлипом.

Уставший и помятый Мистер Харрингтон находит ее забитой в угол, бледной и напуганной, радостно наваливается сверху, загребая в свои медвежьи объятья, и навзрыд пускает слюни ей в шею. От такого напора Эмджей замирает и не может дышать, бросает непонимающие взгляды в окружающих и в неловком утешении постукивает мужчину по плечу.

Эйфория от неожиданной встречи и вездесущий гомон, наконец, немного стихают, и люди начинают постепенно успокаиваться, кое-как пытаясь объяснить «исчезнувшим», что с ними произошло.

«Боже правый! Как это возможно?» — Эмджей едва удерживает себя в вертикальном положении, цепко хватаясь за локоть какого-то незнакомца, очень кстати оказавшегося поблизости.

— Хэй, с тобой все в порядке? — встревоженно спрашивает этот парень, осторожно удерживая ее за плечи.

Эмджей отталкивает его ладонь и нервно отступает прочь, судорожно метая сбитый с толку взгляд в чужие лица.

— Откуда ты знаешь мое имя? — опасливо щетинится она, не оставляя попыток найти знакомые черты и каштановые кудряшки.

— Твое имя знают все в школе, Мишель Джонс, ведь ты была капитаном команды по декатлону до щелчка, хэй! — ободрительно улыбается незнакомец, в примирительном жесте поднимая ладони перед собой, и заглядывает ей в глаза с сильнейшим беспокойством. — И ты никак не можешь меня помнить, потому что я «выживший». Мое имя Брэд.

— Все понятно, — кивает девушка, быстро теряя к новому знакомому интерес.

Брэд продолжает ее о чем-то настойчиво спрашивать, отвлекает и пытается развеселить, но Эмджей больше не обращает на него внимания. Мысли в голове мечутся, как ошпаренные, и уносят куда-то совсем далеко от реальности.

«Где мои родители?» — промелькнувшее в голове осознание напрочь выбивает всю почву из-под ног.

Джонс отчетливо чувствует подступающую к горлу тошноту и хватается пальцами за грудь в бессмысленных попытках ее подавить. Ей сейчас только сенсорной перезагрузки не хватает!

Руководство Мидтаунской школы реагирует на происходящее очень быстро и отправляет всех новоприбывших «исчезнувших» учеников в помещение актового зала, призывая не нервничать и держать себя в руках, вплоть до урегулирования возникшей ситуации и установки хоть какой-то связи с их законными представителями.

Эмджей покорно следует указаниям преподавателей и забивается в самый угол, беспомощно утыкаясь лбом в колени, и периодически поглядывает на суету вокруг. Осознание случившегося накрывает постепенно, и она даже понятия не имеет, что теперь делать.

Чтобы хоть чем-то отвлечь беспокойную от долгого ожидания голову, девушка даже проводит в уме математические расчеты своего физического отсутствия в «мире живых» и переводит их в секунды.

«Одни сутки — восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд. Сколько секунд в году? А если это значение умножить на пять? Сколько нас не было?» — Джонс пытается отвлекаться, но выходит откровенно паршиво, а в голову лезут всякие глупости. У нее почти не осталось сил сопротивляться, да и устный счет никогда не был ее сильной стороной, это скорее прерогатива Паркера. Он бы решил задачку на раз-два. — «Не думай слишком много, Эмджей, пожалуйста», — ей хочется скулить от бессилия, но она продолжает себя мучить, это хоть немного помогает сосредоточиться на чем-то рациональном. — «Умножай, Эмджей, давай, просто включай голову!» — она злится, шепчет про себя ругательства и совершенно не может найти ответа. — «Питер сумел бы.»

— Да что же за черт! — злобно рычит Джонс, чем привлекает к себе удивленные взгляды Неда, Бэтти и Флеша, стоящих неподалеку, и она так счастлива их снова видеть, что едва может сдержать подкатывающую к глазам пленку слез.

Бетти сжимает ее ладонь в своей и тепло улыбается, осторожно привлекая в свои объятия. Эмджей не отстраняется, врезается носом в мягкую ткань футболки одноклассницы и позволяет себе хоть немного расслабиться, однако быстро отводит взгляд в сторону, дабы не позволить ей увидеть своего отчаяния. Она к этому еще не готова, тем более сейчас.

