Сервис согласия «Земля – Плутон» (джен)

«Две тысячи пятьсот двадцать пятый год. Земля. Мощное развитие науки, в особенности — космической промышленности. Человек достиг небывалых высот по освоению космоса. Открыты новые планеты, новые созвездия и галактики. Прошло почти триста лет с тех пор, как был освоен Плутон-II — третья после Земли и Марса планета, заселённая людьми. Люди чувствуют себя полноправными хозяевами космоса.

В это время в засекреченных лабораториях трёх мировых держав — Славянского Союза, Англо-Америки и Азиатского сообщества ведётся срочная подготовка к переселению всех обитателей Земли и Марса на Плутон-II. Учёные пришли к безошибочному и шокирующему выводу: Солнечной системе вскоре будет нанесён непоправимый удар. И всего через год произойдёт событие, которое войдёт в историю как Конец Земли».

— Ма, сделай потише, пожалуйста! — крикнула Ромашка.

Спадарыня Маргарита обожала телепередачи о мировых заговорах, загадках истории и вселенских тайнах и включала телевизор почти на полную мощность.

Коробочка на полстены стала звучать чуть более приглушённо, словно тряпкой прикрыли экран. Всё же слова можно было разобрать.

"Говорит младший научный сотрудник любительской лаборатории "Аурум Футур" Пенни ДеЛай: "Несмотря на то, что при переселении в контексте глобальной катастрофы многие технологии были утеряны, мы верим в то, что за сто пятьдесят лет можно вернуться к показателям, какие были зафиксированы при высшем расцвете Земной цивилизации. Может быть, мы сумеем и превысить эти показатели. Как известно, технологии, использующиеся в транспорте и медицине, пострадали менее всего и в данный момент прогрессивно используются в соответствующих отраслях. А, например, коммуникационные и строительные навыки были утеряны более всего. Но мы... да, мы верим, что в скором времени мы... да, обгоним развитие Земной цивилизации".

— Плутонка, — пробормотала Ромашка.

— Ты надолго? — раздался из комнаты голос спадарыни Маргариты.

— Часа на три, если не задержит что-нибудь! — крикнула в комнату матери Ромашка, зашнуровывая чёрные сапоги.

Что-нибудь так и ждало, чтобы задержать. В течение плуто-ноября Олимп, Парнас и Итаку сотрясли четыре крупных теракта. Если бы не Особый Плутонский Отдел Защиты Населения, этих терактов было бы шесть (по официальным данным; скорее всего, больше). ОПОЗН, согласно городским легендам, располагал лучшими кадрами: гениальными программистами, лингвистами-профессионалами, опытными социологами и не знающими провала разведчиками. Но даже вся эта блестящая команда была не в силах противостоять искусственно раздуваемой человеческой ненависти.

Совещание всех отделов было назначено на четыре одиннадцатого декабря. В выходной день — чтобы в будни не отвлекаться от основной работы.

Доехала за пятнадцать минут: на недавно прошедший день рождения Стэзи вручила ей ключи от реактоцикла. Чёрная (вороной, как сказала Стэзи) «Грация» превосходно слушалась хозяйку. Ромашка ощущала себя кем-то вроде всадника смерти на прекрасном коне. «Так ведь и есть, — заметила Кристина. — Тебе даже играть не надо».

Ещё прикладывая электрожетон к валидатору у главного входа, она заметила, как странно смотрят на неё проходящие мимо коллеги.

— Случилось что-то, касающееся лично меня, — сказала Ромашка и собралась с духом.

Перед совещанием зашла в кабинет третьего отдела. Были Уолт и Андреа.

— Привет.

— Доброго дня. Или он не добрый.

Оба потупили глаза.

— Да говорите уже.

— Наше совещание проходит совместно с ОПОЗНами, — глядя в окно, сказал Уолт. — И…

Сообщать плохие новости он не умел. Не смотрел на собеседника, не контролировал голос — тот начинал дрожать, незаметно для чужих и так показательно для своих.

На помощь пришёл Андреа.

— Сегодня утром погиб один из сотрудников ОПОЗНа. От руки плутонца. Один из лучших, работавших под прикрытием. Вот его дело. Рассекретили только для ССЗП.

Ромашка перевела взгляд на экран. На буквы, цифры, знаки. На фотографию.

«Вот оно что. Вот он кем был. Работал под прикрытием. Лучший. Конечно, лучший. Другим он не мог быть».

— Наш отдел возьмётся?

Ей ужасно не понравился собственный голос. Какой-то гнусавый — а она так хотела казаться спокойной! Уподобиться Уолту — ещё чего.

— Я подумал, ты захочешь, — виновато произнёс начальник.

— О да.

«Я найду убийцу, несомненно. Узнаю, кто уничтожил его. Мою любовь. Мою единственную любовь. Шинья, ушедший навсегда».

* * *

День рождения Ромашки проходил в уютной семейной обстановке. "В такой светлый праздник не хочу напиваться", — говаривала Кристина, и Ромашка была с ней полностью солидарна.

Они со спадарыней Маргаритой сами готовили несколько блюд, что-то заказывали из ресторана "Красный Зомби", чистенько прибирали квартиру и звали несколько человек — обычно Стэзи, Кристину, Андреа, Уолта и текущего бойфренда Ромашки. При этом каждый из приглашённых мог привести с собой кого угодно, конечно, заранее предупредив об этом Ромашку.

Спадарыня Маргарита после пары бокалов вина (покупали две бутылки — не более!) деликатно удалялась или в свою комнату, или на прогулку, а молодёжь продолжала почти светский раут.

На двадцать третий день рождения Ромашки Кристина пришла в компании Кшиштофа. Пока не было понятно, встречается она с ним, дабы заглушить воспоминания о Гекторе Нокти, или же это действительно искреннее чувство. Пара выглядела счастливой. Похоже, они достаточно хорошо понимали друг друга. Ромашка иногда фантазировала, что же будет с ними дальше. Ставила на долгую и прочную связь, а Уолт с пеной у рта доказывал, что не пройдёт и полугода, как эти двое поженятся. Слишком поспешные выводы, конечно. Просто они чрезвычайно радовались тому, что Кристине встретился наконец хороший человек, а не наркоман на одну ночь.

Место нынешнего Ромашкиного ухажёра на празднике занял Джеймс. Не то чтобы у них были серьёзные отношения. Пару раз выпили вместе. На большее не хватало времени. Ромашка не скучала рядом с Джеймсом, что само по себе уже было огромным плюсом. Она боялась, что симпатия, возникшая, честно говоря, почти с первого взгляда, превратится в привязанность. Такое было лишь однажды. Уникальный случай должен остаться уникальным, давным-давно решила Ромашка. Но всё сильнее одолевало искушение поддаться обаянию военного врача. Позже Кристина мимоходом обронила, что кое-кто смотрит на Джеймса влюблёнными глазами, а Ромашка смутилась, но не расстроилась.

