Летний рассвет (джен)

Внутри мастерской было прохладно. Пахло канифолью, сосновой доской и металлом. Шурик, который сидел за центральным столом и что-то паял, не сразу обернулся на скрип двери, а сначала закончил работу. В первую секунду Семену даже показалось, что тот был слишком поглощен своим занятием и не заметил, как они вошли.

— Вот же халтурщики! — воскликнул Шурик, кивая на электронную плату, в которой ковырялся. — На второй день смены два кондёра полетели, ну кто такие приборы делает! А вы чего, записываться в кружок пришли?

— Да нам бы того, обходные… — протянул ему Бублик сразу четыре бумажки.

— А вот записывайтесь, тогда и подпишу!

Семен хотел было ответить, что этот глупый шантаж не пройдет, но не стал. На самом деле ему понравилось в мастерской. Под потолком лениво покачивались модели авиалайнеров, тихо жужжал вентилятор, какая-то таблица мерцала на мониторе допотопного компьютера. Здесь было уютно. Тот самый уют, понятный лишь немногим. Этот уют своеобразен, но в нем всегда присутствует частичка души. Именно он заставляет мужчину проводить выходные в гараже и ковыряться в капоте автомобиля, торчать за верстаком или у сварочного аппарата…

Только вот на лицах его товарищей и близко не читалось подобного энтузиазма. Семен решил взять огонь на себя. Он уже набрал воздуха в грудь, чтобы согласиться вступить в клуб и таким образом выторговать у Шурика четыре подписи за одного нового кибернетика, как тот вдруг выдал:

— Вот что, давайте-ка я проведу вам небольшую экскурсию!

Его глаза загорелись азартом, и Семен подумал, что этот очкарик похож на рыбака, перед которым плеснула крупная рыба.

— А что ты паял, когда мы вошли? — спросил Шурика он, чтобы не дать ему разойтись.

— Да так, ерундовина. С помощью этой штуки в нужное время включали запись трубы, чтобы оповещать лагерь о завтраке, обеде, и ужине. А НУ НЕ ТРОГАЙ!

Серега, который подошел к компьютеру и собрался ради эксперимента нажать на одну из клавиш, подпрыгнул от испуга. Он вскинул брови, и черный ежик на его голове забавно зашевелился.

Шурик похлопал ладонью по красному магнитофону и продолжил:

— А вообще я тут немного поработал, и теперь можно будет время от времени включать музыку через репродукторы. Как раз нашел хорошую кассету, там без слов в основном. Названия все на английском, летс би френдс какой-то, форест мейден. Но музыка приятная, пионерам понравится.

Семен подошел к столу и посмотрел на плату. Шурик, заметив интерес в его взгляде, решил брать быка за рога:

— Ну что, я вас записываю?

— Меня одного пока запиши, — сказал Семен, — а то парни, откровенно говоря, мастерить особо не любят, так что все равно ходить сюда не станут.

— Научим!

— Шурик, обещаю агитировать их ежедневно и еженощно! Когда сами захотят, запишутся, а так зачем тебе мертвые души в кружке?

Очкарик что-то пробурчал про молодое поколение, заставив Семена иронично усмехнуться, и подписал обходные.

— Чего это мы мастерить не любим, чего ты за нас решаешь? — возмущался Серега, когда товарищи шагали к музыкальному клубу.

Семен заулыбался.

— А что, ты любишь? Ну иди тогда, запишись, мы подождем!

Серега наверняка продолжил бы ворчать и дальше, но ребята дошли до места. Они по очереди поднялись на веранду. Ее пол гулко стучал от шагов, и этот стук гармонично переплелся с шелестом листвы растущих рядом деревьев. Семен подумал, что музыкальный клуб оправдывает свое название и словно играет оригинальную музыку сам по себе.

Скользнув взглядом по доске объявлений, висевшей у входа, он толкнул дверь и замер с раскрытым ртом. Рядом втиснулся Бублик, словно почуяв что-то интересное. Белобрысый не прогадал, потому что перед парнями предстало замечательное зрелище: какая-то девчонка залезла на четвереньках под пианино и, очевидно, что-то искала. С того места, где стояли товарищи, было очень хорошо видно ее красивую беленькую задницу и трусики в зеленую полоску.

— Ого! — выдохнул Бублик.