Спустя какое-то время девушка все же находит в себе силы успокоиться, цепляет на лицо привычную маску праздного пофигизма и пытается размышлять логически о предположительном местонахождении хоть кого-то из родных ей людей.

«Мама, скорее всего, находилась в больнице в день щелчка и у неё вроде была дневная смена. А папа обещал вернуться с работы раньше», — торопливо прокручивает в голове порядок событий Эмджей и болезненно морщится, силясь упорядочить поток своих мыслей. — Но Питер? — она немного мешкает, неуверенно поглядывая в сторону Неда, в надежде узнать что-то у него, но сразу же отметает эту мысль. Сейчас ей нужно найти родителей и убедиться, что с ними всё в порядке, и это первоочередная задача.

Эмджей ищет глазами ответственного преподавателя — им оказывается миссис Уоррен, учительница физики. Она выглядит значительно старше, в волосах виднеются проблески благородной седины, а глаза излучают тепло и сострадание, отчего ей становится не по себе. Джонс неловко улыбается и зачем-то машет женщине рукой, после чего делится своим предположением о местонахождении родителей.

Миссис Уоррен внимательно ее слушает, но с печалью в голосе отвечает:

— Мишель, милая, я понимаю тебя и твои чувства, но фактически ты все еще несовершеннолетняя, и я несу за тебя ответственность. Мне очень жаль, но ты должна остаться здесь, — женщина пытается ее приободрить, и Джонс искренне ее благодарит, задумчиво кивает и соглашается.

Заприметив в другом конце зала Неда и некоторых участников команды по декатлону, она направляется в их сторону, пусть глубоко внутри все и переворачивается.

Кажется, Лидс даже не замечает ее и бессвязно что-то бормочет себе под нос:

«Почему мы вернулись? Наши вещи исчезли? Где мы были все эти пять лет? Пропали без вести? Питер тоже распылился или остался с «выжившими»? — Эмджей быстро понимает, что ее друг пребывает в такой же растерянности, как и она сама, и ничего не знает о Питере. Задавать ему вопросы на этот счет более чем бесполезно, поэтому она просто молча его слушает и отдается внутренним ощущениям. В какой-то степени ее это успокаивает.

* * *

Еда здесь совсем другая, менее вкусная, чем раньше, и это совсем неудивительно, ведь исчезло более трех с половиной миллиардов человек, и производство продуктов питания снизилось в десятки раз.

Теперь, когда половина населения вернулась обратно, мировую экономику ожидают масштабные перемены. В целом, это касается не только экономики.

Прошло чуть меньше часа, прежде чем первого из «исчезнувших» забирают. Этим счастливчиком становится Джейсон Йонелло, к которому Мишель чувствует весьма ощутимый укол зависти. Его родители, младший брат и куча каких-то близких родственников гурьбой вваливаются в актовый зал и обнимают его так крепко, что парнишка даже приобретает легкий синеватый оттенок от нехватки воздуха. Джейсон впадает в состояние полнейшего шока, когда узнает, что его младший брат теперь стал старшим.

Менее чем через двадцать минут настает очередь Неда возвращаться домой. Его родители, которые оплакивали своего единственного сына на протяжении долгих пяти лет, тихо стоят в стороне и едва ли могут держать себя в руках.

Эмджей их понимает и с трудом сдерживает рвущиеся наружу слезы облегчения за этого задрота и больше не пытается отрицать, что в глубине души слишком сильно переживала за него.

Она еще долго наблюдает за воссоединением других учащихся школы со светлой грустью и не сразу верит своим ушам, когда слышит знакомый голос, окликнувший ее по имени.

«Мама?!»

Меделин Уотсон появляется прямо у входа в актовый зал, ищет дочь глазами, при этом выглядит очень нервной. Эмджей примечает лицо матери в толпе людей в доли секунды, в то же время не чувствует в нем ничего знакомого.

«Мама!»

Женщина устало оборачивается на голос дочери и не подает никаких признаков радости. Ее лицо кажется неестественно бледным и осунувшимся, из-под неброской кофты светло-серого оттенка сильно выпирают кости, а глаза кажутся потухшими и безжизненными. Она выглядит слишком усталой, изможденной и едва ли может выдавить улыбку.

