Истина сведёт тебя с ума (гет)

— Я очень надеялся, что вы вернётесь.

Гарри лишь громко и с досадой скрипит зубами в ответ, не желая признавать правоту владельца этого донельзя подозрительного места. Прокручивая вновь и вновь произошедшие события в голове («Ненастоящие, ненастоящие события» — то и дело упорно напоминал он себе), Гарри неохотно признал, что ему всё-таки требуется взгляд со стороны, потому что в таком взвинченном состоянии он не был способен рассуждать здраво. Ранее в таких случаях всегда рядом оказывалась Гермиона, которая умела расставлять всё по полочкам, отрезвлять лишь одним словом, и совсем даже не хуже качественного Агуаменти, а теперь же рядом был только Кикимер, и Гарри не представлял, насколько же сильно нужно залиться спиртным, чтобы выложить душу домовику, поплакаться ему в плечо и попросить у него совета. Ну уж нет, тьфу.

Сейчас же к Гермионе он опасался идти, понимая, что в подобном раздрае не посмеет показаться ей на глаза. Хотя та, вероятно, могла вполне даже подозревать, что с ним может сделать эта комната, когда отправляла сюда! Ох, наверняка… Она всегда понимала Гарри, порой даже лучше, чем он сам. Но говорить о произошедшем с ней ему категорически не хотелось. Гарри и без того ощущал себя неприятно уязвимым и это сильно раздражало, ещё не хватало перед подругой свои слабости демонстрировать. Да и сюда он пришёл буквально наступив себе на горло, и только потому, что всё происходящее было достаточно анонимным.

— Почему вы злитесь?

— Я не злюсь, — процедил он, скрещивая руки на груди и болтаясь в воздухе. — Я разочарован.

— В ком?

— Разумеется, в себе.

— Гарри Поттер, победитель Тёмного лорда, спаситель магической Британии разочарован в себе? Вы ещё страннее, чем я думал. Даже страннее меня!

— Бла-бла, Избранный и так далее, разве такой может косячить и в чём-то сомневаться? — закатывает он глаза, а потом с досадой хмурится. — Но ладно, вы правы. Я и разочарован… и зол.

— А злитесь вы, вероятно, на Рона Уизли?

— Нет.

— Но судя по вашему рассказу, вы его немного… хм, убили, — он слышит в голове мистера Онеста плохо скрытую усмешку.

— Очень смешно.

— Но это ваше подсознание выдало вам там такую ситуацию. Вы уверены, что в ваших с ним отношениях всё в порядке? Возможно, между вами остались какие-то неразрешённые ссоры или обиды?

Гарри молчит, поджав губы. Может и остались.

— С друзьями такое случается, мистер Поттер.

— Ну да, случается. Но это не значит, что я способен увести у него любимую девушку или желаю ему смерти. Или что я настолько равнодушно отнёсся бы к тому, что он погиб от моей руки. А после ещё и позорно скрывался, — последнее он выдавливает с отвращением. Хорош друг.

— Ну-ну, не стоит относиться к себе так сурово. Как я уже говорил, произошедшее в этой комнате — всего лишь проекции ваших подсознательных страхов и желаний, в которые вы можете открыто заглянуть. Очевидно, вы как раз-таки опасаетесь сделать больно вашему другу, а после и вовсе остаться безучастным к тому, каких жутких делов натворили. А ваше последующее бегство — всего лишь боязнь оказаться трусом перед возникшими… трудностями. Готов поклясться, в реальности до этого дело бы не дошло, и здесь вы меня не переубедите.

И хотя Гарри хмурился и всё сильнее стискивал локти уже занемевшими пальцами, но дышать вдруг становится чуть легче. Ему уже приходила мысль, что в реальности он не стал бы прятаться, но всё же это казалось ему дичайшим самообманом, словно он отчаянно пытался оправдать себя за подобное малодушие, ведь его сознание, как он посчитал изначально, выдало ему свою… правду. Но после слов мистера Онеста у него словно булыжник упал с души.

Так это именно страх? Что ж, с ним-то он неплохо справлялся все эти годы и Гарри даже слегка улыбнулся этой мысли. Правда, последующие слова собеседника возвращают мрачное выражение лица на место и мощным пинком выбивают из него дух.

— Вы совсем не говорите о своей подруге.

— Угу.

— Которую вы увели из-под алтаря…

— Угу.

— И у своего лучшего друга…

— Угу.

— На которого совсем не злитесь.

