Ты будешь жить (джен)

*

На рассвете шторм стих, и начались поиски пропавших подростков. Но те, кто видел обломки разбитой яхты, думали, что если детей и найдут, то только тела. Невозможно выжить в такой шторм на Рифе...

Линда первой увидела вдали спасательный катер, скользящий по неправдоподобно гладкой поверхности воды. Она вскочила, едва не столкнув в воду Курта, закричала "Ээээээй!!!!" и замахала руками.

— Ты что?! — подскочил Курт. — Чокнулась? — тут он тоже увидел катер. — Эээээй! Мы здееееесь!!!

Они кричали и махали руками, пока их не увидели с катера. Спустили шлюпку, и спасатель едва не выпал за борт, глядя на двух подростков, прозрачных от усталости, замерзших, исцарапанных, покрытых синяками, но живых.

— Матерь Божья, как вы выжили?! — только и спросил он, помогая детям войти в шлюпку.

Новость долетела до берега быстрее катера, и добрая часть горожан сбежалась в порт — увидеть воочию чудом спасшихся детей. Ричард и Дэррил Келлар ждали у самого причала.

Но после бурной радости — Курт и Линда живы и даже почти невредимы — состоялся тяжелый разговор о том, что ждет в жизни балбесов, пренебрегающих элементарными правилами техники безопасности.

— Ты должна была внимательнее посмотреть метеосводку, юная леди! — гремел Ричард Келлар, глядя сверху вниз на потупившуюся в кресле дочь. — И вернуться прежде, чем погода начнет меняться! Ты знаешь, как суров океан к головотяпам!

Увидев подрагивающие губы подруги, Курт вскочил:

— Мистер Келлар, это из-за меня! Я посеял отцовские часы, не хотел уезжать без них, и мы их искали, поэтому и упустили время!

— Зато Курт спас меня! — увидев, как отец сурово сдвинул брови, глядя на ее друга, Линда вскочила с кресла. — Он вытащил меня, когда меня оглушило и я стала тонуть, доплыл со мной до того коралла, и всю ночь мы щипали друг друга, чтобы не заснуть и не скатиться в воду! Курт не знал, как коварен океан на Рифе, он же почти весь год живет в Сиднее! — с вызовом заключила девочка, сверкнув глазами не хуже грозного отца.

Ричард прошелся по гостиной, меряя глазами с высоты своего огромного роста замолкших подростков. Они стояли перед ним, выдерживая его испытующий взгляд. Мальчик встал рядом с Линдой, положив ей руку на плечо и всем своим видом давал понять, что готов в одиночку отвечать за их безрассудную поездку и защищать подругу до последней капли крови. Линда сжала его руку своей и с вызовом исподлобья смотрела на отца: "Только попробуй обидеть Курта!".

— Ошибки совершают все, кто хоть что-то делает, — неторопливо произнес мистер Келлар. — И иногда за них приходится платить дорогой ценой. Но осознать ошибку и принять за нее ответственность могут далеко не все. Только самые зрелые и сильные люди способны на это. Кому-то и всей жизни не хватает, чтобы достигнуть этого уровня. Вы вчера поступили, как последние болваны, и могли погибнуть. И погибли бы, если бы не пришли друг другу на помощь и думали каждый о своей шкуре. Должен сказать, что вы сразу же сделали правильные выводы, и это спасло вас. И я рад, что все ТАК закончилось, — он обнял дочь и протянул руку для пожатия Курту, как равному. Оторопевший мальчик неловко ответил на рукопожатие сенатора. — Вы стали взрослыми, а я и не заметил...

Конечно, на неделю они были посажены под домашний арест, и до конца лета лишены права брать прогулочную яхту. Но по сравнению с тем, что уже случилось, это было для Курта и Линды пустяком.

Выйдя в сад, мальчик и девочка переглянулись.

— Я думала, что предки меня убьют, — призналась Линда, — это ведь я протупила. Было бы за что. Спасибо, Курт, что прикрыл меня. Но все же я должна была подумать о том, что нужно пораньше уехать с острова.

— Если бы я не искал так долго часы, мы бы успели вернуться до шторма, — великодушно ответил Курт.

— Давай еще подеремся, выясняя, кто больше виноват, — фыркнула Линда.

Они снова помолчали, сидя на лужайке у дома Келларов. Валять дурака и перебрасываться шпильками, как еще вчера, им уже не хотелось. Из головы не шли слова Ричарда о зрелости и о том, что они стали взрослыми. Им кажется, что мир стал другим после этой штормовой ночи... А может действительно это ОНИ изменились и поэтому видят все привычное иначе?

