Лебедь и Воин. Песнь о поздней любви. (гет)

Дувший с запада порывистый, холодный ветер гнал низкие серые тучи, а следом за ними неотступно следовал косой мелкий дождь. Андуин волновался, то и дело заходясь мелкой рябью, бросаясь на берег хлопьями белой пены, и лишь небольшой отряд всадников, возвращавшийся в Минас Тирит, не обращал, казалось, на собирающуюся непогоду никакого внимания.

Дежурившие на стенах стражи протрубили, приветствуя сына Наместника, и тяжелые железные Врата распахнулись, пропуская воинов.

Предводитель, высокий крепкий мужчина с точеными чертами лица и темными глазами, горевшими на бледном лице подобно двум огням, устало вздохнул и, быстрым, внимательным взглядом оглядевшись по сторонам, снял шлем.

— С возвращением, господин Денетор, — улыбнулся приветливо Баранор, выступая вперед. — Удачная была охота?

— О да, — охотно ответил тот и соскочил с коня. — Мы перехватили отряд орков в сто особей, направлявшийся к Андуину. А у вас тут как дела?

Мощеная площадь перед Вратами наполнилась веселым шумом, гамом и голосами людей. Ржали кони, предчувствуя скорый отдых, солдаты переговаривались, повстречав родных и товарищей. Один из стражей подошел к сыну Наместника и спросил:

— Прикажете увести вашего коня?

— Да, пожалуй, — кивнул тот и, стащив тяжелые кожаные перчатки, сунул их за пояс. — Пусть идет отдыхать. Пройдусь пешком.

Баранор едва заметно нахмурился:

— Вы бы лучше поторопились, мой господин. Наместник Эктелион сегодня утром спрашивал о вас. Велел прийти, как только вы появитесь.

Денетор в ответ скривился, словно проглотил нечто кислое и склизкое, и уточнил негромко:

— Торонгил в городе?

— Да.

На несколько долгих мгновений над площадью повисло молчание, гул голосов стих, словно все разом прислушались к происходящему, однако сын Наместника, погруженный в собственные невеселые думы, не обратил на это никакого внимания.

Желанное возвращение в любимый город с порога оказалось отравлено сразу двумя неприятными новостями. От встречи с отцом Денетор не ждал ничего хорошего, так же как и от Торонгила, давно потеснившего его самого и в сердце Наместника, и в глазах горожан. И все же стоять и дальше у Врат, словно памятник одному из древних владык, становилось неприлично, поэтому Денетор усилием воли обуздал мятущиеся мысли и кивнул Баранору:

— Спасибо тебе. Я сейчас же отправлюсь к Наместнику. Ни к чему откладывать.

С этими словами, не медля более и ни с кем не прощаясь, он развернулся и отправился вверх по улице к следующим воротам, ведущим на второй уровень города.

* * *

— Вы звали, повелитель? — спросил Наместника Денетор, и голос его, сухой и надтреснутый, прокатился по залу, отразился от черного мрамора колонн и растаял в вышине, где-то под золотом потолка.

Сидевший на черном троне Эктелион, с годами погрузневший и заметно оплывший, сам чем-то напоминал неоконченный неумелым ваятелем монолит.

— Да, — резко ответил тот, и Денетор сделал несколько шагов вглубь зала, остановившись в почтительном отдалении от владыки. — Ты снова занят тем, в чем можно с легкостью обойтись без тебя. У Гондора есть куда более умелые полководцы.

В углах губ Денетора скользнула едва заметная горькая усмешка, которая, впрочем, быстро исчезла, так что лишь очень внимательный наблюдатель мог бы ее заметить. Сын Наместника нарочито небрежным жестом сложил руки на груди и уточнил саркастически:

— Торонгил, например?

— Именно так. Приятно, что ты хотя бы иногда еще можешь соображать. Я несколько раз тебе приказывал оставить военные вылазки, но ты меня будто не слышишь. Меж тем, есть то, в чем тебя действительно заменить невозможно.

— И что же это? — спросил отрывисто Денетор, убежденный, что Эктелион сейчас ответит какую-нибудь гадость.

Так оно и случилось:

— Свадьба.

Сына Наместника передернуло. Он бросил взгляд на застывших безмолвными тенями стражей, словно хотел удостовериться в их присутствии, и спросил:

— Свадьба, наместник? Я правильно услышал вас?

— Более чем, — с ехидной усмешкой подтвердил Эктелион. — Гондору нужен наследник.

— Меня одного вам мало?

Острый взгляд Денетора стремился, казалось, проникнуть в самую глубину души старика. Однако тот не спешил пускать туда кого бы то ни было. Во всяком случае, не того, кто стоял сейчас перед троном в ожидании ответа.

— Хотелось бы, конечно, кого-нибудь более умного и талантливого, чем ты. Однако уж что есть, ничего не попишешь — из-за тебя твоя мать умерла вскоре после родов, так что приходится довольствоваться тем, что есть. Однако тебе уже сорок шесть, Денетор.

— Будет летом, — уточнил тот. — Сейчас же весна едва началась.

— Неважно. Ты не молодеешь, а о будущем Гондора подумать, кроме меня, похоже, некому.

Пальцы Денетора непроизвольно сжались в кулак:

— У нас у всех вообще никакого будущего может не быть. Вы не о том беспокоитесь, владыка.

Кулак Эктелиона с грохотом обрушился на подлокотник трона, сухой старческий голос взвился под потолок:

— Это ты не о том! Довольно ребячиться! Я приказываю тебе до конца весны отправиться в Дол Амрот. У принца Имрахиля скоро день рождения, ему исполняется двадцать один. Поздравишь его от моего имени, принесешь дары, а заодно присмотришься к дочери Адрахиля Финдуилас.

— Она моложе меня на двадцать лет, — парировал Денетор.

— Старуха не сможет родить тебе сыновей, — отрезал Эктелион. — Раньше надо было думать о своем возрасте. Я не желаю больше слышать никаких оправданий. Ты поедешь туда на праздник, и точка.

Несколько мгновений в зале стояла тяжелая, гнетущая тишина. Казалось, она окутала присутствующих вязкой пеленой, сквозь которую невозможно было прорваться, и только кровь, гулко бившаяся в ушах, напоминала Денетору, что сам он пока еще живой.

С усилием сглотнув вязкую слюну, он спросил:

— Вы мне приказываете как Наместник? Или?..

— Никаких «или». Как Наместник, — ответил Эктелион.

— Я вас услышал.

С этими словами Денетор развернулся и широким шагом, не задерживаясь более, покинул зал.

* * *

Горло Денетора сдавил сухой горячий ком. Было душно, и он безотчетным движением рванул ворот кожаной куртки.

Над башней Эктелиона кружили орлы, и сын Наместника проводил их задумчивым, устремленным куда-то вглубь его собственной души, взглядом. Сквозь плотную, тяжелую пелену туч не проглядывало ни единого лучика солнца. Налетал порывами ветер, и Денетор, ухватившись за камень парапета, подставил ему лицо. Дышать стало немного легче.

Безмолвными тенями стояли гвардейцы, высохшее Белое Древо тянуло к неуютному, мрачному небу свои корявые руки.

От мысли, что сам он, такой, какой он есть, его собственные мысли, чувства и достижения Наместнику совершенно не нужны, было горше всего. Эктелион Денетора скорее терпел, как неизбежное зло, ведь в Гондоре, где нет Короля, Наместнику нужен хоть какой-то наследник.

«Хотя бы и такой, как я», — ухмыльнулся Денетор своим невеселым мыслям.

Орлы прокричали что-то отрывисто и пронзительно и, сорвавшись с места, улетели на юг.

Жена. Мысль Денетора, завершив круг, вернулась к той, что стала невольной причиной очередной ссоры Наместника и его наследника. Финдуилас.

«Ее вины в этом, впрочем, и вовсе нет», — подумал он.

Однако, что делать с женой, сын Эктелиона представлял с трудом. С младенчества лишенный материнской ласки, он не имел возможности наблюдать быт счастливой семьи.

«Равно как и несчастной», — напомнил он себе.

Жизнь воинов и придворных была заботливо сокрыта ими от посторонних глаз, поэтому в течение всех сорока пяти лет жизни Денетор о создании собственной семьи просто не задумывался, с трудом представляя, что это такое. Однако теперь он получил прямой приказ Наместника.

«Да и наследник Гондору все-таки нужен, что уж говорить, — признал неохотно Денетор, — тут Эктелион прав».

Досадливо скрипнув зубами, он огляделся по сторонам и, заметив замершую в почтительном отдалении тень, ощутимо напрягся.

«Торонгил», — узнал Денетор незваного гостя.

Рыцарь, взявшийся неизвестно откуда и принесший сыну Наместника столько зла. Заводить какой бы то ни было разговор с ним у Денетора не было ни малейшего желания, поэтому он просто стоял, ожидая, пока тот заговорит сам:

«Не просто так ведь явился сюда».

Действительно, не успело сердце отсчитать и дюжины ударов, как рыцарь заговорил. Приблизившись еще на десяток шагов, он стал так, чтобы разговор их не долетал до слуха гвардейцев, и начал негромко:

— Брак может оказаться не столь ужасной долей, как ты думаешь, Денетор. В нем есть и приятные стороны.

— Тебе-то откуда знать? — не сдержался наследник. — У тебя, насколько мне известно, нет семьи.

— Верно, — не стал спорить Торонгил. — И все же мне приходилось однажды наблюдать, как выглядит счастье.

Денетор промолчал. Саму Финдуилас ему теперь было скорее жаль.

«Если ей действительно придется выйти за меня замуж, то что ее может ожидать хорошего с таким мужем, как я? — размышлял невесело Денетор. — На двадцать лет ее старше, почти на пороге старости. Впрочем, Адрахиль благородный человек и вряд ли станет принуждать дочь».

От этой мысли неожиданно стало немного легче.

Душа Денетора рвалась, тянула его туда, где ему будут хотя бы немного рады, поэтому он развернулся и, не простившись с Торонгилом, отправился на нижние ярусы города. Мимо Дома Посыльных, мимо Палат Врачевания и конюшен. Туда, где его самого обычно приветствовали улыбками, уважительными взглядами и даже иногда интересовались, как у него дела. Скоро ноги принесли сына Эктелиона к казармам воинов.

В сгустившихся тенях фонарщики начинали зажигать первые огоньки. Подошвы сапог умиротворяюще, глухо постукивали о камень.

— Здравствуйте, повелитель! — крикнул кто-то из солдат, увидев сына Наместника.

— Ясного вечера, капитан, — этот голос уже принадлежал кому-то из его собственного отряда.

Денетор кивнул в ответ, черты лица его смягчились. Со стороны тренировочной площадки доносился звон оружия и оживленные, веселые голоса, поэтому сын Наместника, недолго думая, направился туда.

Успевший смениться с дежурства Баранор состязался с кем-то, и Денетор, остановившись в отдалении, сложил руки на груди и принялся наблюдать.

В сиянии факелов знакомо, успокаивающе и даже как-то умиротворяюще сверкала сталь. Под кожей поединщиков играли мускулы, подбадривающие крики, то и дело вырвавшиеся из десятка глоток, утихомиривали смятенную душу Денетора и вселяли уверенность, что Враг никогда, ни при каких обстоятельствах не сможет одолеть Минас Тирита.

Задумавшись, он пропустил финал схватки, и только по крикам наблюдателей понял, что Баранор вышел победителем.

— Поздравляю! — присоединился к общему хору Денетор.

— Спасибо, мой господин, — почтительно ответил страж и, приложив руку к груди, склонил голову.

Внимательный, цепкий взгляд Баранора обежал знакомую фигуру своего командира. Денетор молчал, однако он и сам понимал, что тот, кто в недавнем прошлом неоднократно ходил с ним бок о бок в бой, а так же делил в походе пищу и случайный ночлег, может догадаться о многом. Так и случилось.

На тренировочную площадку меж тем вышла другая пара воинов. Воспользовавшись тем, что внимание товарищей переключилось на них, Баранор спросил негромко:

— Что-то случилось, мой господин?

Денетор вновь промолчал. Хотя искушение поделиться проблемами хоть с кем-то было весьма велико, он понимал, что здесь не самое подходящее место. Баранор кивнул:

— Знаете что, господин, быть может, мы пройдем в трактир? Он здесь, неподалеку. Посидим с кружечкой-другой эля. У меня недавно сын родился.

— От души поздравляю, — оживился Денетор и, убрав в лица длинную черную прядь, согласно ответил: — Что ж, веди.

Пока они шли, успело окончательно стемнеть. Облака на небе чуть-чуть разошлись, и в редких разрывах показались скудные, блеклые звезды.

Войдя в трактир, они устроились за столиком в углу, и Денетор, сняв куртку, взял в руки принесенную хозяином кружку.

— За твоего сына, — провозгласил он и, отпив солидный глоток, добавил: — Пусть растет здоровым на радость родителям.

— Благодарю, господин, — ответил сдержанно Баранор, однако по едва заметной улыбке и блеску в глазах было видно, что ему приятно.

— Как назвал? — тем временем поинтересовался Денетор.

— Берегонд.

— Хорошее имя. С меня подарок.

— Не стоит, мой господин.

