Под кровавой луной (гет)

В то время как в отношениях Андрея и Ксюши после «эксперимента» появилась заметная напряжённость, Артемий наоборот допустил «ревизора» если не в круг друзей, то хотя бы хороших знакомых.

— А мы ещё тренироваться будем? — бодро осведомился он, поедая на завтрак овсянку с ягодами. После полнолуния прошло уже двое суток, под глазами мальчишки ещё залегали лиловые круги, по всему телу темнели синяки и царапины, зато настроение было боевым.

— Твоя мама считает, что это ни к чему, — откликнулся Андрей, искоса глянув на Ксюшу. Та ничего не сказала, лишь поджала губы.

— А мне понравилось, — Тёма пожал плечами, отправляя в рот очередную ложку.

Андрей усмехнулся.

— Да, задал ты мне жару… У меня со времён Колдовстворца так ничего не болело.

Тёма смущённо потупился. Ему одновременно было и стыдно за то, что он осмелился причинить раны взрослому, да ещё и аврору, и… приятно.

— Андрей должен возвратиться в Смоленск, — отрезала Ксюша. Проснувшаяся в её сыне тяга к насилию её пугала. — У него там работа и две дочки.

— Вы могли бы навестить нас, — несмотря на провал «эксперимента», Зоричу теперь особенно не хотелось выпускать Тёму из вида. И Ксюшу, если уж на то пошло, тоже. — Посмотрите город…

Ночью, стараясь забыть прикосновения к его плечам Ксюшиных ладоней и собственную реакцию на них, Андрей переключился на перебирание в памяти дел, связанных с оборотнями. Словно папки в архиве, они открывались перед его мысленным взором. Несмотря на то, что юридически оборотни были равны с людьми перед законом, люди всё же были «ровнее». Оборотней до сих пор не принимали во многие учебные заведения, не спешили брать на работу, ну и, конечно же, обязали носить деревянные браслеты на запястьях. Стоит ли говорить, что завидев такой браслет, люди шарахались от волков, как от прокаженных, а некоторые наиболее агрессивные части общества настаивали на «более серьёзных мерах», вплоть до отселения всех оборотней куда-нибудь в Сибирь или создания в крупных городах гетто.

«Никого и ничему история не учит», — подумал Андрей, вспоминая примеры ксенофобии из прошлого как волшебного, так и магловского мира.

Но были и сторонники социализации оборотней в мире людей. Не так давно выпускниками Бурэмэктэпа был образован целительский центр специально для оборотней — Андрей видел отчёт о его проверке. Аврор, составлявший его, кажется, плохо представлял, для чего такой центр нужен — лекарства, полностью излечивающего ликантропию, всё равно не существует, зашить продырявленную шкуру после полнолуния и обычный колдомедик сможет, ну а психологов, на работу которых в центре делался особый упор, считал шарлатанами. Впрочем, закону создание подобного учреждения не противоречило, никаких нарушений при проверке выявлено не было, а психологов нынче нанимают даже для лечения домашних собачек.

«Неплохо было бы разузнать об этом центре побольше», — решил Андрей. Он отлично понимал Ксюшу, старающуюся оградить своё дитя от трудностей и проблем этой жизни. Но он понимал и то, что любопытному Тёме одних Лихобор скоро станет мало. А ещё прекрасно помнил звук рога Волчьего Пастыря, повелительный, зовущий. Пока Ратмир ничего не знает о мальчике, но надолго ли? Не явится ли он однажды, чтобы забрать сына с собой?

Мысль о центре, в котором могут помочь с проблемой Артемия, поддержала его, когда пришло время уезжать. Несмотря на то, что Ксюша сама настояла на его отъезде, Андрей чувствовал себя предателем. Он дал ей надежду, всколыхнул давно запрятанные в глубинах полсознания воспоминания, дал её сыну почувствовать вкус чужой крови, а теперь просто исчезает, чтобы дальше жить свою жизнь — скучную, спокойную, привычную…

— Точно не хотите поехать со мной? — обратился Андрей к Ксюше. Её длинные светлые волосы были собраны в косу, лишь одна прядь у виска выбилась, чуть прикрывая левый глаз. Андрею очень хотелось отвести её за ухо, будто бы невзначай коснуться молочно белой гладкой кожи…

— Я не могу оставить Лихоборы, — отрезала Ксюша. Голос её чуть дрогнул. — Может быть, как-нибудь… Я очень рада была тебя видеть. Обними за меня своих девочек, ладно?