Тогда-то, третьего плуто-ноября, и произошёл первый декабрьский теракт. Простой и банальный, зато действенный. Грузовик у парнасского торгового центра взлетел на воздух. Один смертник, семеро погибших, двенадцать раненых. Ромашка и гости узнали из новостей, а точнее, от спадарыни Маргариты, которая эти самые новости смотрела. Все подумали о том, какая лавина совещаний обрушится завтра. И часам к десяти уже разошлись.

* * *

Внимательные олимпийцы, конечно, заметили, что у ССЗП две эмблемы. Первая, стандартная: два кружка, побольше и поменьше, разделены пополам, одна сторона светлая, другая тёмная. Кружки пересекаются светлыми сторонами. По задумке шефа и его пресс-службы, это символизирует возможность объединения лучших сторон Земли и Плутона-II.

Вторая эмблема почти идентична первой. Почти: круги пересекаются тёмной стороной. Такое изображение служит эмблемой, когда происходит особо крупный теракт или погибает ссзповец или кто-то важный для сотрудника ССЗП: родственник, друг, возлюбленный, кумир. Разведчик.

12 плуто-декабря 179 года эмблемы две планеты соединились своей тёмной стороной. Ромашка видела чёрные полукруги везде: в отражении реактомобиля и луж, на Кристине, на бегущей строке над окном и на своей правой руке.

К осмотру тела их не допустили. Просто пригласили в один из филиалов ОПОЗНа. Не в центре. Улица Инспекторская (прежде здесь ютились преимущественно прокуроры и следователи). Типичная офисная многоэтажка. Маленький кабинетик на третьем этаже.

— Добрый день, будьте добры, присаживайтесь, — на автомате сказал им человек в выглаженном, чистом и дорогом костюме.

Пиджак, галстучек, лакированные ботинки. Один в один офисный планктон. Даже волосы прилизаны и очки в прямоугольной оправе. Он знал, что выдал себя идеальностью — просто и скучно, как жизнь. Правда, соседи по этажу до сих пор ничего необычного не заметили.

— Я Люсьель Кейс, бывший сослуживец Шиньи Лоу, — никаких тебе ломаний типа «сослуживец… то есть бывший сослуживец. Ах, Шинья, на кого ж ты нас покинул».

Ромашка очень оценила это, одновременно чувствуя, как острие ножа в сердце зашло глубже, чем утром.

— Приятно познакомиться. Агент Ром, агент Крис, агент Панда.

Он наверняка выдал им псевдоним, и они отплатили той же монетой. Только Шинью он назвал настоящим именем. Знает, что бесполезно скрывать уже имеющуюся информацию?

— Чай, кофе?

— Нет, благодарю, — Ромашка нацепила наглазник без разъяснений. — Ваш сотрудник погиб в результате теракта, или это был конфликт личного характера?

— Убийство имеет отношение скорее к теракту. За шесть часов до трагического происшествия команда Шиньи деактивировала бомбу на Парикмахерской улице. Бомбу заложили трое плутонцев, зная, что основная часть посетителей здешних барбер-шопов — земляне. Шинью убил племянник одного из задержанных. Притаившись в переулке, выстрелил в голову. Метко и хладнокровно.

— Передадите его нам? — спросила Ромашка.

Кристина закрыла рот: обычно эта фраза достаётся ей, но на сей раз её опередили.

— Вы казните его, я правильно понимаю?

— Да. Предумышленное убийство — это пресекновение жизни. Убийство сотрудника правоохранительных органов, вне зависимости от того, умышленное оно или нет, — пресекновение жизни.

— Плутонец убил землянина. Это полностью ваша территория, — офисный Люсьель перестал поглаживать офисное папье-маше и выпрямился в своём офисном чёрном кресле. — Агент Ром, могу я дать вам дружеский совет? Я имею право на него, кстати говоря. Шинья не раз рассказывал мне о вас. О времени, что он провёл с вами. И о вашей нынешней работе. Он гордился вами, нет сомнений. Ничего, что я при посторонних?

— Это не посторонние, это друзья, — ответила Ромашка, не слыша, что она говорит.

Что там дальше? Что он сказал?

— Вы, может быть, знаете. У Шиньи остались жена и сын с дочерью. Он был счастлив в браке. По субботам — в кино с женой, по воскресеньям — в луна-парк всей семьёй. Часто приглашали коллег к ужину. Жена приходила на все наши корпоративы. Да, у нас такое имеется. Но если сравнить количество раз, когда при мне Шинья упоминал жену, и количество раз, когда звучало ваше имя, второе перевесит раз в пять. Я умею читать людей и считаю себя хорошим другом погибшего. Я уверен, он со мной был искренен.

— Это всё замечательно, но не совсем относится к делу, — просипела Кристина. — Быть может, нам выйти?

Вместо ответа Люсьель продолжил:

— Негласное правило опозновцев — заведи семью и потомство, пока не поздно. Лучшие из лучших должны оставить генный материал потомкам. Он не хотел обременять вас материнством. Он решил, что для вас как личности важнее всего свобода. Это уже, конечно, мои домыслы. Но, повторяю, мы были очень хорошими друзьями. Живи он нормальной жизнью, вы до сих пор были бы вместе. Если бы вы захотели этого.

— Прошу вас перевести личное дело убийцы в базу данных ССЗП, — сказал Андреа.

— Сделал это за десять минут до вашего прихода. Я не зря так растерзал вас, агент Ром. Я хочу заслужить вашу симпатию и доверие. Ради того, чтобы сказать вам: не убивайте, пожалуйста, мальчика, хорошенько не допросив его. А когда вытрясете из него всё, что сможете, допросите ещё раз. Есть некая тёмная идея, о которой ничего конкретного я лично сказать не могу. А террористы могут.

— Благодарю вас за сотрудничество и прекрасную работу, — сказала Ромашка, вставая.

Вентилятор на потолке, на который она всё это время смотрела, издавал равномерное гудение. Последний звук, что они услышали в этой комнате.

* * *

— Да я стараюсь. Но не слишком выходит.

— Понимаю, — говорила Кристина. — Дать синенькую?

— Чтобы я опять увидела его?

— Ах да. Прости. Тогда максимально сконцентрируйся на работе, ладно?

— Да я стараюсь.

— Мне не нравится этот Люсьель, — решительно заявила Кристина, пока они сидели в реактомобиле и поедали заказанные в тэйк-эвэйном фастфуде «Зёрнышко граната» чизбургеры и картошку, запивая газировкой.

— Мне тоже, — сказал Андреа, занятый тем, как бы не заляпать белоснежную рубашку кетчупом. — Агенты ОПОЗН просто так душу не выворачивают.

— И имечко у него сопливое. Нельзя так мужиков называть.