Гарри молчал, только с шумом втянул воздух в лёгкие.

— Ваши ответы о многом говорят.

— Угу.

— Думаю, вы и сами всё понимаете.

— Она выбрала того, кто ей по душе, здесь нечего понимать.

— Вы не опасаетесь повторения ситуации с похищением?

Гарри подавляет смешок. Не боится ли он? Да он в настоящем ужасе от подобного исхода. Вероятно, даже принесение тогда себя в жертву Волдеморту не вызывало столь леденящую и сковывающую сердце панику и удушливую волну отчаяния, как лишь одна мысль о том, что он осмелится «рушить её жизнь» подобным образом, как она тогда ему сообщила. Пусть и не на самом деле, но Гарри был уверен, что она права.

— Это она отправила меня сюда.

— Ох? Она действительно заботится о вас.

— Никогда не сомневался в этом, — криво улыбается Гарри и безрадостно вздыхает. — Со мной всегда было немало мороки.

— Похоже, вы пытаетесь оградить её от себя.

— Да, но она бывает до невозможного настойчивой, — бормочет он, дёргая плечом. — И всегда знала, чего хочет.

— И хочет она быть с Роном?

— Очевидно, — цедит Гарри, щурясь и вновь ощущая, как волна гнева поднимается в душе. — Несмотря на то, как он обращался с ней, сотни раз доводил до слёз, а в итоге бросил на произвол судьбы в тяжёлое время и…

Он замолкает, морщится. Ему не хотелось это произносить, но слова вдруг сами вырываются откуда-то из глубин души и он буквально давится ими, ощущая, как те застревают поперёк горла. Он ведь сам говорил, что не злится на Рона, верно? Хоть друг и с ним не раз поступал по-свински, но отчего-то это не виделось такими возмутительным, практически вопиющим поступком. По крайней мере, сейчас.

Просто это почему-то казалось совсем неважным по отношению к себе, да и Гарри друзьями разбрасываться не привык. Но может, подобное и было незначительным для него самого, а вот если это касалось Гермионы…

— А вам кажется, что вашей подруге нужно найти кого-то получше, кто будет по-настоящему ею дорожить?

— Я не… не говорил этого.

— Ах, да, вы уважаете её и считаете, что она сама способна сделать выбор. Но давали ли вы ей этот выбор?

— Нет.

— Почему?

— Есть множество причин и я не хочу их озвучивать, — неохотно произносит Гарри, закрыв глаза. Миллиард. Грёбанных. Причин. И не только в собственной голове.

— Тогда вернёмся к вопросу с похищением.

— Да, я опасаюсь натворить делов, — рявкает Гарри, открыв глаза и собрав брови на переносице. — Но больше не собираюсь нажираться до скотского состояния и уж тем более творить какую-нибудь идиотскую херню, нет, спасибо. Не уверен даже, что осмелился бы сделать это на самом деле, даже явись я на ту проклятую свадьбу в максимально невменяемом состоянии! Да я вообще не собирался туда идти!

— Я рад, что вы видите разницу между вымыслом и реальностью. Тогда вам нечего опасаться, когда в следующий раз встретитесь с подругой. Вы же не можете прятаться от неё вечно?

После этого разговора у Гарри же желание встретиться с Гермионой заметно тает с каждой секундой. Он ощущал сильную и непривычную неуверенность и подозревал, что всё-таки несмотря на собственные слова в итоге может между ними снова всё испортить, а это ощутимо останавливало его от того, чтобы её увидеть и произносить какие-либо слова в сторону подруги.

Но всё же мистер Онест был прав и он не может бегать от неё вечно. Особенно с учётом того факта, что Гермиона активно готовила тяжёлую артиллерию и собиралась на полном серьёзе (в этом он ни секунды не сомневался) штурмовать дом на Гриммо. А позорно бегать от неё в одном белье, прячась в комнатах дома, гордость всё-таки не позволяла. Уж лучше сдаться с потрохами и добровольно явиться к ней на порог.

Пусть как следует отсыпет ему Ступефаев, да забудет о произошедшем.

Разглядывая себя в зеркале, Гарри пришёл к неутешительному выводу, что пачку боевых заклинаний от подруги он получит сразу и прямо в лицо (вероятнее всего от испуга), едва та увидит его в подобном виде. Волосы уже практически не топорщились, учитывая их длину, из-за которой он непроизвольно вспоминает Билла Уизли; борода успешно достигла ключиц и бодро торчала во все стороны, а тени под глазами не внушали доверия от слова совсем.

