Свинец или серебро (De plumb sau de argint) (джен)

Регис, что бы ни говорили о вурдалаках сказки, не обманул. Стол был и в самом деле накрыт, а нечеловеческие скорость и ловкость вампира избавили графа Диаманди и его полицейского гостя от томительного ожидания.

Ужин состоял целиком из экзотических шведских блюд, превосходно освоенных господином Регисом в этой северной стране лет пятнадцать назад. Маринованная балтийская сельдь и салат с телятиной были выше всяких похвал. По ходу насыщения собравшихся мистик-кулинар подал и бифштекс Линдстрем с гарниром из картофеля в мундире. Отдельно способствовали непринужденной атмосфере за столом несколько объемных графинов, наполненных соответственно пуншем и пшеничной водкой. И все трое не стеснялись подливать себе напитки. Но начался ужин с выпитой каждым молча и не чокаясь без закуски чарки за упокой души рабы божией Василики…

То ли возлияния, то ли сомнение в вампировых чудесах дёрнули Тудора Миклована потребовать у Региса какого-либо доказательства существования его сверхъестественных способностей.

— Вы уверены, что хотите этого, господин комиссар? — спросил вампир, прожевав очередной кусочек филе сельди.

— Иначе я бы не просил вас, господин кровосос! — немного невежливо ответил Миклован забитым салатовым ртом.

Регис, молитвенно сложив ладони, глубоко вздохнул. И внимательно посмотрел комиссару прямо в глаза.

Лучше бы Тудор не подкалывал вампира. Потому что он мгновенно от взгляда Региса потерял управление своим телом. Престраннейшее ощущение, когда разум протестует и всячески пытается прекратить, но твой рот открывается сам и говорит, говорит, говорит. Причем такое, что порядочные люди держат на задворках своего сознания…

В тот сентябрьский день 1932 года инспектору Микловану несказанно повезло. После передачи в суд зубодробительного дела о распространителях фальшивых лей его отпустили домой с половины рабочего дня. Господин инспектор полиции впервые за добрый месяц готовился выспаться — особенно если мадам Миклован угомонит Ионуца.

Но вернувшись в свою квартиру, сыщик не поверил своим глазам. Которые узрели валяющиеся прямо на полу прихожей гвардейский мундир, блестящие сапоги, халат и ночную сорочку Корнелии Миклован. А через уши до инспектора донеслись совершенно однозначные звуки со стороны супружеской спальни.

Подкравшись к двери и заглянув в замочную скважину, Миклован увидел свою благоверную Корнелию, полностью обнаженную, на кровати на четвереньках. Её гостеприимством злоупотреблял столь же голый господин с благородными бакенбардами, как у объединителя Румынии Александра Кузы на литографии из учебника истории. Профессиональная память инспектора подсказала, что это его старый знакомый и партнёр по картам, гвардии лейтенант Драгомир Михаилеску-Брэила. К счастью, Ионуца в этот мерзкий момент не было в спальне. Корнелия, как оказалось, сбагрила родного сына одной из подруг на время романтического свидания…

Как Миклован ни хотел выволочь гвардии лейтенанта за бакенбарды с лестницы, он понимал, что за кулачные бои с наследником самих Михаилеску-Брэила вылетит из полиции тем же манером. Инспектор максимально бесшумно прокрался в рабочий кабинет и начал письменно составлять черновики документов для бракоразводного процесса. Времени у него было навалом.

Когда же стоны Корнелии улеглись и из спальни потянуло табачным дымом, Тудор, уже не таясь, зашел туда. Как и полагается в хорошем водевиле, случилась немая сцена.