— Он хотел, чтобы мы занялись мальчиком, — напомнила Ромашка. — Потому и разоткровенничался.

— Его уже доставили в тюрьму? — спросил Андреа.

— Он не поэтому разоткровенничался, Ром! Он бесит меня. Он хочет вывести тебя из строя.

— Да, доставили. На хрена, Крис? Я не такая уж важная фишка.

— Кто их разберёт. ОПОЗН покруче нас будет, и закулисные игры у них тоже покруче.

— Может быть, им невыгодно делиться с нами информацией, — сказал Андреа.

— Вот именно.

— Они могли сотрудничать с террористами.

— Вполне. Короче, Ром, не ведись. А может, мы тебя отстраним, а?

— Возьми пару выходных, Ромашка.

— Эй, приём, — раздался голос Уолта из динамиков слева и справа от бегущей строки. — Навигатор не врёт, вы на Нейронной? В трёх кварталах отсюда ночью случился конфликт. Бар «Огонь ритуала». Заявили только сейчас. Драка плутонцев и землян. Вы находитесь ближе всех. Заскочите, а?

— Нам не до этого.

— Ром, начальник здесь всё-таки я. Извини, конечно. Про отставку я не согласен, но ты будь добра, выполняй приказы.

— Окей, — сказала Кристина. — Я уже перенастроила карту. Едем, шеф.

* * *

— Есть одна странность, — сказал словоохотливый смуглый бармен.

Он, завидев на пороге трёх сотрудников ССЗП, тут же подлетел к ним, чуть не силой усадил за стойку и предложил свои услуги. Было как-то неловко отказываться, и они взяли по безалкогольному мохито.

— Вас ведь вызвали потому, что тут драка землян с плутонцами была, да?

— Да. Опишите, пожалуйста, как всё произошло, — сказала Ромашка.

Она уже успела надеть камеру-наглазник.

— Ну как оно бывает? Выпили, повздорили. Сегодня матч был. Фанаты, понимаете? Одни — за одних, другие — за других. Ещё матч не закончился, а они уже мутузят друг друга. Простой полицией обычно такое дело обходится. И тут обошлось бы.

— Что вы имеете в виду?

Бармен наклонился к посетителям и, теребя воротничок желтовато-белой рубашки, заговорщически прошептал:

— Плутонцы они были, плутонцы. И те, и другие. Зуб даю. Мамой клянусь. Самогон дедов взорвись, коль я вру.

— Откуда вы знаете, что плутонцы? Они называли свою планетную принадлежность?

— Я их по рожам узнаю. Только вы не смейтесь. У плутонцев, у всех до одного, лица вытянуты чуть больше, чем у нас. И волосы у них другие, всегда гладкие и лоснящиеся.

— Вы землянин, герр Зигфрид? — переспросила Кристина.

— А то.

— Плутонцы так себе, да?

— Нет… вы не подумайте! — трусовато возмутился бармен. — Ничего против них не имею, зуб даю!

— Но умеете отличать их от землян?

— Что есть, то есть. Как ни крути, а другие они. Климат их изменил, что ли. Дожди, сырость… Не знаю, может, другое что. Но все, кто вчера дрался, были плутонцами.

— Благодарим вас, герр Зигфрид. Можете быть свободны.

— Пожалуйста, пожалуйста, — проговорил бармен, слегка кланяясь, и спустя миг исчез в подсобке.

— Да не слушайте вы его, — сказала сидящая справа от Ромашки девушка. — Фриду лишь бы наболтать. Иногда, правда, он набалтывает неплохое пойло.

Девушка улыбнулась им. На лице — ни тени страха, благоговения или тому подобной чуши.

— Можете дать показания? — спросила Ромашка.

— Охотно. Я была здесь вчера ночью в компании друга и трёх подруг. «Немейские львы» играли против «Лернейских гидр». Говоря проще: земляне против плутонцев. Болельщики распределились соответственно. У тех, кто за «Гидр», были на куртках особые нашивки, изображающие тех самых гидр. Такие выдают только преданным фанатам-плутонцам. У моего друга такая. А у фанов «Львов» на запястьях были повязаны зелёные с голубым ленточки. Ну, помните, тренд шестимесячной давности? Повяжи ленточку, продемонстрируй, что ты с прекрасной голубой планеты.

— Сдохшей планеты, — уточнила Кристина. — Отвратительный флешмоб. До сих пор бесит.

— Согласна, — кивнула девушка безо всякого подхалимства. — В общем, я на сто процентов уверена, что это дело в вашей компетенции.

— Можно узнать, у кого мы брали показания? — спросил Андреа.

Ромашка и Кристина позволили себе ехидную улыбочку, промелькнувшую и тут же скрывшуюся, как змея в траве. Такой тон Андреа предназначен исключительно для свидетельниц в его вкусе. Девушка и правда была как с картинки: короткие чёрные волосы, по-детски пухлые губы и выразительные синие глаза. Под обтягивающей майкой с длинными рукавами угадывалось хорошо натренированное тело.

— Лайма Клетус, — сказала девушка. — Студентка полицейской академии Тезея и будущий биоробот.

Блеск в глазах Андреа поугас. Неудивительно. Биороботы отличались от киборгов тем, что не отказывались от собственного тела. Просто лишали себя детородных функций и путём сложных нейрохирургических операций и дорогущих гормонов подавляли в себе большинство желаний и эмоций. Карьеру они делали превосходную, особенно в области разведки, особенно женщины, особенно те, кто умел превосходно имитировать грусть, ревность, увлечённость и страсть.

— Очень жаль, а ты мне нравилась, — сказала Кристина.

— У большинства такая же реакция, — заметила Лайма. — Но я думала, среди сотрудников ССЗП много усовершенствованных людей.

— Киборгов нет, — быстро заметила Кристина. — Биороботов парочка. Наш шеф, кажись, это не одобряет.

— Мы вас ни в коем случае не осуждаем, — сказала Ромашка. — Благодарим за ценные сведения. Приложите, пожалуйста, палец вот сюда. Отлично.

— Андреа не прочь пропустить здесь стаканчик, да? — съехидничала Кристина, когда они слезли с барных стульев.

Тот холодно улыбнулся в ответ.

— Можешь остаться, — сказала ему Ромашка. — Заодно попроси бармена подтвердить показания. А то он так быстро умчался, что я не успела взять отпечаток.

* * *

— Ой, милый. Ты так давно к нам не заглядывал.

— А ты словно и не уходишь никуда со своего трона, Люси.

— Аха-ха, кха-кха. Ну какой же это трон, Люсьель? Просто лестница. Сигаретку?

— Нет, благодарю. Шерри-бренди хочу.

— Трудный день?

— Приходили эти, — сказал Люсьель, усаживаясь у основания лестницы со стаканом в руке, моментально поданным незаметным слугой.