С облегчением выдохнув, он понял, что пока будет приводить себя в порядок, у него будет время на небольшую передышку, прежде чем он увидит сердитые карие глаза напротив.

Но когда спустя пару часов Гарри уже стоит напротив её двери, то всю готовность сдувает словно порывом ветра, и он едва не прикладывается лбом о стену, дабы изгнать все посторонние и мешающие мысли из собственной головы.

Приказывая себе собраться, Гарри задерживает дыхание и быстро стучит в дверь. Тут же одёргивает руку, пряча её в карман толстовки и с силой сжимая пальцы в кулак.

Когда дверь в итоге распахивается, то он судорожно сглатывает и настороженно взирает на подругу, которая, оглядев его быстрым взглядом, длившимся буквально не дольше секунды, и не дав ему толком осознать их встречу, тут же молча бросается на шею, обдавая Гарри своим цветочным запахом волос и чем-то сладким, словно… теми самыми ароматными булочками из Франции.

Проклятье. Он не без иронии усмехается, с наслаждением утыкаясь носом в копну непокорных волос, что были собраны в хвост, и понимая, что именно Гермиона не раз рассказывала про свои поездки во Францию с родителями.

Как же чертовски приятно держать её в своих руках! Он отчего-то раньше не замечал, что она настолько ниже его, вероятно, всё дело в её прямом и всегда таком решительном взгляде, которым она одаряет окружающих, а теперь же тот был спрятан где-то в районе его ключиц.

И всё же Гарри скорее был готов к тому, что при встрече она сначала наградит его парочкой ощутимых шлепков или Непростительных заклинаний, а после примется отчитывать своим строгим и поучительным тоном, который возникал у неё каждый раз, когда кто-то из её друзей творил что-то неразумное.

Гарри понятия не имел, сколько они так торчали молча на пороге, с силой стиснув друг друга, пока Гермиона, втянув носом воздух, не воскликнула:

— Круассаны!

Тут же вырвалась из объятий и бросилась на кухню, где принялась судорожно вытаскивать выпечку из духовки. Те отчего-то разложились, превратившись в плоские лепёшки вперемешку с растёкшимся шоколадом, и она сердито сморщила нос, недовольная полученным результатом.

— Вот чёрт. То ли с тестом что-то не то, то ли в инструкции ошибка… И это уже вторая партия! Снейпа на вас нет!

Гарри, закрыв за собой дверь и пройдя вслед за ней, молча наблюдает за подругой, следя за каждым её движением. Сглотнув комок в горле, он на деревянных ногах подходит ближе и тихо произносит:

— Похоже, здесь маловато муки.

— Ты что-то понимаешь в этом? — оживилась она, притягивая Гарри ближе и впихивая ему книгу с рецептом, отчего он в замешательстве моргает, но берёт её в руки. Рецепт кажется довольно сложным для новичка, и он сдержанно отвечает:

— Совсем немного.

— Этого достаточно! Давай попробуем ещё раз, у меня всё ещё осталось немного продуктов…

Следующие полчаса они пытаются совладать с несчастным тестом, полностью измазавшись в ингредиентах по самые уши. Гермиона в процессе постоянно спорила на тему того, что в рецепте написано иначе, нежели пытается сделать Гарри, на что он только сначала закатывал глаза, но в итоге поднял венчик на уровень её глаз и красноречиво замахал им, разбрызгивая жидкое тесто вокруг.

— И что ты собралась лепить вот из этой водички?

— Наверное, нужно всё просто размешать как следует, да и тут сказано, что после смешивания нужно подержать тесто в холодильнике. Думаю, оно должно просто немного там застыть…

— Гермиона, здесь не хватает муки, — бурчит он, упрямо всыпая горку муки в жидкое тесто.

— Но в рецепте сказано…

Но Гарри, уставившись на неё, сыпет ещё больше муки в тесто и она сердито хмурится.

— Твоё упрямство стоит нам круассанов!

— Ну твоё-то уже стоило двух испорченных партий!

Гермиона сначала недовольно кривится, а после, весело глядя на него, начинает тихо посмеиваться от их чумазого вида. Тёмные волосы Гарри были белыми от муки, а её руки испачканы в растопленном шоколаде, который она взяла на себя, делая начинку. Продолжая едва слышно смеяться, она украдкой облизнула свои пальцы и не заметила, как Гарри, резко отвернулся, продолжая помешивать загустевшее тесто.