— Дорогая! — прервал неловкое молчание инспектор Миклован. — Не волнуйся, я сдержу брачную клятву и пальцем тебя не трону! Не могла бы ты сходить в ванную, привести себя в порядок? Сердечно благодарю! А мы с господином лейтенантом пока обсудим нашу непростую жизнь…

— Господин Миклован! — сказал Михаилеску, дрожащими руками тщетно пытаясь закурить. — Я готов…

— О даа, ваша боеготовность превзошла все ожидания, — прервал он гвардейца. — Значит, правду о вас говорят в Бухаресте: у вас набралось не меньше роты невест. Я помогу вам сдержать хотя бы одно из своих обещаний. Вы женитесь на мадемуазель Корнелии Унгуряну!

— Господин инспектор полиции, что за тон? Вы разговариваете с офицером королевской гвардии его Величества! Я, конечно, готов дать вам удовлетворение, но я не позволю…

— Полное удовлетворение вы уже дали моей законной супруге. Я все видел, господин лейтенант! И наручники, если что, при мне. Мне стоит надеть их на вас, позвонить в префектуру полиции, да передать им заранее, пока вы тут развлекались, составленный по всем правилам протокол об изнасиловании. Командование гарантирует вам револьвер с одним патроном. Что это вы так побледнели, может, душно? Но из гуманных соображений я составил не только протокол задержания насильника, но и ходатайство о расторжении нашего с Корнелией брака. Какая-то из двух бумаг будет прямо в этой комнате порвана в клочья. И какая именно, решать вам.

— Протокол, — тихо, но уверенно и с нажимом произнес Михаилеску-Брэила.

— Это был выбор джентльмена, — и Миклован растерзал в клочья черновик протокола о задержании «насильника». — Корнелия, дорогая, можешь перестать подслушивать и спокойно заходить к нам, мы все решили, как цивилизованные люди. Мы аккуратно одеваемся и едем к нотариусу, где оформляем наш развод. А потом мы едем в вашу, лейтенант, полковую церковь, где вы с Корнелией немедленно же обручаетесь. Под моим присмотром, а то вы как дети малые, за вами глаз да глаз нужен. Не волнуйтесь, полковник легко даст вам разрешение на брак…

Несколько дней спустя бывшая инспекторша и впрямь была обвенчана с блестящим гвардейским лейтенантом. Тудор был на их свадьбе свидетелем невесты, но больше её видеть не захотел. Согласно условиям развода, Ионуц остался с отцом…

Наконец-то язык снова начал повиноваться комиссару. Миклован покраснел от своей нежданной исповеди так, как он краснел лишь однажды в жизни, когда отец всыпал ему мощного железнодорожного ремня за крупное хулиганство. Комиссар молча, залпом выпил один за другим два фужера водки для успокоения нервов. Ищейка на этом и успокоилась, тем более что этим вечером трезвая голова была всяко нужна…

А за столом все продолжилось своим чередом. Его сиятельство граф Диаманди, казалось, не заметил конфуза, произошедшего с комиссаром Миклованом. Недавний инцидент быстро забылся, ведь за столом все внимание было приковано к Регису, рассказывающему о себе, своем мире и, так сказать, биологическом виде…

— Родился я чуть более пяти веков назад, подобно так называемому графу Калиостро…

— Впечатляет, господин Терзиефф-Годфрой. Это вы, пожалуй, ещё Мирчу Старого застали, а то и Орлеанскую девственницу, — предположил комиссар.

— К сожалению, девственницу застать не довелось. Рождён я, мягко говоря, не на Земле. Или на Земле, да не той.

Теория относительности Региса выглядела так. Между измерениями, по вампиру, существует некий пространственно-силовой барьер, непроницаемый в обе стороны и плотный как стена, но невидимый невооруженному глазу. Однажды его целостность нарушил некий катаклизм в мировом эфире, и случилось Сопряжение Сфер.

— Было это тысячу лет назад. Так мы, высшие вампиры, и обрели новый дом. А следом за нами — ещё более опасные твари. И среди них, хе-хе, эльфы и люди, — расказывал Регис.