— Человечество, — сказала Люси, наблюдая за Люсьелем, — после Конца Земли утратило много полезных навыков и ценных знаний. Но ни один рецепт земных алкогольных напитков забыт не был.

— Да, чему я очень рад, — торопливо ответил тот и наполовину осушил стакан.

Стакан тут же наполнился до краёв.

— Сервис у тебя тут, — усмехнулся Люсьель. — А что это ты одна? Где Джеймс? Где все?

— Все работают, Джеймс работает. Одна я сижу и скучаю. Ах, что за жизнь, что за жизнь!

Люсь потушила сигарету о жёлтый шёлк, что покрывал ступени. И поменяла ноги: правую закинула на левую.

— Замените потом, да? — кивнув на дыру в ткани, сказала она полувидимому слуге.

— Жалко Шинью, — проговорил Люсьель, слегка ослабив галстук.

— Война сурова, милый.

— Я так и не понял, из-за чего. Вышел на нас? Или чтобы утихомирить ту чёрную?

— Мы убили бы незаметно, если б не «та чёрная». Она сидела у меня на хвосте дольше всех. Не потому, что профессионал. Потому, что любопытная.

— А-а.

— Так что, милый?

— Да ничего. Запудрил мозги. Про любовь и трудность выбора.

Люси глядела на потолочные люстры в виде китайских фонариков.

— Уверена, получилось душещипательно.

— Ещё как! Она чуть не рыдала.

— Прекрасно. Джеймс её утешит.

— Столько сил на одну бабу.

— Фи, Люсьель. Ты неприятно поразил меня. Все женщины — порхающие бабочки, белые цветочки, хрупкие и нежные. А от грубых слов они деградируют в ядовитых гусениц.

— Ну да, извини.

— Мне очень симпатична эта чёрненькая земляночка. И не мне одной. Джеймс в полном восторге. Виски.

Через две секунды в вытянутой руке оказался стакан.

— А бар? — спросила Люси.

— Всё по сценарию. Почти.

— Почти?

— Бармен чуть всё не испортил. Чёртов нацист. Утверждал, что умеет отличить плутонца от землянина по выражению лица.

— Это не нацизм, это наблюдательность. Там ведь была Лайма?

— Ну да, она всё разрулила. Бармена уберём.

— Почему до сих пор не убрали?

— Один из отряда чёрной засел там с Лаймой. Кретин.

— Фи, Люсьель. Мужчины тянутся к беззащитной красоте, как пчёлки к мягким лепесткам.

— Ладно бы беззащитной.

— О вкусах не спорят. Ты мне не нравишься сегодня, Люсьель. Это из-за смерти коллеги, я понимаю. Увидимся через три дня, хорошо?

— Как скажешь, — опозновец встал и склонил голову перед сидящей женщиной.

— Да, Люсьель. Ты решил поиграть в двойного агента. Нехорошо было выдавать им Карла. На первый раз прощаю, но впредь будь или благороднее, или ловчее, хорошо?

Люсьель хотел пасть на колени и кланяться, но его вытащили из помещения два шкафа-охранника в строгих костюмах.

* * *

— Третий этаж, камера С-16, — сообщила пожилая матрона.

Часть пути Ромашка с Кристиной препирались, стоит ли верить Люсьелю Кейсу. Сошлись на том, что Карла Османна допросят три раза, прежде чем искупать в кислотной ванне.

— Вау, какие люди! — сказала Кристина спускающемуся с лестницы Джеймсу.

— Привет! — тот широко улыбнулся, а поглядев на Ромашку, прямо весь засиял. — Как дела?

— В трудах, — бросила Ромашка.

— Вы по делу Османна?

— Ага.

— Уолт разве не передал?

— Что передал?

— Он поручил мне разобраться с Османном. Я, конечно, не состою ни в каком отряде, но взятию показаний и подписанию резолюции обучен.

— Погоди, ты уже всё сделал?

— Ну да. Всё ведь в порядке?

— Его уже казнили? — спросила Ромашка.

— Я освободился минут пять назад. Задержался, потому что коллегу встретил.

— Чёрт, поздно, — сказала Кристина. — Мы хотели его допросить.

— Простите, — Джеймс погрустнел. — Уолт мне ничего об этом не говорил.

— Он не знал, — сказала Ромашка и вздохнула. — Единственная ниточка.

— Какая ниточка? Дело закрыто, Ром. Убийца опозновца — Карл Османн. Установлено, что имела место межпланетная неприязнь. Наказание применено.

— Да. Да, конечно, — спустя полминуты ответила ему Ромашка.

— Я там это…ну… позвоню Кшиштофу, — пробормотала Кристина и смылась.

— Ром, — Джеймс дотронулся до её локтя, чуть не уколовшись об острый металлический шип её майки. — Здесь не совсем подходящее место, но раз уж мы пересеклись… Заглянешь сегодня со мной в «Ярого дракона»?

Ромашка изучала облупленную зелёную краску на ступенях. Подняла голову и обвела взглядом серо-белый кафель.

— Не сегодня, Джеймс. Пожалуйста.

— Тебе надо развеяться, Ром. Всего один стаканчик, обещаю. Хорошо?

Она почти не слушала его.

— Хорошо.

— Сегодня я заканчиваю в половине девятого. Бюрократия, отчёты. В девять в баре?

— Окей.

— Проводить тебя до реактомобиля?

— Н-нет, — не сразу ответила она (пыталась понять, что он говорит). — Я зайду в туалет. Не жди меня.

— Тогда до встречи. У тебя в жизни будет много чудесного, Ром.

Джеймс оглянулся, быстро чмокнул её в щёку и стал спускаться.

* * *

Андреа появился в отделе уже после обеда.

— И где же ты был? — проворчала Кристина, вынимая сигареты и собираясь закурить в окно.

— Брал показания у Лаймы Клетус, — не моргнув глазом ответил Андреа.

Не моргнув глазом — потому что, на его взгляд, ни на йоту не слукавил.

— Да? И что? Камера дала сбой, ничего не записалось, и ты назначил повторный допрос вечерком?

— Нет, всё записалось, Кристина. Кстати, можно попросить тебя воспользоваться балконом?

На открытых балконах в любое время наткнёшься на курильщика.

Андреа подошёл к распахнутому окну, отодвинув Кристину. Та фыркнула и, бросив Ромашке язвительный взгляд (насчёт Андреа), отправилась на остров табака, как называл балконы Уолт.

Ромашка поняла насмешку Кристины.

Согнувшаяся фигура на синеватом фоне. Наполовину высунулся в окно.

— Андреа, — позвала Ромашка.

— М-м, — сказал тот, не оборачиваясь.

— Ты… хочешь её спасти?

— М? — вместо затылка появилось лицо.

Задумчивый.

— Твою новую знакомую хочешь спасти? — медленно и виновато проговорила Ромашка.