В ответ Денетор лишь отмахнулся, вновь надолго задумавшись. Мысль раз за разом возвращалась к той, кто стал причиной сегодняшних его треволнений и кто пока ни о чем не подозревал.

Голоса в трактире сливались для сына Наместника в один нестройный гул, напоминавший жужжание пчел. Огни в светильниках чуть подрагивали, хозяин трактира с женой непрестанно сновали, разнося посетителям эль и однообразный ужин.

Подцепив с широкого деревянного блюда колбаску, Денетор еще немного помолчал и, прожевав задумчиво, заметил:

— Наместник тоже хочет меня женить.

Баранор заинтересованно подался вперед:

— На ком же, господин?

Хотелось поделиться хоть с кем-то, слова сами рвались из горла, и Денетор не стал их сдерживать.

— Финдуилас из Дол Амрота, — признался он.

Баранор серьезно покивал и, отпив из своей кружки глоток, заметил:

— Слухи говорят о ней только хорошее.

— Что же? — заинтересовался Денетор.

Его собеседник в ответ пожал плечами:

— Обычные бабьи сплетни. Что, дескать, она умна, по-эльфийски красива, поет, как соловей, танцует, словно лебедь, вышивает, играет на арфе. И сердцем, дескать, необычайно добра. Не знаю, насколько рассказы эти правдивы — люди любят преувеличить. Однако мне думается, что из нее может выйти действительно замечательная госпожа Гондора.

Денетор задумчиво посмотрел в свою кружку и залпом допил. Рядом практически мгновенно появился хозяин:

— Прикажете подать еще?

— Мне нет, — лаконично ответил Денетор, — я уже ухожу. А моему собеседнику да. И порцию колбасок.

— Сейчас все будет.

Трактирщик ушел, а Денетор, взяв куртку, спросил Баранора:

— Как смотришь на то, чтобы отправиться вместе со мной в Дол Амрот командиром отряда?

— Это честь для меня, — не стал скрывать тот.

— Тогда жди приказа.

— Как скоро? — уточнил воин.

— Не завтра, — признался Денетор, — еще надо приготовить дары в честь дня рождения Имрахиля, так что время есть.

— Я понял вас, господин. Я буду наготове.

— Не сомневаюсь, — Денетор встал. — С меня подарок твоему сыну. Хорошего вечера.

И с этими словами он, не слушая слабых возражений Баранора, покинул трактир и направился на верхние ярусы города, в библиотеку.

* * *

Палаты Знаний встретили сына Наместника теплом и привычным, успокаивающим душу уютом. Нежные, немного желтоватые огни светильников выхватывали из сумрака очертания высоких, упирающихся в самый потолок стеллажей.

«Меч, конь, наручи, золотая печатка, — размышлял Денетор, с восторгом в глазах оглядываясь по сторонам. — Или лучше серебряная. У них ведь эльфы в роду, а остроухие серебро любят больше злата. Но это все дары стандартные, их подобрать не составит никакого труда. Однако нужно нечто, что принца действительно порадует. Насколько я помню, он юноша начитанный и умный. Точнее, уже мужчина».

В памяти Денетора всплыл давний визит Адрахиля с сыном в Минас Тирит. Наследнику князя тогда было десять лет, и это был ребенок с живым умом и вечно смеющимися, все понимающими несмотря на нежный возраст глазами.

— Хотите выбрать что-нибудь конкретное? — услышал он за спиной знакомый старческий голос, тихий и чуть надтреснутый. — Давненько вы к нам не заходили.

Обернувшись, Денетор увидел Мастера Хранителя Знаний, и, учтиво склонив голову, извинился:

— Некогда было, ездил с воинами на разведку.

— Понимаю, — сощурился лукаво тот и ласково, тепло улыбнулся.

В груди Денетора привычной волной разлилось тепло. Вдруг показалось, что после долгой разлуки он вернулся домой.

— Прости меня, — вполне искренне покаялся сын Наместника. — Сегодня я не для того, чтобы выбрать чтение для души.

— А для чего же? — полюбопытствовал старик.

— Хочу побрать подарок для молодого Имрахиля.

— Наследника Адрахиля? — понял библиотекарь.

— Именно.

Старик покачал головой и пошел вдоль стеллажей, внимательно вглядываясь в свитки.

— Непростая задача, — признался он. — Библиотека Дол Амрота огромна. Однако, может быть есть нечто, действительно способное…

Мастер не договорил, лишь ускорил шаг и, подойдя к одной из самых дальних полок, вынул заметно потемневший от времени свиток.

— Вот, — победно улыбнулся он Денетору и выразительно помахал своей находкой у него перед носом. — Уверен, эта песня вам действительно пригодится.

— Что в ней? — заинтересовался тот. Пергамент был ему не знаком.

— Песнь, сложенная некогда самим Тар-Миньятуром о жизни его самого вместе с братом у принцев Фэанариони. Впрочем, дело было слишком давно, чтобы можно было уверенно отделить правду от вымысла. Я лично полагаю, что записал историю все же не лично Элрос, а придворный бард, однако опирался он на рассказы своего короля.

— А заодно приврал, — понимающе усмехнулся Денетор.

— Не исключено, — согласился Мастер. — Но вряд ли слишком много.

— Тогда ты прав — этот свиток может стать поистине ценным подарком.

— В таком случае я прикажу подготовить для вас копию.

— Благодарю.

Денетор уже собирался было уйти, когда старик спросил:

— Ты точно ничего не забыл, мальчик?

Вопрос старика, его ехидный тон и самая формулировка вдруг разом вернула Денетора в детство. В те годы, когда он сам с отчетливо читаемым благоговением на лице приходил в Хранилище Знаний, чтобы прикоснуться к древней истории. Тогда минувшие Эпохи, те давние битвы и подвиги оживали перед его глазами, и маленький Денетор, почти не дыша, проглатывал одну Песнь за другой. По ним он в те годы быстро выучил синдарин и кхуздул, научился понимать квенья, язык королей древнего Нуменора. Теперь же он поглядел на внимательно изучающего его старика и улыбнулся в ответ:

— Вы правы, Мастер. Подберу, пожалуй, что-нибудь для себя.

— Отлично! — обрадовался тот и довольно потер ладони. — У меня есть парочка свежих свитков. Как раз таких, как ты любишь.

И, отеческим жестом приобняв сына Наместника, увел его в глубину зала.

Покинувший Минас Тирит небольшой отряд весь день двигался на юг и к вечеру разбил лагерь на берегу Андуина.

Промозглый западный ветер стих, на прояснившемся небе показались первые звезды. Лениво шелестел камыш, перекликались поздние птицы, и было почти невозможно поверить, что где-то, быть может неподалеку, крадется враг.

Закончив обходить посты, Денетор подошел к пылавшему ярко и жарко костру и протянул озябшие руки к пламени. Весна уже успела вступить в права, на деревьях распустились первые нежные листья, однако ночи по-прежнему пока оставались холодными.

В полях раздался мерзкий, душераздирающий крик козодоя, и Денетор невольно вздрогнул. Занимавшийся приготовлением ужина солдат, заметив это, усмехнулся в усы, и сын Наместника, нахмурившись, присмотрелся к его неловким движениям внимательнее.

«Ингольд, — спустя минуту или две вспомнил Денетор имя. — В отряд стражей Врат поступил прошлой осенью. Вроде, есть маленькая сестра».

Заметив взгляд командира, воин смутился и, уронив прямо в котелок ложку, сдержанно выругался себе под нос. Денетор ухмыльнулся и неожиданно для самого себя посоветовал:

— Розмарин добавь.

— Что, господин? — заметно растерялся Ингольд и в удивлении поднял взгляд.

— Я говорю, что к мясу кролика, которого ты тушишь, стоит добавить розмарин. Он лежит в сумке справа от тебя. Увидишь — станет гораздо вкуснее.

— Спасибо, повелитель, — пробормотал солдат и, отыскав наконец необходимые травы, вдруг уточнил: — А вы умеете готовить?

Денетор небрежно пожал плечами:

— Лишь на костре. В походах приходилось.

Вскоре над берегом поплыл чарующий аромат мяса и трав, забулькал заваренный с корицей, лимоном, имбирем и гвоздикой горячий напиток. Незанятые в дозоре воины расселись вокруг костра, и началось то, за что сын Наместника любил походы и дозоры более всего. Беседа.

Кто-то вспоминал дом, кто-то пересказывал слышанные перед отъездом в таверне байки. То и дело раздавались взрывы раскатистого, громкого смеха, и сын Наместника, неспешными глотками чая запивая крольчатину, отдыхал душой.

Вскоре беседа перекинулась на орочьи отряды, все чаще попадавшиеся дозорным в последние годы, и смех вдруг как-то разом смолк. Казалось, самый воздух вокруг костра стал гуще, а плеск Андуина в отдалении громче.

Денетор прислушался и, чуть нахмурившись, с досадой отставил опустевшую плошку.

— Баранор, — позвал он командира отряда.

— Все тихо, капитан, — доложил откуда-то из темноты тот.

В ответ сын Наместника кивнул и, словно забыв о своем недавнем вопросе, вновь уставился на огонь. До Мордора, где вновь с недавних пор дышало ненавистью ко всему живому древнее Зло, от места их стоянки оставалось не так уж много.

— Как много бед обрушилось на Гондор за все бесчисленные годы его существования, — вполголоса пробормотал Денетор и сокрушенно покачал головой. — Будет ли этому конец?

— Надеюсь, будет, повелитель, — уверенно ответил Ингольд.

Сын Наместника вздохнул:

— От души надеюсь на это. Во всяком случае, я приложу все силы.

— Мы знаем это! — донесся чей-то уверенный голос из темноты, и Денетор, слегка улыбнувшись, вновь поднял взгляд.

— Что ж, не будем пока о грустном, — усилием воли отогнал он одолевавшие его тревожные мысли. — Для битв время еще придет. И гораздо скорее, чем всем бы нам хотелось.

— Скажите, а правду говорят, будто вы знаете много сказаний о сражениях древности? — решительно спросил из воинов.

— Это кто же такое болтает? — уточнил Денетор.

Однако спросивший не спешил раскрывать своих источников и пробормотал уклончиво:

— Слухами земля полнится.

Сын Наместника промолчал. Сам он не любил бессмысленных разговоров и не поощрял этого в других, однако солдат очевидно не имел ввиду ничего дурного, да и вечер был слишком хорош, чтобы портить его пустяками. А потому он просто ответил:

— Верно, знаю.

— Спойте что-нибудь нам! — посыпалось со всех сторон.

Теперь уже Денетор в голос расхохотался:

— Да вы обнаглели, братцы. Я ведь не менестрель.

— Мы знаем, — ответил за всех Баранор. — Да мы и сами, что уж там говорить, не самые большие знатоки этого дела. Однако послушать-то древних баллад о великих деяниях прошлого хочется.

Огонь выбросил к небу целый сноп искр, и Денетор невольно залюбовался. Все так же неспешно тек между камышей и песчаных дюн Андуин. Кричали козодои. Вокруг все казалось на диво тихим и мирным.

«В конце концов, — подумал сын Наместника, — почему бы и нет. Случись что, дозорные предупредят».

И вслух добавил:

— Ладно уж, что с вами делать. Слушайте. Песнь о падении первого Врага всех живущих Арды.

И над засыпающим побережьем поплыл тихий, отрывистый, с легкой хрипотцой голос. Солдаты Минас Тирита слушали, забыв, как дышать.

Наконец, когда уже успела смениться вторая стража, Денетор решительно объявил:

— Все, хватит на сегодня, друзья мои, вам пора отдыхать. Да и мне не мешает. Завтра нам предстоит долгий путь. На корабль мы сядем только в Пеларгире.

Поутру, отъехав от места ночной стоянки уже на добрый десяток лиг, разведчики заметили на влажной после недавних дождей следы.

— Орки, — понял Денетор, присмотревшись к отметинам от обуви. — Урук хаи.

— Похоже на то, — согласился Баранор и посмотрел испытующе на капитана. — Что будем делать?

Тот, коротко вздохнув, нахмурился и посмотрел в даль. Туда, где Андуин, сливаясь с горизонтом, поворачивал на запад. Солнце светило, разгоняя ночные тени, и было очевидно, что, затеяв преследование, они потеряют много времени. Солдаты напряженно молчали, ожидая решения командира.

— Наместник снова будет недоволен, — заговорил в конце концов Денетор, — но даже если мы пошлем гонца в Минас Тирит прямо сейчас, отряд оттуда все равно придет слишком поздно. Неподалеку несколько поселений. Там женщины и дети.

— И старики, — добавил сдержанно Баранор.

Во взгляде сына Наместника, устремленном в даль, полыхало с трудом удерживаемое пламя. Желваки на скулах играли, а пальцы судорожным движением сжимали поводья.

— Отправляемся в погоню! — минуту спустя решил Денетор, и воины разразились радостными криками.

Отряд сорвался с места и устремился по вновь обнаруженным следам туда, где скрылся заклятый противник.

* * *

Солнце ярко светило, отражаясь в водах залива. Морская гладь казалась усыпанной россыпью сверкающих бриллиантов. Денетор стоял на носу корабля, опершись о фальшборт, и смотрел на приближающуюся гавань.

