Лебедь и Воин. Песнь о поздней любви. (гет)

— Принцесса у себя? — спросил Денетор, остановившись перед высокими белыми дверями с изображением расправившей крылья лебеди.

Тот молча кивнул и распахнул створки.

— Благодарю, — ответил сын Наместника и вошел.

Подувший к вечеру с запада легкий бриз нагнал на небо прозрачные, немного золотящиеся в свете закатных лучей облака. Мрамор колонн казался почти янтарным, и легкий полумрак, скрадывавший очертания покоев, отчего-то заставлял сердце биться чаще.

Оглядевшись быстрым, беглым взглядом по сторонам, Денетор в конце концов обнаружил, что Финдуилас стоит на балконе. Ее изящная, стройная фигура, окутанная лазурно-голубым шелком платья, казалась нереальной, нездешней.

«Словно она и правда эльфийка», — мелькнула мысль.

Но все же девушка была вполне земная, из плоти и крови, такая знакомая и родная, поэтому Денетор, не колеблясь более, прошел широким шагом через комнату и вышел на балкон.

— Финдуилас, — позвал он деву, задумчиво глядевшую до сих пор на море.

Заметив гостя, принцесса расцвела, ее щеки вспыхнули легким румянцем, а с губ сорвался чуть слышный вздох:

— Денетор…

Тут она, словно смутившись собственной смелости, опустила взгляд, и сын Наместника, подойдя еще ближе, осторожно обнял девушку одной рукой. Финдуилас чуть слышно вздохнула, положила голову Денетору на плечо, распущенными волосами коснувшись его обнаженной груди, видневшейся сквозь прорезь простой бело-голубой рубахи, и сын Наместника, оставив на макушке девушки поцелуй, застыл неподвижно, одолеваемый мыслями.

Теперь, когда охватившая их обоих на празднике страсть немного схлынула, а разум вновь обрел способность размышлять, Денетор прислушался к голосу собственного сердца и понял, что чувства, охватившие его столь внезапно и неумолимо, стали будто сильнее и глубже. Желания обрели простую и понятную, такую естественную для любого эрухино форму.

— Финдуилас, — позвал он ее чуть слышно, словно хотел убедиться, что ее мысли с ним.

Она обернулась к нему, улыбнулась чарующе и пленительно, и тогда он обнял девушку второй рукой, прижал к себе крепко, с удовольствием ощутив под пальцами упругую девичью грудь.

— Прости, что не приходил ни утром, ни днем, — покаялся он. — Уверен, нам обоим было, о чем подумать.

— Разумеется, — откликнулась эхом Финдилас и вновь замолчала, все так же задумчиво глядя на покрытое пенными барашками море.

«Уехать отсюда без нее я просто не смогу, — признался он себе. — Я люблю ее. Она мне нужна. Но если там, с Минас Тирите, меня отныне будет ждать кто-то, кому я дорог, кто думает обо мне, то, может статься, жизнь окажется не настолько паршивой штукой, какой была до сих пор».

Тут Денетор, осознав со всей неумолимостью, что время пришло и больше он не может молчать, негромко откашлялся и заговорил:

— Мне до сих неведомо было, что такое счастье. Ни счастье, ни любовь.

— Я знаю, — ответила тихо она.

— У меня просто не было возможности их изучить или хотя бы просто почувствовать. Но теперь я уверен, что с тобой рядом у меня есть шанс…

Волны с шумом плеснули на каменные ступеньки, ведущие от балкона к пляжу, и Финдуилас проговорила:

— Я собиралась спуститься к морю. Пойдешь со мной?

— Если ты позовешь меня, я буду рад, — не стал отказываться Денетор.

Дева чуть отстранилась и, оглянувшись через плечо, протянула руку. Он сжал ее пальцы, и оба, не размыкая объятий, направились туда, где были только они и море.

Волна с шипением набегала, лизала мыски его сапог, подол ее платья. Мужчина и женщина шли вдоль берега, и окутавшее их молчание казалось полнее и глубже, чем многие иные разговоры. Денетор чувствовал, как бьется в груди его собственное сердце, существования которого он прежде совершенно не замечал, и наконец спросил:

— Ты любишь море?

— Да, очень, — откликнулась Финдуилас и, подняв взгляд, посмотрела на спутника. — Оно хороший собеседник, и всегда такое разное. То ласковое, то бурное, грозное. Когда оно такое беспокойное, как сейчас, я часто вспоминаю Митреллас.

