21,55,01 (джен)

Не думал, что жизнь на улице покажется цветочками.

Меня поставили перед ужаснейшим выбором: или смерть через год, или борьба с крайне малым шансом на успех.

Я в полной заднице. И выбраться из нее мне помогут знания.

Я зашел в тайную комнату, осмотрелся в поисках одной книжки. Она украшала собой каждую старомодную библиотеку. Без нее огромное скопление книг превращалось в гору бумажного хлама. Обычно она носила емкое название и… Мой взгляд остановился на тонкой тетрадке с надписью «Указатель» на давно пожелтевшей обложке. Назвать эти пять листов книгой язык не поворачивался.

В списке книг быстро нашел «Основы», которые упоминались в письме этой женщины, вместе с номерами книжного шкафа и полки. Если верить названию, книга познакомит меня с терминами и определениями. От этой мысли я невольно улыбнулся. Забавно думать о магии как о науке, наподобие физики или математики.

Взял «Основы» с ближайшей полки и бегло осмотрел. Выглядела книга как обычная, а по объему едва превышала роман на один вечер. И не скажешь, что у меня в руках настоящий оккультный гримуар.

Спешно вышел из библиотеки, подхватил со стола письма и отправил их в рюкзак вместе с «Основами». Причин задерживаться в поместье не было. Жуткая обстановка, тайная библиотека в карманном измерении и затаившаяся нечисть не способствовали нормальному изучению магии. В своей квартире и стены помогают. Да, внутри меня ждал домовой, но он просыпался с заходом солнца. В моем распоряжении весь день и вечер.

Накинул лямку рюкзака на плечо и шагнул в коридор. Поднял взгляд. Передо мной из пола выросли рабочий стол и кресло. Я развернулся и увидел коридор, в конце которого находился проход в гостиную.

«Просто показалось», — подумал я.

Вышел в коридор, чтобы второй раз оказаться в кабинете этой женщины. Что за шутки? Попятился, не сводя со стола глаз. Переступил порог задом и… На глаза налезла мутная пелена, цветные папки на полках потускнели, стол и кресло растеклись на полу, а кабинет сжался, скукожился, как кожа на пальцах после воды.

Я проморгался и понял, что нахожусь в кабинете и смотрю на коридор.

Я оцепенел. Впервые с прибытия в поместье моей кожи коснулся холодок. Чувство напоминало то, что я испытал в библиотеке. Словно в ловушке, но… иначе. Ближе и отчетливее. Будто опустил ногу в медвежий капкан, и он почему-то не захлопнулся, а ты стоишь и боишься шелохнуться.

Эта женщина бы не поступила так. Нет, это невозможно. Наверное…

Пальцы сжались в кулак. Я хотел ударить по косяку двери, но вовремя остановился. Глубоко вдохнул, медленно выдохнул, вдохнул, выдохнул, вдохнул, выдохнул. Это противоречило ее письмам. Вдох, выдох.

Я опустил рюкзак на стол и медленно зашагал к выходу в коридор. На секунду остановился на пороге, ступил и… Я в коридоре. Вернулся, взял рюкзак и попробовал выйти. На этот раз смелее перешел границу и оказался в кабинете. Есть мысль. Вытащил «Основы», положил на стол. Перешагнул порог, и вот я в коридоре!

Сжал пальцами переносицу и вернулся в кабинет. Придется приходить сюда каждый день.

«Чудесно! Просто чудесно!»

Я сел в кресло и отдышался. Чувства не помогут, а знания — да.

Открыл окно и вернулся за рабочий стол. Раз кабинет стал «классом магии», его бы проветрить.

Из окна за спиной тянулась осенняя прохлада, щекотала затылок, пробегала через гостиную и выпрыгивала из прихожей обратно на улицу. Но запах этой женщины по прежнему витал в воздухе.

На свою память я не надеялся, поэтому порылся в столе и обнаружил чистый блокнот и ручку. Сойдет.