Он вдруг вспоминает, что за последние полчаса они ни разу так и не затронули тему касательно его затворничества, а Гермиона даже не делала попытки начать длинную поучительную речь. Ловя порой на себе её задумчивый взгляд, он вопросительно приподнимал брови, но Гермиона только улыбалась в ответ, неотрывно глядя на него и тут же придумывала очередную постороннюю тему для разговора.

Когда тесто наконец отправляется в холодильник, оба падают на диван, тяжело вздыхая.

Гермиона ловит задумчивый взгляд Гарри, который странно смотрит на неё, словно ожидая, что та всё же примется отчитывать его, словно нарушившего правила первокурсника.

— Смотрю, ты пришёл в себя, — усмехается она, подогнув ноги, стянутые в бриджи.

— Уж не без твоей ускоренной помощи, — хмыкает он, откидывая голову назад на спину дивана. — Не дала толком расслабиться.

— Прости, терпение иссякло, — виновато бормочет она, пожав плечами. — А я чертовски по тебе соскучилась.

— Да? — хрипло отзывается Гарри, ощутив, как грудная клетка словно заполняется теплом и поворачивая голову к ней. — Я тоже по тебе скучал.

Он не удерживается, берёт её ладонь в свою руку и слегка сжимает. Её улыбка становится шире, а глаза начинают буквально сверкать не без удивления. Гарри и подумать не мог, что его присутствию можно радоваться настолько сильно.

— Ты побывал по тому адресу, верно? — вдруг спрашивает она, пристально изучая друга своим цепким взглядом.

Гарри только кривится в ответ, но она понимает и без слов.

— Когда вернётся Рон?

— Рон? — поднимает брови Гермиона, удивляясь резкой смене разговора. — А почему он должен сюда вернуться?

— Разве вы живёте не вместе? — удивляется Гарри, будучи уверен, что они давно уже числятся мужем и женой, разве что только не на бумаге.

— Нет, и никогда не жили, — хмурится она, отводя взгляд и высвобождая руку из его хватки. — Ты хотел бы с ним повидаться? И с… Джинни?

— Нет, — Гарри отвечает чуть резче, чем планировал и замолкает. О Джинни он даже ни разу не вспомнил за всё это время и её имя буквально резануло слух. — Я хотел увидеть тебя.

Гермиона снова поражается тому, как открыто он говорит об этом, едва ли впервые показав свою привязанность, и это заставляет её откровенно растеряться. Но последующая же фраза совершенно выбивает её из колеи.

— Знаешь, кажется, я потерял приглашение на вашу свадьбу.

Голос Гарри звучит хоть и шутливо, но в нём всё же ощущаются напряжённые нотки, которые он старательно прячет.

— Мы не рассылали приглашений, — бормочет она, во все глаза разглядывая Гарри. — И уже вряд ли когда-нибудь разошлём.

Наступает долгая звенящая пауза, пока Гарри разглядывает Гермиону во все глаза и пытается догадаться, верно ли он понял то, что она имела в виду.

— Почему? — голос всё же подводит, когда он смотрит на неё, не моргая. Щёки девушки заливает румянец, а пальцы принимаются теребить края футболки.

— Ну мы… То есть, я… Мы…

Гарри терпеливо склоняет голову, напряжённо прислушиваясь. Сердце глухо стучит где-то в груди и отдаёт эхом в ушах, отчего он с трудом контролирует своё сбившееся дыхание.

— В общем, я тоже была по тому адресу и немало для себя открыла, — выпаливает быстро Гермиона, обхватывая себя руками, словно резко замёрзнув. — Ну и оказалось, что наши с ним отношения — совсем не то, что мне нужно.

— Он… он не тот, кто тебе нужен? — в прострации повторяет Гарри, запуская пальцы в волосы и вскакивая.

— Понимаю, ты теперь думаешь, что мы больше не сможем общаться втроём, как раньше, — расстроенно сообщает она, вздыхая, с сожалением глядя на него и вставая вслед за ним. — Но я постараюсь с ним не пересекаться, когда вы будете видеться и не…

Гарри хватает её за плечи и рывком поворачивает к себе. Гермиона от столь неожиданной порывистости замолкает и смотрит на Гарри большими глазами. Тот же несколько секунд сначала судорожно оглядывает её смущённое лицо частично скрытое мягкими выбившимися прядями из хвостика, а потом притягивает к себе и горячо целует. Её губы такие податливые, мягкие и слегка отдают шоколадом, из-за чего у него буквально голова идёт кругом.