Типаж Андреа — дама в беде. Ромашка за время знакомства с ним видела двух его девушек. Одна проходила дистанционную реабилитацию в наркоклинике «Break-up with cocaine», но вскоре перешла на стационар и, вроде бы, решительно и грубо порвала с Андреа. Другая обладала прекрасным усложнённо-достаточным образованием искусствоведа и не менее прекрасным телом, которое и было источником её заработка. Она была натурщицей для порно-голограмм и эскорт-роботов. Они встречались четыре месяца, Андреа даже переехал к ней на пятнадцатый этаж дома по Лантерн-стрит, где жили в основном служители плотского наслаждения (соответствующие магазины и заведения располагались там же). Она говорила, что ничего не хочет и её единственный выход — саморазрушение, которое приведёт в конце концов к самоуничтожению. Лучшим её другом был депрессивный физик-ядерщик, он-то в своей лаборатории и расщепил её, когда она попросила. И всё же тело её осталось жить и сияло в каждой витрине на Лантерн-стрит.

Она умерла три с половиной месяца назад. С тех пор Андреа обходился без проявления каких-либо чувств.

— Я не хочу никого спасать, — сказал Андреа. — Мне интересно общение с ней. Неважно, станет она биороботом или нет. Мы найдём темы для разговора.

Ромашка опустила глаза, покивала и развернулась в кресле к экрану.

— Только она врёт, — сказал Андреа.

— А?

— Я попрощался с вами и вернулся в бар, предварительно запросив разрешение на проверку свидетеля. Пока я беседовал с Лаймой Клетус, запись с камеры анализировалась Врунишкой. Лайма сознательно говорит неправду о произошедшем в баре. Это во-первых. Во-вторых, когда она ушла, я попросил записи камер. Её не было в баре во время драки и в тот вечер вообще.

Ромашка смотрела на экран и хмурилась.

— Значит, межпланетного конфликта не было.

Ворвалась Кристина.

— Что-о-о-о новенького? — пропела она.

Андреа повторил.

— Так эта баба хотела надурить нас? Ха! Пока с нами Андреа, — Кристина с размаху хлопнула коллегу по плечу, — что нам какие-то биороботы!

— Она пока не биоробот, — уточнил Андреа.

— Послушайте, — сказала Ромашка. — Я параноик. Мне кажется, всё связано с убийством Шиньи.

— Всё — это конкретно что? — спросила Кристина.

— Теракт и драка в баре.

— Теракты — вполне возможно… Скорее всего. А бар… Ну это как-то мелко, — рассудила Кристина.

— Хорошо, мы подумаем об этом, — сказал Андреа. — На данный момент у нас два закрытых дела: убийство… убийство члена ОПОЗН и ложный случай межпланетной вражды.

— Предлагаю дописать отчёты и отпроситься у Уолта,- сказал Ромашка.

Кристина вытаращилась на неё.

— Всё, что могли, мы сегодня сделали, — пояснила Ромашка.

— Я согласен, — сказал Андреа.

— Я согласен, — написало электротабло. — Хорошего вечера (:

Уолт в своей лаборатории некоторое время слушал их.

* * *

Ромашка пила свой ананасно-водочный коктейль и посматривала на Джеймса.

«Вот сейчас она придёт в кондицию, и я своего не упущу», — так, думала она, думал он.

Напоить и потом слегка настоять. Девушка не будет сопротивляться. Алкоголь пробуждает желание, которому так легко уступить. Нужно только немного нажать, и дело в шляпе.

Ромашка умела играть по этим правилам. О примитивном мужском соблазнении ей когда-то рассказал — ну кто бы вы думали? — покойный Шинья. Иногда Ромашка уступала, иногда оставляла незадачливого ухажёра допивать свой виски в одиночестве. Несколько минут назад она не против была поддаться, облокотиться на стол и изобразить отсутствующий вид. Но воспоминание именно — о ком бы вы думали? — резануло её мгновенно и очень болюче.

— Извини, — сказала Ромашка, — уже двадцать два сорок три. А я в двадцать два пятьдесят пять должна встретиться с подругой.

Джеймс, конечно, начал бормотать что-то вроде: «Давай провожу» и «А подруга не может к нам…», но Ромашка пресекла на корню эти жалкие попытки, исчезнув быстрее молнии. Почти выбежала из «Ярого дракона» (они успели стать завсегдатаями здесь, но никогда не пили так много, как сегодня). Прошла несколько подобных заведений, прислонилась к стене жилого дома и закурила. В последнее время Шинья курил — она видела фотографии в соцсетях. Раньше не понимала, как может это облегчить жизнь. Оказывается, может. Теперь в сумочке у Ромашки бело-синяя упаковка «Джулии» — дешёвых, но сильных сигарет, и красивая зажигалка — серый череп на красном фоне.

«Чего я ищу? — подумала Ромашка. — Не напридумывала ли я заговор? Понимаю ли я, что вообще происходит в мире?»

Пятнадцатого плуто-декабря состоится встреча руководителей городов. Проблема вражды и нетерпимости будет обсуждаться в первую очередь. Плуто-ноябрьские теракты словно созданы для того, чтобы подчеркнуть остроту вопроса.

«Есть в мире существо, которое знает всё? Даже если есть, какая от него польза, если аудиенций или хотя бы пресс-конференций оно не даёт? Самый знаменитый проповедник сейчас — Вицегерент Деи, и я готова искренне молиться, чтобы он не оказался настоящим посланником некоего Бога. Потому что если так — Бог страшен. И у кого же просить совет? Люди, даже самые умные, необъективны и ограниченны. Если не люди, тогда…»

Две простые буквы.

Ромашка захлебнулась от восторга. Возможность есть.

Искусственный интеллект. Максимально мощный искусственный интеллект.

Такой когда-то разрабатывали, и шуму было! Потом СМИ смолкли. И все всё забыли.

Искусственный интеллект, владеющей всей доступной человечеству информацией и способный адекватно анализировать её, устанавливать причинно-следственные связи и прогнозировать будущее.

— Его же не уничтожили? Работы ведутся? — взволнованно спрашивала Ромашка по телефону.

Чуть невнятная речь и более высокая, чем обычно, эмоциональность позволили Андреа сделать вывод, что Ромашка пьяна. Но мысль её была ясна и прекрасна.

Андреа интересовался вопросами ИИ. У него были друзья в корпорации «Пангея», что занимается вопросами нейробиологии и информационных технологий.

— Правда же? Я ничего не перепутала?

— Да, верно. Правда, мои друзья работают не в самой корпорации. При «Пангее» функционирует одноименный институт. Может быть, знаешь.

— Слышала, наверное.

— Там и работают мои друзья. Рис и Вон. Я завтра же с ними свяжусь. Честно, Ромашка, у тебя возникла очень хорошая идея.

— Спасибо. Извини за позднее беспокойство. До завтра.

