Мрак. Ледяная девочка (гет)

Дочь Стампа продолжала делать вид, что ей больше всех хочется знать, что же случилось и так старалась привлечь гостей к детективу, что даже выделила ему отдельный диван.

Который Сыроежкин освободил только тогда, когда его чуть ли не вышвырнули силой. Мне все равно, но его ненависть к дочери Стампа почти смешная.

— Зоя, — как и ненависть дуры-Нины к тому, чтобы быть далеко от центра внимания. После рыданий самое время поговорить с временной главой дома.

— Соболезнования не принимаю, — отрезала дочь Стампа. Конечно, она должна блистать одна, вот и не подпускает ворующих внимание.

— Я не хочу приносить соболезнования.

— Поздравления — тоже.

А поздравлять рано. Никто ещё тебе не поверил, дочь Стампа, кроме полных идиотов, но они ничего не решают.

— Я не считаю, что вас есть с чем поздравлять.

— А что тебе надо?! — слишком легко вышла из себя дочь Стампа.

— Я говорила с вашим отцом недавно. И он говорил о смерти. О такой же, какая ждала его самого.

Мне все равно. Но это — забавный факт. Мистер Стамп хотел остановить эту дуру-Нину, но она все равно его убила? Едва ли он полагался на то, что она защитит его от дочери. Разве что, на то, что её глупость не даст убийце её заподозрить в знании чего-то важного.

— Что он говорил?! — всполошилась дочь Стампа.

— О человеке, которого убили так же. И о том, что при таком убийстве много шансов, что на самом деле человек жив, — очень странное высказывание. Я сама видела, никакой надежды нет, как бы этого в тот момент не хотелось госпоже Сноквин.

— Но шеф-то мертвее мёртвого, — выплюнул опоздавший к спасению своего хозяина Урри. Он так уверен, да ещё подчёркивает это, да ещё был наверху. Может, это он порвал поводок?

— А как звали того, убитого? — совсем невпопад влез детектив.

— Даров Алексей Петрович.

Это имя не звучало в доме госпожи Сноквин. Значит, это никто. Но с чего это такой, как эта Нина, знаться с никем? Возможно, не лишнее это проверить.

— Какая разница?! — заверещала дочь Стампа. — Урри, если ты участвовал в идиотском розыгрыше, я сама убью вас обоих! Я иду наверх! А ты останешься здесь. И не смеешь подниматься, пока я не скажу!

Розыгрыш? Вот уж надо придумать такую глупость! Только здешние идиотки и могли в такое поверить. И все как одна, исключая только Суок и трусливую дуру в углу, ринулись проверять. И с ними детектив, Сыроежкин и охранник главного входа. Никому из них доверять было нельзя, у большинства и мозгов-то не наблюдалось.

Я посмотрела на Кая, потом на госпожу Сноквин.

— Мне все равно. Но нам тоже надо знать, жив ли Стамп, — сказала я.

— Ох… Иди, иди, Герда, — отмахнулась госпожа Сноквин. А Кай ничего не сказал. Значит, он позволяет.

Я пошла по лестнице со всеми остальными. Дура из Зеркального королевства чуть не свалилась наверху, и чуть не сшибла до этого детектива Ярослава, прилипшего к дуре-Нине.

— Эй Стамп не говорил больше ничего любопытного? Кстати, как вас зовут? — нашёл кого спрашивать. Если бы был настоящим детективом, выбирал бы свидетелей, у которых мозги в наличии. Очевидно, он тут чтобы вертеть хвостом перед богатыми дурами.

— Нина. Наш с ним разговор не относится к делу, — впрочем, эта Нина все-таки меня удивляет: слишком разумно с её стороны не трепать о том, что говорил ей Стамп.

— Вы ведь думали так и про разговор о Дарове, правильно я понимаю? — не унимался детектив. — И лишь когда зашла речь, вспомнили. Но не сомневайтесь, в расследованиях бывают и более «маленькие, незначительные, не относящиеся к делу» вопросы, которые в действительности очень важны.

— Если мистер Стамп жив, расследования не будет, — Нина, определённо, стала какой-то не такой. Но так ей лучше. Будет хотя бы тихой дурой, если правда верит, что Стамп жив.

— Если Стамп жив, то такими шутками вполне заслуживает раскрытия своих тайн.

— Он обещал сюрприз вечером.

— Ну, сюрприз, конечно, удался на славу, — протянул детектив. Обычно, сюрпризы в таких домах куда скучнее. Может, он собирался сделать эту дуру своей женой? Скорее всего, что-то вроде этого. — А почему он заговорил с вами об этом? Об убийстве удушением?

— Даров был моим другом. А сам мистер Стамп надеялся, что выжил кто-то другой, но он не сказал мне. Думаю, он хотел понимания.

Мне все равно, но я думаю, что понимания от такой, как она, никто бы не захотел. Если ты понятен дуре, ты и сам не очень умен.

Девчонка из Зерального королевства — мне все равно, но раз уж от неё долго не отделаться, можно вспомнить её имя, Оля, Ольги она не заслуживает — так перепугалась, что сбежала в туалет, вместо того, чтобы посмотреть на Стампа.

Дочь его тоже едва открыла дверь и отскочила. Но детектив этим воспользовался и вошёл первым.

Я — за ним.

Я никогда не была в комнате у Стампа. Здесь было темно, хотя мне все равно.

Стамп был мёртв, я знала это, хватило взгляда. Теллер лежал с таким же лицом.

Я стояла у входа и была как будто не в себе. Что-то полностью идиотское мной завладело. Я смотрела на закрытые окна, на стены, на шкафы, думала о том, что мистер Стамп был скромнее госпожи Сноквин, и предпочитал тёмные, тёплые цвета. Смотрела, как Ярослав вертится вокруг Стампа, а сама подойти не могла.