Дол Амрот, твердыня древних нуменорцев, вырастал из прибрежных скал, стремясь к небу белоснежными пиками башен и высоких, защищающих надежно от врагов и ветров стен. Напоминающие лебедей корабли стояли у причалов, будто птицы, сложившие для отдыха крылья, и, казалось, дремали.

Белоснежная Морская Башня, Тирит Аэар, горделиво возвышалась над городом, неусыпно неся дозор, а статуи древних владык, окаймлявших ворота гавани, напоминали о скоротечности людской жизни.

Денетор нахмурился коротко и, бегло оглядев себя, поправил полы расшитой серебром котты. Долгий путь к заливу Бельфалас, прервавшая его погоня за отрядом урук хаев, спасение жителей какой-то мелкой деревушки, названия которой Денетор не запомнил, а после снова путь, уже на кораблях, до самого Дол Амрота — все это теперь осталось, наконец, позади. Цитадель древних князей Нуменора возвышалась перед глазами, а у причала прямо по курсу трепетало на ветру знамя князя Адрахиля, который пришел встречать сына Наместника Гондора.

— У тебя все готово? — спросил Денетор тихо у подошедшего сзади Баранора.

— Да, мой господин, — последовал уверенный ответ.

— Хорошо, — Денетор кивнул и коротко вздохнул. — Распорядись сразу спустить сходни.

— Слушаюсь.

— И не забудь дары.

Стражи Минас Тирита стояли за спиной своего владыки, сверкая начищенными латами, и весь их вид говорил о величии и силе древней Крепости Солнца.

«Впрочем, тут, на южных рубежах Гондора, нет смысла пытаться произвести на кого-нибудь впечатление, — напомнил сам себе сын Наместника, — однако обычай есть обычай».

Он снова чуть заметно нахмурился, словно это вынужденная парадная торжественность его тяготила, и посмотрел на причал. Там, рядом со старым князем стоял молодой мужчина лет двадцати на вид, высокий, темноволосый и сероглазый.

«Принц Имрахиль», — понял Денетор и вдруг, повинуясь идущему из глубины души порыву, широко улыбнулся.

Оба владыки Дол Амрота улыбнулись в ответ, и Денетор подумал, не унаследовали ли они от своей прародительницы знаменитое эльфийское зрение. Однако долго размышлять над подобными пустяками было уже некогда — судно ошвартовалось, и пара матросов, повинуясь распоряжению Баранора, сбросили на берег сходни. Денетор, не задерживаясь более на борту, спустился и, приблизившись на несколько шагов к князю Адрахилю, учтиво приложил ладонь к груди:

— Ясного дня хозяевам этих благословенных Единым земель.

— Рад видеть сына нашего владыки в Дол Амроте, — ответил тот и, в несколько шагов преодолев разделявшее их расстояние, обнял гостя. — Здравствуй, Денетор.

На этом с торжественной частью было покончено, и Денетор украдкой облегченно вздохнул. Он обернулся к принцу и, кивнув ему приветливо, заговорил:

— Для официальных поздравлений и пышных даров в честь грядущего торжества еще придет время, пока же позволь познакомить тебя с тем, кто ждать так долго не может.

Юный Имрахиль заинтересованно поднял брови:

— Кто же это?

Сын Наместника кивнул Баранору, солдаты расступились, и два матроса вывели вперед молодого коня, еще жеребенка, своей статью и всем внешним видом вызывавшего восторг и трепет в душе.

— У него еще нет имени, — заметил Денетор, — он очень молод. Этот конь из потомков Вальпэ.

— Кобылы, подаренной Элросу Макалаурэ? — вспомнил Имрахиль.

— Именно так, — подтвердил Денетор.

— Ценный дар, — признал Имрахиль.

Он подошел ближе и, погладив ласково жеребенка, заглянул ему в глаза.

— Будешь дружить со мной? — спросил его принц, и молодой конь о чем-то тихонько заржал в ответ.

— Благодарю, — улыбнулся принц и обернулся к воинам, сопровождавшим князя и его сына.

Один из них подошел, повинуясь безмолвному приказу и, погладив по шее коня, увел его.

— Теперь, я полагаю, на всем пора отправляться домой, — заметил Адрахиль и уточнил у гостя: — Ты как предпочитаешь, пешком или верхом?

— Если ты не возражаешь, князь, то я бы прошелся, — ответил Денетор. — Хочу посмотреть на город. Он так красив!

Хозяин сделал приглашающий жест, и все отправились к окруженной пышными садами крепости из белоснежного, сияющего в полуденных солнечных лучах, мрамора.

Колокол Тирит Аэар зазвонил, ему ответили подголоски, и Адрахиль пояснил, заметив на лицах гостя и его спутников удивление:

— Это в честь твоего приезда, Денетор. Когда дозорные видят вражеские корабли, звон совершенно иной.

— Понимаю.

Он шел, оглядываясь по сторонам, и чувство необычайной, непривычной и такой восхитительной, такой желанной свободы росло в душе. Напряжение, обычно неотступно следовавшее за ним в Минас Тирит, отпускало, и сердце часто билось, предчувствуя нечто, чему сын Наместника пока не мог дать названия.

Чайки кружили над зацветающими вишнями, над упирающимися прямо в небо башнями, над шлемами воинов княжеской гвардии, и Денетор провожал их взглядом.

Заметив на одной из стен цитадели одинокую фигуру девы в отделанном золотом белом платье, он перевел удивленный взгляд на князя и уже хотел его спросить, кто это, однако незнакомка быстро исчезла.

— Мне жаль, что ты до сих пор не бывал у нас на побережье, Денетор, — заметил князь.

— Поверь, мне тоже, — не стал скрывать тот собственного неподдельного сожаления. — Но возможности не было. Угроза с востока растет с каждым годом. Набеги тварей Врага все чаще. Мы вынуждены непрестанно нести дозор и охранять границы.

— Разумеется, — ответил Адрахиль. — Я много раз говорил Эктелиону и повторю тебе — воины Дол Амрота придут на помощь сразу же, как только в этом возникнет нужда.

— Я в этом не сомневаюсь, князь, — кивнул с благодарностью сын Наместника. — Спасибо тебе.

Разговор перекинулся на военные дела, однако, едва хозяева вместе с гостем ступили в княжеские сады, сам собой смолк.

На ветках вишен и яблонь пели птицы, цветы дурманяще пахли, устремив к небу белые, розовые и золотые венчики, и Денетору вдруг показалось почти кощунством среди подобной красоты обсуждать боль и смерть.

«Здесь, в Дол Амроте, — подумал он вдруг, — творения рук человеческих существуют в гармонии с природой, а не подавляют ее, как в Минас Тирите».

Он вдохнул полной грудью, с восторгом ощущая, как пряный запах меда проникает в легкие, и вдруг увидел бегущую им навстречу со всех ног деву. Щеки ее раскраснелись, старательно уложенные черные локоны успели немного растрепаться. Глаза задорно блестели, а рукава золотисто-белого платья трепетали за ее спиной подобно крыльям птицы.

— Моя младшая дочь Финдуилас, — представил девушку Адрахиль, и сердце Денетора с силой ударилось о ребра.

— Здравствуй, княжна, — приветственно склонил он голову, и она ласково, тепло улыбнулась ему в ответ.

— А это, — начал было Адрахиль, но дочь прервала отца.

— Я знаю, кто это, — уверенно заявила она.

Адрахиль заметно удивился:

— Вот как?

Однако Финдуилас не смутилась:

— Именно. Наш гость красив и статен, в нем словно возродилось величие древних владык Нуменора. Но в Гондоре нет Королей уже много веков, а Наместник слишком стар. Стало быть, это его сын.

Имрахиль, не выдержав, в голос расхохотался, а князь подтвердил:

— Ты права, это Денетор.

Финдуилас в ожидании ответа склонила голову на бок, ее серые глаза сияли озорством, и сын наместника вдруг подумал, что женщин, подобных ей, он в Минас Тирите до сих пор не встречал. В груди разлилось тепло, несколько мгновений сердце колотилось часто-часто. Усилием воли Денетор заставил себя успокоиться и, протянув руку деве, заметил:

— Рад познакомиться с тобой, прекрасная княжна.

Финдуилас вложила пальцы в его ладонь, и Денетор сжал их с непонятным ему самому трепетом в душе.

— Позволишь на эти несколько минут пути быть твоим спутником? — спросил он ее.

— С удовольствием.

Хозяева вместе с гостем продолжили путь, и Адрахиль спросил:

— Полагаю, ты хочешь отдохнуть с дороги?

— Не отказался бы, — признался Денетор. — Ночь выдалась напряженной — мы столкнулись с пиратами.

— Тогда я попрошу принести тебе обед в покои. А вечером мы все будем ждать тебя в общий зал на ужин.

— Ты ведь придешь? — спросила Финдуилас и посмотрела на Денетора прямо.

— С удовольствием, — охотно ответил тот.

— Тогда буду ждать тебя.

Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, не замечая криков чаек над головами, взглядов солдат и выразительной улыбки Имрахиля.

А солнце по-прежнему ярко светило над заливом, отражаясь в воде и медленно, неспешно совершая свой дневной путь.

Медленно садящееся в залив Бельфалас солнце позолотило мраморные колонны портика, заглянуло в распахнутое настежь окно покоев и, пробежав по лицу мирно спящего человека, разбудило его.

Денетор улыбнулся, еще не успев окончательно вынырнуть из объятий сна, и открыл глаза.

Все так же кричали чайки, как несколько часов назад, из сада доносились приглушенные голоса. Слов было не разобрать, но сын Наместника и не стремился к этому. Впервые за много лет он наслаждался тем, что от него никто ничего не требует, ему не надо спешить, не требуется никого защищать, а те, кто вместе с ним сейчас находился в цитадели Дол Амрота, ему действительно рады.

Вспомнив дружеский прием Адрахиля и его уже взрослого сына, а так же ласковую улыбку Финдуилас, он поднялся с постели рывком и, подойдя к балкону, посмотрел на уже готовое погрузиться в сон море.

«Ни каменного града, ни скал, — подумал Денетор лениво, опершись плечом о резную ореховую раму. — Ни тени Врага вдалеке. И так много зелени, что дух захватывает. Так странно и непривычно. И так… волшебно, волнующе».

Он с каждой минутой убеждался все больше, что ему действительно, до самых потаенных уголков души, нравится Дол Амрот. Хотелось повидать скорее гостеприимных хозяев, и сын Наместника, распахнув одну из седельных сумок, выбрал серую, расшитую золотом рубашку. Наскоро приведя себя в порядок, он облачился, и в этот самый момент раздался уверенный, громкий стук в дверь.

— Ясного вечера, — приветствовал Имрахиль, входя в покои гостя. — Уже не спишь? Отлично. Готов спуститься к ужину?

— Вполне, — заверил его Денетор.

Принц оглядел своего собеседника внимательным взглядом и чуть заметно добродушно хмыкнул. Денетор удивленно приподнял брови:

— Что-то случилось?

— Нет, ничего, — покачал головой Имрахиль. — Только… Впрочем, сейчас сам увидишь.

Заинтригованный, Денетор покинул покои и отправился следом за принцем вниз по широкой мраморной лестнице в одну из столовых зал.

— Здесь в основном собирается только семья, — на ходу пояснял хозяин дома. — Торжественные приемы мы проводим в северном крыле.

За окнами, вдоль мраморных оград и колонн змеился плющ, внутри многочисленные гостиные были отделаны растительным орнаментом. Сам дом казался продолжением сада, и Денетору вдруг на один короткий ми показалось, что столь талантливо нарисованная на одной из стен малиновка сейчас вспорхнет с ветки дерева и запоет.

— Ну, вот мы и на месте, — объявил в конце концов Имрахиль и, толкнув тяжелую дубовую дверь, посторонился, предлагая гостю войти.

В камине жарко пылал огонь, разгоняя легкую вечернюю прохладу. На длинном столе сверкали серебром изящные кубки. В распахнутое окно залетал морской бриз, слышался лаковый, мерный шелест листьев.

— Ясного вечера, Денетор, — приветствовал Адрахиль, прерывая разговор с дочерью.

— И тебе тоже, князь, — ответил тот.

Финдуилас, завидев гостя, расцвела, на губах ее заиграла улыбка, и Денетор почувствовал, что не может не улыбнуться ей в ответ.

На девушке было надето отделанное тончайшими кружевами серое, похожее на утреннюю дымку, платье, и Денетор понял, что имел в виду Имрахиль — они оделись действительно очень схоже.

— Вы все-таки пришли! — воскликнула Финдуилас радостно.

— Не мог поступить иначе, — заверил молодую княжну сын Наместника. — Но неужели вы сомневались?

Та в ответ лишь пожала плечами, не желая, должно быть, выдавать причину собственных страхов, а может быть, сочтя оную не стоящей внимания, и жестом указала на одно из мест во главе стола, предлагая садиться.

Заметив в самом углу комнаты высокую арфу, а рядом с ней стул, Денетор мимолетно подумал, кто же увлекается тут по вечерам музицированием, во время семейных трапез, однако ужин уже начинался, поэтому размышления сын Наместника отложил до более подходящих времен.