Ромашка улыбалась. Она не помнила, чтобы раньше Андреа хвалил её.

* * *

Утро было спокойным. Они сидели в отделе, болтали и пили чай. Примерно через час после рабочего дня заглянул сконфуженный Джеймс.

— Можно тебя на минутку? — спросил он. И уже в коридоре: — Я вчера что-то сделал не так? Объясни, пожалуйста, Ром.

Ромашка насилу улыбнулась.

После гибели Шиньи ей было больно, и боль не проходила, только чуть стихала на работе. Ей казалось, что её душу трут на новенькой сияющей тёрке, и оттого так трудно терпеть мысли, тело, людей.

— Всё хорошо, Джеймс. Я… если хочешь, встретимся сегодня в баре. Часов в девять.

Мимо них прошмыгнул Андреа с мобильником у уха.

— Я сегодня обещал приятелю посмотреть скейтборд-гольф в баре, — потупился Джеймс.

— Тогда нет проблем, — с облегчением сказал Ромашка. — Всё в порядке. Ну, понимаешь, у меня сейчас не очень радужный период в жизни.

Снова мелькнул Андреа — назад в кабинет. Ромашка поняла, что ждут новости.

— Давай послезавтра? Я могу пригласить тебя в кино?

Они с Шиньей ходили в кино только один раз, и то в компании. И он тогда отсел от неё, потому что ему интереснее было обсуждать фильм с другом. Она очень грустила. Месяц спустя Шинья впервые поцеловал её.

— Да, — выдохнула Ромашка. — Хорошо.

Андреа поймал её взгляд, как только она вошла.

— Я созвонился с Воном. Мои другом-программистом. Сказал, если хотим, можем приехать в «Пангею» прямо сейчас.

— О, класс, — сказала Кристина. — Я с вами.

— Нет, — написало табло.

Несмотря на то что Уолт мог общаться с ними через динамик, он только печатал, потому что так веселее.

— Чего-о? — сказала Кристина.

— Помоги мне. Спич для шефа. И всего мира.

Уолт имел в виду, что господин Голландец поручил сочинить краткую дружелюбную речь для выступления на встрече руководителей городов. Кристина сочиняла, как первоклассник, а комментировала, как первоклассный критик.

— Кстати! — написало табло. — Ромашка, тебе понравится!! ? Утверждено место встречи. Знаете где???

— Да, — сказала Ромашка. — «Персефона-II».

— Ничем вас не удивишь, всеведущие ☹.

— Я в восторге, Уолт, это правда.

— Отлично! Короче, Кристина, жду в лаборатории, а вам хорошего свидания с ИИ! <3

* * *

«Пангея» находилась за пределами города, по дороге в Итаку. Кроме нейросетевой лаборатории и института, расположенных в одном здании, в неё входили торговый центр, поликлиника, больница, школа, университет, центр переподготовки специалистов с усложнённо-достаточным образованием, кинотеатр под открытым небом и мини-парк развлечений. Совет директоров планировал построить над Плутоном- II собственную космическую станцию — ещё одну «Персефону-II», только исключительно для пангейцев (ну и туристы допукались). Создавали пока только проект, но в его осуществимость мало кто не верил. «Пангея» подарила плутонцам нейросетевое телевидение «PG-TV» и виртуальное пространство (Virtual Dimension «PanGeo», короче — «PG-VD»), в котором, из-за опасности привыкания, разрешено было находиться не более двух часов в неделю. О плюсах обоих детищ корпорация кричала огромными голографическими баннерами на въезде и на себе самой (лаборатория и институт представляли собой стеклянную крепость с четырьмя башенками — двумя поменьше, за которыми две побольше, и в тёмное время суток — а это, учитывая туманы и дождь, почти любое время суток — башенки дублировали баннеры слоганами: ««PG-TV» — покажет твои мечты» и ««PG-VD» — безграничность плутонского рая»).

Ссзповский реактомобиль тормозил на парковке прямо у центрального входа в главный корпус (а что? На службе — почёт и уважение).

— Вон и Риз тебя переубедят, — сказал Андреа, выходят из реактомобиля.

— Нет, — улыбнулась Ромашка. — Нейросети безопасны до поры до времени. Сначала телевидение предлагает тебе каналы по твоим предпочтениям и создаёт кино из твоих фантазий, а потом сводит тебя с ума или сжигает мозг.

— Ни одного такого случая зарегистрировано не было!

— Это пока. Да я так, полушучу. Я не зарегистрировано в ПИ-Джи-Ви-Ди, но Пи-Джи-ТВ иногда смотрю. И моя мама смотрит. Но услугу «Сам себе синема» мы не подключили.

— Я постараюсь когда-нибудь тебя переубедить, — сказал Андреа. — И постарайся не говорить таких кощунственных слов в этом храме новых реальностей.

Они прошли сквозь голографические двери и остановились в огромном и совершенно пустом круглом фойе (если не считать четырёх голо-баннеров на стенах). На полу и потолке шли разные каналы. Вернее, не пол и потолок, а верхний экран и нижний экран. Люди ходили по ТВ и смотрели ТВ.

— С ума сойти, — сказала Ромашка. — И это неодобрение.

— Вон стоит Вон, — сказал Андреа.

— Где?

— Невысокий, с бородкой. В очках. Ну там, где только что был глаз актрисы.

Андреа помахал рукой. Вон ответил тем же, и все пошли друг другу навстречу.

— Дружище! — закричал Вон ещё издалека. — К тебе же можно так обращаться, когда ты на исполнении?

— Я не перестаю быть твоим другом, когда я злой и страшный ссзповец.

(«Он выходит какой-то совсем не зануда. Не обычный Андреа», — позже прокомментирует Кристина, когда Ромашка расскажет ей о визите в «Пангею»).

Пол, потолок и баннеры настроились на одну картинку. Ромашка стояла на звёздах, окружённая космическим пространством. Она сняла наглазник.

Через пару минут Андреа сказал:

— Ну как тебе нейро-ТВ в действии?

— Классно. Люблю фантазии про космос, — сказал Вон, хотя его-то не спрашивали.

— Вы просканировали мой мозг? — спросила Ромашка.

— Не только ваш. Каждого, кто приходит к нам. Новичков угощаем их давними фантазиями. Допустимыми, конечно, для показа прилюдно. Сейчас ваши три минуты кончатся, так что досматривайте.

— Догадались, где сканер? — спросил Вон, когда вместо космоса вернулась разноканальная рекламная чепуха.

— Нет пока, я подумаю, — сказала Ромашка, надевая наглазник. — А куда мы идём?

— Поднимемся пока к Ризу. У него выше статус по его роду занятий.

— Я думала, вы оба программисты. Судя по рассказам Андреа.