Он неловко обнял её, потом пожал руку Артемию. Мальчик сухо кивнул на прощание. Андрей вскочил на Доната, и, не оглядываясь, помчался прочь от Лихобор. Некоторое время Ксюша молча смотрела ему вслед. Потом, как ни в чём ни бывало, занялась домашними делами. И лишь под вечер, когда Артемий уже крепко спал в своей комнате, она позволила себе упасть на кровать и шумно, истерично, совершенно беспричинно разрыдаться.

* * *

Целительский центр помощи страдающим от ликантропии располагался на окраине «Смоленского поозерья». Тихое заповедное местечко — вокруг ни следа цивилизации, лишь нетронутая красота природы. Андрей с наслаждением вдохнул холодный осенний воздух и, шаркая хрустящими жёлтыми листьями, направился к высокому дому с колоннами, некогда бывшему, по-видимому, усадьбой какого-то богатого дворянина. На пороге его уже поджидала невысокая, костлявая девица с густой копной ярко рыжих волос. На белой мантии была вышита эмблема ЦЦПСЛ — слегка придурковатая волчья морда.

— Не обращайте внимания, мы собираемся скоро обновить логотип. Просто пока не нашли хорошего художника, — заметив его взгляд, объяснила девушка. — Я Алиса Острожская, младший лаборант Центра. А вы…

— Андрей Зорич, — представился Андрей, указав, на всякий случай, на ворот мантии, где красовался аврорский значок. — Я писал вам, что хотел бы узнать больше о вашем Центре… По личному делу…

— Да, да, конечно, — улыбнулась Алиса. — Вероятно, кто-то из ваших друзей болен ликантропией...

— Сын моей подруги, — не стал отпираться Андрей. — Возможно, вы могли бы ему помочь.

Алиса кокетливо опустила ресницы.

— Думаю да. Позвольте, я проведу вам экскурсию.

Много воды утекло с тех самых пор, как Алиса Острожская чуть было не стала жертвой ордена «Серебряной стрелы». Стая Дикой охоты исчезла, и Алиса осталась совсем одна в этом недружелюбном к ней мире. Но она не растерялась — на скопленные деньги купила себе новый паспорт и имя. Поступила в Санкт-Петербургский магический университет на факультет магозоологии, окончила его с отличием, несмотря на регулярные прогулы в дни полнолуний. Когда она прослышала о создании Целительского центра для оборотней, она, не секунды не сомневаясь, предложила свою помощь. А ещё наконец-то вернула себе настоящее имя, хотя это и означало включение в официальный реестр оборотней и постоянное ношение деревянного браслета.

Все эти годы Алиса не позволяла себе к кому-то привязываться. Её братья так и не нашлись, и слабая надежда, что они всё-таки живы, тлела, словно огарок свечи. Детская влюблённость в Ратмира стала болезненным воспоминанием, защищавшим её сердце от новых разочарований. Алиса была общительна, кокетлива, позволяла себе ложиться в постель к мужчинам, которых знала не больше суток, но решительно избегала любой возможности снова по-настоящему влюбиться. Так было легче. Так было безопаснее.

Вот и сейчас, хлопая ресницами перед молодым аврором, она очень хотела ему понравится. И в то же время мысленно возводила вокруг своего сердца невидимую броню, чтобы её собственная заинтересованность в нём не посмела перерасти во что-то более глубокое.

Андрей вежливо и внимательно слушал, задавал уточняющие вопросы, но, кажется, совсем не думал о том, как выглядит молоденькая хорошенькая лаборантка без своей белой мантии с идиотским логотипом.

Алиса украдкой скользнула взглядом по его рукам. Красивые, сильные, ловкие пальцы зачастую привлекают женщин гораздо сильнее, чем обнажённые интимные части тела. У Андрея пальцы были что надо, и лишь тонкий золотой ободок обручального кольца портил всю картину.

— Если не секрет, откуда у вас… деньги… на всё вот это? — Андрей обвёл рукой просторный зал.

Алиса усмехнулась.

— Подозреваете нас в чём-то незаконном?

— Нет, просто любопытно, — ответил Зорич, тоже широко усмехнувшись. Улыбка, как и руки, у него была красивая — простая и искренняя. Девчонки обычно от таких млеют.