Финдуилас села напротив, и свет почти опустившегося в морскую бездну светила на один короткий миг осветил лицо, изгиб шеи и щеку девушки. Денетор невольно залюбовался, а та между тем спросила:

— Помочь вам выбрать что-нибудь?

Сын Наместника оглядел внимательно стол и ненадолго задумался. Помимо жареной дичи, тушеного кролика, цыпленка с фенхелем, сыра, фруктов и хлеба с орехами были несколько блюд, вкус которых он совершенно не представлял. Заметив его короткое замешательство, девушка с видимой охотой принялась пояснять:

— Это форель в меду с изюмом, там салат из мидий, а это креветки, жареные в чесночном соусе.

— А вы бы что сами мне посоветовали? — поинтересовался Денетор.

— Попробуйте сперва рыбу, — ответила ему Финдуилас.

Помогавшие за ужином верные, повинуясь кивку госпожи, положили гостю солидную порцию, и скоро Денетор с удовольствием признал, что, несмотря на непривычный вкус, форель была поистине хороша.

Разговор неспешно тек, касаясь то урожая ламинарии, то цен на зерно. Потом разговор коснулся тканей, привезенных недавно торговцами из Харада, и в глазах Финдуилас Денетор заметил огонек восторга.

«Должно быть, как любая красивая женщина, она любит наряжаться», — отметил он для себя, еще сам с трудом понимая, зачем ему этот факт.

На подоконник вдруг сел соловей и принялся с явным любопытством разглядывать людей. Заметив заинтересованный взгляд Денетора, Финдуилас пояснила:

— Он часто сюда прилетает во время ужинов. Иногда поет, иногда сидит просто так, будто слушает. А впрочем…

Она на секунду задумалась, а после встала и, поглядев задумчиво на Денетора, подошла к арфе. Адрахиль и Имрахиль прервали разговор, очевидно приготовившись слушать, а девушка, все так же не сводя с гостя внимательного взгляда, устроилась поудобнее и положила пальцы на струны.

От охватившего душу Денетора волнения, внезапного и столь же неумолимого, словно вечерний прилив, дыхание его перехватило, а сердце пропустило удар. Ладони вспотели, и он, не желая выдать себя, отложил приборы в сторону.

Меж тем княжна заиграла, и Денетор, не раз слышавший исполнение искусных музыкантов Минас Тирита, вдруг понял, что слухи об эльфийской крови в роду владык Дол Амрота вполне правдивы.

«Ибо кто, кроме эльфов, может так играть?» — спросил он сам себя и не нашел ответа.

Мелодия плыла, чарующая и нежная, она обвивала каждого из тех, кто присутствовал в зале, и вырывалась в сад. И соловей, сперва лишь чутко прислушивавшийся, вдруг неожиданно для Денетора прочистил горлышко и запел.

Должно быть, ни разу в жизни не слышал сын Наместника более волшебного, волнующего концерта. Дыхание перехватывало, сердце часто билось. Он более не мог, даже если бы захотел, отвести от прекрасной Финдуилас взгляда, и девушка явно чувствовала это. Она улыбалась ему время от времени чарующе и ласково-нежно, глядя из-под ресниц.

В конце концов сын Наместника не выдержал и, встав из-за стола, подошел к Финдуилас. Положив руки на плечо арфы, он стоял недвижимо, боясь пошевелиться, и не сводил с прекрасной исполнительницы взгляда.

Скоро Финдуилас прекратила играть и, подняв на гостя взгляд, спросила:

— Хотите посмотреть наш сад? Вы ведь еще ничего, по большому счету, не видели.

Не сразу Денетор пришел в себя, а когда смог, с охотой ответил:

— Буду рад. Конечно, если ваш отец не против.

— Идите, — махнул рукой Адрахиль. — Мы с Имрахилем найдем, чем себя занять.

Тогда сын Наместника предложил девушке руку, и Финдуилас, вложив в нее пальцы, поднялась.

Они через высокое, от пола до самого потолка, окно вышли в сад, и Денетор вздохнул полной грудью, успокаивая мятущиеся мысли. Однако, привыкнув с детства быть честным перед самим собой, он вынужден был признать, что само присутствие рядом Финдуилас волнует его. Так, как ни одна дева за всю его долгую жизнь не волновала. Пальцы дочери Адрахиля в его ладони едва заметно подрагивали, и сын Наместника понял, что спутница его испытывает похожие чувства.

Они пошли по усыпанной гравием дорожке меж розовых кустов в глубину сада, и тогда Финдуилас заговорила.

— Вы слушали с неподдельным интересом там, в зале, — заметила она. — Вам нравится музыка?

— Да, очень, — признал охотно Денетор. — Иногда я жалею, что мне не дано играть.

Солнце уже успело окончательно скрыться, горизонт потемнел, и над головами их начали зажигаться первые, пока еще самые крупные и яркие, звезды.

Финдуилас в ответ на признание качнула головой и заметила:

— Но в вас, должно быть, много иных талантов? Расскажите мне что-нибудь о себе.

— Вот как? — не сдержал удивления Денетор. — Вам правда интересно?

Финдуилас посмотрела на своего спутника внимательно, будто хотела прочесть что-то в его душе, и ответила:

— Да, разумеется. Что вы за человек? Что любите? Чем интересуетесь? Я, разумеется, знаю то, что знают все в Гондоре — что вы храбры и отважны, что многие жители именно вам обязаны своими жизнями. Что вы мудры. Но кроме этого? Ведь ваша жизнь — это не только война.

Волнение, обуревавшее душу сына Наместника, не сразу позволило ему заговорить. Проглотив вдруг вставший в горле тугой комок, Денетор проговорил негромко:

— Таких вопросов мне за всю жизнь не задавал никто и никогда.

Финдуилас вздрогнула:

— Звучит чудовищно. Нежели в самом деле никто? Даже ваш отец?

— Ему моя жизнь интересна менее, чем кому бы то ни было, — не удержал Денетор горькой усмешки. — Моя задача — быть удобным, хорошим наследником. А что я там чувствую…

— В чем же он вас обвиняет?

— В смерти моей матери. Она умерла в родах.

— Но это несправедливо! — воскликнула Фииндуилас. — Ведь вы тоже потеряли мать.

Денетор вздохнул:

— Должно быть, мне немного легче — я вовсе ее не знал. Меж тем как Эктелион действительно любил ее. Да я и не претендую на его любовь — я давно привык к тому, что есть. Что же до моих увлечений… Люблю читать. Баллады, легенды, сказки. Предания древности. В детстве я сутками напролет просиживал в королевской библиотеке, и это тоже вызывало недовольство Наместника. Люблю музыку, хотя сам играть не умею.

За разговором они неспешно дошли до увитой глицинией беседки, и Финдуилас, остановившись ненадолго, пояснила:

— Я сама за ними ухаживаю.

— Вам нравится это занятие? — спросил, борясь с вновь подступающим волнением, Денетор.

— Да, очень.

— Финдуилас! — вскликнул он порывисто и поглядел девушке в глаза. Сам плохо понимая, что хочет сделать или сказать теперь, спросил: — Быть может мы вновь перейдем на ты, как утром начали? Конечно, если вы не возражаете.

— Я буду рада, — заверила его дочь Адрахиля.

Устав бороться с собой, Денетор крепче сжал ее пальцы и, медленно поднеся к губам, поцеловал их. Финдуилас подалась вперед, дотронувшись осторожно до его волос, и оба надолго застыли посреди сада, боясь спугнуть волшебное, так не похожее на все, испытанное ими ранее, мгновение.

* * *

В конце весны, когда яблони оделись в пышный бело-розовый наряд, а в Дол Амроте собралась почти вся знать Гондора и окрестных земель, пришло время главного торжества.

Денетор застегнул котту из черного бархата, расшитую золотом, закрепил на поясе меч и с легким волнением, упорно плескавшимся в самой глубине души, оглядел себя в зеркало.

Что о нем подумают гордые аристократы, наследника Наместника беспокоило меньше всего, а солдат его наружность и раньше не волновала — своего капитана гвардия ценила отнюдь не за красоту. Однако на прекрасную младшую дочь Адрахиля отчего-то очень хотелось произвести впечатление.

Над морем прокатился первый, еще как будто немного сонный, зов рога, и Денетор, поглядев в окно, увидел в отдалении собравшиеся к параду в честь совершеннолетия принца Дол Амрота корабли.

Уже по-летнему жарко и ярко светило солнце. Теплый бриз врывался в покои, обдувая лицо и остужая разгоряченные мысли Денетора. Распахнув дверь, он взглядом нашел Баранора и приказал ему:

— Скажи нашим воинам, чтобы строились.

— Слушаюсь, господин, — отозвался тот и проворно сбежал по лестнице.

Сын Наместника последовал за ним и, увидев в Золотой гостиной Адрахиля с сыном, приветствовал их кивком головы:

— Ясного дня вам.

— И тебе, — отозвался князь.

Одетый в парадный наряд, наследник Дол Амрота казался величественный и прекрасным, как никогда ранее, так что можно было легко поверить — в его жилах в самом деле течет кровь и синдэ Митреллас, и полукровки Элроса.

«Как и в тебе самом, — напомнил сам себе Денетор. — Первый Наместник Хурин приходился кровным родичем королю Минардилу, пусть даже и дальним. Так что не вздумай комплексовать».

Он огляделся по сторонам, надеясь увидеть где-нибудь поблизости Финдуилас, но не нашел ее. Адрахиль пояснил:

— Она вместе с прочими женщинами будет ждать нас уже там, на мысу, рядом с Тирит Аэар.

— Благодарю, — отозвался коротко Денетор и, коротко вздохнув, занял свое место справа от виновника торжества.

Князь Адрахиль стал слева от сына, и тогда в окна цитадели вновь ворвалось пение рогов, на этот раз жизнерадостное и громкое. Оно трижды прокатилось над залитым солнцем мысом, вырвалось в море, и в этот самый момент стражи распахнули настежь тяжелые дубовые двери.

От цитадели до самой башни стелилась расшитая серебром голубая дорожка. С одной стороны ее, облаченные в парадные доспехи, стояли стражи Великих Врат Минас Тирита, с другой же выстроилась гвардия Дол Амрота.

Знать Гондора, мужи и девы, гуляла меж деревьев, ожидая начала празднества. Завидев же владык, люди поспешно оставили разговоры и поспешили к Тирит Аэар.

Пройдя меж цветущих яблонь к подножию башни, принц Имрахиль посмотрел с заметным волнением сперва на отца, потом на сына Наместника, и наконец опустился на одно колено. Денетор вздохнул глубоко и вышел вперед.

По рядам собравшихся прокатился легкий вздох. Женщины в волнении, а может быть из кокетства, прижали руки к груди. Мужчины крепче сжали навершия мечей. Сын Наместника едва заметно нахмурился и, бегло оглядев передние ряды, нашел взглядом ту, что волновала его уже многие дни сильнее всего. Лицо его прояснилось, и с губ сам собой слетел легкий вздох:

— Финдуилас.

Сын Адрахиля чуть слышно хмыкнул, пряча веселье за нарочито торжественным выражением лица, а сама дева, несколько долгих мгновений глядя Денетору в глаза, улыбнулась ласково и пленительно, так что у того заколотилось сердце.

Вновь протрубил рог, призывая собравшихся к вниманию, и Денетор отогнал неуместные в подобный момент грезы.

Теперь Имрахилю, как будущему князю Дол Амрота, предстояло принести клятву верности Гондору, и Денетор от имени Эктелиона должен был ее принять.

Принц поднял взгляд и, глядя сыну Наместника прямо в глаза, заговорил:

— Клянусь любить и защищать с оружием в руках Гондор и его неотъемлемую, неделимую часть — Дол Амрот. Клянусь по мере сил бороться с Врагом, а так же быть опорой Королей и их законных Наместников…

Он говорил, и даже чайки над морем престали кричать, внимательно прислушиваясь. Люди же слушали, почти не дыша. Наконец, Имрахиль достал свой меч и, взяв двумя руками, протянул Денетору. Тот коснулся острием клинка плеча молодого принца и ответил:

— От имени Наместника Эктелиона я, его законный Наследник, принимаю твою клятву. Встань, Имрахиль.

Он широко, тепло улыбнулся, и вернув меч его хозяину, крепко обнял Имрахиля.

Над морем пронеслось победно-звонкое пение рога, люди зашумели, поздравляя, захлопали в ладоши, а между тем на горизонте дрогнули паруса кораблей. Начинался парад.

Величественные военные корабли и юркие торговые шхуны, прогулочные суда и легкие рыбачьи лодки — все они собрались, чтобы в этот ясный весенний день поздравить своего молодого господина.

Денетор обернулся, внимательно глядя на развертывающееся представление, и все же взгляд его нет-нет да и возвращался к той, что была для него теперь много привлекательнее любого парадного действа. К Финдуилас.

Сердце сына Наместника часто билось. Хотелось обнять ее, прижать к себе, вдохнуть уже ставший знакомым запах волос. Желание теснило грудь, сворачиваясь тугим комком и время от времени мешая дышать, так что Баранор в конце концов не выдержал и, наклонившись к уху своего капитана, прошептал:

— Не волнуйтесь так. Никто не посмеет пригласить ее до того, как это сделаете вы.