Чувствую себя первоклассником, который только-только пришел в школу на первый урок. Все в новинку: учебники, одноклассники, учителя, уроки и длинные конспекты. От последних болела голова. Как вспомню школьные годы, мозг начинает корчиться от мигрени. Я плохо помню своих одноклассников, их имена давно стерлись из памяти. Как имена учителей и почти все уроки. Два года на улице оставили неизгладимый след.

Я раскрыл «Основы» на введении и склонился над блокнотом. Школа научила отбрасывать большую часть информации и оставлять главное. Самое полезное. Хоть этот урок не изуродовала жизнь на улице.

Введение и первая глава посвящали новичка в основные понятия. Определения выделялись жирным шрифтом и подчеркивались, отчего я еще больше почувствовал себя школьником.

В магии все вертелось вокруг «ценности» или «цены».

«Вселенная взвесила каждую крупицу и назначила цены», — вспомнилась строчка из письма этой женщины.

Точно подмечено. У всего в мире есть ценность. Некая объективная цена, установленная Вселенной.

Без понятия, как эта женщина создала целое карманное измерение и взяла в долг сто девять лет с помощью ценности. Я продолжил читать.

Мерой ценности являлась «карма», «судьба» или «доля». В иных культурах она называлась по-разному, и автор указал самые распространенные. Но «карма» использовалась чаще других. Она была универсальной валютой Вселенной, мистики — так называли «магов» — расплачивались ей с миром за покупки и услуги.

— То есть Вселенная что-то продает? — пробубнил я и записал определения.

Перед следующим абзацем тянулась красная плашка по всей ширине страницы:

«ВНИМАТЕЛЬНО ОЗНАКОМЬТЕСЬ СО СЛЕДУЮЩИМИ ПОНЯТИЯМИ. ОНИ ЯВЛЯЮТСЯ КЛЮЧЕВЫМИ В ПОНИМАНИИ МИСТИЦИЗМА, КАК ЯВЛЕНИЯ».

Ниже начиналась экономика. Иначе и не назвать. Обмен, субъект обмена, объект обмена, символизм обмена. Обмен, обмен, обмен, обмен, обмен. Казалось, автор хотел выжечь это слово в глазах читателей — оно повторялось через каждое слово, прыгало из предложения в предложение, как резвая лягушка.

У меня зарябило в глазах. Я откинулся на спинке кресла и протер их кулаками. Мысленно раскладывал знания по полочкам, отбрасывал заумные определения и перефразировал простыми словами. Вроде, что-то получилось.

Каждое действие считалось обменом. Обвязал волос вокруг ветки — обменял у Вселенной ветку на карму. Или другой пример: один мистик помог второму, и на того повесился долг в размере ценности помощи.

Теперь сообщения этой женщины обрели смысл.

«Тщательно обдумывай каждое слово».

«Не соглашайся на подарки, не соглашайся даже на малейшую безвозмездную услугу и всегда обговаривай, чем вернешь долг».

Последнее явно перебор. В «Основах» уточнялось, что ценность предмета и услуги опускалась до нуля, когда мистик или Скрытый прямо говорили об этом.

Пока не знаю, почему она так беспокоилась об уточнении долга. Но книга пролила свет на чрезмерную осторожность этой женщины. Немудрено, когда каждое действие и слово — обмен, любой будет следить за языком и тщательно обдумывать жесты. Иначе так и в долги залезть можно.

Вторая глава посвящалась Скрытым, их происхождению и основным правилам при работе с ними. Я с трудом переваривал написанное, поэтому выписал определения в блокнот. Когда закончил, поднялся и вышел из кабинета в гостиную.

Мне лучше думалось на ходу, а после прошлой главы голова болела от избытка информации. Я чувствовал: еще чуть-чуть, и она лопнет.

Я пришел в поместье за ответами и за своими документами. Тяжело жить без паспорта и свидетельства о рождении. Первый давно пора поменять. Двадцатый день рождения был неделю назад.

Я прошел мимо семейного портрета и свернул в сторону прихожей — через нее мы выходили к лестнице на второй этаж. По пути в голове раскладывались по полочкам мысли о Скрытых.