Мне все равно, но это противоречит действительности. Я могу. Я легко могу.

Отбрасывая глупость со всей решительностью, я спросила:

— Что ты делаешь? — поскольку Ярослав уже что-то пытался вытянуть из бокала мистера Стампа.

— Собираю образец. Беспокоиться не о чем, полиции останется большая часть. Кстати, советую здесь ничего не трогать, — прибавил он, как будто это было и без того неясно. Но, значит, он думает, что Стампа ещё и опоили. Конечно. Это соответствует факту того, что он не сражался за свою жизнь.

— Начните с себя, — вмешалась дочь Стампа.

— Как скажете.

— Мы здесь только с одной целью, — продолжала она. Ей не удастся скрыть свою вину, если она продолжит так откровенно мешать осмотру. Но видеть здесь нечего. Совсем ничего не бросается в глаза.

— У вас есть сомнения?

— Нет. Он мёртв. А это значит, мы идём обратно, — мне все равно. Но её настойчивость на грани глупости.

— А эта дверь, куда она ведёт? — как и нежелание детектива заметить, что раз его гонят, значит что-то есть здесь. Детективы все бестолковые. Убийства моего создателя никто так и не раскрыл, хотя это тоже не имеет значения.

— Это комната Урри. Он должен был быть всегда готов прийти на зов шефа.

— Вам не кажется, госпожа Стамп, что лучше будет осмотреться толком? — мне все равно, но если бы мне было нужно все здесь проверить, я бы не говорила так вкрадчиво и осторожно.

— Мне кажется, что я толком не знаю вас, Ярослав, — стояла на своём дочь Стампа. — Я доверяю Мику, поэтому, не против, чтобы вы поговорили с гостями. Но совать свой нос в вещи отца я вам не позволю, — значит, среди этих вещей что-то есть. Что-то есть.

— Хотя бы… Убедиться, что в комнате мистера Урри никого нет?

— Открывайте. Но ничего не трогайте.

Пока он шумел там, я все смотрела на комнату. Без прикосновения тут ничего не найти, как видно. Кроме одной вещи, выбивающейся цветом: серебристой одежды. Явно не по размеру Стампу. Но это никак не поможет узнать, кто виноват. Убийцы не раздеваются на месте преступления.

Ярослав так шумел, что любой преступник давно бы сбежал и даже не прячась. И, конечно же, этот идиот ничего не нашёл.

— На этом все, — отрезала дочь Стампа.

Что ж, я ничего не нашла. И вышла в коридор. Сыроежкин стоял так, как замороженный, а охранник — с ним рядом. Он, этот охранник, вдруг посмотрел мне в глаза, но тут же отвёл взгляд. Мне все равно. Но все вполне ясно. Он хочет того же, чего Кай. Но не получит. Я ему не принадлежу.

Я пошла вниз, не дожидаясь других. Дошла до Кая и заглянула в его мутные глаза. Мне все равно, но что-то не так. С ним. Со мной. Со мной ничего не может быть не так.

Госпожа Сноквин опустилась ниже прежнего и убежала к господам Трифат, пока меня не было. Жалкая дура.

— Стамп умер? — вяло спросил Кай.

— Мне все равно, — ответила я.

— Да. Мне тоже, — кивнул он.

Мы простояли в этом безразличии до приезда полиции. Что-то все же было не так. Все идиотские разговоры до шли мимо меня. Я заметила только, что Ярослав поругался с мастером из Зеркального королевства, Гурдом, но не поняла, из-за чего. И услышала, что запуганная дура в углу назвалась Лизой и пыталась убедить детектива, что девчонка с синими глазами стояла за шторой. Дура явно бредит от страха, вот и все.

Но что-то было не так. Я совсем ничего не смогла сказать полиции. Я повторяла на все вопросы только одну правду: «Мне все равно», — и даже как будто раздражалась от того, что не могла сказать больше ничего вообще. Но это не правда. Мне все равно. Мне всегда все равно.

Полицейские велели госпоже Сноквин напоить меня сладким чаем, уложить спать, а лучше сводить к врачу. Она, конечно, взъелась на это и эмоционально причитала всю дорогу до дома:

— Еще этой сломаться не хватало, несносная девчонка!

Но Кай молчал. И я молчала. Если я сломалась, то мне все равно. Если я перестану функционировать, то мне все равно. Но хотелось бы узнать прежде, чем вызвана эта поломка. Со мной ничего не случалось. Чтобы сломать меня, нужно бросить хотя бы с высоты десяти этажей.

Мне все равно… Но кроме моего создателя, сможет ли кто-то меня починить? Вряд ли. Госпожа Сноквин не станет даже стараться.

В доме было тихо. Слишком тихо.

Дурехи-снежинки, — служанки, которые вечно глупо хихикают, вечно сменяются в доме и вечно должны выполнять каждый каприз, вплоть до эротического массажа, госпожи Сноквин, — стояли все вчетвером, в своём запуганном бесцветии. Госпожа Сноквин заставляет их носить светлые линзы и высветлять волосы или использовать парики.

— В чем дело? Что вы натворили?! — госпожа Сноквин, конечно, готовилась падать без сил. Мне все равно.

Главная из снежинок вышла вперёд, дрожа.

— Герда… Сбежала.

Примечания:

Конец первого эпизода. Всего их будет шесть. Количество глав в каждом эпизоде будет разное

Однако, следующий эпизод, как раз, отдан Герде, вернее, скорее уж госпоже Сноквин, но не суть