Остатки каменного сердца (гет)

Ольгерд не отпускал мысль о поиске «Кабанов». Как бы далеко они ни оказались, он знал, что бросить они его не могли. Связываться с заказчиком не хотелось, но сообщить о произошедшем было необходимо. Как только он оклемался, сразу написал письмо. Да, оказалось, отнести его было некому. Люд боялся ехать в город после резни в соседней, считай, деревне. Также ходила молва, что люди стали пропадать в лесу. Либо бандитов стало больше, либо завелись монстры.

Нужно было собираться в путь. С началом новой недели фон Эверек решил покинуть гостеприимную хату. Общение наладилось только с хозяином, бабы дичились. Жена у хозяина была простая и очень боязливая, лишнего не говорила и не спрашивала. Кормила сносно, лекарства давала вовремя. Хорошая женщина, думал Ольгерд, достойная баба. Дочь же, напротив, была порой чрезмерно бойкой и острой на язык, она старалась не общаться с чужаком, хотя именно с ней Ольгерду порой хотелось поговорить больше всего. Услышать что-то забавное, что может выдать молодой нрав. Но выбор был невелик, приходилось слушать воспоминания хозяина. Хата стояла поодаль от соседей, никто не захаживал. С одной стороны, хорошо, меньше слухов и вопросов. Но с другой — скучно было порой жуть как. Ольгерд помогал по дому и по хозяйству, чтоб совсем уж не завыть. Он стал чувствовать — это было странное ощущение в груди, которое не давало спокойно заснуть. Чем сильнее была мысль о том, что нужно хоть чем-то отплатить за добро, тем сильнее и неприятнее становилось это ощущение. И он вставал, помогал. В процессе и узнавал семью получше.

— Не обращай внимания, — говорил на это хозяин. — Ты ж их спас, благодарны они тебе, конечно. Просто пуганые. К тётке поехали, к сестре жены моей. А там резня вдруг. И тут бандейка твоя. Вот и вся история.

Фон Эверек вздохнул. Эту деревню должны были грабить они. Таков был приказ. А кто-то взял да и опередил их. И вот бандиты внезапно стали героями. Представил атаман, как под его саблю попадается дочь хозяина и поморщился. Не понял, что внутри него произошло, но не смог сдержаться. Открыл глаза и почувствовал что-то, что люди называют, наверное, жалостью. А потом, услышав бабьи голоса на улице, Ольгерд ощутил, как сердце перестаёт клокотать, успокаивается. Какое же облегчение, что они остались живы, что он их не порубил! Правды Ольгерд не сказал, просто кивнул на слова мужика.

— Проездом мы были. И попали в засаду, не ждали такого. Сильные были эти черти. Да только кто они? — спросил Ольгерд, старался сделать это непринуждённо.

— Поди разбери. Я уверен, они до этого и другие деревни грабили. Слыхал же, что творится вокруг. Их рук дело…

«Нет, те деревни были наши…» — подумал Ольгерд, а сам пожал плечами, мол, не знаю, старик, не знаю. Всё складывалось так, будто те, кто опередил «Кабанов», знали о прибытии атамана и его людей, знали, а поэтому были готовы. Но кто мог быть так осведомлён?

Семейство помолилось за то, чтоб их деревню зло минуло. Ольгерд для приличия посидел с ними, а потом вышел прогуляться возле хаты. Чем быстрее он восстанавливался, тем больше движения просило тело. Ему нравилось наблюдать украдкой за дочкой хозяина. Вокруг молоденьких и симпатичных кроме неё не было, а так посмотришь — глаз радуется. Она ходила то по грибы, то по ягоды в лес. Если приходила не с пустыми руками и сталкивалась с Ольгердом, отсыпала ему в руки немного ягод и уходила в дом. На все его попытки заговорить огрызалась или делала вид, что не слышит. С матерью и отцом она улыбалась во весь рот, смеялась. Милая, думал Ольгерд, но дикая. Много разных женщин повидал он за свою жизнь, на самой прекрасной из них был женат. Много воды утекло с тех пор. И радость чувств стала возвращаться с этой, как он её шутливо называл, «вольчичкой». Хорошо было на неё посмотреть, посмеяться над её грубостью. Лишнего себе атаман не позволял в первую очередь из уважения к хозяину, ни разу не притронулся он к его дочери. Да и он подозревал, что попробуй он что-то такое сделать, так она сразу кинется драться. Уж точно лицо расцарапает. А только-только перестало всё болеть. Ради сомнительного любовного приключения Ольгерд не хотел рисковать сохранностью своего тела.

В субботний вечер хозяин притащил половину кабана — ходил с соседом на охоту, зверь попался почти сразу. Тушу разделывали всем домом. Мужик поделился, что ещё никогда ему не было так просто охотиться, кабан, мол, пуганый был, может, загнанный. Странно всё это было, завелось в лесу недоброе что-то. Но даже это не испортило вечернего веселья. Под сочное жареное мясо и настоечку Ольгерд решил не томить старика, ведь тот всё же рассказал, что случилось, пусть и кратко. Он в ответ на это поведал о том, что в Велене: какие дела идут, кто правит, кто умер, а кто родился. Таким довольным хозяина давно никто не видел. Он крепко обнял рыжего атамана, потом вышел на улицу, присел на лавку и расплакался.

— Любит он Велен, что тут говорить. Там вся его жизнь была — родился, женился там, — объяснила жена, настойка тоже развязала ей язык. — Он до меня женат был. В Велене жили они. У него ж пять детей было, всех до одного убили. Парни сгинули кто на войне, кто в разбое. Один защищал мать и сестёр, так его на кол перед домом повесили. А девчонок испортила солдатня, украла и потаскала по роте… Нахлебался он в Велене, а ведь так счастлив был…

Дочь вышла к пожилому отцу, села у него в ногах и крепко держала за руки. Ольгерд помог хозяйке прибраться, потом завёл старика в дом, уложил на кровать проспаться.

Заметил он расстроенную хозяйку на пороге дома.

— Чего стоишь чуть жива?

— Пан, дочурка в лес чтоль уволоклась на ночь глядя… Её все эти рассказы про Велен расстраивают, может, пошла пореветь. Так мне ничего не сказала! Переживаю за неё, чёрт знает что в этом лесу сейчас творится… А я ведь тоже не одного ребёнка потеряла.

Ольгерд кивнул, осторожно похлопал женщину по плечу:

— Пойду перед сном тоже прогуляюсь. Может, нагоню дочурку-то.

Отходя от дома он с силой несколько раз сжал и разжал пальцы, которыми только что коснулся плеча женщины. Странный порыв, который он не сдержал, напугал его.