Покорив эльфов и туземные народцы — краснолюдов и низушек, — люди создали два десятка королевств, подобных в чём-то Венгрии или Валахии времён Влада Колосажателя. Регис нашёл приют в небольшом южном княжестве Туссент, славившемся виноградниками. Но народ, возделывавший тот виноград, сам был «винным погребом» для местных вампиров.

— Дело в том, господа, что для разных видов вампиров человеческая кровь является разной потребностью. Для низших вампиров это необходимая пища. Но для нас, венца вомперской эволюции, это тот же алкоголь. Даже больше — спиртным нас не проймёшь, а кровь повергает нас в состояние настоящего опьянение. Признаться честно, господа, в молодости и я страдал от… гм… алкоголизма и полностью исцелился, — смутился Регис.

— А как же бутыль, найденная при обыске? Уж там-то был не кофе с молоком, — нехорошо покосился на него господин комиссар.

— Та кровь, что у меня нашли… Во-первых, le noble sang* придает высшему вампиру храбрости, усиливает его боевые качества. Во-вторых, это просто-напросто вкусно. Мы десятилетиями проводили исследования — и определили, что наилучшими вкусовыми качествами обладает кровь человека, регулярно употребляющего виноградное вино и ведущего постоянную и активную половую жизнь. Княжество Туссент подходило нам идеально. Вампиры чуть ли не с начала его истории взяли его под свое покровительство…

— Та же Испания просто раем земным была бы при таком подходе! — заметил граф.

— Возможно, ваше сиятельство! Вообще наши миры очень во многом похожи. Вплоть до языков: тот язык, что в моем мире называется Всеобщим — это ваш земной польский. Туссентцы говорят почти по-французски. Эльфийский, или Старшая Речь, имеет много общего с английским… Впрочем, это тема отдельной, хоть и крайне интересной беседы. Сейчас же, господа, я обязан рассказать вам, с чего все началось и как я вообще оказался в вашем обществе…

Община вампиров устроена следующим образом. Есть своеобразные семьи высших вампиров с самками). Низшие вампиры живут либо вне общины, либо внутри нее, на правах скота у высших вампиров. Все они являются рабами одного, самого сильного из высших в округе. Такой вампир зовется Скрытым по причине своего одиночества и страха, вызываемого им среди подданных. У этого вожака нет потомства и самок, но он обладает огромной властью. Власть эта всё же "ограничена удавкой": Скрытого можно одолеть и занять его место самому. Что случается крайне редко, поскольку они превосходят силой, интеллектом и опытом своих подопечных.

Высший вампир по имени Мауриц Аурелий ван ден Граафе бросил вызов Скрытому Туссентской общины. В отличие от своих предшественников, Мауриц нарушил неписаный вампирский закон: на Скрытого он покушался не один. Ван ден Граафе помогали чужаки. Кроме того, мятеж свой Мауриц устроил в крайне неподходящий момент — во время конфликта туссентской знати с вампиром Детлаффом ван дер Эретайном. Эта история не имеет большого значения, важно отметить только то, что замысел ван ден Граафе провалился с треском. Из всех заговорщиков выжил лишь он один. И то исключительно благодаря своей исключительной способности к путешествию между мирами и временами. Мауриц скрылся от Скрытого (хе-хе!) здесь, в Европе.

— Как же вам удалось нагнать его в Румынии? — недоверчиво сказал Миклован.

— Скрытый охранял место, где барьер между мирами был нестабильнее, чем обычно, некое подобие дыры в заборе. Наш вождь пропихнул меня в эту "дыру" с приказом настичь Маурица в этом мире и немедленно убить его…

— А есть ли у вас способ вернуться назад? — спросил Диаманди.

— Нет, господин граф! Я... как бы сказать это по-румынски... невозвращенец, — выдумал Регис на ходу новое словцо. — Я обречен вечно гоняться за Маурицем и пытаться его уничтожить. Но даже если я выполню волю Скрытого, то при всем его желании, забрать меня он не сможет: дыра в заборе между европейским материком и Туссентом уже "затянулась". В общем-то, он не зря выбрал именно меня. Это было наказанием за убийство того самого Детлаффа ван дер Эретайна. Считайте, что вы общаетесь с ссыльным каторжником, господа!