Они вместе с четырьмя пангейцами (у всех на руках чуть выше локтя голубое неоновое кольцо — единственный элемент дресс-кода) поднимались в прозрачном лифте и наблюдали за фантазией другого впервые оказавшегося здесь — нежно-розовая сакура, что роняет хрупкие лепестки.

«Что-то японское», — подумала Ромашка и вспомнила Кристину и её непонятную майку про аниме.

— Я дизайнер, а Риз из контролевиков, — сказал Вон. — На нём ответственность, а я-то что? Весь в творчестве.

Вон сделал жест, будто подбрасывает на шею длинный шарф.

Ромашка вскрикнула:

— Я поняла, где сканер! В дверях. Их нельзя обминуть.

— Молодец, — сказал Вон.

Они вышли на одиннадцатом этаже. По узкому коридору с вогнутыми стенами (такая форма делает картинку на голо-баннерах чётче) Вон провёл их в кабинет 11-0. Двери разъехались, и Андреа с Ромашкой вошли вслед за Воном в небольшую комнату, которую освещал только один стенной экран. На двух других стенах угадывались плакаты хозяина кабинета, изображавшие в основном, судя по характерным силуэту и позе, Раджа Рамаяну.

— Здравствуйте, здравствуйте, — дружелюбно произнёс Риз.

Он сидел прямо на полу на мягком стуле без ножек. От стула на уровень рук поднималась сенсорная клавиатура.

— Садитесь, тут мягкое покрытие, — сказал Риз. — Компьютер, офф, свет, он. Пожалуйста.

Андреа усмехнулся — видимо, из-за «пожалуйста».

Благодаря включенной светодиодной лампе возник столик у стены и небольшой шкафчик для верхней одежды и личных вещей. Окна не было.

— Икон-то прибавилось, — сказал Андреа, кивая на одну из стен.

Плакаты и правда были все сплошь с Раджем.

— Я не маньяк, честно, — улыбнулся Риз и приложил руку к сердцу.

Радж Рамаяна — псевдоним писателя, общественного деятеля и творческого вдохновителя «Пангеи» (плюс одного из акционеров и члена совета директоров). Именно Радж вбросил идею о строительстве персональной пангейской космостанции, после чего умер от передоза тавро — легкодействующими наркотиками, которые делаются из растений, цветущих в июле на лугах Тавриды. Радж погряз в таких крупных долгах, что расплатиться полностью смогут только правнуки.

А ещё, поговаривают, он сидел за попытку торговать людьми.

Это всё, что знала о нём Ромашка, а с ней и большинство плутонцев и землян. Как-то Кристина сказала:

— Из уроков литературы в школе я помню, что писатели были теми ещё сволочами. Ну так что? Ты, главное, к их проделкам не относись серьёзно. Их задача — писать. А о пороках не нам, всяким плебеям, судить. Тем более нам с тобой. ССЗП не монастырь, знаешь ли.

Ромашка восприняла эти слова как хороший совет. Поэтому, когда Риз спросил: «Вас не смущают мои раджики?», Ромашка с улыбкой помотала головой.

— Как вам вообще «Пангея»?

— Прекрасно. Кажется, попала в будущее. В его не самый плохой вариант. Я и не представляла, насколько вы превосходите в развитии остальной Плутон-II.

— Ох, ох, засмущали. У нас тут модно, это правда. Но мы надеемся увидеть когда-нибудь всю планету такой, какова сейчас «Пангея».

— Увидеть из космоса, — уточнил Вон.

Риз покивал. После паузы сказал:

— Ну так что, зададите вопрос? Я же не зря компьютер выключил?

— Выключенный компьютер — это не потенция, ещё включится.

Ромашке показалось, что этой реплики на самом деле не было, она просто выдуманная.

— А ты и на работе так шутишь? — спросил Вон Андреа. И повернулся к Ромашке: — Он в ССЗП так шутит? Без запретных тем?

— Нет, — растерянно сказала Ромашка.

— Нет, я ведь серьёзный человек, — сказал Андреа. — И пришёл с коллегой по серьёзному делу. Кхм-кхм.

Андреа выпрямился и лукаво поглядел на друзей, но спросил серьёзно:

— Что вам известно об искусственном интеллекте, который разрабатывала «Пангея»?

Риз и Вон синхронно чуть сгорбились и опустили глаза.

— Нам нелегко об этом говорить, — с трудом сказал Риз. — «Пангея»… боится того, что создала.

— Почему? — встряла Ромашка и почувствовала себя дурой: ясно, что Риз и так собирался объяснить.

— Это страшно, правда. Мы создали… мы — это не только пангейцы, но люди вообще — создали существо, превосходящее нас по объёму известной ему информации. Оно, я думаю, всемогуще.

— Представьте себе кого-то, — сказал Вон, — кто владеет абсолютно всеми знаниями человечества о Плутоне и, возможно, о Земле. Один конкретный разум, которому необходимо меньше доли секунды на актуализацию требуемой информации. Это бог плутонского масштаба. Понимаете? Мы создали бога, и не просто всеведущего, но и, как сказал Риз, практически всемогущего. Потому что свои знания он может использовать как угодно. Может породить новых плутонцев, изменив генетические данные. Может уничтожить нас. Может отстроить Землю.

— Или вернуть время назад и оставить Землю целой? — предположила Ромашка.

— Н-нет, это вряд ли, — сказал Риз. Его не рассмешила идиотская гипотеза. — Мы говорим лишь о знаниях, известных человечеству. А о времени истинных утверждений крайне мало.

— Как тогда он отстроит Землю? — спросил Андреа.

— Он знает строение, размеры, местонахождение, историю Земли, причины гибели, — сказал Вон.

— Ну, мы только предполагаем, конечно, что он это может, — сказал Риз. — Отвлечённые рассуждения. Выйти за пределы ограниченного виарпространства ему не дадут.

— Он же всеведущ, — сказала Ромашка. — Возьмёт и взломает свою тюрьму.

— Тут мы слукавили, — ответил Вон. — Когда «Спиритус» создавался, наши учёные понимали, что творят не поисковую систему, а нечто, обладающее…сознанием, — с неохотой прибавил последнее слово. — И единственный блок информации, не загруженный в «Спиритус», касался обхода виртуальных стен.

— Это, конечно, не гарант вечной надёжности, — сказал Риз. — В процессе развития он может создать новый замок. И вот это абсолютно запретная тема. У нас в «Пангее». Better not to talk about it.

— Давайте ещё раз кратенько, — сказал Андреа. — Предназначение, имя, история и местонахождение искусственного интеллекта, созданного корпорацией «Пангея».

— Имя — Спиритус, — начал Риз. — История — по создании сразу же заточён в созданное для него виртуальное пространство. Все работы над ним заморожены на неопределённый срок. Местонахождение — Олимп-II, остальной адрес я вам напишу от руки, простите за паранойю. Предназначение?.. Не знаю. Знаю, наверное, цель: проверить, достаточно ли могущественно человечество для того, чтобы создать небольшого бога.

