Куклы маленькой принцессы (джен)

Сегодня из Больничного крыла должен был выписаться ее суженый, Гарри Поттер, который, рискуя своей собственной жизнью, спустился в Тайную комнату вслед за монстром Подземелий — василиском, фамильяром одного из Основателей Хогвартса, Салазара Слизерина, и освободил ее. В основном, из лап Того-которого-не-называем. Василиск ее жизни не угрожал, все шло пучком, пока не оказалось, что Том-из-дневника и Тот-которого-не-называем были одним и тем же лицом. Схитрил ее друг из тетради, злой он был, как оказалось. Но и это не испугало бы девочку, если бы ее „друг” не оказался вдруг энергетическим вампиром и не стал высасывать из нее жизнь и магию, обрекая „подружку“ на верную смерть.

Джинни Уизли была уверена в готовности к жертве своего героя Гарри и давно планировала заставить его по незнанию провести ритуал магической помолвки. Она старательно плела свою сеть вокруг него, заманивая того в западню.

Мама и папа уговаривали ее не спешить с задуманным, объясняли дочери, что летом профессор Дамблдор обо всем позаботится, но она сгорала от нетерпения. Момент для воплощения мечты в реальность был выбран самый подходящий, а значит, пора испробовать свое секретное оружие. Как не раз говорила ей мама, Джинни, происходя из Прюэттов и будучи седьмым ребенком-девочкой при шести старших братьях, обладала особой силой, о которой мало кто из посторонних знал — одним обычным поцелуем в щечку могла приворожить к себе любого мальчика. Ну, не каждого, конечно. Сначала тот мальчик должен был спасти ее от смертельной угрозы. И потом поцеловать; он ее, а не она его. Маленькое уточнение, но с огромным для срабатывания ритуала последствием.

Чтобы Гарри захотел поцеловать Джинни хотя бы в щечку, она должна была его чем-то привлечь к себе.

Джинни маме верила, но сильно сомневалась в том, что пока она еще маленькая и плоская как доска, она будет интересна мальчику. То есть, этой особой силе пока никак не проявиться. Но потом, когда она подрастет и станет красивой девушкой — тогда да, она была уверена, что заманит его и одним-единственным поцелуем сможет заворожить любого кавалера.

Но попробовать ничто не мешает, правда? Да даже если эта сказочная сила возьмет и не проявится, к ней на помощь — дай, Мерлин, чтоб они запомнили инструкции мамы на этот счет — ринутся все ее братья, чтобы вправить мозги Гарри и приведут его к ней на веревочке.

Ведь после всего пережитого ею с Темным Лордом Волдемортом из дневника за этот год, Гарри один из всех гриффиндорцев понял ее и бросился спасать, рискуя жизнью. Ведомый Рональдом, надо признаться, но бросился ведь! Должен же после этого на ней жениться, да? Да, говорила себе рыжая девочка, по-другому не бывать.

Только-только очнувшись в Тайной комнате, она кинулась обниматься со своим спасителем.

Однако Герою это совсем не понравилось, напротив! Оставаясь таким же холодным к ней, как и весь прошедший год, он оттолкнул ее от себя и охрипшим голосом велел пробираться наверх, к туалету Плаксы Миртл. С ее родителями, как сказала ей мать, пока Джинни лежала в Больничном крыле, Гарри поздоровался сквозь стиснутые зубы, отказываясь общаться и выслушивать благодарности расстроганных родителей девочки.

Как же заставить мальчика целоваться, если за весь прошлый год, встречаясь с ним в одной гостиной по нескольку раз каждый день, она ни разу не посмела к нему приблизиться просто поговорить, не то чтобы предлагать ему целоваться. Она была ему совершенно чужда, всего лишь сестра друга. Если Рональда вообще можно было назвать другом с его беспрерывным нудением о сне, еде и дурацких играх.

Но существовало еще одно препятствие на пути к успеху для маленькой Джинни — досадное приложение к отряду Поттера с Роном в лице Гермионы-чтоб-ее-унес-леший-Грейнджер. Хоть бы брат Джинни, Рон, отвадил эту лохматую, грязнокровную приставалу от своего самого близкого друга, чтобы она отстала от Гарри и перестала везде таскаться за ним. И чтобы перестала садиться рядом с ее будущим женихом!