Гарри слышит изумлённый заглушенный поцелуем возглас, но продолжает с наслаждением касаться её губ своими. Он чувствует, что Гермиона вцепляется в его плечи и это мгновенно отрезвляет, из-за чего он медленно и неохотно отстраняется, резко выдыхает и почти гневно произносит:

— Прости, всё же не сдержался. Проклятие! Понимаю, что нафиг тебе не упал, а особенно сейчас в своём идиотском состоянии, поэтому даже не знаю, есть ли для меня хоть какое-то оправдание. Если ты скажешь, чтобы я сейчас же валил к чертям собачьим, я пойму.

Он замолкает, а после косится на затихшую девушку, которая так и сидит, распахнув глаза и слегка приоткрыв губы в удивлении. Гарри, ощущая сухость во рту, с досадой стонет. Хоть он и так собирался открыто сказать ей о своих чувствах, придя сюда, но её слова о том, что она больше не с Роном, что он всё же не тот, с кем она хотела бы быть, буквально взрывает все преграды и… и… он всё-таки всё испортил, да?

Гермиона переводит на него взгляд, который становится чуть более осмысленными и во все глаза разглядывает его словно впервые. Он скорее угадывает, нежели слышит, когда она очень тихо спрашивает:

— Я нужна тебе?

— Нужна, — тоскливо подтверждает он, вспоминая, что Гермиона из его выдуманной реальности говорила о том, что он будто бы накануне твердил ей именно это. Что было истинной правдой.

Гермиона в ответ ласково проводит пальцами по его волосам, стряхивая оставшуюся муку и вдруг с лёгким весельем в голосе негромко произносит:

— Тебя постриг Кикимер? Что ж, из него вышел лучший парикмахер, нежели из меня.

— И всё равно я бы предпочёл, чтобы это делала ты, — слабо улыбается Гарри, видя как вновь загораются её глаза.

— Если хочешь, — кивает она неожиданно застенчиво, а потом обхватывает ладонями его лицо и сама ласково целует его. — И да, ты тоже нужен мне. Всегда был нужен.

Гарри ощущает, как её губы нежно ласкают его, как она неровно дышит и от этого в сердце зарождается тихий восторг. А её слова заставляют пульс биться быстрее, перемешиваясь с растекающимся по венам безграничным счастьем. Бережно обхватив её плечи и талию, он притягивает Гермиону к себе, желая буквально вжаться в её хрупкое тело, да и остаться в таком положении. Он чувствует, как Гермиона улыбается и с удовольствием целует эту улыбку в ответ.

— Гарри, — бормочет она, то и дело проводя руками по его плечам, торсу и запястьям. — А скажи-ка мне…

— М-м-м? — он как раз касался своими губами её скул и сильно отвлекал от волнующего вопроса.

— Скажи… скажи, а что ты видел в той Комнате?

Гарри замирает и она поворачивает голову в его сторону. Гермиона чувствует, что колени уже не способны её держать и поэтому падает на диван, выпав из его хватки. Гарри же так и остаётся стоять, замерев, словно каменное изваяние.

— Ничего хорошего.

— Как и у меня, — она переводит дух и поднимает на него глаза. — Но я просто… хотела узнать, не она ли тебе помогла понять то, что ты чувствуешь ко мне?

— Не совсем.

Видя пристальный взгляд Гермионы, он морщится и с неохотой произносит:

— Я догадывался и так. Просто… не мог иначе.

— Не мог?

— Не имел права рушить твою жизнь, — безэмоционально выдаёт он, скрещивая руки на груди и постепенно мрачнея. — У меня впереди жертвоприношение значилось по плану, если помнишь, да и ты ведь уже для себя всё решила.

— Как видишь, не совсем, — слабо улыбается она, опуская плечи. — Могу я узнать, что произошло в той Комнате?

— Только через мой труп.

— Гарри! — возмущается она, хватая его за локти и притягивая к себе. Он неохотно усаживается рядом, понимая, что та сейчас начнёт допрос с пристрастием. — Там же всё было не по-настоящему. Ты же не воспринимаешь какой-нибудь сюрреалистический кровавый сон за действительность? А ведь сны — это тоже подсознание! И я не собираюсь тебя осуждать. А ещё ты и сам будет в шоке, когда узнаешь, что творилось со мной, — тут у неё вырывается нервный смешок и она медленно заправляет пряди за уши.

— Так может нам просто забыть об этом, — напряжённо предлагает он, облокачиваясь о спинку дивана.

