Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Проснулась Лехтэ, когда Анар еще только-только показался над горизонтом, позолотив темные кровли и резче очертив листву на деревьях. Она лежала, уютно устроившись в объятиях Атаринкэ и думала, изменится ли в их жизни что-нибудь теперь, когда сын возродился? И нужно ли ей самой, Лехтэ, что-то предпринимать? Вопросы, ответов на которые она пока не знала, а действовать наугад опасалась. Наверно, пока стоит повременить.
Хотя нет, пока стоило встать и заняться завтраком — вчера по ее вине они оба легли спать голодными. Осторожно, чтобы не разбудить любимого, она встала и прошла на кухню. Растопила очаг, поставила кипятиться воду для квениласа и занялась завтраком. Сварила кашу, поджарила хлебцы, положила на блюдо свежих, ароматных фруктов, доставленных как раз вчера вечером, и большой кусок сыра, тоже свежего. Поставила все это на поднос и отнесла в ту комнату, где они вчера ночевали. Усевшись в кресло, она принялась рассматривать спящего мужа, а заодно размышлять, отчего так интересно получается — когда дело дошло до возрождения сына, она ни на что толком не может решиться. С возвращением Атаринкэ были, конечно, свои сложности, однако сомнений подобного рода не было и в помине.
* * *
Сутки назад. Мандос
Тьелперинквар не вел счет ни дням, ни эпохам — серое однообразие Мандоса не позволяло ощущать течение времени. Уныло пройдясь по своей каморке, Келебримбор стал вспоминать Аман, тот, который был озарен светом Древ, тот, в котором рядом были мама и отец, дяди, дедушка. Он пытался вспомнить родные лица — безрезультатно, только липкий туман. Странно, он четко представлял себе мастеров Эрегиона, эльдар Нарготронда, Лориэна…
Тьелпэ предпринял еще одну попытку вспомнить семью. Кажется, ему удалось — ему показалось, что его зовет отец, настойчиво и даже немного отчаянно. Решив, что это уже неплохой результат и что память его все же при нем, сын Искусника вновь принялся шагать и шагать, стараясь ни о чем не думать.
Появление незнакомого майя его удивило, но проследовал он за ним даже охотно — однообразие убивало фэа. Впервые с ним заговорила Вайрэ, начав с простого и понятного вопроса, желает ли тот возродиться. Утвердительный ответ чуть было сразу не прозвучал в мрачном зале, однако Тьелпэринквар удержался и спросил:
— На каких условиях?
Невидимая им до этого момента Ниэнна разрыдалась.
— Просто вновь обрести тело. Свое, — промолвила Ткачиха, глядя в самую суть его фэа.
— Да, — четко, однозначно и абсолютно спокойно произнес Келебримбор.
— Да будет так, — с неохотой ответил молчавший Намо.
Последнее, что помнил Тьелпэ, была очаровательная улыбка Вайрэ. Безусловно, адресованная своему супругу.
Вдох. Выдох. Вдох. Снова выдох. Вроде получается. Пальцы рук, ног — шевелятся. Перевернуться — получается. Сесть — можно. Встать — тяжело, но вышло. Покачиваясь Тьелперинквар дошел до Врат Мандоса и переступил порог.
* * *
Вечерело. И холодало. Келебримбор шел по единственной дороге, ведущей от Чертогов. Он даже толком не знал, куда направлялся, главным для него было оказаться подальше от этого мрачного места.
Когда стемнело окончательно, и лишь свет звезд освещал дорогу, Тьелперинквар увидел, как что-то блеснуло с краю. Подойдя ближе и наклонившись, он обнаружил одежду и сапоги, а отразился свет от восьмилучевой звезды. «Значит, не показалось», — решил он про себя. Когда он только начал свой путь, его слух уловил стук копыт, но лишь однажды. Тогда Тьелпэ подумал, что ему почудилось. Взяв в руки вещи и поспешив натянуть на себя рубашку и штаны — ночная сырость уже давала о себе знать — он догадался, кто именно останавливался здесь. Однако осознание того, что отец был рядом, но поспешил уехать, говорило ему о многом. Что ж… он и не надеялся, что о нем вообще вспоминают. Незаметно для себя вздохнув, он дошнуровал сапоги, убрал звезду в карман и продолжил свой путь.
* * *
Атаринкэ проснулся и, не открывая глаз, пошарил рядом рукой — Лехтэ не было.
— Мелиссэ? — вопросительно позвал он, оглядывая комнату. Обнаружив любимую в кресле, Искусник откинул одеяло, встал, потянувшись, и подошел к жене.