Все присутствующие немедленно выпили за эту обнадеживающую новость.

— Я имел несчастье попасть прямо на поле боя в 1916 году, аккурат под чей-то снаряд, — разоткровенничался Регис. — Мауриц, само собой, удрал, а меня разорвало пополам. Меня это остановило всего на несколько часов, но след был безнадежно потерян. В вашем мире на тот момент я не имел ничего кроме знания Всео... польского языка. К счастью, с помощью Шведского Красного Креста я смог эмигрировать в это нейтральное королевство. Я жил в Уппсале, служил в библиотеке университета и заодно изучал ваш мир. Я не знал, как мне искать Маурица, но мне повезло. В 1927 году я обратил внимание на деятельность виноторговой компании «Гардениус и Ко»…

— Что именно вам показалось в ней подозрительным? — продолжил допрос комиссар.

— Масштаб деятельности. И состав ее продукта. Фирма импортировала итальянские вина особой ферментации. Однажды мне случайно попалась кровь девушки, употреблявшей его. Несомненно, по своим свойствам она была идентична туссентской.

— То есть…

— Да, Тудор. Мауриц пытался устроить для себя новый Туссент на Земле. Сванте Гардениус — это была его личина! В силу своей должности я свел знакомства со многими серьезными людьми, в том числе из полиции. С их помощью я попытался взять Маурица в Стокгольме. Это была чудовищная ошибка, господа! Часть своих помощников мне удалось уберечь от когтей Маурица, но сам он бежал. Я дал слово больше не привлекать к своим поискам людей. Оно поначалу и не было нужно, поскольку я взял четкий след.

Я преследовал Маурица по пятам, в Германии, Австрии, Чехословакии, Франции, Италии. Года три тому назад я потерял «Сванте Гардениуса» на венгерско-румынской границе. Оставалось начать поиски в Румынии, но ваша сигуранца работает, ох, не в пример лучше, чем охранка дуче Муссолини. Поэтому я обосновался в Бухаресте и начал искать высоких покровителей. Судя по всему, я нашел тех же покровителей, что и Мауриц, поэтому и произошло убийство графини Диаманди… А Маурица я так и не вычислил. Никакого шведа по имени Сванте Гардениус в стране нет, я это знаю точно. Этот гад использует другую маскировку...

— Даа, есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам! — задумчиво процитировал Шекспира Александр Диаманди. — В такой ситуации волей-неволей почувствуешь себя Принцем Датским. Что даже я мог бы сделать с таким созданием, как этот ваш Мауриц? Я молю Бога, господа, чтобы убийцей моей Василики был именно Дорин Струдза, потому что он хоть и редкая тварь, но все же человек…

— А насколько редкой тварью является Стурдза, ваше сиятельство? — вставил реплику комиссар Миклован.

— Не знаю, господин комиссар. Все в мире относительно, и, возможно, что таких людей, как он, вы видите каждый день. Но я — человек старого закала, который такого, кхм, образа жизни не предусматривает категорически. Мои отец и дядя вернулись из-под Плевны с орденами, а Дорин Стурдза вырос уже в иной среде, отравленной декадентством. Судите сами, господа: он живет на свете 30 лет, из них 15 посвятил разврату.

Не поймите меня неправильно, я сам в молодости не был бестелесным ангелом с фресок монастыря Путна. О, я помнил наизусть все имена и фамилии лучших девок в лучших кафешантанах. Но о наркотиках и педерастии, а то и о чём погаже я и думать не смел. Струдза же в своем гедонизме ограничений не имеет. И добро бы еще он один, но нет. С мадам Лупеску его связывает давнее знакомство, которое обычной постелью не окончилось. Вы знаете поговорку «румынские офицеры с женщин денег не берут»? Стурдзе до офицера как до Луны из пушки, поскольку он не просто брал у Лупеску деньги, но и прямо торгует доступом к ней…

— В каком смысле, ваше сиятельство?