Девушка услышала его, от неожиданности машинально попыталась подняться и звонко ударилась головой о днище инструмента. Наконец она выбралась из-под пианино и затараторила, отряхнув коленки:

— Ой, ребята, а вы хотите вступить в клуб? Вас так много, целых четверо! Я и не ожидала, что так быстро пионеры придут вступать, тут пока только я! Меня Мику зовут, я наполовину японка. Ну вы, наверное, заметили по акценту, хоть я и с детства знала и русский, и японский, но жила все-таки в Японии, вот он и появился…

Она так тараторила, что мозг просто-напросто перегружался информацией. Через несколько секунд Семен перестал следить за смыслом ее слов и принялся осматриваться по сторонам. В музкружке был огромный выбор инструментов: духовые, струнные, ударные… Самый настоящий рай для меломана. Несмотря на то, что панорамное окно справа от товарищей оказалось зашторено тюлью (собственно, как и все остальные), в помещение проникало много солнечных лучей. Они переливались игривыми бликами на длинных волосах девушки, собранных в два хвоста, и придавали им удивительный бирюзовый оттенок.

— …Ну так что, вступаете?

— Да нам бы того, обходные… — сказал Бублик привычные слова. Правда, на этот раз они прозвучали гораздо более воодушевленно.

Мику немного поникла, но без лишних разговоров подписала бумажки.

— Если что, заходите, записывайтесь. Даже если не умеете. Я на всех-всех инструментах играть умею, и научу тому, что понравится!

Ее речь слегка замедлилась от расстройства, но все же была довольно быстрой. Семен заметил, что Бублик решительно сжал губы в тонкую ниточку.

— Рома, если хочешь записаться только для того, чтобы не огорчать ее, то не надо. Ей будет еще обидней, если ты запишешься, и ни разу не появишься! — шепнул он товарищу на ухо.

Бублик немного постоял в замешательстве, а затем громко сказал:

— Если честно, я всегда хотел научиться играть на гитаре!

Мику сразу оживилась и начала в своей манере рассказывать о том, как здорово быть гитаристом. Она вспоминала многочисленные фамилии известных музыкантов, которые прославились, играя на этом инструменте. Семену все эти люди были незнакомы.

Когда компания снова оказалась на веранде, Саня не упустил случая поехидничать:

— А кому-то понравилась дамочка из музклуба! Ничего, что по возрасту не подходит?

— Кто бы говорил. Будто сам любовник великий, — беззлобно отозвался Бублик. — Ты еще в первый день рыжую приметил, да так и не рискнул подойти!

— А и подойду, как случай представится!

— Охотно верим!

Саня выпятил нижнюю челюсть и с независимым видом, через тропинку на небольшой лужайке, зашагал по аллее, которая сворачивала недалеко от клуба и вела к медпункту. Мальчишки, усмехаясь, поспешили за ним.

Поднялся легкий ветерок. Он дул прямо в лица товарищам, заставляя их щуриться, но в то же время приносил прохладу, спасал от набирающей силу жары. По левую руку от парней среди кустарников расположились жилые домики. Сосны, растущие между ними, качались и печально скрипели от ветра. Домики стояли ровными аккуратными рядами, в отличии от бочек и чердаков, среди которых располагалась берлога парней, отчего Семен испытывал странную гордость. Он ощутил себя одним из хулиганов — бунтарей, которым не особо важны правила и стройный порядок. Видимо, недаром веселый Игнат был вожатым именно в их части лагеря.

Потом Семен подумал, что для бунтарей странно выполнять глупые поручения вроде подписывания обходного. Он хохотнул вполголоса, но Серега услышал смешок.

— Эй, ты чего ржешь?

Как известно любому детсадовцу, смех без причины — признак дурачины. Семен быстренько оглянулся, ища подходящий повод, которым можно было бы объяснить свое веселье. Справа от товарищей распласталась площадь, почти по центру которой стоял памятник. Скульптор изобразил его в такой позе, что со спины казалось, будто он почёсывает нос. Семен сослался на то, что именно это заставило его посмеяться, на что Бублик промолвил, воровато озираясь:

— Ты смотри это при ком-то из вожатых не ляпни! За Генду можно серьезно встрять.

У Семена язык зачесался расспросить товарищей об этом Генде, но он сдержался. Да и компания к тому времени уже подошла к медпункту. Первым по деревянному резному крыльцу поднялся Саня, а остальные немного отстали, но вскоре тоже оказались внутри.