Но нет! Едва только брата впустили в Большой зал первого сентября, как его словно подменили, и Рон, начисто забыв наставления мамы Молли, набросился на еду, и безразличны ему стали мечты младшей сестренки.

Пожаловалась Джинни только своему второму из старших братьев, Чарльзу. Именно он был к сестренке самым добрым и самым щедрым из близких ее людей. Из Румынии он каждый раз привозил сестре дорогие подарки, из-за чего Рон ей очень завидовал, потому что ему доставалось самое обычное — сладости, какие-то книжки.

После случившегося в Тайной комнате Чарльз единственный из братьев посетил пострадавшую сестру в Больничном крыле и ласковыми словами вытянул из нее самую ее сокровенную тайну.

Об ее несостоявшейся, но долгожданной магической помолвке с героем волшебного мира Чарли слышал впервые. Вытерев горькие слезы, текущие рекой по веснушчатым щекам Джинни, он заверил ее, что сестре не стоит ни о чем волноваться, потому что у нее есть старший брат, который обо всем подумает, обо всем позаботится.

И вчера вечером, вернувшись в спальню девочек-первокурсниц из Больничного крыла, она нашла у себя на кровати некий сверток. На свертке была записка от Чарли, что внутри находится мантия для Джинни с вплетенным в материю однократным заклинанием „Сокровенное желание”.

Увидев подарок, Джинни зарыдала от восторга. Мантия была из блестящего шелка самого насыщенного цвета фуксии, который переливался серебристыми отливами. По подолу, рукавам и груди мантия была украшена вышитым узором из зеленых веток с белыми цветочками, в сердцевине которых сверкали маленькие драгоценные камушки.

В следующем году ее одноклассницы просто обзавидуются, увидев ее новую мантию. А сейчас, чтобы сработало заклинание, надо было дотронуться рукой до того места на груди, где бьется сердце, и высказать свое пожелание.

Она несколько раз, стоя перед зеркалом в спальне, повторила слова заговора:

„Ты должен меня поцеловать, потому что я этого очень хочу!”

* * *

Гостиная алознаменного факультета пустовала, потому что сразу после окончания учебного года и успешной сдачи экзаменов студенты разъехались на лето кто откуда. Директор Дамблдор допустил исключение из школьных правил только для пострадавших от затеи с Тайной комнатой учеников — для Джинни и Гарри Поттера, чтобы те закончили курс лечения у мадам Помфри. Рону директор позволил задержаться в школе, чтобы его маленькая сестренка не скучала в Больничном крыле одна. В Хогвартсе на несколько дней дольше остальных задержался только тот второкурсник из Хаффлпаффа, имени которого Джинни не знала. Но он, так и не познакомившись с мисс Уизли, отбыл сегодня ранним утром из школы каминной сетью.

Об остальных пострадавших от встречи с василиском — полукровке Кристал и двоих гриффиндорских грязнокровках, Грейнджер и Криви, администрация школы не заикалась и старательно стремилась изменить тему разговора, если кто-нибудь упоминал имена исчезнувших ребят.

Джинни только ухмылялась, заметив неловкость профессора МакГонагал каждый раз, когда Гарри спрашивал ее об успехах в расследовании пропажи окаменевших студентов и Гермионы Грейнджер, в частности.

Джинни Гермиону презирала и люто ее ненавидела. Да, да — лишь презирала и ненавидела, а никак не завидовала ей глубокой черной завистью из-за ее близких дружеских отношений с Мальчиком-который-выжил. Неет!

Потому что давно уже царствование этой Грейнджер закончилось, а сегодня утром начиналось восхождение Джинни Уизли. Своего она не упустит, ведьма она или кто?!

То есть, в настоящий момент в замке, не считая ее особых кукол, все еще находились она, ее брат Рон и Гарри, которого мадам Помфри должна была уже выпустить из больничного крыла. Пока плотно позавтракавший Рон летал верхом на школьной метле над квиддичным полем, забыв и о сестре, и обо всем остальном на свете, Джинни, нарядившись в свою новую, невиданной красоты мантию, ждала появления Гарри Поттера в гостиной Гриффиндора. Чтобы выглядеть привлекательней, она распустила свои рыжие, надушенные парфюмом матери волосы, и в полной расслабленности сидела на диване напротив входа.

Более уверенной в своем успехе она никогда себя не чувствовала.