— Как ты, родная? Тебе лучше?
Коварный живот вмешался в разговор бурчаньем — есть хотелось сильно. Услышав этот «намек», Тэльмэ поднялась с кресла и, быстро поцеловав мужа, усадила завтракать. Сама она впрочем тоже интересовалась едой.
Жуя очередной кусок сыра, Курво неожиданно помрачнел — он не оставил сыну еду, впрочем у него и не было.
— Не забыл бы он только сам покушать, — грустно заметил Искусник. Кто такой «он» Лехтэ поняла сразу, но вопросительно посмотрела на мужа.
— Представь себе, забываешь. Ты отвыкаешь, что нужно спать, есть и пить, что телу требуются упражнения. Да, обычно пары дней хватает, чтобы помнить о таких вещах, но не всегда. Мне так братья дней пять напоминали, что пора ужинать, или приносили обед в мастерскую. Турко, помнится, порывался покормить меня с ложечки, как когда-то в детстве, а Майтимо с присущим ему серьезным видом, рассуждал о важности питания.
Атаринкэ доел завтрак и вопросительно посмотрел на жену.
— Чего хочется именно тебе сейчас, Лехтэ?
* * *
Накануне ночью. Где-то в дороге.
Ноги, как оказалось, несли его в Тирион. Ничего удивительного, впрочем, в этом не было, ибо куда же еще ему было идти?
Впрочем, «идти» — это пока было сказано слишком самонадеянно. Ноги путались, словно у годовалого младенца, и пару раз Тьелперинквар самым натуральным образом упал. Разозлившись на самого себя, встал и начал вспоминать самые простые движения, без подсказки известные даже ребенку. Кажется, после этого дело пошло живее. Он зашагал уже более уверенно, тем не менее мысль, сколько же он таким темпом будет добираться до города, по-прежнему приводила в смущение.
«Надо будет что-то придумать», — понял Тьелперинквар.
Мысль несколько дней идти пешим ходом его совершенно не прельщала.
А скоро начало вспоминать о своих естественных надобностях тело. И если какие-то удовлетворить не составило труда, то с другими вышла некоторая заминка.
Например, еда. Не то чтоб очень сильно, однако есть уже начинало хотеться. Стояла ночь, и местность, где он шел, Тьелперинквар знал плохо, что, в общем-то, было даже неудивительно. Под рукой ни ножа, ни лука, а яблоню еще попробуй найди. Может, в Лориэне удастся чего-нибудь раздобыть?
Ободренный этой мыслью, Тьелпэ пошел живее, однако, когда под ноги ему бросился коварный корень — пересмотрел свои намерения и решил отдохнуть до утра. Сойдя с обочины, свернулся калачиком и, закрыв глаза, расслабился. Вспомнились слова, что он сказал при последней встрече родителям. Отцу, что он отрекается от его дел, а матери… Матери на ее вопрос, не хочет ли он остаться с ней в Амане, он сказал, что вся его семья отправляется в Исход, и, значит, он отправляется с ними. И только потом, уже в Белерианде, он вспомнил этот разговор и понял, о чем она подумала тогда. Она ведь тоже его семья.
«Да уж, кажется ничего удивительного, что меня никто не встретил. Выставить-то меня выставили, только прошлые ошибки мне еще разгребать и разгребать».
Под эти не слишком радостные мысли он и уснул.
Проснулся же от лошадиного топота. Открыв глаза, сел и сразу поморщился. Роа снова напомнило о себе и своих потребностях. Мда, отвык, отвык…
На востоке уже занималось утро. Было зябко, и Тьелпэ невольно поежился. Встав, быть может чересчур резко, покачнулся и тихонько выругался себе под нос. Всадник остановился и с интересом оглядел его:
— Ты возрожденный?
Тьелпэ посмотрел на него исподлобья:
— Это настолько заметно?
Всадник хмыкнул:
— Не обижайся, но да. Тебя не встречают?
— Нет.
— Почему? Некому?
Некоторое время Тьелпэ молчал, раздумывая, насколько стоит быть откровенным, потом ответил:
— Старые семейные проблемы.
— Понятно. Есть небось хочешь? Вот, держи.
Собеседник полез за пазуху и, вынув оттуда лембас, протянул его Тьелпэ. Тот принял с выражением самой искренней благодарности и, не откладывая, развернул и откусил кусочек.
Вкус был непривычным и странным, однако кровь сразу побежала по жилам резвее, а в голове разошелся туман. Всадник смотрел с пониманием.