*

— Есть вещи, которые связывают сильнее кровных уз или постели, — сказала Линда, вынырнув из омута воспоминаний и глядя куда-то в окно мимо Томми, — и эта ночь на коралловом островке навсегда осталась с нами. Мы сидели, держась друг за друга, среди ревущего океана, и больше всего на свете боялись скатиться в воду, и не знали, что будет дальше. А перед этим Курт нырнул за мной, хотя мы могли утонуть оба... И поэтому сейчас моя очередь нырять на помощь другу.

— А что ему угрожает? — спросил Томми после паузы.

— Он сам, — губы Линды сжались в ниточку. — Без своего любимого дела и с подорванной верой в свое совершенство и непобедимость он погас, словно батарейки в фонаре сели. С тех пор, как Курт выписался из больницы, он стал совсем другим, тенью себя прежнего. На первый взгляд с ним все в порядке, но на второй — сразу видно, что это далеко не так. Меня это тревожит. Никто в мире не знает Курта так, как я. Поэтому я и разговариваю с вами и предлагаю свой план. Вы же не позволите человеку, которого оставили в живых, медленно убить себя?

Томми молчал. Перед глазами снова встала разбитая машина Трэвиса, которую вытащили из озера Мид на рассвете, застывшее навеки лицо друга, когда его перекладывали на носилки, прощание, сочувственные слова Дэй Хана, приехавшего на кладбище... А потом пришла другая картина, двое подростков среди бушующего океана. Мальчик ныряет за потерявшей сознание девочкой; плывет с ней к коралловому островку; бесконечно долгой ночью они сидят на этом крохотном выступе, прижавшись друг к другу, дрожа от холода, осыпаемые лавиной свирепых брызг, хлещущих, как плети... А через двадцать лет по приказу этого повзрослевшего мальчика с коралла сгорела бабушкина ферма, и плосколицый монгол выстрелил в затылок дяде Джеймсу. А сейчас Томми сидит в белом внедорожнике "УБРИ", и женщина с бездонными серыми глазами, та самая спасенная девочка, признается в том, что невольно спровоцировала эту полосу трагедий, и просит помочь ей спасти ее единственного друга. И как быть? Как поступить?

— Генри, — Линда постучала в перегородку. Машина двинулась с места. В окно Томми увидел, как за ними потянулись джипы сопровождения. Он быстро обернулся к Линде. Она слегка улыбнулась:

— Не волнуйтесь, мистер Ли. Я же обещала, что вам не причинят вреда. Но нельзя ведь высадить вас прямо в этой пустыне, вдалеке от города? Это было бы невежливо с моей стороны. Вы же не будете силой прорываться к выходу? Брр, не люблю этих сцен в стиле дешевого вестерна.

— Это вы не волнуйтесь, — парировал Томми, — в салоне нас двое, а с женщинами я не дерусь, я вам уже говорил.

— Если бы вы не были так принципиальны, вас ждал бы сюрприз, — ухмыльнулась Линда, — я не обычная женщина и за себя постоять умею хорошо. Вы даже не поинтересуетесь, куда я вас везу?

— Догадываюсь, что не домой и не в мою школу.

— Вы весьма сообразительны. Это радует.

— Но я еще не дал согласия на ваш план.

— Но вы и не отказались. Вы колеблетесь... а я всего лишь подтолкну вас в нужном направлении.

— По-моему, Бракуса вам тоже придется подталкивать... Осилите?

— Осилю. В конечном итоге он всегда принимает мои аргументы. Я умею убеждать.

Томми внимательно посмотрел на эту невозмутимую, самоуверенную женщину. Да, они с Бракусом похожи — оба идут к своей цели решительно и без колебаний. Вот только если Бракус прямолинейно ломится, как тяжелый танк, не оглядываясь на то, что раздавил на ходу, то у Линды к железной воле присоединяется еще и женское коварство.

— Название "Колизея" уже прошло в полицейских сводках, — сказала черноволосая женщина, откинувшись на подушки, — когда вы заявляли об исчезновении мистера Брикли, то упомянули клуб, как место, где его в последний раз видели живым, — она поправила угольно-черную челку. — Если что-то случится с кем-либо из вас или гладиаторов из "Колизея", дотошный дознаватель может вспомнить ваше заявление, начать копать в этом направлении и причинить клубу немало неприятностей. Курт тоже это понимает, он хорошо умеет видеть и обходить подводные камни. Повторяю: до мистера Брикли все бойцы уходили с арены живыми. Да, случалось, что кто-то попадал в больницу, но в этом случае "Колизей оплачивал ему лечение.