— Вашу прародительницу? — понял Денетор.

— Да.

— Расскажи мне о ней. Я почти ничего не знаю о той истории.

Финдуилас вновь посмотрела на него, и этот нежный взгляд опять, в который раз, все перевернул в его душе. Он обнял девушку за плечи, уверенно, но бережно прижав к груди, и тогда она заговорила:

— Об этой истории у нас в семье не слишком часто говорят вслух. Все-таки это очень больно, когда тебя бросают.

— Разумеется, — согласился Денетор.

Финдуилас продолжила:

— Митреллас появилась внезапно и словно ниоткуда, как удар молнии. Наш предок Имразор охотился в Белых Горах, когда обнаружил ее. Одинокую, измученную, покинутую. Он пожалел ее и, не зная, как еще помочь, забрал в свой дом. Какое-то время он спрашивал соседей, не видели ли они поблизости еще каких-нибудь эльфов, потому что отпустить Митреллас одну в неизвестность он не решался. Но никто не появлялся.

— Она любила его? — спросил вдруг Денетор.

Дочь Адрахиля пожала плечами:

— Не думаю. Скорее, была испугана, одинока, не знала, что делать. Быть может, она считала, что эльфов в Средиземье больше не осталось. В конце концов, он решил, что одинокой деве неприлично жить в доме холостого мужчины просто так, и предложил стать его женой. Она согласилась. Родились двое детей, сын и дочь. И все же, когда однажды ночью Митреллас выскользнула из их дома и бесследно исчезла, он вздохнул с облегчением и не стал искать ее. Ибо, что делать с женой-эльфийкой, он так и не смог понять. Они так и остались чужими друг другу. А может, ее испугало зло, неумолимо двигающееся с Востока. Настолько, что ни муж, ни дети не смогли ее остановить. Больше Митреллас никто из нашей семьи не видел.

— И вы не знаете, что с ней стало? — спросил Денетор.

Финдуилас покачала головой:

— Нет. Быть может, она нашла способ добраться до Валинора, а может отправилась назад в Лотлориэн. Это все уже не имеет значения. Покинув семью, она сама от нее тем самым отреклась.

Сердце Денетор вдруг гулко заколотилось в его груди. Остановившись посреди пляжа, он обернулся к деве и порывисто спросил, глядя ей в глаза:

— А ты сама? Что сделала бы на ее месте ты? Тут, в Дол Амроте, благословенный Единым край. Однако в Минас Тирите, где я живу, видна тень Мордора на востоке.

Его грудь часто вздымалась от охватившего душу и сердце волнения. Финдуилас смутилась и, положив ладонь на его обнаженную грудь, уверенно заговорила:

— Я знаю, о чем ты, Денетор. Но я не она. Я не смогла бы все бросить и оставить из чувства страха того, кого я…

Тут она запнулась, но спустя всего одно мгновение уверенно продолжила, глядя своему спутнику прямо в глаза:

— Кого я люблю.

От этих слов его бросило в жар. Денетор порывисто заключил Финдуилас в объятия и воскликнул:

— Ты, словно солнечный луч, осветила мою серую жизнь. Я люблю тебя, Финдуилас. Люблю всем сердцем. Я не могу обещать, что тень Врага исчезнет с горизонта Гондора, но я могу обещать, что зло тебя не коснется. Я приложу к тому все силы. Я буду тебя оберегать и защищать.

— Я верю тебе, — ответила просто дева и приложила палец к губам мужчины.

Меж тем Денетор продолжал:

— Я хочу все время быть с тобой рядом, прекрасная Финдуилас. Хочу обнимать тебя, целовать, любить по ночам и просыпаться в твоих объятиях.

От этих слов глаза девы вспыхнули восторгом, и сын Наместника, еще не получив ответа на свой вопрос, уже догадался, каким он будет.

— Меня никто не учил любить, — вновь признался он, — но я буду стараться. Я хочу быть твоим мужем, Финдуилас, и сделаю все, чтобы ты была счастлива. Согласна ли ты? Станешь моей женой?

— Да, Денетор! — не думая ни мгновения, ответила она. — Я согласна!

Обвив его шею руками, она коснулась губами скул Денетора, и тогда он, склонившись, со всем жаром, всем пылом, на который был способен, поцеловал ее. Его сильные, шершавые от мозолей руки гладили льнущее к нему тело девушки. Он с удовольствием ласкал ее бедра, тонкую талию, виднеющуюся в вырезе платья высокую грудь.