— Можно ли с ним пообщаться? Задать пару вопросов? — спросила Ромашка.

— Руководство «Пангеи» вам разрешение не даст, — сказал Риз. — Но вы придите в обитель Спиритуса во внерабочее время… может быть, когда будет очень темно… И тихо на улицах…

— Поняли, — сказал Андреа. — Ребята, вы мои кумиры. Клянусь, растяжки с вашими лицами будут висеть на всё здание ССЗП.

— Иди на фиг, — засмеялся Риз.

— В то время как настоящие ваши лица будут вариться в кислоте. Если вы натворите что-то нетолерантное, — закончил Андреа.

Ромашка смотрела в сторону, чтобы справиться с изумлением.

* * *

— Люси, она меня не любит!

— Что поделать, дорогой. Сердцу не прикажешь.

— Твоих рук дело? Убрала шпиона ты?

— Фи, что за грубость. Это не я. Это война. Он ввязался в войну, и она убила его. Война — сложный и нежный механизм. А я в нём лишь шестерёнка.

— Нет, Люси. Ты и есть война.

Она засмеялась задорно и велела не отвлекаться: в скейт-гольфе противники только что сравняли счёт.

— Повторить два, — сказала она человеку, который для всех был барменом, а для неё — рабом.

Красные ногти цокнули о стеклянный бокал с бренди.

— Вот что, Джеймс. Твоя чёрная хороша. Если хочешь, пусть живёт.

Секунду спустя он поцеловал ей не занятую бокалом кисть.

— Жизнь не даётся задаром.

Бровки-полумесяцы приподнялись, алые губы приоткрылись.

— Я понимаю, Люси.

— Она ищет Спиритус. Завтра будет знать всё. Подсоби ей, Джеймс, а? Пусть получит ответы на все вопросы. Из твоих нежных услужливых уст.

Она сочно поцеловала податливые Джеймсовы губы.

— Ты прекрасная закуска к бренди, Джеймс.

— Спасибо, Люси.

— Она не устоит перед твоим обаянием. И будет с нами. И будет жить. А кто не с нами, тот умирает.

Она улыбнулась обольстительно, и ногти кроваво засверкали на его щеке.

* * *

Адрес действительно был написан от руки, и Кристина с Уолтом склонились над ним, как геологи или плутологи над диво-артефактом.

— После прочтения сжечь, — сказал Андреа.

— Что? — спросила Кристина.

— Так раньше делали разведчики. На Земле.

— Откуда ты столько знаешь про Землю? Ты же плутонец, — сказала Кристина, доставая модную зажигалку с изображением орла, на скале клюющего какое-то мясо.

— Мои бабушка и дедушка по папиной линии были землянами, итальянцами. А отец считал себя плутонцем.

— М-м, сложно, — сказала Кристина.

Пепел развеялся над Олимпом-II. Все запомнили адрес.

* * *

Люси раздвинула занавески (имитация под бамбук) и впорхнула в спальню, куда не было входа никому другому: ни плутонцу, ни землянину, ни живому, ни мёртвому.

На мягкой кровати, покрытой воздушной розоватой тканью, сидел статный Вицегерент Деи.

Конечно, она узнала его мгновенно. И оценила эстетику дерзкого вторжения.

Властное, сосредоточенное, очень неприятное лицо.

— Фи, врываться к даме, — сказала Люси, полуприкрывая-полулаская декольте. — Священнослужителю не к лицу.

Вицегерент поднялся. На нём был длинный ежевичный плащ, под которым — белая ряса. На плаще лежал сиреневый омофор.

— Вы при полном параде, — заметила Люси, склонив голову на левый бок. — Я согрешила?

— Нет, — сказал Вицегерент, и даже по коротенькому слову стало приятно от его голоса, так хорошо поставленного. — Не при полном. Мне полагается митра.

Люси издевательски уважительно покивала.

— Я Вицегерент Деи, первосвященник Плутона Два.

— Я знаю, — просто сказала Люси, вдруг растеряв свой пыл.

Вицегерент мгновенно заметил это.

— Послушай, мои люди ждут снаружи. Я человек откровенный и прямой. Внимай, чего я хочу от тебя. Не провоцируй их. Их всех: и землян, и плутонцев. Моя паства будет смиренной. Единственным авторитетом для них буду я.

Люси осторожно присела на бархатный стул у входа, закинув ногу за ногу. Туфля на красной шпильке упала с правой ноги.

— Вы хотите добиться признания экуменизма единственной допустимой религией на Плутоне-II.

Секунду размышлял Вицегерент и решил играть роль откровенного священнослужителя до конца.

— Хочу. И добьюсь. Согласия между руководителями агломераций нет, а Плутону Два нужна опора. Бог станет ею. Как некогда на Земле. Люди не изменились.

— И вы собственной персоной явились ко мне, чтобы попросить не вмешиваться? — грустно спросила Люси. — Лестно, очень лестно.

— Я не прошу, сказал Вицегерент, и Люси заметила жёлтую жидкость в его буйной, короткой и спутавшейся седой бороде. Скорее всего, горчица. — Я предлагаю тебе лучший возможный вариант.

Он стоял перед Люси, а она сидела, задрав голову и глядя в упор огромными голубыми глазами.

— Я не подведу отца. Он хотел наследника, чтобы тот продолжил его дело. Неважно, что получилась наследница. Я исполню волю отца.

— Твой отец мёртв и забыт, — раздельно проговорил Вицегерент, и как будто усмешка промелькнула в бороде.

— А твой бог — фальшивка! — крикнула Любовь и встала пред первосвященником. — Предлог захватить власть — вот твой бог. Он не станет звездой миллиардов. А мой отец — в моём сердце, моей душе, моих помыслах. Ты хочешь править миром при помощи легенды. Я же правлю миром, потому что такова моя обязанность. Я была создана для этого.

— Мой бог — это твой отец. И всех без исключения жителей Плутона-II, которые пойдут за мной. Которые идут за мной, прямо сейчас, миллионы, одно дыхание на всех! Одно божественное дыхание. И я в центре всего.

— Никогда, — ответила Любовь. — Власть так просто не даётся. Она выковывается поколениями. Мои наследники продолжат моё дело. Мы станем несокрушимой династией, ибо так задумал генерал!

Человек позади Люси усмехнулся. Так она узнала, что за ней кто-то стоит.

— Кажется, мы не договоримся, — сказал первосвященник. — Приступим к причастию.

Он размахнулся и ударил Люси по щеке, и на шею генеральской дочери накинули сзади верёвку.

— Ты полетишь со мной на встречу, — сказал Вицегерент задыхающейся. — Ты будешь моим секретарём. И увидишь своё падение. Когда экуменизм признают единственной религией, я объявлю охоту на всех твоих. Тебя уничтожу первой.