Они существовали рядом с человечеством и прятались от любого взгляда. Обычные люди не видели их в полной мере, силуэты Скрытых смазывались в неразличимые пятна и нередко принимались за что-то другое. Лешие уменьшались до листьев под ногами, домовые сливались с тенями, черти превращались в бродячих котов и собак.

Автор «Основ» предупреждал:

«Не существует безобидных Скрытых. Они умны и хитры. Даже простейший дух ждет удобного случая. Если Скрытые поймают вас на ошибке, в лучшем случае они поработят вас. В худшем — отберут место в мире, имя и всех знакомых. Скрытые заменят вас».

Чудесно! Каждый прочитанный абзац отдалял меня от совершения «ритуала». Вся задумка изначально выглядела как авантюра, и теперь она походила на казино. Высокие ставки и минимальный шанс выигрыша. Как раз в духе этой женщины. Она любила подобные игры и стремилась улучшить свое положение. Эта женщина поставила на меня — во что верилось с большим, с огромнейшим трудом.

Крошечная возможность лучше гарантированной смерти, но у меня возникали очевидные вопросы.

Я зашел в прихожую и направился в сторону прохода, который вел к лестнице на второй этаж. В затылок уколол чей-то взгляд. Я на секунду остановился, хотел обернуться, но быстро отмахнулся от этой мысли. Скрытые не опасны для обычных людей. Да, знания о нечисти и магии делали меня Знающим — тем, кто находился в шаге от Мистика; но я считался «обычным человеком».

Ускорив шаг, переступил порог и застыл на месте. Я вышел в гостиную, хотя она явно осталась позади меня. Медленно повернулся и увидел проход к лестнице на другой стороне прихожей. Пошел к нему. Остановился перед порогом. Я смотрел на лестницу, на картины с пейзажами и на лампы под потолком. Чей-то взгляд до сих пор сверлил затылок и, казалось, двигался вместе со мной.

Меня возвращали обратно как в кабинете этой женщины. Но я без книги! Без ничего!

— Хва… тит! — голос предательски оборвался на середине слова. Я повторил, но четче и тише. — Хватит! Я иду за документами! Мне нужен гребаный паспорт!

Ответом была тишина. Взгляд на затылке не дрогнул.

— Черт!

Я побежал через гостиную в коридор и остановился перед первой дверью. Не помню, куда она вела, но точно не в кабинет. Дернул за ручку, и мне открылся кабинет этой женщины.

Поместье сжалось до четырех комнат, если считать библиотеку, и одного коридора. Судя по взгляду на моем затылке, здесь замешана не магия, а Скрытый. Он отводил меня от «запретных» мест.

Эта женщина не шутила, ее слова про «посвящение всего себя уплате долга» были преступным преуменьшением. Она зашла слишком далеко. Мера пролетала границу нормальности и приземлялась посреди безумия, граничащего с подозрительной осторожностью. В подобном не было никакого смысла.

Я вернулся в кабинет и грохнулся на кресло. Хорошо! Обдумаю все здесь!

В голову полезли вопросы, на которых я остановился. И впереди прочих шагал: «почему я?»

Эта женщина писала, что смерть Дениса изменила величину долга, а остаток составил 109 лет. Путем несложных вычислений получил сумму на одного человека — 55. Округлил в большую сторону для удобства. Изначально на семье висел долг в размере 274-х лет. И при чем здесь я?

Почему эта женщина не обучила Мишу и Катю? Почему кормила знаниями Дениса, но не рассказывала про библиотеку? Ради чего она тянула до последнего и смотрела, как ее дети один за другим умирают? Уверен, три мистика: Мише, Кате и Денису; запросто выплатили весь долг, чем я за двоих. Помимо подставы «любимого» сына, эта женщина хотела спасти Надю, так почему она поставила все на меня? Она любила риск, но никогда не создавала его собственными руками. Подобная глупость ей не к лицу. Что-то не так. Думаю, эта женщина решила сделать меня частью какого-то грандиозного плана — слишком много противоречий в ее действиях. И запрет на свободное перемещение по дому подкидывал дров в пламя сомнения.