— Трогательная доброта! — попытался быть саркастичным Томми.

— Если бы вы закрыли клуб, первыми вас прокляли бы те самые бойцы, парни, которых вы, по вашей версии, спасали. Вы лишили бы их заработка.

— Зачем вы везете меня к Бракусу?

— Я хочу, чтобы вы увидели его. Думаю, это и будет тот самый тычок, который ускорит ваше решение.

— А что он об этом скажет?

— Его это встряхнет. И даже если он в бешенстве разнесет полдома, это будет лучше, чем апатия и погасшие глаза. Живая реакция его разбудит и сделает готовым к диалогу. Иногда мне приходится подбадривать на учениях новичков-водолазов, впервые надевших глубоководное снаряжение... Когда они летят в воду от моего пинка под задницу, то злятся на меня. Но в воде тут же начинают правильно себя вести, и скованность перед погружением пропадает. А мне этого и надо. И вам обоим, мальчики, сейчас как раз нужен крепкий пинок.

Томми промолчал, пытаясь представить себе картину, которую обрисовала ему Келлар. Блистательный самоуверенный Бракус, донельзя довольный собой и сверкающий на арене белоснежной улыбкой, сейчас погас, погрузился в апатию и готов сломаться... Поражение в бою подкосило его очень сильно. И если дядя Джеймс после своего фатального боя искал забвения в бутылке виски, то у Курта Бракуса хватит силы воли не топить свою беду в спиртном. Однако он все же повержен в уныние и, по словам Линды, может извести самого себя... "А я? Один раз я уже оставил ему жизнь. Смогу ли я сделать следующий шаг — принять участие в авантюре этой женщины, чтобы "оживить" ее друга?.."

Машина остановилась у массивных кованых ворот, за которыми простирался ухоженный парк и высился дом — огромный, белоснежный, в ультрасовременном стиле, с множеством блестящих деталей и панорамными зеркальными окнами. С тихим жужжанием к машинам повернулся объектив одной из видеокамер на верху ограды. Створки ворот тихо разошлись. Две машины сопровождения остались снаружи; перед ними ворота тут же закрылись, пропустив лишь внедорожник Линды и Генри.

— Автоматика, — пояснила Келлар, — умная техника распознает автомобили и лица людей... Обычно в дом Курта я езжу сама. Или с Генри.

— Разумная мера предосторожности, — сказал Томми, оглядываясь. Здесь он уже был, в подвале, когда его притащили с бабушкиной фермы, а потом любовница (или жена) Бракуса, холеная красотка Грета отвезла "гостя" в "Колизей"...

— Тишина и печаль, — Линда вышла из машины, захлопнув дверцу, — Генри, поставьте машину в гараж и ждите. Нет, с этим надо что-то делать. Я, кажется, нашла решение!

Она уверенно шла к аллее, ведущей к главному входу в дом, не оглядываясь, уверенная, что Томми следует за ней, и говорила, не повышая голоса, она знала, что собеседник будет внимательно ее слушать, не пропуская ни слова. Томми действительно ускорил шаг, чтобы не отставать от Келлар и не пропустить ничего из того, что она говорит. В этой женщине чувствовалась железная воля и властность, которой он не мог противиться.

— Хоть охрана и садовники пока не уволились, — заметила Линда, — крысы бегут, наступая друг другу на хвосты... Грета и Велдон были первыми, чуть не притиснули друг друга, торопясь проскочить вперед, — она презрительно фыркнула. — Я видела, как Дардана прямо на арене уже начал лебезить перед вами. Надо сказать, свою оплеуху он тогда заслужил. А Грета еще не пыталась подбить к вам клинья? Нет? Странно. Я думала, что она тоже ориентирована на победителя!

Линда поднялась на крыльцо. Ветер теребил выбившуюся из безупречного каре прядку черных волос. Келлар поправила ее и достала ключи... Тут же из-за дома вывернул детина в форме охранника и остановился, узнав женщину. Зато в Томми так и впился взглядом. Рука потянулась к кобуре.

— Он со мной, Берт, — пояснила женщина. — По делу к господину Бракусу. Спасибо за бдительность.

— Вас понял, миз Келлар, — Берт скрылся так же, как и появился, быстро и бесследно.