— Что, так заметно? — так же шепотом поинтересовался Денетор.

— Что она вам нравится? — уточнил Баранор и, подумав секунду, уверенно ответил: — Да.

Сын Наместника задумался, как ему следует относиться к подобному заявлению, а через секунду мысленно махнул на все рукой.

«В конце концов, какая мне разница, кто знает о моих чувствах? В них нет ничего постыдного».

И, решив таким образом, сосредоточился на продолжающемся параде.

Солнце уверенно плыло по небосклону, склоняясь к западу. Когда же горизонт окрасился в густые золотисто-розовые тона, парад закончился. Последние шхуны, приветствовав Имрахиля пением труб, скрылись за мысом, и Денетор пошевелился, давая этим понять, что с торжественной частью покончено. Почти.

— Позволишь первым вручить тебе скромный дар? — спросил виновника торжества Денетор.

— Неужели есть что-нибудь еще, способное меня потрясти? — улыбнулся тот. — Вряд ли я получу нечто более потрясающее, чем конь, в жилах которого течет кровь аманских жеребцов.

— Спасибо за столь высокую оценку моего дара, — в таком же шутливом тоне отозвался сын Наместника. — И все же у меня есть еще кое что.

Он подал знак, и Баранор приблизился, неся в руках серебряные латы, наручи и отделанный драгоценными камнями меч.

— А это, — Денетор взял из его рук деревянную резную шкатулку и, бегло оглядев содержимое, вручил оную Имрахилю, — одна из баллад, хранящихся в библиотеке дворца Минас Тирита.

Он коротко объяснил, о чем идет речь, и глаза сына Адрахиля загорелись восторгом:

— Беру свои слова назад, Денетор, и от души благодарю. Твои дары поистине незабываемы и бесценны.

— Благодарю, — откликнулся тот, и по лицу его было хорошо заметно, как приятны сыну Наместника эти слова.

Он отошел, давая другим возможность поздравить Имрахиля, и взгляд его вскоре отыскал ту, что занимала все его мысли.

— Финдуилас, — прошептал Денетор, не в силах спрятать рвущегося из самой глубины сердца восторга.

Одетая в расшитое серебром сиреневое платье, она сама казалась частью заката, диковинным цветком. Однако Денетору хотелось не сорвать его, а восхищаться, оберегать, любоваться.

«И любить», — закончил он мысленно и сделал шаг вперед.

— Денетор, — прошептала она и, прижав ладони к груди, тоже сделала два шага навстречу.

Не думая более ни о чем, он рванулся вперед и, заключив Финдуилас в объятия, зарылся лицом в ее черные локоны, с удовольствием вдохнув аромат меда и каких-то незнакомых трав. Девушка обвила его шею руками, и по телу мужчины разлилась томительная, мучительно-сладостная волна.

— Позволишь пригласить тебя на танец? — немного хриплым голосом спросил он ее.

— Да, — ответила просто Финдуилас, по-прежнему пряча лицо на его плече. — На первый и на все последующие, на какие ты захочешь.

— Благодарю.

Они стояли, обнявшись, посреди сада, не обращая никакого внимания на окружавших их гостей, и девичье тело едва заметно подрагивало под руками Денетора, будя в душе доселе неведомые желания.

— Не бойся меня, — вдруг прошептал он Финдуилас на ухо, — пусть крови эльфов и мало во мне, но она есть. Я умею, если нужно, обуздывать желания плоти.

Она подняла голову, посмотрела Денетору в глаза и так же шепотом спросила:

— А разве так уж нужно?..

Сердце его заколотилось, ладони вспотели.

— Не искушай меня раньше времени, — попросил он. — Я ведь в первую очередь все-таки человек…

Финдуилас пленительно улыбнулась, и Денетор, наконец слегка отстранившись, подал ей руку, приглашая к танцу.

Заиграл музыка, звуки арф и флейт поплыли над садом, и девушка, вложив пальцы в ладонь сына Наместника, пошла вместе с ним туда, где для танцующих была приготовлена поляна.

На потемневшем небе зажглись первые яркие звезды. Бархатная южная ночь, сопровождаемая музыкой, смехом и танцами, плыла вперед.

Финдуилас льнула к своему спутнику, и Денетор чувствовал, что у него нет сил выпустить ее из объятий. Он смотрел в сверкающие звездным серебром глаза девы и быть может впервые в своей жизни начинал понимать, что пережил Наместник Эктелион, потеряв жену.

Представив вдруг смерть Финдуилас, он ощутимо вздрогнул и, заметив удивление девы, спросил ее:

— Хочешь перекусить?

Ночь уже успела перешагнуть за половину, поэтому дочь Адрахиля ответила:

— С удовольствием.

Они подошли к ближайшему столику, и девушка, взяв медовое пирожное с ягодами, откусила половину. Подняв взгляд на Денетора, она с чуть заметной улыбкой немного подумала и протянула ему оставшуюся часть. Сердце сына Наместника дрогнуло, он бережно обхватил запястье Финдуилас и, доев пирожное прямо из ее рук, неторопливо облизал ее пальцы.

— Денетор, — прошептала жарко она.

Губы девушки приоткрылись, она коснулась пальцем его щеки, подалась вперед, и он вдруг понял, что здесь и сейчас бороться с подступающим желанием будет большой ошибкой.

Обняв Финдуилас, сын Наместника увлек ее в сторону и, прислонив спиной к ближайшему дубу, склонился над ней и прошептал:

— Прости заранее, если я сейчас сделаю что-то не так…

Она глядела на него доверчиво, не отрываясь, и он тогда, обняв ее одной рукой, второй ладонью коснулся ее лица. Душа рвалась вперед, сердце колотилось где-то в районе горла. Обдав длинную стройную шею девушки теплым дыханием, он наконец коснулся губами ее мягких губ и, ощутив ее ответный стон, с силой обнял, прижав к груди.

Пальцы Финдуилас зарылись в его волосы, он углубил поцелуй и всей кожей, всем своим существом ощутил, что жар, заливающий его сейчас с головой, грозит захлестнуть их обоих.

— Лебедь моя, — выдохнул он, губами касаясь век, скул и трепещущей жилки на шее девушки.

— Да, Денетор, — прошептала она, не открывая глаз. Изогнувшись всем телом, она подставляла ему под поцелуи лицо, шею, грудь, и все шептала и шептала: — Да… Твоя… Твоя…

— Принцесса у себя? — спросил Денетор, остановившись перед высокими белыми дверями с изображением расправившей крылья лебеди.

Тот молча кивнул и распахнул створки.

— Благодарю, — ответил сын Наместника и вошел.

Подувший к вечеру с запада легкий бриз нагнал на небо прозрачные, немного золотящиеся в свете закатных лучей облака. Мрамор колонн казался почти янтарным, и легкий полумрак, скрадывавший очертания покоев, отчего-то заставлял сердце биться чаще.

Оглядевшись быстрым, беглым взглядом по сторонам, Денетор в конце концов обнаружил, что Финдуилас стоит на балконе. Ее изящная, стройная фигура, окутанная лазурно-голубым шелком платья, казалась нереальной, нездешней.

«Словно она и правда эльфийка», — мелькнула мысль.

Но все же девушка была вполне земная, из плоти и крови, такая знакомая и родная, поэтому Денетор, не колеблясь более, прошел широким шагом через комнату и вышел на балкон.

— Финдуилас, — позвал он деву, задумчиво глядевшую до сих пор на море.

Заметив гостя, принцесса расцвела, ее щеки вспыхнули легким румянцем, а с губ сорвался чуть слышный вздох:

— Денетор…

Тут она, словно смутившись собственной смелости, опустила взгляд, и сын Наместника, подойдя еще ближе, осторожно обнял девушку одной рукой. Финдуилас чуть слышно вздохнула, положила голову Денетору на плечо, распущенными волосами коснувшись его обнаженной груди, видневшейся сквозь прорезь простой бело-голубой рубахи, и сын Наместника, оставив на макушке девушки поцелуй, застыл неподвижно, одолеваемый мыслями.

Теперь, когда охватившая их обоих на празднике страсть немного схлынула, а разум вновь обрел способность размышлять, Денетор прислушался к голосу собственного сердца и понял, что чувства, охватившие его столь внезапно и неумолимо, стали будто сильнее и глубже. Желания обрели простую и понятную, такую естественную для любого эрухино форму.

— Финдуилас, — позвал он ее чуть слышно, словно хотел убедиться, что ее мысли с ним.

Она обернулась к нему, улыбнулась чарующе и пленительно, и тогда он обнял девушку второй рукой, прижал к себе крепко, с удовольствием ощутив под пальцами упругую девичью грудь.

— Прости, что не приходил ни утром, ни днем, — покаялся он. — Уверен, нам обоим было, о чем подумать.

— Разумеется, — откликнулась эхом Финдилас и вновь замолчала, все так же задумчиво глядя на покрытое пенными барашками море.

«Уехать отсюда без нее я просто не смогу, — признался он себе. — Я люблю ее. Она мне нужна. Но если там, с Минас Тирите, меня отныне будет ждать кто-то, кому я дорог, кто думает обо мне, то, может статься, жизнь окажется не настолько паршивой штукой, какой была до сих пор».

Тут Денетор, осознав со всей неумолимостью, что время пришло и больше он не может молчать, негромко откашлялся и заговорил:

— Мне до сих неведомо было, что такое счастье. Ни счастье, ни любовь.

— Я знаю, — ответила тихо она.

— У меня просто не было возможности их изучить или хотя бы просто почувствовать. Но теперь я уверен, что с тобой рядом у меня есть шанс…

Волны с шумом плеснули на каменные ступеньки, ведущие от балкона к пляжу, и Финдуилас проговорила:

— Я собиралась спуститься к морю. Пойдешь со мной?

— Если ты позовешь меня, я буду рад, — не стал отказываться Денетор.

Дева чуть отстранилась и, оглянувшись через плечо, протянула руку. Он сжал ее пальцы, и оба, не размыкая объятий, направились туда, где были только они и море.

Волна с шипением набегала, лизала мыски его сапог, подол ее платья. Мужчина и женщина шли вдоль берега, и окутавшее их молчание казалось полнее и глубже, чем многие иные разговоры. Денетор чувствовал, как бьется в груди его собственное сердце, существования которого он прежде совершенно не замечал, и наконец спросил:

— Ты любишь море?

— Да, очень, — откликнулась Финдуилас и, подняв взгляд, посмотрела на спутника. — Оно хороший собеседник, и всегда такое разное. То ласковое, то бурное, грозное. Когда оно такое беспокойное, как сейчас, я часто вспоминаю Митреллас.

— Вашу прародительницу? — понял Денетор.

— Да.

— Расскажи мне о ней. Я почти ничего не знаю о той истории.

Финдуилас вновь посмотрела на него, и этот нежный взгляд опять, в который раз, все перевернул в его душе. Он обнял девушку за плечи, уверенно, но бережно прижав к груди, и тогда она заговорила:

— Об этой истории у нас в семье не слишком часто говорят вслух. Все-таки это очень больно, когда тебя бросают.

— Разумеется, — согласился Денетор.

Финдуилас продолжила:

— Митреллас появилась внезапно и словно ниоткуда, как удар молнии. Наш предок Имразор охотился в Белых Горах, когда обнаружил ее. Одинокую, измученную, покинутую. Он пожалел ее и, не зная, как еще помочь, забрал в свой дом. Какое-то время он спрашивал соседей, не видели ли они поблизости еще каких-нибудь эльфов, потому что отпустить Митреллас одну в неизвестность он не решался. Но никто не появлялся.

— Она любила его? — спросил вдруг Денетор.

Дочь Адрахиля пожала плечами:

— Не думаю. Скорее, была испугана, одинока, не знала, что делать. Быть может, она считала, что эльфов в Средиземье больше не осталось. В конце концов, он решил, что одинокой деве неприлично жить в доме холостого мужчины просто так, и предложил стать его женой. Она согласилась. Родились двое детей, сын и дочь. И все же, когда однажды ночью Митреллас выскользнула из их дома и бесследно исчезла, он вздохнул с облегчением и не стал искать ее. Ибо, что делать с женой-эльфийкой, он так и не смог понять. Они так и остались чужими друг другу. А может, ее испугало зло, неумолимо двигающееся с Востока. Настолько, что ни муж, ни дети не смогли ее остановить. Больше Митреллас никто из нашей семьи не видел.

— И вы не знаете, что с ней стало? — спросил Денетор.

Финдуилас покачала головой:

— Нет. Быть может, она нашла способ добраться до Валинора, а может отправилась назад в Лотлориэн. Это все уже не имеет значения. Покинув семью, она сама от нее тем самым отреклась.

Сердце Денетор вдруг гулко заколотилось в его груди. Остановившись посреди пляжа, он обернулся к деве и порывисто спросил, глядя ей в глаза:

— А ты сама? Что сделала бы на ее месте ты? Тут, в Дол Амроте, благословенный Единым край. Однако в Минас Тирите, где я живу, видна тень Мордора на востоке.