— Финдуилас, — прошептал он с жаром, целуя шею и с каждым движением опускаясь все ниже.

— Денетор, — сорвался с губ ее ответный вздох.

Она запустила ему пальцы в волосы и с силой прижала его голову к своей груди, вдруг неожиданно признавшись:

— Хочу тебя! Хочу быть твоей. Денетор…

— Я тоже тебя хочу, — не стал скрывать он и отстранившись, поглядел любимой в глаза. — Но именно поэтому я должен теперь тебя оставить и пойти к Адрахилю.

— Разумеется, — согласилась она и неслышно вздохнула.

Денетор посмотрел на нее с нежностью:

— Теперь наше расставание ненадолго. Пойдем, я отведу тебя в твои покои.

Они рука об руку направились назад к цитадели, и Денетор, простившись на балконе с дочерью князя Адрахиля, пошел к ее отцу.

Владыку Дол Амрота он нашел в кабинете. Закату же успел прогореть. Последние ярке всполохи погасли, и на небе стали появляться первые яркие звезды. Когда Денетор вошел, князь как раз зажигал светильники.

— Признаться, — начал он, увидев гостя, — я ждал тебя, Денетор.

— И я пришел, — ответил тот уверенно, заходя внутрь.

Адрахиль сделал приглашающий жест и сам подошел к окну:

— После того, что я видел на празднике, визита твоего ждал не только я.

Сын Наместника хмыкнул:

— Не стану просить прощения, князь, мои намерения чисты. Я люблю твою дочь и хочу, чтобы она стала моей женой.

Адрахиль с любопытством оглядел будущего зятя:

— И что она сказала?

— Что согласна.

— Что ж, — князь развел руками и прошелся по комнате из угла в угол. — В том, что ее сердце с тобой, я убедился и сам. И раз она согласна, то у меня тем более нет причин возражать против вашего брака. Но после всего, что произошло на празднике, союза вашего жду не только я.

— А кто же еще? — полюбопытствовал Денетор.

— Все жители Дол Амрота, — хмыкнул Адрахиль.

Денетор пожал плечами:

— Больно их разочаровывать, но свадьба, я полагаю, должна все же состояться в Минас Тирите.

— Разумеется, — согласился князь. — Но помолвку вашу отпразднуем здесь. Когда твой день рождения?

— Через восемь дней.

— Тогда и объявим всем.

Вдруг дверь распахнулась, и Финдуилас, вбежав в кабинет, застыла с заметным волнением на пороге:

— Отец! Что ты ответил?

— Финдуилас! — воскликнул Денетор и бросился к ней.

Она прильнула к нему, обвив руками шею, и тогда он крепко обнял любимую, прижав к груди. Адрахиль махнул на обоих рукой и сказал, не пряча улыбку:

— А что ты ждала? Разумеется, я согласен на ваш брак.

Сын Наместника посмотрел внимательно девушке в глаза и прошептал:

— Госпожа Гондора…

В ее зрачках он читал ответный огонь, и лишь присутствие князя удержало Денетора от того, чтобы поцеловать невесту.

* * *

Все восемь дней с нетерпением ждали жители Дол Амрота предстоящего торжества. Известие о том, что их будущий Наместник о чем-то хочет объявить на своем дне рождения, взбудоражила умы. В порту, в мастерских, в городских трактирах — везде говорили лишь об одном.

— Ты вот увидишь, он хочет жениться на нашей принцессе, — уверенно заявил один из моряков, чей брат служил в гвардии князя Адрахиля.

Кивнув хозяину кабака, он заказал две кружки эля и одну из них придвинул своему собеседнику. Тот оказываться не стал, а поблагодарил и, отпив глоток, поинтересовался:

— С чего это ты так уверен?

Мерный, напоминающий прибой, шум голосов стих, и все, кто находился в зале, невольно прислушались. Уж очень тема оказалась интересная.

— Не только я уверен, — объявил матрос безапелляционно. — Об этом все говорят, кто видел их на дне рождения принца.

— А это правда, что они до самого утра не отходили друг от друга? — спросил какой-то юноша, по виду подмастерье.

— Точно так, — подтвердил говорун. — А после еще целовались.

— Смотри, как бы князь потом за такие разговоры не навалял вам всем по шее, — заметила стоявшая за стойкой дородная дама, жена хозяина.