— У нас есть богатый спонсор. Одна… довольно знаменитая особа из шоу-бизнеса… Когда-то давно она чуть было не стала жертвой оборотня, и эта ситуация до сих пор не даёт ей покоя.

— Чуть не стала жертвой, но выделила деньги на постройку целительского центра для оборотней? — брови Андрея взлетели вверх.

— Не все люди ослеплены местью. Некоторые предпочитают смотреть в суть проблемы, — Алиса пожала плечами.

Богатым спонсором была популярная певица Волхова. По правде говоря, выделяя деньги для центра, она преследовала и личный интерес. По её признанию, ей постоянно казалось, что напавший на неё оборотень был ей знаком, но воспоминания о нём будто бы стёрлись из её памяти. Сейчас с певицей работал один из лучших специалистов ЦЦПСЛ, по крупице извлекая из её головы воспоминания, но Алиса и без легилимента прекрасно знала, кто этот человек. Лютыч никогда не пел песни Волховы и не рассказывал о том, кем был и что делал до попадания в стаю, но сердобольная Зорка как-то оговорилась, что жена у Лютыча — настоящая рок-звезда. Теперь Алиса часто видела Волхову. Под маской морской царевны скрывалась уже немолодая, хотя всё ещё очень красивая женщина. Одинокая, уставшая. Обожаемая тысячами, но по-настоящему любимая только одним.

Конечно, Алиса не стала скрывать имеющиеся у неё сведения от работавшего с Волховой чудаковатого психолога-легилимента по фамилии Егоров. Егоров был ещё и предсказателем, способным просчитать вероятность успешного исхода того или иного лечения с точностью до десятой процента, и вначале показался бойкой и спонтанной Алисе жутким занудой. Но психологом Егоров оказался действительно отличным, обращаясь с клиентами одновременно очень аккуратно и бережно, и в то же время, не выходя за рамки профессиональной этики. Поговаривали, что раньше он работал со свихнувшимися вампирами, считающими, что кровь, извлечённая насильно напрямую из человеческого тела, гораздо вкуснее добровольно пожертвованной донорской, а потому оборотни, опасные лишь в полнолуние, не внушали ему страха. Как оказалось, о Дикой охоте и её возможности стирать воспоминания он тоже что-то знал и даже уже работал с похожим случаем…

— Так и знал, что встречу тебя сегодня здесь, — серьёзный и важный, Егоров отворил дверь своего кабинета, прежде чем Алиса и Андрей успели в неё постучать. — Вероятность была целых восемьдесят семь процентов.

— Ростик! — расплылся в улыбке Зорич. — Вот так встреча!

— Я вскипятил чайник и купил пряников, — всё так же важно сообщил Егоров, будто бы речь шла о подготовке к защите докторской диссертации. — Прошу к столу.

За эти годы Егоров мало изменился — в дополнение к двум обычным глазам и третьему, глядящему в будущее, оку приобрёл ещё два. Линзы у очков были толстые, в простой железной оправе, отчего взгляд, прежде хитро прищуренный, казался обезоруживающе честным.

— Вот это да! — восхитился Зорич, оглядывая кабинет однокурсника. Несмотря на белые стены, характерные для медицинских учреждений, он очень напоминал комнату Егорова в Колдовстворце — даже чучела ворона и пустельги, безвременно покинувших материальный мир домашних питомцев, были на месте. — А я думал, тебя вампиры съели, послушав про твои процентные вероятности…

— Они пытались, — невозмутимо заметил Егоров. — Но я весьма доходчиво и логично объяснил им, что подобные действия могут повести за собой весьма неблагоприятные для них последствия…

Алиса слушала болтовню старых друзей вполуха, продолжая искоса поглядывать на Зорича. Андрей и Ростислав вспомнили былые дни в Колдовстворце, а потом Андрей сообщил, что теперь живёт в Смоленске с двумя дочерьми-двойняшками.

— Соболезную насчёт Яры, — понизив голос, просто сказал Егоров. Андрей не ответил, лишь кивнул, чуть приподняв уголок рта. Пальцы его левой руки автоматически погладили золотой ободок на правой.

«Значит, он вдовец», — сообразила Алиса. Что ж, значит, ничего не мешает ей попытаться закрутить с ним интрижку. Мысль была приятной, и на некоторое время Алиса отключилась от разговора, обдумывая её, словно катая сладкий леденец на кончике языка, пока до её сознания не дошло слишком знакомое имя и название.