Его грудь часто вздымалась от охватившего душу и сердце волнения. Финдуилас смутилась и, положив ладонь на его обнаженную грудь, уверенно заговорила:

— Я знаю, о чем ты, Денетор. Но я не она. Я не смогла бы все бросить и оставить из чувства страха того, кого я…

Тут она запнулась, но спустя всего одно мгновение уверенно продолжила, глядя своему спутнику прямо в глаза:

— Кого я люблю.

От этих слов его бросило в жар. Денетор порывисто заключил Финдуилас в объятия и воскликнул:

— Ты, словно солнечный луч, осветила мою серую жизнь. Я люблю тебя, Финдуилас. Люблю всем сердцем. Я не могу обещать, что тень Врага исчезнет с горизонта Гондора, но я могу обещать, что зло тебя не коснется. Я приложу к тому все силы. Я буду тебя оберегать и защищать.

— Я верю тебе, — ответила просто дева и приложила палец к губам мужчины.

Меж тем Денетор продолжал:

— Я хочу все время быть с тобой рядом, прекрасная Финдуилас. Хочу обнимать тебя, целовать, любить по ночам и просыпаться в твоих объятиях.

От этих слов глаза девы вспыхнули восторгом, и сын Наместника, еще не получив ответа на свой вопрос, уже догадался, каким он будет.

— Меня никто не учил любить, — вновь признался он, — но я буду стараться. Я хочу быть твоим мужем, Финдуилас, и сделаю все, чтобы ты была счастлива. Согласна ли ты? Станешь моей женой?

— Да, Денетор! — не думая ни мгновения, ответила она. — Я согласна!

Обвив его шею руками, она коснулась губами скул Денетора, и тогда он, склонившись, со всем жаром, всем пылом, на который был способен, поцеловал ее. Его сильные, шершавые от мозолей руки гладили льнущее к нему тело девушки. Он с удовольствием ласкал ее бедра, тонкую талию, виднеющуюся в вырезе платья высокую грудь.

— Финдуилас, — прошептал он с жаром, целуя шею и с каждым движением опускаясь все ниже.

— Денетор, — сорвался с губ ее ответный вздох.

Она запустила ему пальцы в волосы и с силой прижала его голову к своей груди, вдруг неожиданно признавшись:

— Хочу тебя! Хочу быть твоей. Денетор…

— Я тоже тебя хочу, — не стал скрывать он и отстранившись, поглядел любимой в глаза. — Но именно поэтому я должен теперь тебя оставить и пойти к Адрахилю.

— Разумеется, — согласилась она и неслышно вздохнула.

Денетор посмотрел на нее с нежностью:

— Теперь наше расставание ненадолго. Пойдем, я отведу тебя в твои покои.

Они рука об руку направились назад к цитадели, и Денетор, простившись на балконе с дочерью князя Адрахиля, пошел к ее отцу.

Владыку Дол Амрота он нашел в кабинете. Закату же успел прогореть. Последние ярке всполохи погасли, и на небе стали появляться первые яркие звезды. Когда Денетор вошел, князь как раз зажигал светильники.

— Признаться, — начал он, увидев гостя, — я ждал тебя, Денетор.

— И я пришел, — ответил тот уверенно, заходя внутрь.

Адрахиль сделал приглашающий жест и сам подошел к окну:

— После того, что я видел на празднике, визита твоего ждал не только я.

Сын Наместника хмыкнул:

— Не стану просить прощения, князь, мои намерения чисты. Я люблю твою дочь и хочу, чтобы она стала моей женой.

Адрахиль с любопытством оглядел будущего зятя:

— И что она сказала?

— Что согласна.

— Что ж, — князь развел руками и прошелся по комнате из угла в угол. — В том, что ее сердце с тобой, я убедился и сам. И раз она согласна, то у меня тем более нет причин возражать против вашего брака. Но после всего, что произошло на празднике, союза вашего жду не только я.

— А кто же еще? — полюбопытствовал Денетор.

— Все жители Дол Амрота, — хмыкнул Адрахиль.

Денетор пожал плечами:

— Больно их разочаровывать, но свадьба, я полагаю, должна все же состояться в Минас Тирите.

— Разумеется, — согласился князь. — Но помолвку вашу отпразднуем здесь. Когда твой день рождения?

— Через восемь дней.

— Тогда и объявим всем.

Вдруг дверь распахнулась, и Финдуилас, вбежав в кабинет, застыла с заметным волнением на пороге:

— Отец! Что ты ответил?

— Финдуилас! — воскликнул Денетор и бросился к ней.

Она прильнула к нему, обвив руками шею, и тогда он крепко обнял любимую, прижав к груди. Адрахиль махнул на обоих рукой и сказал, не пряча улыбку:

— А что ты ждала? Разумеется, я согласен на ваш брак.

Сын Наместника посмотрел внимательно девушке в глаза и прошептал:

— Госпожа Гондора…

В ее зрачках он читал ответный огонь, и лишь присутствие князя удержало Денетора от того, чтобы поцеловать невесту.

* * *

Все восемь дней с нетерпением ждали жители Дол Амрота предстоящего торжества. Известие о том, что их будущий Наместник о чем-то хочет объявить на своем дне рождения, взбудоражила умы. В порту, в мастерских, в городских трактирах — везде говорили лишь об одном.

— Ты вот увидишь, он хочет жениться на нашей принцессе, — уверенно заявил один из моряков, чей брат служил в гвардии князя Адрахиля.

Кивнув хозяину кабака, он заказал две кружки эля и одну из них придвинул своему собеседнику. Тот оказываться не стал, а поблагодарил и, отпив глоток, поинтересовался:

— С чего это ты так уверен?

Мерный, напоминающий прибой, шум голосов стих, и все, кто находился в зале, невольно прислушались. Уж очень тема оказалась интересная.

— Не только я уверен, — объявил матрос безапелляционно. — Об этом все говорят, кто видел их на дне рождения принца.

— А это правда, что они до самого утра не отходили друг от друга? — спросил какой-то юноша, по виду подмастерье.

— Точно так, — подтвердил говорун. — А после еще целовались.

— Смотри, как бы князь потом за такие разговоры не навалял вам всем по шее, — заметила стоявшая за стойкой дородная дама, жена хозяина.

Болтливый матрос заметно удивился:

— А нам за что? Тем более, если они и правда жениться собрались, то ничего тут такого и нету.

Хозяйка пожала плечами:

— Это если собрались. Хотя, — она задумалась о чем-то ненадолго, а после цокнула языком, — как раз сегодня утром мастера начали устанавливать цветочную арку через Золотой канал. Верный признак грядущей помолвки в княжеской семье.

— Да и Наместники Гондора, — заметил сидевший в углу морщинистый старик, сам чем-то напоминавший сушеный финик, — не из тех, кто способен вот так, за здорово живешь, обесчестить девушку и слинять. В них тоже, говорят, есть кровь ельфей, а остроухие на такие дела не мастаки.

— Ты-то откуда знаешь, борода? — парировала хозяйка, с заметным любопытством, впрочем, поглядывая в окно.

— Живу давно, — усмехнулся старик. — И умею слушать. Не то что вы, обормоты.

На улицах Дол Амрота помощники княжеских садовников устанавливали арки и вазы с цветами, развешивали разноцветные ленты. Мастера сооружали помосты для народных гуляний, и даже самые отъявленные скептики в конце концов разуверились в том, что это все делается только ради дня рождения сына Наместника.

— А раз так, — подвел итог беседе тот самый моряк, который начал, и нахлобучил шапку, — то и подарок надо выбирать не только господину Денетору, но и принцессе.

На следующий день ровно в полдень ворота княжеской цитадели распахнулись, приглашая всех желающих, и жители Дол Амрота, нарядившись, кто как умел, отправились на обещанный князем праздник.

У Золотого канала, проложенного от врат цитадели до самого залива Бельфалас, покачивалась белая, напоминающая птицу, лодка. Люди затаили дыхание, ожидая, а когда на пороге появился князь Адрахиль в сопровождении Финдуилас и Денетора, разом выдохнули.

Принцесса была в этот день особенно хороша. В перламутрово-золотом платье, сверкавшем почти так же ярко, как само солнышко в небесах, она не сводила сияющего, влюбленного взгляда с торжественно одетого сына Наместника. И тот отвечал ей тем же.

Князь Адрахиль вышел вперед, и Денетор, протянув невесте руку, с любовью, бережно сжал ее пальцы. Волнение теснило грудь, так что воздух с трудом прорывался в его легкие.

«В мои-то года, — подумал сын Наместника и мысленно усмехнулся, — влюбиться, словно мальчишка. Правда, Финдуилас стоит того».

Мысль, что теперь он больше не одинок, приводила душу и сердце в смятение. Хотелось заключить невесту в объятия и никогда больше не отпускать, укрыв от любого зла.

«Уже совсем скоро свадьба, — напомнил он себе. — Так что постарайся успокоиться».

Тем временем Адрахиль откашлялся и, глядя в лица жителей Дол Амрота, заговорил:

— Сегодня я бы хотел поделиться с вами радостью, посетившей наш дом. Моя дочь Финдуилас полюбила нашего гостя, Денетора, сына Наместника Эктелиона, и он попросил ее руки. Свадьба их, как и положено, пройдет в Минас Тирите, однако день помолвки принадлежит всем нам.

Крик радости, родившийся у подножия цитадели, волной прокатился по саду и выплеснулся на улицы Дол Амрота. Принцессу любили все.

— Ну вот, — шепнул Денетор невесте на ухо, — первый, самый важный шаг сделан. Ты почти моя.

— Жаль, что только почти, — так же тихо ответила ему она, лукаво блеснув глазами.

Он рассмеялся неслышно и, кивнув стоявшему поблизости вместе с воинами Баранору, взял у него инкрустированный перламутром ларец.

— Это тебе, любовь моя, — объявил сын Наместника и откинул крышку. Внутри лежала украшенная бирюзой серебряная парюра.

Финдуилас ахнула и, прильнув к жениху, поцеловала его:

— Благодарю! Такая красота!

Он ничего не сказал, лишь посмотрел на прекрасную невесту долгим взглядом, а после подал руку и, спустившись на пару ступенек, застыл в ожидании. Она посмотрела на него, облизнула вдруг отчего-то пересохшие губы, и щеки ее порозовели.

— Готова? — уточнил тихо у Финдуилас Денетор.

— Да! — заверила она и, поглядев на покачивающуюся у берега канала лодку, сбежала вниз.

Баранор тем временем передал ларец князю Адрахилю, а влюбленные, взявшись за руки, направились к лодке. Жених помог невесте зайти внутрь, и тогда Имрахиль, сидевший на корме, осторожно отчалил.

Финдуилас и Денетор стояли, глядя друг другу в глаза и взявшись за руки, а с берега доносилась, обнимая их и уплывая вдаль, негромкая, нежная музыка. Звуки арф и флейт сливались, подобные журчанию ручейка. Или звону колокольчиков. Жители города стояли, почти не дыша, и глядели на сына Наместника и свою принцессу.

Вот лодка проплыла под аркой, и тогда весь сад, а следом за ним и самый город, взорвался оглушительными криками.

— Поздравляем! — понеслось со всех сторон.

На жениха и невесту посыпались лепестки роз вперемешку с рисом, а Денетор вдруг подумал, что ничего столь же прекрасного Минас Тирит предложить не сможет.

Лодка причалила, и жених одним движением легко спрыгнул на берег. Подхватив невесту на руки, он помог ей сойти и, отпустив, на миг с удовольствием прижал к груди. Финдуилас обвила его шею, спрятала лицо на плече, и сердце Денетора забилось чаще. Отпускать девушку совершенно не хотелось, однако усилием воли он заставил все-таки себя отстраниться.

— Теперь наш путь лежит в город? — уточнил он у нее шепотом.

— Да, на ярмарку, — подтвердила она.

Глаза ее блеснули предвкушением, и Денетор вспомнил слышанные в детстве рассказы о веселых роханских ярмарках. Как страстно он мечтал когда-то туда попасть! Однако Наместнику Эктелиону до развлечений сына не было никакого дела, а подданные не решались самовольно отвезти так далеко единственного наследника.

«Что ж, кажется еще одна мечта сейчас сбудется», — подумал Денетор и, улыбнувшись Финдуилас, вновь подал ей руку.

На площадях уже играла удалая музыка, на украшенных цветами столах возвышались горками сласти. За женихом и невестой следом бежали дети, норовя им прямо на ходу вручить сорванные на ближайших клумбах цветы.

— Хочешь танцевать? — спросил любимую Денетор.

— Да, очень, — ответила охотно та и, укрепив дары в волосах, протянула руку жениху.

Он вывел ее на середину площади и, вспомнив полученные в далеком детстве навыки, уверенно повел.

Мелодия то плыла вперед, словно лебедь, то взрывалась бурным каскадом. Сын Наместника и дочь князя кружили, следуя за ее ритмом, и не сводили друг с друга влюбленного взгляда.

Заботы и горести, тень Врага и вечное недовольство Наместника ушли куда-то вдаль. Туда, где не было ни этого праздника, лучшего в жизни Денетора, ни радующихся за них обоих жителей Дол Амрота, ни глаз любимой.

— Кто тебя учил танцевать? — не удержав любопытства, спросила его Финдуилас. — У тебя великолепно получается.