Болтливый матрос заметно удивился:

— А нам за что? Тем более, если они и правда жениться собрались, то ничего тут такого и нету.

Хозяйка пожала плечами:

— Это если собрались. Хотя, — она задумалась о чем-то ненадолго, а после цокнула языком, — как раз сегодня утром мастера начали устанавливать цветочную арку через Золотой канал. Верный признак грядущей помолвки в княжеской семье.

— Да и Наместники Гондора, — заметил сидевший в углу морщинистый старик, сам чем-то напоминавший сушеный финик, — не из тех, кто способен вот так, за здорово живешь, обесчестить девушку и слинять. В них тоже, говорят, есть кровь ельфей, а остроухие на такие дела не мастаки.

— Ты-то откуда знаешь, борода? — парировала хозяйка, с заметным любопытством, впрочем, поглядывая в окно.

— Живу давно, — усмехнулся старик. — И умею слушать. Не то что вы, обормоты.

На улицах Дол Амрота помощники княжеских садовников устанавливали арки и вазы с цветами, развешивали разноцветные ленты. Мастера сооружали помосты для народных гуляний, и даже самые отъявленные скептики в конце концов разуверились в том, что это все делается только ради дня рождения сына Наместника.

— А раз так, — подвел итог беседе тот самый моряк, который начал, и нахлобучил шапку, — то и подарок надо выбирать не только господину Денетору, но и принцессе.

На следующий день ровно в полдень ворота княжеской цитадели распахнулись, приглашая всех желающих, и жители Дол Амрота, нарядившись, кто как умел, отправились на обещанный князем праздник.

У Золотого канала, проложенного от врат цитадели до самого залива Бельфалас, покачивалась белая, напоминающая птицу, лодка. Люди затаили дыхание, ожидая, а когда на пороге появился князь Адрахиль в сопровождении Финдуилас и Денетора, разом выдохнули.

Принцесса была в этот день особенно хороша. В перламутрово-золотом платье, сверкавшем почти так же ярко, как само солнышко в небесах, она не сводила сияющего, влюбленного взгляда с торжественно одетого сына Наместника. И тот отвечал ей тем же.

Князь Адрахиль вышел вперед, и Денетор, протянув невесте руку, с любовью, бережно сжал ее пальцы. Волнение теснило грудь, так что воздух с трудом прорывался в его легкие.

«В мои-то года, — подумал сын Наместника и мысленно усмехнулся, — влюбиться, словно мальчишка. Правда, Финдуилас стоит того».

Мысль, что теперь он больше не одинок, приводила душу и сердце в смятение. Хотелось заключить невесту в объятия и никогда больше не отпускать, укрыв от любого зла.

«Уже совсем скоро свадьба, — напомнил он себе. — Так что постарайся успокоиться».

Тем временем Адрахиль откашлялся и, глядя в лица жителей Дол Амрота, заговорил:

— Сегодня я бы хотел поделиться с вами радостью, посетившей наш дом. Моя дочь Финдуилас полюбила нашего гостя, Денетора, сына Наместника Эктелиона, и он попросил ее руки. Свадьба их, как и положено, пройдет в Минас Тирите, однако день помолвки принадлежит всем нам.

Крик радости, родившийся у подножия цитадели, волной прокатился по саду и выплеснулся на улицы Дол Амрота. Принцессу любили все.

— Ну вот, — шепнул Денетор невесте на ухо, — первый, самый важный шаг сделан. Ты почти моя.

— Жаль, что только почти, — так же тихо ответила ему она, лукаво блеснув глазами.

Он рассмеялся неслышно и, кивнув стоявшему поблизости вместе с воинами Баранору, взял у него инкрустированный перламутром ларец.

— Это тебе, любовь моя, — объявил сын Наместника и откинул крышку. Внутри лежала украшенная бирюзой серебряная парюра.

Финдуилас ахнула и, прильнув к жениху, поцеловала его:

— Благодарю! Такая красота!

Он ничего не сказал, лишь посмотрел на прекрасную невесту долгим взглядом, а после подал руку и, спустившись на пару ступенек, застыл в ожидании. Она посмотрела на него, облизнула вдруг отчего-то пересохшие губы, и щеки ее порозовели.

— Готова? — уточнил тихо у Финдуилас Денетор.

— Да! — заверила она и, поглядев на покачивающуюся у берега канала лодку, сбежала вниз.