— Вронская? — переспросила она. — Из Лихобор? У неё есть сын? От Ратмира?

Андрей и Ростислав, словно бы позабывшие о её присутствии, синхронно развернули к ней головы. Егоров опомнился первым.

— Думаю, нам понадобится имеющаяся у тебя часть пазла, — деловито сказал он, поправляя очки. Он отставил от себя кружку с барахтавшимися на дне чаинками и пододвинул толстый чёрный блокнот, в котором вёл записи, общаясь со своими пациентами. — Что знаешь о Ксюше, Лихоборах и случившемся там ты?

Той ночью Андрей вновь не мог долго уснуть. Никогда раньше он не слышал об Ордене серебряной стрелы (впрочем, это и не удивительно — если уж на то пошло, его вообще мало интересовала история магии), и его поразил тот факт, что остатки Ордена наверняка продолжают своё дело и по сей день. Просто так прийти и расстрелять человека из арбалета просто за то, что он оборотень… Андрей вспомнил серьёзную мордашку Артемия, и сердце его сжалось от предчувствия беды.

— Папа, — на пороге спальни показалась его дочь Серафима, кудрявая и растрёпанная. — Мне не спится.

— Почему? Что случилось?

— Она боится Бабайки, — сдала сестру более боевая Александра. Она была выше Фимы на несколько сантиметров, более жилистая и менее кудрявая. Девочки были похожими, и в то же время абсолютно разными с самого младенчества. — Мы смотрели про неё фильм, и сейчас Фима боится, что Бабайка заберётся в дом через окно.

— Я её не пущу, — пообещал Андрей, откидывая одеяло. — Ныряйте ко мне под бочок, цыплята. Только чур не вертеться!

Девочек долго уговаривать не пришлось — они быстро улеглись по обе стороны от отца. От их присутствия — тёплого дыхания и маленьких ладошек, закинутых ему на живот — Андрею стало спокойнее. Малодушная мысль о том, что его дочки — к счастью! — не искусаны оборотнями, не носят позорных деревянных браслетов, смогут получить хорошее образование и выбрать сами свою дорогу в будущем, убаюкала его, и Зорич уснул, прижимая к себе сладко сопящих детей...

Алиса невидящим взглядом уставилась в потолок. Оказалось, что воспоминания о Лихоборах пугают её гораздо больше, чем она привыкла считать. Звук рога Волчьего Пастыря, серебряный град стрел, умиротворённое детское лицо Лёшки, остатки сожжённого тела Виктории… И посреди этого ужаса и хаоса полуобнажённая фигура Ратмира, сильного, разъярённого, властного… Словно в замедленной съёмке она представляла себе, как он берёт на руки светловолосую Ксению, относит в уютную знахарскую, опускает на кровать… Страх, ужас, желание, ревность — всё смешалось в её голове, и Алиса сжалась в комок на кровати, бездумно обгрызая до мяса свои короткие острые ногти.

— Нет, так не пойдёт! — сказала она сама себе, пнув от злости подушку. — Это всё в прошлом. Все они в прошлом.

Что она скажет Ксении, если увидит её снова? Андрей сказал, что Ратмир стёр у Вронской все воспоминания о Дикой охоте. Интересно, её сын похож на Ратмира? Каким бы мог быть её ребёнок от Ратмира, если бы Волчий Пастырь хоть когда-нибудь увидел бы в ней не нуждающегося в его помощи ребёнка, а женщину…

Мысли донимали её, словно назойливые осы, и Алиса вытянулась на кровати, твёрдо решив подумать о чём-то приятном. Воображение тут же нарисовало ей лицо Андрея Зорича, склонившегося над ней так близко, что она чувствовала запах одеколона на его шее. Представила, как запускает пальцы в его тёмные густые волосы, другой рукой скользя по обтянутой хлопковой рубахой спине… Она довольно мурлыкнула, плотно сжав ноги, но вместе с желанной разрядкой на неё накатило гнетущее чувство одиночества. Может, окружить своё сердце неприступной бронёй было не лучшим выходом? Может, она тоже могла бы иметь и дом, и семью, и детей… Да, Вронской, оставшейся один на один с болезнью единственного ребёнка, было не позавидовать, но Алиса всё равно завидовала. Она положила руку на живот, будто бы охраняя чью-то ещё не зародившуюся, но уже желанную жизнь, и прикрыла глаза. Ей приснились резвящиеся под кровавой луной маленькие лисята…