— Старшие сестры, — ответил охотно Денетор. — Они возились со мной, пока не вышли замуж.

— А после?

— Няньки.

— И все? — удивилась девушка.

— Да, — серьезно подтвердил Денетор. — Наместник много лет не замечал моего существования, если ты об этом. А когда он наконец вспомнил, что у него есть сын, было поздно — он мне тоже уже не был нужен. Так мы и жили — два совершенно чужих друг другу человека.

— Но был ведь хотя бы кто-то родной? — настойчиво спросила Финдуилас и заглянула жениху в глаза. — Должен был быть!

В ее лице читалась боль от того, что тот, кого она полюбила, оказался так одинок. Денетор улыбнулся, и в сердце его от этого взгляда, от девичьей ласки и такого искреннего участия разлилось тепло.

— Да, был, — признался наконец он. — Хранитель королевской библиотеки. Он меня любил, как родного сына, и многому научил.

Финдуилас с облегчением рассмеялась и, вдруг остановившись, спросила:

— Ты любишь яблоки в меду?

— Еще не знаю, — признался Денетор.

— Тогда давай поищем! Где-то тут обязательно должны продаваться.

Они направились к прилавкам, и вскоре торговцы смогли им указать нужный столик. Купив пару яблок, Денетор надкусил одно и с охотой признал:

— Действительно вкусно.

Торговец, еще не успевший ничего подарить жениху и невесте в честь праздника, потер довольно руки. Кивнув сыну, он велел ему передать княжеской страже корзинку с лакомствами для молодых, однако те уже этого не заметили. На ходу переговариваясь, Денетор с Финдуилас пошли вдоль прилавков, и сын Наместника в конце концов остановился перед выложенными в ряд потрепанными свитками.

— Что в них? — спросил он у продававшего их старка.

— А что вам интересно? — оживился тот.

Спустя четверть часа Денетор, купив сказания морского народа, взял любимую под руку и направился с ней дальше. Хотелось выбрать для нее что-то необычное. Такое, что запомнится надолго и сможет стать знаком их любви.

«Цветы и украшения для этого не подходят», — решил он.

Взгляд его блуждал по прилавкам и скоро заметил столик торговца тканями.

— Ты что-то задумал? — догадалась Финдуилас.

— Быть может, — не стал отпираться Денетор. — Пока еще сам не знаю…

Торговец принялся проворно выкладывать товары, и скоро сын Наместника увидел то, что подсознательно искал. Расшитый звездами синий плащ.

— Какая красота, — прошептала Финдуилас с восхищением.

— Примерь его, — попросил Денетор.

Она накинула ткань на плечи, и та обвила ее стан. В глазах Денетора вспыхнул восторг.

— Как ты прекрасна, — прошептал он. — В любом облачении… Тебе нравится плащ?

— Да, очень, — призналась дева и с видимым удовольствием погладила мягкую ткань.

— Тогда он твой.

Денетор расплатился с торговцем и, взяв любимую за руку, скользнул взглядом по ее губам. Вдруг снова нестерпимо захотелось ее поцеловать, однако народу рядом было уж слишком много.

Они прошли по улице вдоль цветущих магнолий. Туда, откуда раздавалась музыка и слышалось чье-то не слишком умелое, однако весьма старательное пение.

— Состязание менестрелей, — пояснила шепотом Финдуилас.

Какое-то время Денетор слушал, сложив руки на груди, а после вынес вердикт:

— По крайней мере, парень старался, а это уже немало. Достойно уважения.

— А вы, господин? — раздался вдруг поблизости чей-то дребезжащий голос. — Не хотите поучаствовать?

— Я не певец, — покачал головой Денетор.

— Так ли? — усомнился старик. — Всех знатных господ учат таким вещам. Мы же не просим вас состязаться с Даэроном или Маглором.

Сын Наместника хмыкнул, а Финдуилас, взяв любимого за руку, посмотрела ему в глаза:

— Я тоже никогда не слышала, как ты поешь.

Жених посмотрел на невесту долгим взглядом, потом наклонился, поцеловал и прошептал:

— Раз ты просишь…

Вздохнув глубоко, он взошел на помост и, прикрыв глаза, запел. Его голос был тих и глубок. Не слишком силен, однако Денетор и не пытался кого-то перекричать. Он пел о том, что знал лучше всего — о древних битвах, и слушателям казалось, что давно ушедшие в тень герои вновь ожили и стоят рядом с ними.

Вскоре музыка смолкла, голос Денетора тоже, и Финдуилас, птицей взлетев на помост, коснулась губами губ жениха и прошептала:

— Мне очень понравилось!

Тот улыбнулся, поглядел на раскрасневшееся лицо любимой и, обняв ее, не сомневаясь более и не медля, поцеловал.

Застывшие неподвижно слушатели взорвались восторженными криками, но ни жених, ни невеста не замечали ничего. Они целовались, и птицы, сидя на ветках магнолии над их головами, заливались на разные голоса, словно хотели рассказать всем вокруг, как прекрасна любовь.

Спустя какое-то время Денетор отстранился и, не выпуская Финдуилас из объятий, заметил тихо:

— Скоро нам придется расстаться — я должен отплыть в Минас Тирит. Пообещай, что не задержишься.

— Обещаю, — откликнулась эхом девушка. — Надолго я и не смогу расстаться.

— Люблю тебя. Душа моя. Жизнь моя. Самая прекрасная из женщин.

Она запустила ему пальцы в волосы и, прижавшись к груди, ответила:

— Я тоже тебя люблю. Таким, какой ты есть. Мой Денетор. Капитан Гондора.

Они смотрели несколько долгих мгновений друг другу в глаза, а после губы их снова встретились.

Над Дол Амротом постепенно начинала разгораться вечерняя заря, и чайки летали, выискивая в море добычу.

Праздник в честь помолвки сына Наместника и княжны продолжался до самого утра.

Теплый южный ветер принес в Минас Тирит хорошую погоду. Облака разошлись, и величественный Андуин засверкал в лучах солнца так ярко, будто в него высыпали пригоршню бриллиантов.

Стражи Раммас Эхор увидели корабль с белым знаменем Наместников задолго до того, как тот причалил к гавани Харлонд.

Над Пеленнорским полем прокатилось пение рогов, и воины, дождавшись, когда сын Наместника вместе со спутниками минуют ворота, вновь подали сигнал.

Кони замерли, повинуясь безмолвному приказу владыки, и сын Наместника, глубоко вздохнув, оглядел колышущиеся, уже заметно подросшие травы, широкие небеса и пики Миндоллуин вдалеке.

— Вы рады возвращению? — раздался рядом тихий голос Баранора.

— Да, — не раздумывая, ответил Денетор. — Я все же люблю Гондор, люблю таким, какой он есть — со всей его тысячелетней гордостью, с заносчивыми, неуживчивыми жителями, с тенью Врага на востоке. Грядущая встреча с Наместником Эктелионом тоже, признаться, не добавляет мне хорошего настроения. Но все же, чем гуще тьма вокруг Минас Тирит, тем ярче свет ее камней. И я надеюсь, что не только Башня Солнца, но Башня Луны однажды вернут себе свой первозданный блеск. Пусть не я лично, так хоть дети мои узрят однажды это событие.

— Теперь на это есть шанс, — улыбнулся Баранор.

Наследник Наместника обернулся к спутнику, и в глазах его зажегся едва заметный ехидный огонек.

— А как ты сам? — спросил он вдруг. — Хочешь поступить в гвардию Минас Тирита?

Баранор с уважением приложил руку к груди и опустил взгляд:

— Почел бы за честь.

— Тогда считай, что место твое. Сегодня же поговорю с командиром отряда. А пока давай продолжим путь, до дома уже рукой подать.

Он шепнул что-то на ухо коню, и тот подобно выпущенной из лука стреле сорвался с места. Мысль, что скоро в Минас Тирит прибудет Финдуилас, подобно яркому, теплому комочку света ворочалась в груди и сияла ярче белых камней вдалеке.

Ожидавшие прибытия наследника стражи распахнули Великие Врата, и вновь над Пеленнором прокатилось победное пение рогов.

Денетор огляделся по сторонам и, широко улыбнувшись, спешился. Баранор распустил своих воинов по домам, и площадь в мгновенье ока наполнилась оживленным гулом голосов.

— Ты просто светишься, мой мальчик, — услышал Денетор голос Мастера Хранителя библиотеки.

Тот часто приходил к Вратам навестить своих сыновей и внуков, однако в этот раз, должно быть, визит совпал с возвращением сына Наместника отнюдь не случайно. Не удержавшись, Денетор подошел и крепко обнял старика:

— Наверное, так и есть.

Тот с пониманием прищурился в ответ:

— Я полагаю, к этому есть повод?

— Да, — не стал скрывать Денетор, и черты его заметно смягчились. — Я женюсь.

— От души поздравляю! Я верил, что когда-нибудь это непременно случится. Эктелион в курсе?

Сын Наместника разом посерьезнел, меж его бровей пролегла глубокая складка.

— Пока что нет, — признался он. — Я не писал ему. Но теперь сообщить придется — Гондор должен подготовиться к прибытию Финдуилас.

— Он сделает это с удовольствием, — заверил старик. — Когда нам ждать госпожу?

— Через три недели. Времени должно хватить.

— На украшение города? — уточнил библиотекарь. — Более чем.

Однако Денетор в ответ покачал головой:

— Не только. Покои для моей будущей жены, цветы и всякие угощения безусловно важные вещи, но отнюдь не самые главные. Ведь мы в Минас Тирите, а это значит, что в окрестностях могут шнырять отряды Врага и его разведчики. Главное для нас — обезопасить ее путь. И этим я как раз намереваюсь заняться. А с прочим вполне справятся женщины.

Хранитель понимающе кивнул:

— Да, ты прав. Я сам когда-то дал тебе историю о леди Келебриан, жене Элронда.

— Она попала в плен во время путешествия. Ее чудом спасли.

— Верно. Такое не должно повториться.

Денетор коротко вздохнул и сунул пальцы за пояс:

— Я иногда удивляюсь, как эльфы, обладая такой беспечностью, умудряются жить столь долго.

Старик хрипло рассмеялся:

— Не дерзи, мальчик. И не скажи этого кому-нибудь из них в глаза — остроухие обидчивы.

— Об этом я тоже помню. Что ж, мне пора. Надо доложиться Наместнику. До встречи.

— До встречи, мальчик мой. Еще раз поздравляю. Очень рад за тебя.

— Благодарю!

Денетор быстро поцеловал старика в щеку и быстрым шагом направился в сторону следующих ворот.

Мысли его блуждали вокруг тех дел, которые необходимо было переделать до вечера, а у шах сигнальным колоколом звучал заданный возлюбленной на прощание вопрос.

«Ты никогда не думал, — спросила его уже на пристани Финдуилас, — что Наместник Эктелион теперь, быть может, сам сожалеет о произошедшем? О том, что слишком глубоко погрузился когда-то в собственное горе и тем невольно тебя оттолкнул?»

Тогда Денетор в ответ пожал плечами и честно признался, что не задумывался об этом. Теперь же, проделав долгий путь от Дол Амрота до Минас Тирита, он так и не пришел к какому-то определенному выводу.

— Наместник в тронном зале? — спросил он у ближайшего гвардейца.

— Нет, господин, — ответил неожиданно тот. — Он в своих покоях.

Денетор нахмурился. В комнаты Эктелиона он ходить не любил, однако ждать, пока тот выйдет куда-нибудь, было странно и нелепо.

— Хорошо, — ответил он наконец и направился в сторону дворца.

Наместник сидел за столом в кабинете и что-то читал. Услышав, должно быть, звук открывающейся двери, он поднял голову и, увидев вошедшего Денетора, с усилием поднялся.

Несколько невыносимо долгих мгновений они смотрели друг на друга молча, а после Денетор сказал, опустив положенные в подобных случаях приветствия:

— Я женюсь… отец.

Брови Наместника удивленно поднялись вверх:

— Оу, я наконец удостоился. Что случилось, Денетор?

Заложив руки за спину, Эктелион подошел ближе и заглянул пытливо наследнику в глаза.

— Ты не просто женишься! — понял вдруг он. — Ты… полюбил!

— Да, — охотно признал тот.

— И кто же она?

— Финдуилас из Дол Амрота.

Эктелион кивнул, словно ждал такого ответа:

— Я знал, что эта женщина способна растопить твое сердце… сын. Быть может, Единый даже благословит меня дожить до рождения внуков.

— Кто знает, — заметил односложно наследник. — Все может быть.

Они стояли некоторое время, не зная, что еще сказать друг другу, не привыкшие раскрывать душу и потому тяготящиеся обществом один другого. В конце концов Денетор просто закончил доклад и, попрощавшись, пошел на двор у фонтана.

Засохшее древо все так же тянуло корявые руки-ветки к небу. Ветер гнал в вышине легкие кучевые облака. Сияло приветливо солнце, однако мысли сына Наместника были далеки и от Минас Тирита, и от окружавших его красот — там, где сейчас должна была находиться его невеста.

Услышав за спиной шаги, он обернулся неторопливо и увидел застывшего в нескольких шагах Торонгила.

— Чего тебе надо? — спросил нехотя Денетор.