От размышлений и новой информации заболела голова. Я вернулся к «Основам» и понял, что в меня больше не лезут знания. Предложения забываются через пару секунд после прочтения. А я только на второй главе. На сегодня хватит оккультных таинств. За окном солнце медленно клонилось к горизонту, заливая небо алым.

Лучше продолжу завтра.

☉☉☉

Ночь выдалась спокойная, насколько это возможно в моем положении. Трюк с хлебом и молоком сработал. Чертов гном вел себя смирно. Но жердяй, как часовой механизм, стучал по окну с улицы. Пришлось заткнуть уши, но зато я выспался в удобной кровати.

За завтраком перечитал конспект. Магия была простой, но от того опасной. После ритуала каждое мое действие обретет смысл. Ходьба станет «вложением времени и сил в развитие тела», а согласие на услугу от другого мистика — «долговым обязательством».

По пути к поместью я снял с карточки 2 000 рублей. Треск и грохот банкомата звучали как мелодия далекого мира. Пересчитав деньги, спрятал их в рюкзак и направился по проселочной дороге.

Я ступал широкими шагами, вкладывал меньше шагов для преодоления большего расстояния. По идее, даже такие усилия считались вложением в «мою походку». Чем больше я вкладываю, тем выше ценность и тем дороже я позже продам. Не знаю, кого заинтересую, но ради практики сойдет. Я учился думать как мистик. Мысленно подмечал символизм в действиях и словах. Из окон частных домов на меня смотрели люди. Должно быть, со стороны я выглядел как идиот.

До поместья дошел без проблем. Проскользнул в кабинет, подошел к столу, чтобы взять «Основы», но книги не было. Она нашлась в библиотеке, на том же самом месте, где я брал ее вчера. Возможно, Скрытый, что не дал мне покинуть кабинет с книгой, вернул ее на место.

Я взял «Основы» и сел за рабочий стол.

Третью главу автор посвятил долгу, его видам и советам по долговым обязательствам. Буквально на первой строчке встретилось знакомое предупреждение:

«ВСЕГДА УТОЧНЯЙТЕ, ЧЕМ БУДЕТЕ ВОЗМЕЩАТЬ ДОЛГ».

Я выписал основную информацию и откинулся на спинке кресла.

— Сто девять лет, — пробубнил я.

Эта женщина взяла взаймы или у Скрытого, или у другого мистика — у Вселенной можно было взять взаймы только карму. Я склонялся к первому. Значит, чудовище свело с ума Мишу и Катю, выманило Дениса из квартиры, а теперь вышло на охоту за мной и Надей.

Я скрестил руки на груди. Советы этой женщины не помогли Денису. Она точно знала, у кого занимала, но почему-то в сообщениях описывала слабости чуть ли не всей нечисти, вместо одного. Это… бессмысленно.

Сколько раз я повторил это слово? Эта женщина противоречила сама себе. Не знай ее, подумал бы на панику, но нет. Она никогда не теряла голову. Кроме того, паникующие не совершают ошибку за ошибкой — их скорее мотает из стороны в сторону. А эта женщина намеренно довела все до точки кипения.

Я вернулся к вчерашним вопросам. Дело не в долге. Она втянула меня во что-то еще. Будто я стоял посередине гигантской петли из колючей проволоки. И она медленно затягивалась. Настоящих размеров я не видел, но чувствовал, что рано или поздно шипы возятся мне в горло.

— Чудесно, — выдохнул я. — К долгу прибавилась разгадка замысла этой женщины…

К счастью, проблема с долгом оказалась меньше, чем я думал. Сто девять лет никуда не делись, но, если договорюсь с кредитором о выплате частями, жить станет легче. Заработаю два года, они учтутся, и срок сдвинется на один год для меня и для Нади. Осталось найти кредитора.

Список пополнялся новыми задачами, а во мне росло желание бросить все и прожить последний год как хочу. Я настойчиво отгонял эти мысли. От меня зависела не только моя жизнь.

Следующие главы «Основ» я пролистал, записывая крохи полезной информации. В четвертой главе приводился ритуал Заявления права на обмен. В пятой затрагивались особенности разных традиций. Мистики восточной общались и договаривались со Скрытыми. Сделки, взаимные услуги, долговые обязательства. Западные, напротив, вкладывались в самих себя. Продление молодости, смена внешнего вида и тому подобное. Разделение не было жестким, а после глобализации и вовсе стерлось. Но некоторые семьи лелеяли традиции.

