Контролируемый шторм (гет)

— Как успехи? — поинтересовался Нолан, вместе с до сих пор просматривавшим список другом сидящий в столовой.

— Отсутствуют, — хмыкнула я и рассказала о провале в страховой. — Кем бы она ни была, в уме ей не откажешь. Ни одна камера не засекла женщину с ребёнком, но парочку машин нужно всё-таки проверить.

— В кабинете есть компьютер, — предложил Ник, потёр глаза и покачал головой. — Или я сделаю перерыв.

Заняв его место, я мельком оценила проделанную работу и ввела в поисковую строку номер первого автомобиля. Четыре машины принадлежали соседям, а вот пятая была зарегистрирована на жителя Невады.

— Фрэнк Ландау. Тебе о чём-нибудь говорит это имя? — повернулась я к Нику.

— Н-нет… — задумчиво протянул он. — Кто это?

— Понятия не имею, — успокоительно улыбнулась я, вбивая его имя в программу. — Как ни странно — никто. Штраф за парковку, проходил свидетелем по делу о наезде… Досье чистое.

— Тупик? — подал голос Нолан.

— Ещё нет, — помотала я головой и повернулась к ним с Ником, — что-то же его машина делала в Санта-Монике. Это нужно проверить. Как и выбранных тобой женщин. Посмотрим… — снова повернувшись к компьютеру, я открыла нужный файл и стала просматривать отмеченные фото. — Принтер есть?

Ник неопределённо махнул рукой, указывая куда-то наверх, и я отправила на печать выделенные страницы. За два часа Ник выбрал почти сорок дам. Большинство из них я и сама знала — с кем-то мы вместе учились в школе, с кем-то пересекались в общественных местах, — но встречались и совершенно незнакомые лица.

— Я начну с этих, а ты продолжай поиск. — Ник кивнул, встал и подошёл ко мне, и только теперь я дала себе труд заметить, в каком он состоянии: щетина, запавшие глаза окружены синяками, но хуже всего было выражение загнанности. — Ты спал вообще?

— Подремал, — хмыкнул он, хотел было сразу приступить к делу, но я не дала, преградив дорогу.

— Ник, тебе надо отдохнуть. Поешь хотя бы.

— Отдохну, когда Алина вернётся домой, — твёрдо глядя мне в глаза сказал он и, мягко отодвинув меня в сторону, занял место перед ноутбуком.

Я говорила, что Ник изменился? О, это даже близко не отражает глубину произошедших в нём перемен! Прежний Ник бегал бы вокруг, заламывая руки и причитая, мешался бы под ногами, стонал о несправедливости мира и жалел бы себя, новый же держит себя в руках настолько хорошо, что я даже не заметила, насколько ему плохо и страшно.

На язык просилась банальность про всё будет хорошо, но я слишком хорошо знала цену таким словам. Может, надежда и нужна, чтобы держаться, но если всё идёт не так, надежда лишь усугубляет ситуацию. И потому вместо утешений я пообещала:

— Я сделаю всё необходимое, Ник, держись, ладно?

Он поднял взгляд и улыбнулся.

— Я знаю это, Виктория. Ты хороший друг.

Ему я никогда не была другом, потому промолчала.

Оставив Ника листать список, я заметила наблюдавшего за нами Нолана, спустившегося со второго этажа с распечаткой в руках, и вопросительно подняла бровь. Он мотнул головой на выход, явно предлагая поговорить наедине, и через минуту мы вышли из дома: я — намереваясь поехать в нашу бывшую школу и встретиться кое с кем из старых знакомых, Нолан — вроде как провожая меня.

— Что? — поторопила я.

— Просто хотел сказать, что Ник очень любит Алину.

— Я это поняла.

— Но ещё десять минут назад ты не принимала это в расчёт.

— Я работала по делам с похищениями, Нолан, — хмуро взглянув на него, я вздохнула и нехотя пояснила: — Я была стажёром, когда моего куратора вызывали на такое дело, и он взял меня с собой. Я видела, каково приходится родителям. И поведение Ника… Он молодец. Я понимаю, у людей горе, им страшно, но все вели себя как идиоты — мешали, лезли с вопросами и отвлекали, закатывали истерики, когда нужно было чётко отвечать на вопросы, требовали ответы, когда агенты не могли отвлекаться. Ник повёл себя как идеальный свидетель, чем безмерно удивил, и я так этому обрадовалась, что позволила себе забыть, что он не просто очевидец, но отец похищенной девочки. Я не бесчувственная, но эмоции мешают работать. Понимаешь?

— Разумеется, — он грустно усмехнулся. — И Ник это понимает, потому и сдерживается. Но проявление сочувствия, как ты могла убедиться, не помешало.

— Это чистое везение, — упрямо покачала я головой. — А обычно подобное приводит к тому, что пытающийся сдерживаться человек срывается в истерику. Честное слово, Нолан, я знаю, о чём говорю.

— Ты правда работала с такими случаями?

Я криво усмехнулась.

— С родителями — пару раз, ну и я была фоном, а не ведущим агентом — провода прослушки под ковёр спрятать, чтобы агенты не спотыкались, воды рыдающим принести. А затем меня отправили работать под прикрытием в качестве жертвы.

— Что?! — изумлённо воскликнул он, глядя на меня с недоверием.

