Survival Operation (гет)

Маска трескается прямо на глазах. Мужчина был обескуражен, его дочь все так же спокойно улыбалась, будто и не чувствовала никакой угрозы. Не понимала, что он в любой момент может сдать ее обратно хотя бы только из-за того, что… ну, это, как минимум, не безопасно. Если Аня всерьез знает о том, когда он врет, то обмануть так просто не выйдет. Надо быть куда осторожнее, куда лучше просчитывать свой каждый шаг и все слова, сказанные этому ребенку.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Аня. Неужели я настолько сильно не заслуживаю твоего доверия? — он грустно улыбнулся, но в голове она слышала лишь его холодный расчет. Собирался чуть-чуть надавить на жалость, чтобы малютка почувствовала вину и признала свою неправоту. Только… он не знал, что она упертая.

— Мы знакомы меньше суток и все, что я о тебе узнала — ложь, — невозмутимо ответила кроха, продолжая следить за шпионом, что сидел словно на иголках.

Девочка сама не поняла, отчего захотела отыграться на нем. Возможно, из-за того, что он неоднократно говорил о том, что она всего лишь наивное дитя. Говорил, что она все равно поверит в его фальшивую историю, говорил, что это слишком просто и… хотя то не было произнесено вслух, но крохе было достаточно и его мыслей для того, чтобы разозлиться. Чтобы показать, что она не такая дура. Продемонстрировать свой якобы талант, аргументируя его лишь тем, что она просто умеет определять, когда люди врут.

— Папа, манипуляции на чувстве жалости мне, как ребенку, известны лучше всех. Ты не сможешь меня поймать на этом, потому что на проблемы незнакомцев мне плевать, — равнодушно продолжила Аня. — К тому же… ты знал, что дети в приюте делятся всего на два типа? Жестокие и слабые. Слабых задирают, у них не остается даже желания существовать. Жестокие же делают все для того, чтобы вырваться. Жить лучше, чем другие.

Сумрак чувствовал моральное давление, оказываемое, казалось бы, обычным ребенком шести лет. Но чем больше он смотрел на нее, чем больше слушал и размышлял на тему ее слов, тем меньше видел в ней маленькую девочку. Перед ним словно был совершенно другой человек. Не тот, что еще совсем недавно плакался ему в плечо, испугавшись просто свалиться со стула. Не та миленькая кроха, что при первой же встрече взяла его за руку и улыбнулась ему так мило, так счастливо, что он просто не мог сопоставить тот образ очаровательной малышки с тем, что видел сейчас. И что ему делать теперь? Стоит убрать маску? Или же продолжить делать вид обеспокоенного человека? Хотя, тут и притворяться не придется, ведь он… действительно, был очень поражен.

— Я знаю. Знаю, что детям крайне нелегко в детских домах. От них отказываются родители, от них буквально отворачивается мир, — Лойд говорил спокойно и ровно то, что только думал сам, но при этом с таким обеспокоенным видом, что сердце буквально кровью обливалось уже лишь из-за его милой мордашки. — Место, откуда я тебя подобрал… я выбрал тот приют не просто так. Чем туманнее прошлое малыша, тем проще изменить его историю. В мои планы входило то, что так я смогу подредактировать документы и никто бы не узнал, что мой ребенок на самом деле приемный. Иначе говоря, я собирался сделать тебя своей родной дочерью, — он смотрел прямо на нее, но даже читая его мысли… Аня видела схожести. Его задание и то, что он говорил. Это правда. Он, действительно, мог стереть ее позорное прошлое в приюте и позволить малышке начать все сначала. Словно она никогда и не росла среди других бездомных. Словно она была дочерью уважаемого врача психиатрической клиники. Словно Аня всегда была самым обычным счастливым ребенком, не знающим трудностей жизни.

— В чем твоя выгода от поддельных документов? — совсем тихо спросила девочка, прекрасно зная уже о сути его задания, но ее роль Ане до сих пор не была точно понятна. Хорошо учиться? Это просто, как бы… вообще без проблем. Но дальше? И что с ней станет, когда он закончит свою миссию? Он бросит ее, как и все другие?

— Я собирался отдать тебя в академию Эдем. Это лучшая школа во всей Остании. Но у них, разумеется, есть свои нюансы и правила. И, к тому же, там учится много детей из влиятельных семей.

— Ты волновался, что они будут меня презирать?

— Вроде того. А могут и вообще не взять, — потерев шею рукой, признался Лойд, говоря честно, но далеко не все, что ей хотелось бы. Однако, этого было достаточно для того, чтобы Аня перестала на него давить.

— А как же тот факт, что у нас неполная семья? — вспомнила она. — Это никак не отразится? По мнению многих людей, семьи без одного из родителей считаются неполноценными. И на ребенка это часто влияет. Я, конечно, буду хорошо себя вести, ибо это… мое будущее. Я не хочу упускать такой шанс. Но что, если отсутствие жены как-то повлияет на результаты? Раз уж ты о приюте заговорил, то, наверное, с этим тоже могут быть проблемы.

— Я работаю над этим, — только и ответил Сумрак, в который раз убеждаясь теперь в том, что, кажется, он все же не ошибся с выбором ребенка. Она умная. Действительно, умная, но от того надо быть и осторожнее.