— Хотел тебя поздравить, — ответил тот, — и сказать, что я действительно за тебя рад.

— Вот как? С чего бы?

Рыцарь пожал плечами:

— Я скорблю о возникшем между нами непонимании и не жду, что твое сердце изменится. Я тебе не враг. И я знаю, что ты заслуживаешь счастья. Поэтому теперь пришел поздравить.

Над горами летали орлы. Наконечники копий стражи блестели в солнечных лучах, слепя глаза.

— Хорошо, — в конце концов ответил Денетор. — Поздравления приняты.

Торонгил коротко поклонился и отступил на шаг. Сын Наместника простился кивком и направился в сторону канцелярии. Следовало начинать готовиться к приезду любимой.

* * *

Знамя Дол Амрота над гаванью Харлонд для Денетора было подобно песне. Сказанию о чем-то таинственном и волшебном. Прекрасным настолько, что уста отказывались произносить это вслух. А может, просто не находили слов.

Протрубили рога, и с борта корабля на берег были сброшены сходни. Гвардейцы Минас Тирита и рыцари князя Адрахиля выстроились с двух сторон, а Денетор, шепнув что-то на ухо своему коню, погладил его по шелковистой гриве и подъехал ближе. За спиной его выстроилась знать Гондора и воины во главе с Торонгилом, однако сын Наместника никого из них не замечал. Он смотрел только туда, где на борту лебединого корабля стояла облаченное в небесно-голубое платье и синий звездный плащ дева. Дождавшись, пока матросы закончат установку сходней, она проворно сбежала на берег и, замерев, оглядела встречающих.

Взгляд Финдуилас скользнул по рыцарям, ни на ком не задержавшись, однако спустя всего два мгновения ее лицо просияло улыбкой столь столь чистой и яркой, что сердце ее жениха заколотилось, грозя вырваться из тесных объятий груди на волю.

— Денетор! — воскликнула она, и тот, в мгновение ока спешившись, рванулся к невесте.

— Финдуилас, — прошептал он счастливо, заключив ее в объятия и зарывшись лицом в волосы.

И в данный момент ему было абсолютно безразлично, кто их увидит и что подумает. Он стоял, слушая биение сердца возлюбленной и почти физически ощущая тепло разливающегося в груди счастья.

Солнце в небе ярко светило, разгоняя недавнюю мглу, высокие травы колыхались, и терпкий, пряный аромат плыл над полями.

— Финдуилас, — вновь прошептал он немного срывающимся голосом и, та, подняв взгляд, широко, пленительно улыбнулась.

На берег сошли Адрахиль с Имрахилем, и Денетор, дав знак воинам подвести коней, приветствовал прибывших:

— Ясного дня вам всем. Рад видеть вас в Минас Тирите.

— Я тоже рад, Денетор, — ответил князь и крепко обнял будущего зятя.

Приняв у одного из солдат поводья белого, украшенного серебряной сбруей коня, Денетор лично помог любимой усесться в седло, а после вскочил на своего жеребца сам.

Они миновали Раммас Эхор, и тогда сын Наместника, бросив быстрый, вопросительный взгляд на невесту, прибавил шаг. Та улыбнулась лукаво и, бросив уже через плечо: «Догоняй!», пустилась в галоп.

До Врат Минас Тирит они добрались одновременно. Лицо Финдуилас раскраснелось от переполняющей ее радости, глаза блестели, и Денетор с трудом удержался, чтобы не поцеловать ее.

Подъехав ближе, он взял ее за руку и, бережно сжав пальцы, поднес к губам.

— Люблю тебя, — успел прошептать он.

— И я тебя, — заверила она горячо.

Ворота распахнулись, сопровождаемые победным пением рогов, и жених с невестой, дождавшись спутников, торжественно въехали в город.

Собравшиеся на площади жители встречали их возгласами радости, приветственно махали руками и шляпами. Со всех сторон пространство было украшено цветами и лентами, лепестки, подобные крохотным мотылькам, витали в воздухе, а под ногами стелились, убегая вверх по улице, к следующим воротам, пурпурные дорожки.

Финдуилас смущенно опустила взгляд, и вместе с Денетором, по-прежнему не размыкая рук, они направились вверх по улицам города. Миновав вторую из площадей, сын Наместника вдруг остановился и, указав невесте взглядом на торжественно облаченного старика, представил:

— Это Мастер Хранитель Королевской библиотеки. Я многим ему обязан в жизни.

— Не преувеличивай, — улыбнулся в ответ тот и покачал головой. В глазах его светилось лукавство.

Финдуилас приветственно склонила голову перед стариком и ответила:

— Для меня большая честь наконец познакомиться с вами. Денетор рассказывал о вас.

— Приятно слышать, — откликнулся тот.

— Вы будете на нашей свадьбе? — спросил его Денетор.

— Непременно.

— Тогда мы оба ждем вас.

Они распрощались и двинулись дальше по улицам. Жених на ходу пояснял невесте:

— До свадьбы твои покои будут в Большом гостевом доме. Однако думаю, стоит часть вещей отправить сразу ко мне. Торжество через три дня.

Финдуилас серьезно кивнула:

— Я рада, что ждать придется недолго. Трех дней достаточно для отдыха.

В глазах ее блеснул огонь, и Денетор ощутил, как его самого от мысли о предстоящей скоро брачной ночи бросило в жар. Не без труда он взял себя в руки и прошептал:

— Недалеко от Палат Исцеления есть сад. Ты сможешь там гулять.

— Что, прямо в каменном городе? — поразилась Финдуилас.

— Да.

— Потрясающе!

Довольный, что смог порадовать девушку, Денетор прибавил шаг, и они продолжили путь наверх легкой рысцой.

Ветер обдувал лица. Хотелось то ли кричать от переполняющего все его существо счастья, то ли петь, и сын Наместника сам с трудом верил в то, что способен на такие яркие эмоции.

С верхних уровней хорошо просматривался Андуин и все Пеленнорские поля. Несколько раз Финдуилас останавливалась на минуту или две полюбоваться, а, разместившись в своих временных покоях, отправилась с женихом на стену.

Денетор обнял любимую, она расслабилась в его объятиях, прижавшись к его груди, и он ощутил, как тепло ее тела согрело не только его плоть, но и самое сердце.

На небе ярко пылал закат, играя золотыми и фиолетовыми красками.

— Я так рад, что ты теперь в Минас Тирите, — не удержавшись, вновь прошептал он.

— Я тоже, Денетор, — ответила она мягким, чарующим голосом и чуть заметно улыбнулась. — Я тоже…

Когда солнце скрылось за горизонтом, они неохотно покинули стену, и Денетор проводил невесту в ее покои.

* * *

Спустя три дня когда солнце над Минас Тирит поднялось в зенит, Гондор приготовился праздновать свадьбу своего будущего Наместника.

Густой цветочный аромат плыл над городом, выплескиваясь на поля. От обилия лент и арок слепило глаза. Ароматы угощений соблазняли пришедших на торжество жителей, а приготовившиеся играть арфисты Дол Амрота одним своим присутствием обещали небывалое празднество.

— Что, скоро уже? — спрашивали в толпе то и дело, толкая друг друга локтями.

Стоявшие позади вытягивали шеи, тогда как рассевшиеся на стенах и деревьях дети уже давно увидели, что двери Гостевого дома распахнулись, и верные подвели невесте сына Наместника коня.

На седьмом ярусе одновременно распахнулись двери дворца, и Денетор, одетый в парадную, расшитую золотом котту, вышел на площадь и стал у фонтана. За его спиной застыли в ожидании Адрахиль и Эктелион, и мерный, возбужденный гул голосов окончательно стих.

Заиграли арфисты, и умный конь Финдуилас начал путь наверх. Он шел по улицам, горделиво вытягивая шею, очевидно осознающий важность собственной миссии, и сидевшая на его спине принцесса казалась истинным воплощением эльфийской красоты. Золото ее одежд соперничало по красоте с золотом сиявшего над головами людей светила. Она смотрела вперед, в волнении сжимая поводья, а когда ведущие на седьмой уровень ворота распахнулись, вздохнула с восхищением.

Обширная площадь перед Башней Эктелиона казалась поистине цветущим садом. Журчал фонтан, и могло показаться, что она сейчас не в каменном городе, выстроенном в горах, а у себя на родине.

Конь подошел к фонтану, и Денетор протянув руки, помог невесте спешиться, чуть дольше положенного задержав ее в объятиях.

— С прибытием, жизнь моя, — шепнул он ей на ухо.

— Люблю тебя, — ответила она просто, и тогда сын Наместника, не сдерживая больше порыва, поцеловал ее.

Знать Гондора застыла на площади в ожидании, Наместник и Адрахиль улыбались, а Денетор с Финдуилас все стояли и стояли, глядя друг другу в глаза.

Арфисты заиграли громче, и тогда жених, взяв любимую за руки, заговорил, не сводя с нее влюбленного взгляда. И никто из присутствующих не мог припомнить, когда еще он видел сына Наместника таким счастливым. И видел ли.

— С открытым сердцем и по собственной воле беру я тебя, Финдуилас, дочь Адрахиля, в законные жены. Клянусь любить тебя и оберегать, уважать…

Он говорил, а орлы, парившие в вышине, кричали, будто подтверждали правдивость этих слов.

Сердце Денетора часто билось, а когда заговорила Финдуилас, ему нестерпимо захотелось ее обнять. Прямо здесь и сейчас, не обращая внимания на присутствующих. И вновь лишь огромным усилием воли он сдержался.

Невеста повторила сказанные ранее Денетором слова клятвы, и тогда он, достав из кармана котты два золотых кольца, протянул одно из них ей. Она вытянула руку, и он надел на палец Финдуилас тонкий ободок, ощущая трепет в груди. Спустя мгновение второе кольцо засияло на его собственной руке, и тогда Наместник Эктелион вышел вперед.

Слова благословения подобно мягкому незримому покрывалу опустились на плечи молодых. Денетор гадал, как много в словах Эктелиона от Наместника, а сколько от отца, однако вскоре мысленно махнул рукой на все подобные рассуждения, решив не омрачать самый счастливый день своей жизни.

Улыбался, стоя в первом ряду гостей, Мастер Хранитель библиотеки, улыбался Торонгил, улыбался Адрахиль, вслед за Наместником благословивший молодых.

Площадь разразилась криками поздравлений, и тогда Денетор, заключив свою молодую жену в объятия, не сдерживаясь более, поцеловал ее.

— Жизнь моя, — шептал он сквозь поцелуй, и губы его касались то уст Финдуилас, то ее век и скул.

Она прижималась к нему, запустив пальцы в волосы, и Денетору нестерпимо хотелось уйти с ней в покои прямо сейчас. Но начинался праздник, и менее всего он бы желал украсть у любимой воспоминания о собственной свадьбе.

— Пойдешь со мной танцевать? — спросил он ее, заглянув в глаза.

— С удовольствием, — ответила с видимой охотой Финдуилас.

Они вышли на середину, и музыка, взвившись ввысь победным гимном, выплеснулась на нижние уровни города, приглашая жителей разделить радость владык.

Солнце плыло по небосклону. За первым танцем последовали поздравления, потом веселье продолжилось, быстро охватив все семь уровней Минас Тирита.

Когда же солнце своим нижним краем коснулось горизонта, Финдуилас остановилась и, обратив лицо к небу, запела. Денетор подхватил, и рожденная любовью песнь вырвалась в вышину. Впервые пел он не о битвах, а о красоте, о счастье. О том, что в этот момент переполняло его собственную душу.

Когда же мелодия стихла, он взял Финдуилас за руку и, заглянув в глаза, прошептал:

— Пора. Пойдешь со мной?

— Я давно этого жду! — заверила она.

Он коротко ухмыльнулся, и муж с женой, не размыкая рук, пресекли площадь. Остановившись у порога, Денетор подхватил любимую на руки и широким шагом направился в собственную спальню.

Шорох одежд, прерываемый поцелуями, наполнил комнату, и скоро платье Финдуилас золотой волной пало к его ногам. Муж вновь подхватил жену на руки и в несколько шагов пересеча комнату, уложил ее на широкое, покрытое атласными простынями ложе.

Он не стал произносить вслух, как Финдуилас прекрасна, однако она сама прочла это в его взгляде.

Сам он разделся, не мгновения не колеблясь. Те несколько капель эльфийской крови, что текли в его жилах, заставляли тело стареть медленнее, чем у обычных людей, поэтому огонь восхищения в глазах Финдуилас засиял ярко и жарко.

Денетор опустился на ложе и, заключив жену в объятия, принялся целовать. Ее нежные ладони, ласкавшие его спину, заставляли кровь бежать по жилам еще быстрее и провоцировали на все новые и новые ласки. Стоны смешались, и когда Денетор понял, что ни сам он, ни прекраснейшая из женщин в его объятиях не могут больше терпеть, он отстранился на одно мгновение и, удобнее устроившись меж ее приглашающе разведенных бедер, вошел.

Простыни окрасились красным, а муж тем временем начал двигаться, и скоро два крика счастья, слившись в единую победную песнь, огласили покои.

Когда же год, завершив полный круг, вновь привел в земли Гондора весну, и расцвели сады, Финдуилас объявила мужу, что ждет ребенка.