— В коммерческом, господин комиссар. Стурдза зарегистрировал контору, на банковский счет которой принимает комиссионные за аудиенции у Мадам и её августейшего друга. А вы думали, почему он до сих пор не проигрался в пыль? Без клиентов он не остается — спекулянтов и шпионов в Румынии, к несчастью, хватает. Ума не приложу, что Василика могла в нем найти?!

— Но он ведь был вхож в круг общения молодой графини? — не унимался Миклован.

— В том-то и дело! Как и я, Василика его презирала, для нее он был слишком пуст. Несмотря на ее образ жизни…

— А каков был образ жизни вашей дочери?

— Господин комиссар, для начала оговорим — могу ли я быть уверен, что то, что я вам расскажу, не станет известно бульварным газетам?

— Безусловно, cher ami! — встрял до сей поры молчавший Эмиель Регис. — Не только господин комиссар, но и лично я гарантируем вам полную конфиденциальность!

— Благодарю вас, господа! — кивнул граф, но прежде чем продолжить, все же глотнул пунша. — Вес, как покойницу звали в доме, характером была похожа на меня. Она мой единственный ребенок и я ее стеснял, в разумных рамках, само собой. И я ничуть об этом не жалею. Когда Василика выросла, я старался быть в курсе ее жизни и не допускать конфузных ситуаций. Но моя парламентская деятельность и государственная служба... Вы понимаете, никакого времени. Потому я и взял к себе Георге. Превосходный солдат, меткий стрелок… Выгнан из гвардии с позором за взращивание рогов командиру. Георге был Вес помощником, защитником и… Как я не зря опасался, был чем-то большим.

— Георге был единственным любовником Василики?

— Замыкаться на шофёре — это не для неё. Были кавалеры и с серьёзными намерениями, которые бы могли составить ей партию. Но Вес замуж не выходила до последнего. Она приговаривала: "Я своей свободой дорожу, брак — это добровольное рабство".

— Георге вам что-либо говорил об отношениях Василики со Стурдзой?

— Только то, что он крайне настойчиво ухаживал — и постоянно получал от ворот поворот.

— Понятно. Ваше сиятельство, вы не будете против, если я допрошу Георге завтра?

— Конечно, господин комиссар, но будет лучше, если вы не будете вызывать его в префектуру полиции, а останетесь у меня на ночь. Утром он явится на службу и вы зададите ему все необходимые вопросы!

— Да будет так. Благодарю вас за старое доброе валашское гостеприимство! Эмиель, простите, но вам я запрещаю приближаться к моей комнате и входить в нее**!

— Конечно, Тудор! Я даже рад, что вы подготовились ко встрече со мной столь основательно! И да, ваши легенды здесь правы: теперь войти к вам я не смогу никак. Но стоило ли так перестраховываться? Ведь мои намерения к вам абсолютно дружелюбны.

— Если моя жизнь чему-то и научила меня, господин Регис, то только одному — ни одна предосторожность не бывает лишней, — комиссар был непреклонен.

Георге Молдована Миклован расколол уже утром, в машине графа по пути в префектуру. Пять дней назад комиссар уже допрашивал шофера, но на откровенность его вызвать не сумел. Однако теперь ситуация изменилась в корне.

— Итак, отрицать бесполезно, мне все рассказал твой патрон. Ты имел связь с покойной графиней Диаманди.

— Так точно, господин комиссар, имел, — кивнул Георге.

— Как вы встречались с Василикой?

— Когда она хотела, господин комиссар. Реже когда хотел я. Я все же человек дисциплинированный, что бы обо мне не говорили господа офицеры. А Василика… Была прямо чертовкой, в хорошем смысле.

— Чертовкой, говоришь? Многих эта чертовка завлекала в свои сети? — улыбнулся Миклован.