Видеть мать в таком состоянии Эмджей слишком больно, но она все же поддается неловким объятиям, кожей ощущая отчуждение. Девушка крепко обнимает мать и пытается не обращать внимание на орущее сиреной в подкорке плохое предчувствие, которое оказывается вполне обоснованным.

На протяжении всего пути до школьной парковки женщина молчит и бросает беспокойные взгляды в сторону дочери. Последней это совсем не нравится.

Все становится более менее понятным по дороге домой, когда Меделин, наконец, решается на небольшое откровение и рассказывает о непростом периоде своей жизни длительностью в пять лет. Из непростого рассказа матери девушка узнает, что она не распылялась после щелчка Таноса и осталась совершенно одна, но буквально два года назад встретила мужчину по имени Филлип и вышла за него замуж.

Эмджей отчаянно не знает, как реагировать на эту историю и беспомощно кусает губы до крови. Вестей от отца у нее по-прежнему нет.

Меделин везет Мишель в район «Фреш-Мидоуз» Квинса и на протяжении всего остатка пути больше ничего не говорит.

По прибытии на место Эмджей недоверчиво оглядывается вокруг и покорно следует за Меделин к главному входу в ее новый дом.

Предсказуемо, входную дверь открывает чужой мужчина, отныне новый муж ее мамы:

— Привет, Мишель. Я Филипп, очень приятно познакомиться с тобой! — голос отчима звучит сочувственно, и Мишель хочется громко рассмеяться от осознания того дерьма, что с ней происходит. Она едва ли может найти в себе силы, чтобы даже взглянуть на мужчину, поэтому просто кивает, устремляя стеклянный взгляд под ноги, и следует за матерью вглубь коридора.

Увиденное Эмджей совершенно не впечатляет. Она правда пытается понять и оправдать выбор своей мамы, но не может игнорировать медленно разрастающееся в груди чувство горькой досады.

В просторной уютной гостиной напротив нее сидит миловидная девушка примерно ее возраста, дочь Филиппа, и приветливо протягивает ей руку:

— Привет! Меня зовут Мэри-Джейн, но ты можешь называть меня Эмджей. Приятно познакомиться! — она с энтузиазмом притягивает «исчезнувшую» новоиспеченную сестру к себе и крепко обнимает.

Эмджей не уверена, что в силах выдержать такое предательство, но она держится и мельком поглядывает на мать, больно прикусывая внутреннюю часть щеки.

— Я должна найти папу, — сдержанно отвечает она, осторожно отталкивая от себя рыжеволосую незнакомку.

— Милая, извини, но уже поздно. Я думаю, что мы найдем его утром, — Жаклин выдавливает из себя виноватую улыбку, но девушка не чувствует в ее словах искренности.

Для ее матери прошло целых пять лет… она давно разлюбила ее отца, изменилась и нашла новую семью. Эмджей не может винить ее, но и оставаться здесь она тоже больше не может. Это слишком тяжело.

— Я должна найти своего отца, — настойчиво повторяет она немного громче, чем следовало бы. Обида заполняет легкие, и ей совсем нечем дышать.

Меделин жадно ее рассматривает, пряча подрагивающие руки в карманы объемной кофты.

— Я знаю, — с печалью в голосе соглашается она. — Только позволь мне отдать тебе кое-что, прежде чем ты уйдешь, хорошо? — Мишель мельком видит в глазах матери проблеск чего-то родного, поэтому соглашается и молча кивает, с вызовом сжимая челюсти. Ей кажется, что она не справляется.

Меделин оставляет мужа и падчерицу одних в гостиной, ведет дочь в свою комнату, выуживая из гардеробного шкафа неприметную картонную коробку, и отдает ей в руки.

Эмджей с облегчением выдыхает и даже как-то по-сумасшедшему улыбается, когда видит в ней свои потерянные вещи: школьный рюкзак, несколько книг, ветровку и скетчбук. В глубине души она даже чувствует неожиданный прилив нежности к маме за то, что та не стерла ее из своей памяти окончательно, пусть и затолкала воспоминания о ней в темный пыльный шкаф между носками и нижним бельем. К своему ужасу, скетчбука с записями о Пауке/Паркере среди своих вещей девушка не находит, отчего сердце медленно скатывается в пятки.

— Он здесь, — видя испуганный вид дочери, окликивает ее Меделин и протягивает блокнот ей в руки. — Я не открывала его и хранила в своем личном ящике с документами. Тебе не стоит переживать за его целостность.