Судя по библиотеке, наша не была одной из них. С книгами о нечисти соседствовали трактаты о преображении и феях, которые в наших местах не водились.

Последняя глава содержала общие советы и запросто сокращалась до пары предложений:

«Не прыгайте выше головы. Двигайтесь медленными и уверенными шагами».

Я закрыл «Основы» и повернулся к окну. Белого диска не видно — кабинет находился с солнечной стороны, и вечером лучи солнца струились через окна. Сейчас вроде полдень. Время еще есть.

В письмах эта женщина упомянула две книги. Я шагнул в библиотеку, открыл «Указатель».

Через минуту на рабочем столе лежала книга «Ничтожные. Способы ловли и подчинения». В ней скрывался ответ на вопрос: что ждет меня после смерти, если не выплачу долг?

Эта женщина написала о каких-то последствиях, но умолчала, что это за «последствия». Как знакомо.

Вспомнился случай в летнем лагере. Она предложила Наде «проехаться за мороженым», а меня оставила сторожить вещи. Я ждал до захода солнца — верил, что эта женщина не оставит меня. Она не вернулась. Я искал дорогу домой ночью, уличные фонари заканчивались на границе СНТ, поэтому часть пути прошел в кромешной темноте. Если бы эта женщина сразу сказала, что за мной они не вернутся, Надя бы закатила истерику. А переубедить уставшего ребенка дома проще простого. Повезло, что лагерь проводился в местной школе, а не в другом городе.

Если эта женщина что-то скрывала, значит, это нечто ужасное. Нечто хуже рабства для меня и всех моих потомков. Я открыл книгу, взял ручку и склонился над блокнотом.

Ничтожными обращались должники, которые не выплатили долг Вселенной. Для перерождения требовались два условия: смерть и долг, взятый у Вселенной и превышающий ценность всего имущества должника.

Я нахмурился. Повертел шариковую ручку в руке. Не сходится. Эта женщина взяла в долг у Скрытого, что следовало из особенности долга — у Вселенной годы жизни купить нельзя.

Я перелистнул страницы блокнота до конспектов о долге. Содержимое одной книги противоречило содержимому другой. У Вселенной нельзя взять в долг сумму больше ценности всего имущества. Нельзя заложить того, чего у тебя нет. Такой обмен не пройдет. Как тогда выполнить второе условие?

— Продать Вселенной чей-то на долг, — сказал я первое, что пришло на ум. — Точно! Можно же продать что угодно!

Версия о злосчастном кредиторе, который охотится за членами семьи, распалась карточным домиком, а на руинах возвысилась другая. Намного прочная и устойчивая. Эта женщина заняла годы жизни у Скрытого, но тот продал долг Вселенной, и теперь мир желает моей и Надиной смерти…

Вывод не проливал свет на всю картину. Только приоткрывал самый краешек. Я не спешил. Возможно, недостающие пазлы находились в книге, поэтому продолжил читать.

Ничтожные обитали в Пустотах и пожинали долги, которые не связаны с кармой. Они придут за мной и Надей на двадцать первый день рождения. От мысли об этом я приобнял себя одной рукой. Они просачивались сквозь любую защиту, не убивали, а утягивали жертву в Пустоты, где та медленно угасала. Ничтожных можно пленить, но за одним приходят другие. Если вы — должник, проще убить себя или позволить убить другим. Любая участь лучше «этого».

Опытные мистики — не должники — пленяли Ничтожных и направляли против врагов. Разумно. Чудовище, для которого любая защита не прочнее листа бумаги, довольно сильное оружие. Но в случае неудачи Ничтожный возвращался за «хозяином» и забирал с собой.

Я выписал основную информацию и способы противодействия. В худшем случае хотя бы задержу их. Дальше описывались методы призыва. Пролистав на всякий случай до конца — вдруг найду что-то полезное — закрыл книгу и отложил в сторону.