— Я легко могу сойти за тинейджера, — дёрнула я плечом, — идеально попала под профиль преступника. До выпуска из академии мне оставалась пара недель… В общем, меня сочли хорошей приманкой.

— И… как всё прошло?

— Не без эксцессов, но детей мы освободили, а только это в конечном счёте и имеет значение.

Нолан не нашёлся с комментариями, мне тоже не хотелось продолжать разговор, и телефонный звонок прозвучал удивительно вовремя.

— Это мой приятель из ФБР, — пояснила я, давая понять, что подслушивание будет уместно и Нолану незачем уходить. — Да, Мэтт, что-то узнал?.. Спасибо, — облегчённо выдохнула я, дослушав, и обратилась к Нолану: — Как ни странно, сейчас в Калифорнии на педофильском фронте всё спокойно. Не знаешь, Кэрри Мур в Санта-Монике?

— Не знаю, но… зачем она тебе?

— Она была главной сплетницей школы, сомневаюсь, что и она изменилась так же сильно, как Ник.

— Тебе стоит сначала поговорить с Эддисон, — предложил он. — Знаю, ты её не любишь, но…

«Не люблю» было преуменьшением десятилетия. Я терпеть не могла Эддисон Роже. В моей жизни было немало разочарований, были друзья, были и враги, но годы спустя я могла если не простить тех, кто меня обидел или причинил боль, то перестать их ненавидеть. Но только не Эддисон. Её простить я так и не смогла, хотя, положа руку на сердце, винить её особо было не в чем — не в то время, не в том месте, звёзды сошлись неудачным образом и мелкая подлость обернулась трагедией. И всё же Нолан был прав: дочь Ника неизвестно где — не время жевать старые обиды.

— Пригласи её, — попросила я и всё же села в машину. — Я отъеду на час-другой, надо кое-что проверить. А ты проследи, пожалуйста, чтобы Ник поел. Мне не хотелось бы, чтобы вернувшаяся девочка осталась одна, потому что её папа довёл себя до госпитализации.

— Тебе бы тоже не мешало, а то кроме содовой вчера и глотка кофе с утра ты ничего и не съела с самого приезда.

— Я обдумаю твоё предложение, — хмыкнула я.

Нолан усмехнулся и молча скрылся в доме. А я завела машину и уронила голову на вцепившиеся в руль руки. Не вовремя ты, Нолан, обратил внимание на мой рацион. Теперь мне придётся сильно постараться, чтобы хотя бы приглушить надежду, что тебе не плевать на меня.

Вместо проверки я проехала полмили и свернула на неприметную тропинку, в которую превратилась дорога к нашей с Амелией тайной поляне. Детьми мы с подругой частенько приезжали сюда на велосипедах… Кажется, за последние годы никто по ней не ездил; стена травы была выше капота, и я не рискнула заезжать далеко. Заглушила двигатель и, даже не выходя из машины, уставилась на безбрежное зелёное море, колышущееся на лёгком ветру. Мне было о чём подумать.

Последние сутки были будто нереальными. Звонок Ника ворвался в мою жизнь подобно пуле, и привычный мир разлетелся на осколки. Думала ли я о возвращении в Санта-Монику? Нет. О прошлом? Тоже нет. А мысли о Нолане гнала прочь усилием воли, давно поверив, что смогла справиться с чувствами к нему и если не забыть, то отпустить. Пора признать, что я лгала себе всё это время. Не забыла, не отпустила, не разлюбила.

Я и в подростковом возрасте легко могла найти информацию об интересном мне человеке, а уж с возможностями ФБР передо мной и вовсе не оставалось тайн, до которых не могла бы докопаться. И всё же мне хватало ума держать в узде любопытство. Ни разу после расставания я не интересовалась, как он живёт, и сейчас не знала ничего, что помогло бы выбросить из головы неуместные мысли. Нолан ничего не говорил о себе и том, как жил без меня, — ситуация не располагала, — и плесень-надежда расцветала в душе мерзкими хлопьями.

Господи, Виктория, на что ты надеешься? Что такой парень надолго остался один? Он мог успеть пять раз жениться и завести выводок детей! Выброси его из головы. И зачем тебе Нолан?! В мире полно хороших мужчин, некоторые из которых готовы целовать землю, по которой ты ступаешь, чем они тебе не хороши?!

Всем хороши, но никто из них не Нолан Фрост.

Криво усмехнувшись, я вздохнула и повернула ключ зажигания, врубая заднюю передачу.

Самообман не удался.

Зачем мне это? Ответ прост. Все эти годы без Нолана я не жила — существовала. Я любила его, и, кажется, нескольких лет попыток это изменить хватило, чтобы смириться и принять правду: я всё ещё люблю его. А он? Нолан вёл себя безупречно, и сделать какой-либо вывод из наблюдения за его поведением, мимикой, выбором слов или интонациями не представлялось возможным. Но сейчас это было неважно. Нику нужна моя помощь, его дочери нужна моя помощь, так что мои чувства подождут.

Кто знает, быть может, моё привыкшее к состоянию разбитости сердце переживёт новый удар, и вернувшись в Нью-Йорк, мне удастся и дальше успешно притворяться, что я живу полной жизнью и вообще в порядке?..