Баранор тем временем передал ларец князю Адрахилю, а влюбленные, взявшись за руки, направились к лодке. Жених помог невесте зайти внутрь, и тогда Имрахиль, сидевший на корме, осторожно отчалил.

Финдуилас и Денетор стояли, глядя друг другу в глаза и взявшись за руки, а с берега доносилась, обнимая их и уплывая вдаль, негромкая, нежная музыка. Звуки арф и флейт сливались, подобные журчанию ручейка. Или звону колокольчиков. Жители города стояли, почти не дыша, и глядели на сына Наместника и свою принцессу.

Вот лодка проплыла под аркой, и тогда весь сад, а следом за ним и самый город, взорвался оглушительными криками.

— Поздравляем! — понеслось со всех сторон.

На жениха и невесту посыпались лепестки роз вперемешку с рисом, а Денетор вдруг подумал, что ничего столь же прекрасного Минас Тирит предложить не сможет.

Лодка причалила, и жених одним движением легко спрыгнул на берег. Подхватив невесту на руки, он помог ей сойти и, отпустив, на миг с удовольствием прижал к груди. Финдуилас обвила его шею, спрятала лицо на плече, и сердце Денетора забилось чаще. Отпускать девушку совершенно не хотелось, однако усилием воли он заставил все-таки себя отстраниться.

— Теперь наш путь лежит в город? — уточнил он у нее шепотом.

— Да, на ярмарку, — подтвердила она.

Глаза ее блеснули предвкушением, и Денетор вспомнил слышанные в детстве рассказы о веселых роханских ярмарках. Как страстно он мечтал когда-то туда попасть! Однако Наместнику Эктелиону до развлечений сына не было никакого дела, а подданные не решались самовольно отвезти так далеко единственного наследника.

«Что ж, кажется еще одна мечта сейчас сбудется», — подумал Денетор и, улыбнувшись Финдуилас, вновь подал ей руку.

На площадях уже играла удалая музыка, на украшенных цветами столах возвышались горками сласти. За женихом и невестой следом бежали дети, норовя им прямо на ходу вручить сорванные на ближайших клумбах цветы.

— Хочешь танцевать? — спросил любимую Денетор.

— Да, очень, — ответила охотно та и, укрепив дары в волосах, протянула руку жениху.

Он вывел ее на середину площади и, вспомнив полученные в далеком детстве навыки, уверенно повел.

Мелодия то плыла вперед, словно лебедь, то взрывалась бурным каскадом. Сын Наместника и дочь князя кружили, следуя за ее ритмом, и не сводили друг с друга влюбленного взгляда.

Заботы и горести, тень Врага и вечное недовольство Наместника ушли куда-то вдаль. Туда, где не было ни этого праздника, лучшего в жизни Денетора, ни радующихся за них обоих жителей Дол Амрота, ни глаз любимой.

— Кто тебя учил танцевать? — не удержав любопытства, спросила его Финдуилас. — У тебя великолепно получается.

— Старшие сестры, — ответил охотно Денетор. — Они возились со мной, пока не вышли замуж.

— А после?

— Няньки.

— И все? — удивилась девушка.

— Да, — серьезно подтвердил Денетор. — Наместник много лет не замечал моего существования, если ты об этом. А когда он наконец вспомнил, что у него есть сын, было поздно — он мне тоже уже не был нужен. Так мы и жили — два совершенно чужих друг другу человека.

— Но был ведь хотя бы кто-то родной? — настойчиво спросила Финдуилас и заглянула жениху в глаза. — Должен был быть!

В ее лице читалась боль от того, что тот, кого она полюбила, оказался так одинок. Денетор улыбнулся, и в сердце его от этого взгляда, от девичьей ласки и такого искреннего участия разлилось тепло.

— Да, был, — признался наконец он. — Хранитель королевской библиотеки. Он меня любил, как родного сына, и многому научил.

Финдуилас с облегчением рассмеялась и, вдруг остановившись, спросила:

— Ты любишь яблоки в меду?

— Еще не знаю, — признался Денетор.

— Тогда давай поищем! Где-то тут обязательно должны продаваться.

Они направились к прилавкам, и вскоре торговцы смогли им указать нужный столик. Купив пару яблок, Денетор надкусил одно и с охотой признал:

— Действительно вкусно.