Вот и все. Более менее понял, про какие «последствия» написала эта женщина, и более менее изучил основы. Крепче взял ручку, выписал возможные исходы:

1. Я не выплачиваю долг — меня и Надю забирают Ничтожные, она умирает в муках, а я после смерти становлюсь одним из них.

2. Я не выплачиваю долг и прошу Скрытого выкупить его у Вселенной — Надя живет, а я и мои дети становимся рабами Скрытого.

3. Я каким-то образом выплачиваю долг — Надя живет, а я попадаю в ловушку этой женщины, и со мной происходит что-то ужасное (???).

4. Я выплачиваю долг и разгадываю замысел этой женщины — Надя и я живы.

Три из четырех предвещают кошмарную участь для меня одного, и в трех из четырех Надя выживает. Мы умираем вдвоем только в первом случае. Наверняка эта женщина думала так же, рассчитала вероятности и пришла к тем же выводам.

Чутье подсказывало: наиболее вероятны второй и третий исходы. Вероятность первого близилась к нулю, а у четвертого была навскидку около двух-пяти процентов.

— Мда, — выдохнул я. — Я в полной заднице, но шансы есть.

Взгляд оторвался от заметок — в глазах зарябило от букв — и я заметил полупрозрачную алую пелену на книжных полках и полу. Повернулся к окнам. На меня светило красное солнце, наступил вечер.

☉☉☉

На рабочем столе стояла темно-синяя кружка с золотыми надписями. Выше всех находилось имя «Денис», чуть ниже виднелся знак зодиака «Дева» со своим символом, еще ниже шло описание характера и особенностей человека. Обычная кружка для любителей астрологии. Для заявления права на обмен требовалась чаша, но я не нашел ничего лучше.

Рядом лежал кухонный нож, лезвие сияло от чистоты. Я тщательно вымыл и обжег его на плите, потому что сегодня этот нож прольет мою кровь.

Ритуал символизировал первый обмен со Вселенной. Я отдаю немного крови и отделяюсь от мира, становлюсь самостоятельным «субъектом», который отвечает за себя сам.

Перед ритуалом я лишний раз обдумал все, прикинул исходы и последствия, составил план. Стоит лезвию коснуться плоти, и первой капле упасть в кружку, путь назад закроется.

Я вытер мокрые ладони об толстовку, но через пару секунд они снова покрылись потом. Руки слегка дрожали.

— Я спасаю Надю и себя, — пробубнил и взял нож. Сглотнул слюну.

В книгах, которые я читал в детстве, ни один ритуал не обходился без возвышенной речи. И этот не был исключением. Единого текста не существовало — Вселенная не понимала человеческую речь, поэтому все упиралось в символизм.

Я глубоко вздохнул и произнес:

— Это тело… — слова встали комом в горле. Взяв себя в руки, продолжил: — мое. Я его единственный владелец. Все — от волос до органов принадлежит мне.

В «Основах» приводилось несколько примеров, и я взял за основу самый короткий. Меньше слов и действий — меньше возможностей ошибиться.

Вытянул левую руку над кружкой и провел лезвием по раскрытой ладони. Я поморщился. Нож прочертил красную линию, на ней выступили алые бусинки. Они сливались друг с другом, сплющивались под собственным весом и ползли к краям ладони. Первая капля беззвучно упала в кружку.

Я заметил не сразу, что все звуки угасли. За открытым окном не шелестели листья яблонь, даже мое сердце, которое секунду назад бешено стучало в груди, умолкло, вторя ритуалу. И лишь протяжный звон тишины насмешливо пронзал уши.

— Я, Рязанов Теодор Александрович, отдал часть себя, — опомнился я. Слова отскакивали эхом от стен, повторялись разными голосами и перебивали меня. Казалось, вместе со мной говорил целый хор. — Теперь возьму нечто равноценное. Возьму право самому распоряжаться своим имуществом. Такова моя воля.

Я замолчал. Ритуал закончен, все слова сказаны, осталось ждать. Капли крови все еще без звука падали в кружку. Порез жегся, ладонь дрожала от боли и волнения.