Эмджей аккуратно берет дорогую ей вещь и бережно прижимает к груди, глядя матери в глаза с огромной благодарностью.

«Боже, хоть какое-то облегчение за этот сумасшедший день!»

— Спасибо, — тихо шепчет она и отводит взгляд в пол. — Но как ты забрала мои вещи?

Меделин тяжело вздыхает, изящным движением вытягивая из внутреннего кармана старых джинсов потёртую пачку сигарет, равнодушно зажимает зубами фильтр и щёлкает зажигалкой. Тонкие струйки дыма обволакивают легкие и заполняют помещение комнаты едкой пеленой.

Эмджей ненавидит этот запах и немного морщится от отвращения, но так и не решается отойти дальше от матери.

Женщина явно замечает ее смущение, но в ответ лишь усмехается.

— Осуждаешь меня, да? — болезненно хрипит миссис Уотсон, оценивающе глядя дочери в глаза, и в этот момент в душе Эмджей что-то вдребезги разбивается.

Меделин смахивает пепел прямо себе под ноги и делает очередную глубокую затяжку, пряча влажные от слез глаза за рассматриванием оконного стекла. — Вижу, что осуждаешь.

— Мне абсолютно плевать на твой выбор, мама, — холодно отвечает Эмджей и пытается держаться уверенно, испытующе оглядывая женщину с ног до головы. — И я, вроде как, всё ещё жду ответа на свой вопрос.

Меделин кривит потрескавшиеся губы в пустой полуулыбке и коротко кивает, опуская кончик сигареты на дно пепельницы, после чего медленно вытягивает из пачки другую и крутит в пальцах.

— Когда произошёл щелчок и люди начали распыляться, я мигом отправилась в школу, в надежде найти тебя живой. Как ты думаешь, что я в результате увидела? — женщина утирает ребром ладони непрошеную слезинку и с наслаждением затягивается новой порцией дыма. — Оборванную на середине фразу в блокноте, а рядом горстку пепла, — прокручивая по кругу свои воспоминания, Меделин начинает истерично смеяться и откидывает голову назад, подносит дрожащую ладонь к лицу дочери, но сразу же ее одергивает. — Филипп и его дочь стали для меня спасением, Мишель.

В ответ на слова матери девушка задумчиво кивает и пытливо вглядывается в ее лицо, не без сожаления признавая, что больше абсолютно ничего к ней не чувствует.

Меделин замечает промелькнувшую пустоту в глазах дочери и больше даже не пытается скрывать, что испытывает то же самое.

Больше не желая оправдывать своего пребывания в этом доме, Эмджей спешно закидывает свои вещи внутрь рюкзака и стреляет глазами в сторону входной двери.

— Мне нужно найти отца, — безэмоционально повторяет она. — Прости, но я больше не хочу здесь оставаться.

Меделин не пытается ее остановить, и Мишель очень благодарна ей за это. Она хватает набитый рюкзак в охапку и, едва не сбивая с ног внезапно возникшую на пороге комнаты Мэри-Джейн, со всех ног убегает прочь.

* * *

Мишель бежит галопом ещё несколько кварталов и рвано дышит, сжимая ладонями вздымающуюся грудь. Усталость подкашивает разбитые в кровь ноги и не дает сделать даже одного вдоха. Не в силах удержать себя прямо, девушка больно прибивается спиной к холодной стене какого-то заброшенного переулка и скатывается вниз, впервые за день давая волю чувствам и слезам.

Она совсем не помнит, сколько проплакала в тёмном углу за мусорными баками, час, или всю ночь? Да и, в общем-то, ей плевать. Иногда Эмджей даже ловит себя на мысли, что хочет просидеть здесь остаток жизни, больше никогда и никому не показываясь на глаза, и, на первый взгляд, эта идея кажется ей очень заманчивой. Но когда над горизонтом постепенно зарождается рассвет, целуя строптивыми лучами бледную кожу, девушка словно приходит в себя после долгого сна и, осторожно поднимает воспалённые от слез глаза к небу. Она играет пальцами с прыгающими бликами света и уверенно вытирает остатки слёз с лица, твердо поднимаясь на ноги.

«К черту Таноса!» — Джонс уверенно подается вперед и растягивает губы в воодушевленной улыбке.

Она должна разыскать своего отца!