Торговец, еще не успевший ничего подарить жениху и невесте в честь праздника, потер довольно руки. Кивнув сыну, он велел ему передать княжеской страже корзинку с лакомствами для молодых, однако те уже этого не заметили. На ходу переговариваясь, Денетор с Финдуилас пошли вдоль прилавков, и сын Наместника в конце концов остановился перед выложенными в ряд потрепанными свитками.

— Что в них? — спросил он у продававшего их старка.

— А что вам интересно? — оживился тот.

Спустя четверть часа Денетор, купив сказания морского народа, взял любимую под руку и направился с ней дальше. Хотелось выбрать для нее что-то необычное. Такое, что запомнится надолго и сможет стать знаком их любви.

«Цветы и украшения для этого не подходят», — решил он.

Взгляд его блуждал по прилавкам и скоро заметил столик торговца тканями.

— Ты что-то задумал? — догадалась Финдуилас.

— Быть может, — не стал отпираться Денетор. — Пока еще сам не знаю…

Торговец принялся проворно выкладывать товары, и скоро сын Наместника увидел то, что подсознательно искал. Расшитый звездами синий плащ.

— Какая красота, — прошептала Финдуилас с восхищением.

— Примерь его, — попросил Денетор.

Она накинула ткань на плечи, и та обвила ее стан. В глазах Денетора вспыхнул восторг.

— Как ты прекрасна, — прошептал он. — В любом облачении… Тебе нравится плащ?

— Да, очень, — призналась дева и с видимым удовольствием погладила мягкую ткань.

— Тогда он твой.

Денетор расплатился с торговцем и, взяв любимую за руку, скользнул взглядом по ее губам. Вдруг снова нестерпимо захотелось ее поцеловать, однако народу рядом было уж слишком много.

Они прошли по улице вдоль цветущих магнолий. Туда, откуда раздавалась музыка и слышалось чье-то не слишком умелое, однако весьма старательное пение.

— Состязание менестрелей, — пояснила шепотом Финдуилас.

Какое-то время Денетор слушал, сложив руки на груди, а после вынес вердикт:

— По крайней мере, парень старался, а это уже немало. Достойно уважения.

— А вы, господин? — раздался вдруг поблизости чей-то дребезжащий голос. — Не хотите поучаствовать?

— Я не певец, — покачал головой Денетор.

— Так ли? — усомнился старик. — Всех знатных господ учат таким вещам. Мы же не просим вас состязаться с Даэроном или Маглором.

Сын Наместника хмыкнул, а Финдуилас, взяв любимого за руку, посмотрела ему в глаза:

— Я тоже никогда не слышала, как ты поешь.

Жених посмотрел на невесту долгим взглядом, потом наклонился, поцеловал и прошептал:

— Раз ты просишь…

Вздохнув глубоко, он взошел на помост и, прикрыв глаза, запел. Его голос был тих и глубок. Не слишком силен, однако Денетор и не пытался кого-то перекричать. Он пел о том, что знал лучше всего — о древних битвах, и слушателям казалось, что давно ушедшие в тень герои вновь ожили и стоят рядом с ними.

Вскоре музыка смолкла, голос Денетора тоже, и Финдуилас, птицей взлетев на помост, коснулась губами губ жениха и прошептала:

— Мне очень понравилось!

Тот улыбнулся, поглядел на раскрасневшееся лицо любимой и, обняв ее, не сомневаясь более и не медля, поцеловал.

Застывшие неподвижно слушатели взорвались восторженными криками, но ни жених, ни невеста не замечали ничего. Они целовались, и птицы, сидя на ветках магнолии над их головами, заливались на разные голоса, словно хотели рассказать всем вокруг, как прекрасна любовь.

Спустя какое-то время Денетор отстранился и, не выпуская Финдуилас из объятий, заметил тихо:

— Скоро нам придется расстаться — я должен отплыть в Минас Тирит. Пообещай, что не задержишься.

— Обещаю, — откликнулась эхом девушка. — Надолго я и не смогу расстаться.

— Люблю тебя. Душа моя. Жизнь моя. Самая прекрасная из женщин.

Она запустила ему пальцы в волосы и, прижавшись к груди, ответила:

— Я тоже тебя люблю. Таким, какой ты есть. Мой Денетор. Капитан Гондора.

Они смотрели несколько долгих мгновений друг другу в глаза, а после губы их снова встретились.

Над Дол Амротом постепенно начинала разгораться вечерняя заря, и чайки летали, выискивая в море добычу.

Праздник в честь помолвки сына Наместника и княжны продолжался до самого утра.