— Куда путь держишь?
— В Тирион, — ответил Тьелпэ.
Собеседник присвистнул:
— Далековато пешком. Знаешь что… У меня тут неподалеку живет родня. Бери моего коня и езжай, а я доберусь до них и так. А коня отпустишь на главной площади Тириона, он сам найдет дорогу.
Неожиданное щедрое предложение было слишком заманчивым, чтобы Тьелпэ от него отказался. Всадник спешился, и Тьелперинквар, поблагодарив его, не без некоторой заминки взобрался на коня.
— Благодарю, — сказал он на прощание, — я у тебя в долгу.
— Не о чем говорить. Прощай.
— До встречи!
— Удачи тебе!
И Тьелпэ, подобрав поводья, направился в город, по дороге размышляя, не занять ли ему один из пустующих домов, которые когда-то остались после ваниар. Сохранились ли они еще?
* * *
Утро. Тирион.
Не забывая, впрочем, и сама есть, Лехтэ с удовольствием смотрела, как ест Атаринкэ. Замечание о том, что он забыл оставить еды сыну, на мгновение заставила ее помрачнеть, но потом она рассудила, что в Амане в принципе без труда можно раздобыть съестное, и этой мыслью она поделилась с мужем.
Утро было ясным и радостным, как и почти всегда в этом благодатном краю. Вопрос о том, чего она хочет, заставил задуматься.
— Знаешь, после пережитых вчера волнений мне просто хотелось бы провести день с тобой вместе. Может, сходим куда-нибудь? Например, прогуляемся к морю? Или еще чего-нибудь.
«Сына искать наверняка еще рано, — подумала Лехтэ. — Да и надо ли, вот вопрос».
* * *
Атаринкэ был удивлен, и сильно — он был уверен, что Тэльмэ сразу же кинется встречать Тьелпэ. Сам же он беспокоился за сына: где ночевал, куда направился, как ему, только возрожденному, одному в дороге. Однако, не подав виду, что ожидал другой ответ, Курво откликнулся:
— К морю — так к морю, как пожелаешь, мелиссэ.
Для себя же он решил, что и во время прогулки сможет узнать что-либо про Тьелперинквара.
Собирали лошадей они вместе, прикрепив к седлам сумки с припасами. На всякий случай, да и в течение дня перекусить не помешало бы, а охотится в тех краях почти невозможно.
Искусника не оставляло чувство неправильности происходящего, ему хотелось покинуть Тирион и скакать на запад, спрыгнуть с кобылы и обнять сына, сказать ему, что прошлое забыто и что… да, просто помолчать по пути домой. Вот только что для Келебримбора теперь дом, Атаринкэ не знал.
Проезжая по улицам Тириона, Куруфинвэ вглядывался в лица прохожих, ища одно, очень знакомое и дорогое. Конечно, дойти пешком за столь малое время возрожденному невозможно, но вдруг…
Почти у самых ворот их обогнала лошадь, одна, без всадника. Она выбежала в открытые ворота и целеустремленно поскакала на запад. Проводив животное взглядом, Курво направился по дороге к морю. Почему-то хотелось вернуться, но портить прогулку не стоило. В самом деле, отпустил эльда лошадь, приехав в Тирион, это ж не повод поворачивать назад.
Немного хмурый, он продолжил путь в тишине, разглядывая пейзажи и думая, чем порадовать жену.
* * *
Тьелпэ отпустил на главной площади лошадь и в некоторой растерянности огляделся по сторонам. Тирион был и тем, что он помнил, и одновременно совершенно другим, хотя он и не мог сказать вот так сходу, в чем это самое отличие заключалось.
Но это было, конечно же, не то дело, которое его сейчас волновало. Гораздо важнее было найти подходящий дом. Как поступить? Подойти и спросить кого-нибудь или поискать наугад? В дом родителей идти пока не хотелось. Во-первых, надо еще в обстановке разобраться, а во-вторых, самому бы собраться для начала с мыслями. К тому же мысль о том, что надо будет просить прощения, ему казалась все это время немыслимой. Он и теперь считал, что был прав тогда, в Нарготронде. Правда, это не означает, что он не любил отца… А без матери вообще обходился почти две тысячи лет. В общем, рано пока к родителям. Да и помирились ли они, тоже неизвестно. Может, порознь живут.
Тьелпэ в задумчивости потер подбородок и в конце концов решил кого-нибудь спросить.
— Пустующий дом? — спросил молодой нолдо, явно обдумывая просьбу. — Есть такие.