«И? — промелькнула мысль. — Сработало?»

В «Основах» говорилось о…

Отовсюду сотни взглядов обрушились на меня. Они резали, обжигали, вспарывали кожу и разрывали на части. Ноги подкосились, я упал на пол и задел кресло. Оно откатилось. Рот раскрылся в безмолвном крике. Конечности подогнулись, я обнял себя и впился ногтями в ткань толстовки.

Все прекратилось так же неожиданно, как началось.

Взгляды исчезли, а звуки волной окатили меня. Завывания ветра и шелест листьев молотом ударили по мне, а бешеный стук сердца сотряс.

Я лежал, постанывал и корчился от боли. Простой сквозняк обжигал кожу и, казалось, сдирал ее до мышц. Сознание маяком качалось от небытия до яви.

Когда «невидимые раны» затянулись, и ветер перестал резать плоть, я через силу открыл глаза, схватился за край стола и поднялся.

— Обалдеть, — сорвалось с губ. Голос дрожал. — … Обалдеть.

Перевел дух и успокоился. Осмотревшись, понял, что каким-то чудом не сбросил со стола кружку. Она стояла на своем месте, по стенке в небольшую лужу спускалась алая ниточка. Видимо, когда падал, несколько капель пролетело мимо. Мазнул взглядом по толстовке, на правом рукаве отпечаталось темное пятно. Надеюсь, кровь можно отмыть…

Я испытал подобное второй раз в жизни. Первый случился год назад. Я и пятеро бомжей прятались от осеннего холода на третьем этаже недостроенного здания. Один из моих «товарищей» рассказывал о местах, где он мылся. Посреди разговора кто-то посмотрел на меня, и я ощутил, как в голову вонзили раскаленное лезвие. Я закричал, чем разбудил остальных. Они посмотрели на меня, их взгляды вспороли кожу, разорвали мышцы. Я завопил еще сильнее, попятился к окну и потерял сознание. Последнее, что помню, как земля стремительно приближалась. Очнулся уже с переломом обеих ног в больнице. К счастью, обошлось без серьезных последствий.

— Должно было сработать.

Я осмотрел себя и не нашел никаких отличий. Провел взглядом по кабинету — ничего не изменилось. Захотелось проверить новые возможности, но одернул себя. Из раны все еще стекала кровь.

Достал из рюкзака вату, зеленку и бинты — купил в аптеке рядом с домом, где жил. Оторвал кусок ваты и вытер кровь, смазал кожу вокруг раны, приложил другой кусок и забинтовал. Действовал уверенно, не в первый раз обрабатывал порез.

Подтянул к себе кресло и рухнул на него. Ритуал высосал все силы, конечности потяжелели, меня клонило в сон. Я вымотался, как после марафона.

Все прошло не по плану. В «Основах» последствия описывались как «легкий зуд и ощущение чужого взгляда». И ни слова о незримых порезах и ожогах…

Какое-то время пытался осмыслить произошедшее, но так и не понял: что это было.

— Не время отдыхать.

Я лениво встал с кресла и зашаркал в библиотеку, еще раз прокрутил в мыслях план. После ритуала тело стало «моей собственностью» — ресурсом и предметом для обмена. Можно сказать, я «оккультный бомж», у которого нет ничего, кроме самого себя. Нужно заработать карму и другие вещи для обмена. Для начала хотя бы выкупить свою квартиру. Придется взять в долг у Вселенной, но иначе никак — я же «оккультный бомж».

В «Указателе» нашел книгу о домовых — она находилась на второй половине библиотеки, там, где стояло жуткое зеркало и читальный столик. Проходя мимо, старался не смотреть на отражение, но справа от меня промелькнуло чье-то плечо. Повернулся и увидел только самого себя в зеркале. На глазах виднелась мутная пелена, голубые зрачки окрасились серым, а черные волосы, казалось, поседели.

Я шагнул ближе.

Столик, стулья и книжные полки просвечивались сквозь меня. А само отражение напоминало привидение. Смертельно бледное и полупрозрачное.

Ритуал сработал. И, похоже, все намного хуже, чем я думал.