— Ох, Гарри, — усмехается она. — Я всегда знала, что ты чертовски скрытный и не любитель откровений, так что так и быть, расскажу первой.

Гарри подняв брови в удивлении с интересом прислушался. Гермиона, сделав глубокий вздох и сцепив пальцы на коленях, начала рассказ:

— Очнулась я в доме, похожем на «Нору» с шестью рыжими детьми. После очередной ссоры с Роном на тему его… э-э-э… уф… нереализованности, хлопнула дверью и ушла на работу в Министерство. А там мы с тобой… мы… — она порозовела и Гарри с любопытством уставился на неё. — В общем, у нас были отношения, но без каких-либо обязательств, ведь у нас у обоих были семьи. И когда ты прямо сообщил мне о том, что я тебе нужна только для… для… удовлетворения потребностей, то я поняла, что мои чувства не взаимны и начала встречаться с большим количеством других мужчин, таким образом заработав себе репутацию крайне ветренной женщины, — кривится она, съёживаясь. — И что самое ужасное, при этом была ещё и Министром магии. Которая своей неосторожностью и глупостью в итоге развязала войну между магглорождёнными и чистокровными. Ну… как тебе?

— Что ж, — усмехается Гарри, сдерживая рвущийся смех, — очевидно, ты жаждешь встречаться с толпой мужиков, развязать гражданскую войну и до чёртиков боишься меня. Я всегда это знал.

— Гарри! — возмущается Гермиона, хлопая его по плечу. — Да всё наоборот же… ах, ты просто издеваешься надо мной! Прекращай ржать! — но сама уже улыбалась, глядя на его веселье. — Ладно, теперь ты видишь, как это всё нелепо выглядит, так что можешь рассказать мне свою историю.

— Вот же любопытная, — стонет он страдальчески и тяжело вздыхает. — Ладно. Я похитил тебя у алтаря, будучи в нетрезвом состоянии, случайно убил Рона и сбежал от властей во Францию, где жил с бездомными. Всё.

— Лаконично, — бурчит Гермиона, — и совсем не похоже на тебя. В жизни не поверю.

Гарри кисло смотрит на неё в ответ, с облегчением замечая, что в её взгляде нет ни разочарования, ни злости. Зато Гарри, так непривыкший рассказывать о своих чувствах и проблемах с кем-либо, неожиданно осознаёт, что может поделиться с ней чем угодно и не встретит холодного осуждения с её стороны, и в ответ она лишь попытается разобраться в происходящем и в случае чего помочь, если возникнет такая необходимость. А от этого факта у него на душе становится легко и опьяняюще тепло, словно он вернулся в уютный дом, которого у него никогда не было.

— Похитил у алтаря? Мило. И ужасно. И я тебя даже не заавадила после такого?

— Пыталась. Но под рукой были только вазы, — вздыхает Гарри, отводя взгляд. — Гермиона, я чертовски не хочу это всё обсуждать, ну серьёзно. Я и так едва с ума не сошёл, пока пытался понять, где правда, а где вымысел, не говоря уж о том, чтобы после хоть как-то разобраться в той чертовщине и при этом не считать себя полным ничтожеством. Где ты эту Комнату вообще отрыла?

— Да Луна подогнала. Ну ладно, ладно, не буду больше тебя мучить, — милостиво соглашается она, глядя на него. — Ты же помнишь, что мы так и не доделали круассаны?

— У меня есть идея получше, — с облегчением отзывается Гарри, хватая её и усаживая на колени. Гермиона обхватывает его шею руками и мурлычет:

— А как же круассаны?

— Ничего не выйдет… Кажется, я всё же переборщил с мукой.

— Что ж, это убедительный аргумент, — серьёзно соглашается она, потеревшись носом о его щеку. — И какая же идея у тебя на уме?

— Сейчас узнаешь, — прищурившись отвечает он и порывисто её целует, а она не менее горячо отвечает, зарывшись пальцами в его волосы.

— Но круассаны мы всё равно доделаем! — на мгновение открывается она от него и сурово глядя в его зелёные глаза.

— Ничуть не сомневался в этом, — фыркает Гарри, закатывая глаза и возвращаясь к прерванному приятному занятию, которое явно не закончится поцелуями, а о круассанах если они и вспомнят, то только на следующий день.

Который будет идти так, как они оба всегда желали — будучи вместе.

Примечания:

омноном, круассанчики, принимаю к ним и помидорки, если они всё ещё имеются х)