— Почитай, пол-Бухареста — ту половину, от которой потом и чесноком не воняет, конечно. Поговаривают, даже его величество король обращал на Вес внимание, да мадам Лупеску не дремала, хе-хе…

— Понятно. И ты не ревновал?

— А смысл, господин комиссар? Где она и где я? Да и дураком я отродясь не был, чтобы от малинника отказываться... — ответил Георге.

— Понятно. Тебе приходилось конфликтовать с кем-либо из-за Вес?

— Бывало, но редко. Вес иногда просила меня осадить кого-либо из чересчур навязчивых ухажеров…

— Дорин Стурдза входил в их число?

— Конечно, господин комиссар. Тля человек, но на редкость настойчивый. И столь же трусливый. Вес последний месяц только и делала, что на него жаловалась. Представляешь, говорила она, этот фигляр утверждает, что за некую плату поделится со мною каким-то уникальным тайным знанием! А через день нашли... загрызенной.... Не иначе, с нечистым дружит этот Стурдза. Неважно, разреши мне его сиятельство, я так этого боярчика свинцом бы нашпиговал…

— Ну это тебе вряд ли позволят, приятель! — усмехнулся комиссар. — Но даю тебе слово чести, что скоро выведу на чистую воду убийц твоей Вес. Ведь ты бы хотел их покарать?

— А как же! Искренне желаю вам удачи в этом деле, господин комиссар! И, если что… Не могли бы вы дать мне знать, если вам понадобится какая-либо помощь от меня? Даже если его сиятельство будет против…

— Вот только дров ломать не надо! А чем дело закончится, я тебе непременно расскажу. Слово Миклована!

На службе комиссара уже ждал прокуренный курьер из сигуранцы с пакетом, «коий комиссар Миклован должен получить лично в руки». Явно весточка от Реброва, умчавшегося в Трансильванию...

«Уважаемый господин комиссар!

Прежде всего я хочу принести вам свои извинения за исчезновение без предупреждения. В нашей службе такие повороты — к сожалению, неизбежное зло. Вчера я доложил лично господину директору Полиции безопасности о своих соображениях относительно М. Р. Директор крайне заинтересовался бистрицким делом и выразил одобрение моим соображениям. Таким образом, я получил приказ немедленно, экстренным поездом отправляться на перевал Борго для организации неотложных оперативных мероприятий. Предполагаю, что они не займут много времени и вскоре я вернусь в Бухарест, вместе с означенным мною ранее подозреваемым и мы совместными усилиями установим степень его причастности к бухарестским событиям. Уверяю вас, что приложу все усилия к тому, чтобы окончить активную фазу расследования к Рождеству.

Искренне Ваш,

Начальник первого оперативного сектора, полковник Русской Императорской Армии Арсениу П. Реброфф»

«Не бежали бы вы впереди паровоза!» — думал Тудор Миклован, спрятав письмо полковника Реброва в ящик стола. Среди бумаг завалилась и ещё более интересная — заключение доктора медицины Хитманна...

— Итак, господин префект, взятый у господина Стурдзы образец совпадает с образцом с места убийства на Дымбовице. По меньшей мере на 99%, — кратко пересказал комиссар окончательный анализ.

— Вы просто выкрутили мне руки, Миклован, — пожал плечами Маринеску, которому явно не хотелось ссориться с влиятельной особой. — Я теперь могу только отправить вас с этим к государственному прокурору, пусть выписывает ордер на его арест.

В этот момент задребезжал внутренний телефон. Между короткими отрывистыми фразами шефа Миклован уловил подрагивающий голос дежурного. Префект бросил трубку и сказал:

— Ну вот, комиссар. Ордер вам больше не нужен. Дорин Стурдза найден мёртвым в собственном доме на бульваре королевы Элизабеты.

*Благородная кровь (фр.)

** По поверьям, вампир может пройти только туда, куда его приглашают.