— Ищешь мне маму? Есть варианты? Прошу, только не какую-нибудь химеру, мы с ней точно-точно не поладим! — она надула щечки, а Лойд, что еще совсем недавно говорил с ней на довольно-таки серьезную тему, лишь тихо прыснул со смеху, чуть прикрыв рот боковой стороной ладони. И все-таки, она ребенок. Милый ребенок. Анечка улыбнулась, когда он не сдержал тихий смех, и от некогда гнетущей атмосферы просто не осталось ни следа.

— Не волнуйся, если она тебе не подойдет, то надолго с нами не останется, — успокоил. От чего-то Аня даже почувствовала гордость, представляя, как будет тапками гнать какую-то непонравившуюся ей бабеху. Все же, в первой семье, где ее приняли, отец был подкаблучником. Добрым, спасшим ее из лап смерти, но бросившим, когда ему поставили ультиматум. Она или семья. А разве они не были семьей? Почему та женщина ее просто вычеркнула? Не хотела? Тогда бы и не соглашалась, чтобы не давать повода маленькой девочке мечтать о счастливом будущем рядом с ними. — Но лучше не злоупотребляй с этим. Мало кто согласится выходить замуж за мужчину с ребенком.

— Смотря какой мужчина и какой ребенок. Я милашка, обниму, сяду на коленки и назову «мамочкой». Ни одна женщина не выдержит такого напора. Тем более, с двух сторон, ибо… не хочется признавать, но… — она смущенно опустила взгляд. — Папа, с отношениями у тебя точно проблем не должно возникнуть, если ты не общаешься с девушками так же плохо, как с детьми.

«А с детьми-то я что делаю не так?!» — мысленно возмутился Сумрак, вроде бы и понимая, о чем она, но все равно не хотел признавать того, что малышей он не понимает от слова вообще. И отец из него просто никакой. Вот, уже говорит с маленькой девочкой на тему того, как затащить женщину в семью. С одной стороны — не в постель, и слава Богу. Но с другой… так-то, тоже, есть, к чему придраться.

— Где ты только этого набралась? — неловко спросил Лойд, прекрасно зная, что способ, так-то, действенный, но сейчас ему казалось, что напротив сидит уже не столько его дочь, сколько коллега, разрабатывающая вместе с ним тактику для очередного поручения.

— В детском доме, — невозмутимо только и ответила она.

— И не поспоришь, — выдохнул, понимая, что, возможно, задал вопрос зря. Конечно же, в детском доме, а откуда же еще?

— Я не вижу там своего будущего, а потому сама искала себе родителей. Все люди разные, к каждому нужен свой подход. Я еще и стопку рисунков всегда подготавливала для того, чтобы подбегать и дарить какой-либо по настроению людям. Обычно говорю что-то вроде: «Правда, красиво? Это вы! Я очень-очень постаралась! Возьмите, пожалуйста!», — Аня снова ярко и счастливо улыбнулась, протягивая папе воображаемый листок с рисунком. — Либо же читала что-то сложное. Их интересовало, как ребенок может вообще любить литературу, а после воспринимали меня как вундеркинда и хотели захапать себе умную малышку. Конечно же, лучше выбирать тихого и умного ребенка, чем бешенного грязного оборванца с площадки или зашуганное и закомплексованное нечто. Принцип: «С кем меньше проблем, того и берем».

«Может, мне устроить ее в какую-нибудь студию? Если будет маленьким актером или же моделью, то это может очень даже хорошо отразиться на результатах. С другой стороны, может также отрицательно сказаться уже на учебе. Значит, пока что, не вариант», — подумал Лойд, с интересом слушая малышку и ее рассказы о том, как правильно подмазаться к людям. Так-то, он и без нее это умел. Но со стороны ребенка было очень даже любопытно послушать о чем-то подобном. В его организации ее бы с руками и ногами оторвали, да готовили бы к жизни шпиона с ранних лет. Да и, если подумать… если у него была бы настоящая дочь, то… Сумрак уверен, что она стала бы такой же, как и Аня. Смышленой, хитрой и, определенно, разбирающейся в людях.

Хотя… о чем же это он? Дочь? Семья? С каких пор он вообще задумывается о том, чего у него никогда не будет? Он — герой страны, о котором никто и никогда даже не узнает. Он — тот, кто старается во благо мира. Он — тот, кого многие хотят убить, как выдающегося шпиона другой страны. Разве может такой человек, как он, мечтать о семье? Нет. Только если не собирается сдаться, подставить невинных людей под удар из-за своей работы или же подставиться где-то самому, когда мысли будут занимать не столько цели, сколько безопасность любимых ему людей. Шпион не имеет права на семью. И Лойд знал это, как никто другой.

— Что ж… в таком случае, проблем с поиском мамы должно не возникнуть. Есть какие-нибудь предпочтения? — говорил он так, словно у самого их нет и не было.

— Есть. Главное условие — чтобы у нее не было других детей. Я не хочу бороться с чужой матерью, которая будет пытаться выкинуть меня обратно в детский дом, и с мелким ревнующим ко всему ребенком, — сразу же ответила Аня.

— Да, с братом или сестрой будет несколько проблемно, — согласился Лойд, на что малышка слабо улыбнулась.

— А еще хочу, чтобы она была такой же красивой, как и ты, — беззаботно поставила она второе условие.

— Ч-Что? А не слишком ли это?..

— Ха? Не знала, что мой папочка такой нарцисс. Неужели ты думаешь, что таких не существует? — с лисьим прищуром спросила Анечка, но после только рассмеялась, когда мужчина покраснел до кончиков ушей и довольно громко попытался оправдаться, да доказать ее неправоту.