И принялся объяснять дорогу. Тьелпэ поблагодарил его и пошел в указанном направлении.
На боковой улочке, куда он свернул, было гораздо тише и куда как уютнее. Нужный дом он нашел без труда. Толкнув калитку, вошел в тихий, можно даже сказать молчаливый, садик. Один этаж, четыре комнаты, кухня. А больше ему пока и не надо. Открыв одно из окон, Тьелпэ впустил в комнату свежий воздух, оперся о раму плечом и задумался.
* * *
Настроение Лехтэ было странным. Задумчивым, если можно было так сказать. Мысли лениво бродили по кругу, и даже, в общем, говорить не хотелось. Хотелось сесть где-нибудь, хоть в чистом поле, а лучше, конечно, около моря, и смотреть в даль. Разглядывать облака, слушать мерзкие крики чаек. И чтоб кто-нибудь был рядом. Просто так. А вот делать, предпринимать что-нибудь не хотелось.
Атаринкэ хмурился и как-то нервно оглядывался по сторонам. Лехтэ догадывалась, о чем он думает, и ей было почти физически неудобно от того, что он вынужден сейчас тратить время на нее.
— Знаешь, — заговорила она, когда они как раз миновали ворота, — если у тебя были планы или какие-то другие дела, то езжай. Я себе не прощу, если тебе придется из-за меня их бросить. А я погуляю немного и вернусь домой.
* * *
— Ты хочешь поехать одна? — спросил Атаринкэ, глядя жене в глаза. — Не думаю, — сам же за нее и ответил. — Тэльмэ, мы едем, вдвоем, как ты и хотела, к морю. Не придумывай лишние сложности — все остальное подождет.
Погода, как и настроение, была переменчиво-неопределенной. Лучи Анара грели, но в тени было зябко, неожиданно налетающий ветер неприятно холодил лицо и руки, но без него порой становилось душно.
В основном они ехали молча, но тишина перестала быть тягостной и гнетущий, словно появилась какая-то определенность. Может быть, именно в тот момент Искусник понял и осознал, что даже если сын и не захочет их знать, он жив.
— Послушай, — немного неожиданно даже для себя начал Куруфинвэ, — как ты думаешь, понадобятся эльдар небольшого размера палантиры?
Лехтэ несколько озадаченно посмотрела на Атаринкэ, не совсем понимая вопрос.
— Это очень полезное изобретение твоего отца… ты хочешь уменьшить сам шар?
— Да, так, чтобы было удобно брать в собой, чтобы он не занимал много места в сумке или даже помещался в кармане куртки, — на какое-то время Курво замолчал, что прикидывая в уме. — Правда, я не уверен, что здесь в Амане в них есть необходимость, ведь можно использовать осанвэ… но все может измениться, так что сделаю, пожалуй, несколько.
После заверений Лехтэ об однозначной полезности такого прибора, Искусник поделился еще несколькими идеями, рассуждая вслух и интересуясь мнением жены.
Дорога, вдоль которой они ехали, стала спускаться, а на горизонте показалась полоска моря. Тэльмэ улыбнулась и, задорно крикнув «Догоняй», пустила коня в галоп.
* * *
Свежий ветер приятно холодил лицо, выдувая прочь меланхолию и грусть из мыслей и тоску из фэа. Доскакав до моря, Тэльмэ спешилась, разулась и пошла медленно вдоль кромки прибоя, вглядываясь в далекий горизонт. Белая пена набегала, щекотала голые ступни, и она подобрала подол, чтобы не замочить платье. Чтобы понять, что ей дальше делать, или же не делать ничего вовсе, требовалось как-то привести мысли в порядок. Вот так сходу, в тот момент, когда внутри ее существа царил сумбур, она не любила принимать важных решений и старалась, если есть возможность, этого не делать. Только на холодную голову.
Когда Атаринкэ ушел в Мандос, ее из того состояния, в которое она начала погружаться, вытащил брат Тарменэль. Когда же во владения Намо угодил Тьелпэ, Лехтэ была уже совсем другой женщиной. Старше, сильнее. Закаленнее. Один раз она уже через это прошла, поэтому было в каком-то смысле даже немного легче. Привычное состояние, привычная боль. Она не утратила связь с реальностью, но помощь ей все равно была нужна, она и сама это хорошо понимала. К тому же хотелось ненадолго сменить обстановку, уехать из Тириона туда, где ничего бы не напоминало о прежней семейной жизни. Тар первый предложил ей поехать к дедушке в Валимар, и она согласилась. Но там ее подстерегала другая опасность. Может быть, дело было в той половине ваниарской крови, которая текла в ее жилах, а может быть потому, что там, казалось, в самом воздухе разлита благодать. Город успокаивал, убаюкивал, словно мать младенца, дарил отдохновение, и покидать его, ехать куда-то не было ни сил, ни желания. Боль ушла, фэа обрела покой, но прошло совсем мало времени, и Нольвэ сам приказал внучке возвращаться в Тирион, к привычной ей жизни.