— Человек любит звучание своего имени, мистер Ли, — заметила Линда, возясь с замками, — вот секрет хорошего руководителя. Хочешь, чтобы тебя слушали, обращайся к собеседнику по имени... И действует безотказно, не так ли?.. Черт! Опять заблокировался изнутри. Курт! — она взяла трубку домофона. — Сними блок, или я прострелю замок! Раз, два...

Раздался тихий зуммер. Дверь открылась.

— Я ЭТОГО не сделаю, — раздался из домофона знакомый голос, — не порти мне двери.

Голос Бракуса на самом деле звучал тускло, монотонно, как-то механически — как если бы говорил робот. И Томми поверил рассказу Линды о том, как тяжело ее друг переживает свой провал. Да, действительно... В прошлый раз голос хозяина "Колизея" звучал совсем иначе.

Они вошли в большой полутемный холл — тихий и пустынный, только откуда-то из анфилады орал телевизор. Судя по всему, кто-то бесцельно переключал каналы.

— Крысы, — повторила Линда, проведя рукой по одной из блестящих поверхностей и с брезгливой гримасой посмотрела на серые от пыли пальцы, — почти все слуги уволились. Кто-то подсуетился еще когда Курт лежал в больнице.

— А что у него было? — спросил Томми, у которого еще побаливали заживающие ребра и еще не до конца расшевелилась онемевшая шея. Да и на правую ногу он припадал пока еще довольно заметно. Но почему-то ненависти к Бракусу он больше не ощущал. Это чувство стало таять в тот момент, когда белокурый атлет лежал окровавленный посреди арены, пытаясь приподняться, а обезумевшие в экстазе зрители исступленно орали "Убей! Убей! Убей!". Тогда он опустил уже занесенную для последнего удара руку и встретился с недоумевающим взглядом Бракуса... Что произошло в тот момент, Томми не мог осознать или внятно сформулировать, но понимал лишь, что поступил ПРАВИЛЬНО. Он не жалел об этом. Да, он пощадил Бракуса после того, как тот убил Трэвиса и наладил в погоню за Томми, Алексом и Уолтером банду своих дуболомов и чуть не свернул шею самому Томми на ринге... И почему-то был уверен, что Бракус в тот момент тоже многое увидел иначе. И, может, лучше, чем его бывший противник, понял, ПОЧЕМУ бой закончился именно так...

— Врачи сказали, жить будет... И из больницы ушел вполне твердой походкой на своих ногах... Мистер Ли, с вашего разрешения, — у двери, из-за которой доносились телевизионные вопли, уверенно шагавшая по анфиладе Линда остановилась, положив руку на дверную ручку, — позвольте мне сначала самой поговорить с Куртом. Подождите пока здесь, — она кивнула на приземистое кресло в нише у двери гостиной. — Я подготовлю его. А то если он сразу увидит нас обоих, потрясение может оказаться СЛИШКОМ сильным.

В этом доме она вела себя уверенно и непринужденно; видимо часто здесь бывала и пользовалась особым отношением хозяина. Но как же она отличалась от других посетительниц "Колизея", богатых пресыщенных бездельниц, насквозь порочных и жаждущих острых ощущение и кровавых зрелищ ради забавы, и на красоток, вьющихся вокруг Бракуса и Дарданы в поисках выгоды. Та же Грета — прекрасная, как кинозвезда или ведущая модель с обложки элитного глянцевого журнала, с поверхностным лоском, знающая толк в моде, статусных вещах и украшениях. Но истинное лицо — меркантильной продажной женщины, пусть и очень дорогостоящей, проглядывает через маску светской львицы.

А в этой женщине чувствуются острый ум и недюжинная волевая сила, харизма и царственное достоинство. Бесстрашная, изобретательная, решительная и неуступчивая, для всего мира она может быть жесткой, жестокой, коварной, если этого требуют интересы УБРИ. Но и она способна на сильные человеческие чувства, и это говорит о том, что административный директор УБРИ — не робот, Терминатор или Снежная Королева, а живая настоящая женщина. И от этого сочетания — ума, силы воли и женской обворожительности кружилась голова, как от столетнего вина.

— Да, конечно, — Томми опустился в кресло. — Я вас подожду.

— Вы сами поймете, когда МОЖНО будет войти, — благодарно улыбнулась ему женщина и вошла в гостиную, оставив дверную створку открытой так, чтобы Томми мог видеть гостиную, оставаясь под прикрытием второй створки.