«Иначе, — сказал он ей, — ты никогда не уедешь отсюда».
Лехтэ послушалась и покинула город. И приезжала в последующие годы только тогда, когда на душе было спокойно, хорошо и радостно, когда не было никаких проблем и противоречий в душе. Чтоб не уйти от мира, который она так любила. А лечением сестры, как и прежде, занялся Тар. И оно подействовало, за что Лехтэ всегда будет ему благодарна.
В общем, теперь ей тоже было необходимо каким-то образом привести мысли и чувства в порядок. Она остановилась, закрыла глаза и просто встала, раскинув руки, и долго стояла так, всей кожей ощущая свежесть морского ветра, слушая крики чаек. А через некоторое время, открыв глаза, оглянулась на Атаринкэ, постояла так некоторое время в задумчивости, глядя на него, и села прямо на прибрежный песок, а когда он опустился рядом, пристроила голову ему на плечо и принялась рассказывать все то, о чем только что вспоминала.
* * *
Искусник молча слушал жену, не перебивая, только крепче к себе прижимал и тянулся всей фэа.
— Спасибо, что рассказала, что поделилась этими воспоминаниями, — сказал он ей. — Поверь, мне очень жаль, что невольно заставил тебя это пережить.
— Знаешь, — сказал Атаринкэ спустя некоторое время, — давай не будем специально вспоминать те события. Я не говорю, что мы когда-либо их забудем, нет. Я не об этом. Чего бы хотелось тебе, в будущем? Не завтра, даже не на следующей неделе. К чему нам стремиться, куда идти? Я не тороплю тебя с ответом, но хотел бы, чтобы ты, чтобы мы вновь мечтали, чтобы снова стремились к намеченным целям.
Лехтэ по-прежнему уютно устроилась рядом с мужем, слушала его, а Куруфинвэ воодушевленно рассказывал про маленькие палантиры, про то, как он с братьями обязательно восстановит Форменоссэ, и они смогут занять свою башню, про то, что очень хочет исследовать льды и некоторые явления в условиях низких температур.
Искусник все рассказывал, делился мыслями, что посещали его еще в Мандосе, он словно хотел наверстать упущенное.
— А самое главное, я хочу, чтобы моя семья была счастлива — ты, сын, братья…
Про возможность выхода отца из Чертогов он не говорил — не хотел убить зародившуюся тогда перед Вратами надежду.
Они посидели еще какое-то время. Ветер успел растрепать их волосы и прогнать ненужные мысли. Атаринкэ поднялся на ноги и протянул руку Лехтэ.
— Пройдемся?
Ирина Сэриэльавтор
|
|
1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
Ирина Сэриэльавтор
|
|
1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Как я вас понимаю, сама в трй же ситуации ) но я надеюсь вы сможете продолжать читать, и прода не разочарует ) спасибо большое за отзыв! 1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Спасибо вам большое за внимание и отзыв! Будем надеяться, у семьи Курво и Лехтэ действительно все еще впереди! И приятного чтения! 1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Спасибо большое! Очень приятно, что Ханделон и его план вам пришелся по нраву! И быт эльфов тоже! Отдельно приятно, что вам пришлись по душе любовные сцены! Надеюсь, продолжение не разочарует ) 1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Тэльма тоже способна удивить вас своей реакцией, это я гарантирую )) Надеюсь, продолжение вам понравится )) Спасибо вам огромное за отзыв! Очень-очень приятно! |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
С отцом, конечно, их связывает сложное прошлое. Но главное - они любят друг друга, а потому постараются ) Спасибо вам большое за отзыв! Очень приятно, что вам нравится история! 1 |
Ирина Сэриэль
Мне бы очень хотелось увидеть их примирение. У вас необыкновенно светлые истории, написанные очень красивым и лёгким языком! |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Вам спасибо огромное за такой теплый отзыв! Невероятно приятно, что примирение Курво и Тьелпэ вам понравилось! 1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
До встречи! Очень-очень рада, что вы были с нами все это время и что персонажи и их нелегкая история вам понравились! Лучи любви читателю ) 1 |
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |