Академия магического искусства и рыцарского ремесла "Лимберг" (джен)

Высокие потолки коридора, казалось, теряются где-то в полумраке, уступая место царствующей над ними ночи. Вдоль стен возвышаются массивные каменные колонны, украшенные замысловатой резьбой, отбрасывающие причудливые тени в мягком свете небольших фонарных столбов.

Взгляд Анны невольно притягивают величественные статуи, установленные в глубоких нишах между колоннами — грозные воины в доспехах с обнаженными мечами, мудрые старцы в развевающихся одеяниях, прекрасные дамы, застывшие в элегантных позах. Каждая из них, словно замерший во времени осколок былой эпохи, хранит в себе немые истории давно минувших дней.

Одна из стен коридора расчленена на множество арочных проемов, за которыми открывается великолепие внутреннего двора академии. Выступающие балконы-площадки, устремленные ввысь, напоминают гордые крылья древних чудовищ, а их каменные перила источают загадочное очарование. Сквозь эти проемы в коридор проникают последние лучи заходящего солнца, играя бликами на отполированном до зеркального блеска мраморе пола.

Воздух в высоком, просторном коридоре был насыщен разнообразными ароматами, каждый из которых нес в себе частичку истории этого древнего места. Стоило лишь сделать глубокий вдох, и обоняние Анны тут же улавливало целую гамму неповторимых запахов, будто рассказывающих свои собственные истории.

Самым ярким и властным среди них был терпкий аромат старой древесины, что словно источали потемневшие от времени двери и резные колонны. Этот запах обволакивал, завораживая и утягивая в глубины далекого прошлого, когда эти стены только возводились, когда каждое дерево, каждый камень пропитывались энергией первооткрывателей и строителей.

Казалось, каждый вдох наполняет легкие веками накопленной энергией этих стен, их первородной силой, что не растворилась, но лишь притаилась, выжидая своего часа. Этот запах был подобен дыханию самого древнего духа, что обитал в этих коридорах, приветствуя и принимая в свои владения каждого, кто ступал на этот порог.

Но терпкий аромат старой древесины не был единственным, что ощущалось в воздухе. Сквозь него проступали тонкие, едва различимые нотки, словно намекающие на иную, более современную жизнь, что теперь наполняла стены академии.

Так, порой уловимый аромат свежей побелки говорил о недавней реставрации, которой подвергались эти древние стены, чтобы сохранить их величие для последующих поколений. А еле заметные травянистые нотки свидетельствовали о тщательном уходе за многочисленными растениями, что украшали как внешние, так и внутренние дворы учебного заведения.

И, конечно же, в воздухе витал дразнящий запах воска, столь характерный для старых, наполненных глубокой историей мест. Этот аромат напоминал о бесчисленных свечах, что освещали коридоры в былые времена, когда еще не было ни газовых, ни электрических ламп. Он возвращал воображение к эпохе таинственности и магии, когда каждый уголок этих стен хранил свои загадки.

Но особенно ярко в общем многообразии ароматов выделялся более свежий, пряный запах, которым будто пропитались даже самые древние предметы вокруг. Это был аромат благовоний, столь характерный для академий и университетов, где постоянно практикуется магия. Этот запах переплетался с тончайшими нотками различных трав и редких пряностей, указывая на то, что здесь, за этими стенами, совершаются настоящие колдовские ритуалы.

Временами к этим запахам примешивался еще один, навевающий ощущение древности и таинственности, — аромат пыли, оседающей на старинных книгах и манускриптах в библиотеках академии. Этот едва уловимый аромат хранил в себе воспоминания о многих поколениях мудрецов и ученых, что погружались в чтение этих бесценных фолиантов, ища в них ответы на свои вопросы.

И все эти разнообразные запахи, сплетаясь воедино, создавали атмосферу, от которой буквально захватывало дух. Казалось, сами стены источают загадочные ароматы, будто нашептывая Анне свои тайны, приглашая погрузиться в иную реальность, полную магии и мистики.

Каждый вдох дарил ощущение связи с многолетней историей этого места, с энергией тех, кто здесь учился, творил, открывал новое. И Анна чувствовала, как эти ароматы пронизывают ее насквозь, будто настраивая на особую, неведомую до сих пор волну восприятия мира.

Казалось, стоит только закрыть глаза, как перед внутренним взором тут же возникнут картины давно минувших времен, когда коридоры академии Лимберг наполнялись звуками голосов ученых, шорохом страниц раскрываемых книг и тихим шелестом мантий. Эти запахи становились подобно порталу, что открывал дверь в прошлое, позволяя ощутить связь времен, прикоснуться к истокам вековых традиций.

И Анна, сделав очередной глубокий вдох, вдруг с удивлением осознала, что эти ароматы постепенно становятся частью ее самой, будто пропитывая каждую клеточку ее тела. Она чувствовала, как они проникают в саму ее сущность, подобно таинственным силам, готовым наделить ее чем-то большим, нежели просто знания.

В эти мгновения девушка ощущала, как ее собственное восприятие мира расширяется, открываясь чему-то более глубокому и значимому. Будто эти ароматы давали ей ключ к постижению истинной сути вещей, к постижению самой магии, что хранят в себе эти древние стены.

Вечерний воздух, наполненный ароматами распустившихся за окнами цветов, врывается внутрь, перебивая устоявшийся запах старины и пыли, рождая ощущение вечной жизни, что пульсирует в этих древних стенах. Кажется, стоит лишь протянуть руку — и под пальцами ощутится шероховатость камня, хранящего память о тех, кто возводил это величественное здание.

Анна невольно замедляет шаг, завороженная открывающимся перед ней зрелищем. Ее взгляд скользит по изящным линиям колонн, по застывшим в вечном бою статуям, по устремленным к звездному небу балконам. Кажется, сама атмосфера этого места наполняет ее трепетным восторгом, заставляя сердце биться чаще. Ощущение того, что за этими стенами хранится иной, волшебный мир, захватывает дух.

Профессор Замятин неторопливо следует рядом с девушкой, давая ей возможность в полной мере насладиться величественной красотой коридора. Его проницательный взгляд улавливает каждое изменение в выражении лица Анны, каждую эмоцию, промелькнувшую в ее глазах. Он прекрасно понимает, как глубоко запечатлеваются в памяти молодого человека первые впечатления от нового места, с которым, возможно, будет связана вся его дальнейшая жизнь.

Стены коридора как будто дышат историей, каждый камень, каждая деталь хранят отголоски давно минувших времен. Анна ощущает, как этот дух старины обволакивает ее, погружая в атмосферу, наполненную тайнами и загадками. Тысячи вопросов роятся в ее голове — что скрывают эти стены? Какие драматические события разыгрывались здесь в прошлом? Какие великие деяния совершались теми, чьи изваяния застыли в вечном бдении?

Девушка невольно замедляет шаг, словно боясь нарушить эту неподвижность, этот хрупкий баланс, который кажется способен рухнуть от одного неосторожного движения. Ощущение тайны, что витает в воздухе, будоражит воображение, заставляет фантазию рисовать картины былого величия, отголоски которого все еще зримы в каждом уголке этого загадочного места.

Анна понимает, что вступает на порог удивительного мира, наполненного магией и чудесами. Сердце ее замирает в предвкушении новых открытий, ведь за этими стенами, несомненно, скрываются ответы на многие вопросы, что не давали ей покоя долгие годы. Ей не терпится узнать, какие тайны хранит в себе академия Лимберг, какие секреты откроются ей в этих волшебных стенах.

Порой ей кажется, что сами стены источают некую силу, древнюю и могущественную, что будто зовет ее, тянет вперед, в глубь этого загадочного места. В эти мгновения Анна ощущает, как по телу пробегает дрожь, а кожу покалывает волнующее предчувствие того, что ей суждено стать частью чего-то грандиозного, того, что находится за гранью обыденности.

Коридор, полный тайн и загадок, медленно, словно нехотя, раскрывает перед ней свои объятия, обещая не только знания и умения, но и возможность постичь саму суть мироздания. Каждый шаг погружает девушку все глубже в этот волшебный мир, наполненный дыханием прошлого и вдохновляющий на свершение великих дел.

Анна словно ощущает, как древнее величие этих стен передается ей, пробуждая дремлющие силы, призывая ее посвятить себя служению высокому предназначению. И она, охваченная восторгом и трепетом, готова покориться этому зову, вступая в новую, полную тайн и приключений, главу своей жизни.

Профессор Замятин изредка бросал взгляды на идущую рядом Анну. Девушка шла, опустив глаза, сжимая в руках листовку с указаниями. Замятин понимал, что для нее этот день должен быть особенно волнительным.

— Не терпится поскорее оказаться в стенах академии? — мягко поинтересовался он, словно бы невзначай.

Анна подняла на него взгляд, на её лице промелькнуло робкое выражение.

— Д-да, конечно. Это действительно очень волнующе, — она сделала паузу, — но… я, признаться, немного переживаю.

— Переживаете? — участливо переспросил Замятин. — Что же вас тревожит, если не секрет?

Анна на мгновение замялась, видимо, раздумывая, стоит ли откровенничать.

— Дело в том, что… мои родители — очень талантливые маги. А я… ну, скажем так, не обладаю такими выдающимися способностями, как они. Вдруг я не оправдаю их ожиданий? Что, если я так и останусь в тени их достижений?

В голосе девушки слышались нотки искреннего беспокойства. Замятин внимательно выслушал её, после чего задумчиво произнес:

— Понимаю ваши опасения. Не просто быть ребенком знаменитых родителей. Но, должен заметить, что вы слишком строги к себе. Каждый человек обладает своими особенными дарованиями, которые раскрываются по-разному. Возможно, то, что вы считаете недостатком, на самом деле скрывает в себе уникальный потенциал.

Анна несколько приободрилась, слушая его слова.

— Вы действительно так считаете? — с надеждой спросила она.

— Несомненно, — кивнул Замятин. — К тому же, не стоит забывать, что путь познания магии — это длинный и тернистый путь. Не каждому удается с первых дней проявлять выдающиеся способности. Важно, чтобы вы сами верили в себя и шли вперед, следуя зову своего сердца.

Анна задумалась над его словами, а затем неуверенно произнесла:

— Возможно, вы правы. Но… что, если я вновь разочарую окружающих? Что, если меня все-таки посчитают недостаточно талантливой для общемагического факультета?

Замятин помедлил с ответом, словно хотел тщательно подобрать слова.

— Знаете, Анна, иногда случается так, что жизнь преподносит нам сюрпризы, которые на первый взгляд могут показаться неудачей, но на самом деле открывают новые возможности.

Он бросил выразительный взгляд на девушку.

— Возможно, эта ошибка с зачислением — ваш шанс найти совершенно иной путь, отличный от того, что выбрали ваши родители. Путь, который откроет в вас нечто уникальное.

Анна заинтересованно посмотрела на профессора.

— Вы имеете в виду факультет рыцарского ремесла? Но ведь это совсем не то, о чем я мечтала…

— Возможно, — задумчиво произнес Замятин. — Но не спешите с выводами. Порой то, что на первый взгляд кажется неподходящим, на поверку оборачивается самым верным решением.

Девушка снова погрузилась в размышления, а Замятин решил не давить, давая ей возможность самой все обдумать.

Вскоре они подошли к приемной комиссии. У входа в кабинет Анна вновь взглянула на профессора, в её глазах читалась неуверенность.

— Вы знаете, я… Я всё ещё боюсь, что не справлюсь. Что, если я просто не гожусь для обучения магии?

Замятин мягко улыбнулся.

— Анна, позвольте спросить вас — чего вы действительно хотите? Куда влечет ваше сердце? Какой путь вам бы хотелось пройти?

Девушка на мгновение задумалась, а затем решительно ответила:

— Я хочу учиться на общемагическом факультете. Несмотря на все сомнения, это то, к чему я стремилась. Я буду прилагать все усилия, чтобы оправдать возложенные на меня надежды!

Услышав эти слова, Замятин довольно кивнул.

— Что ж, я рад слышать вашу решимость. Тогда давайте вместе отправимся разбираться с этим недоразумением.

Он открыл дверь кабинета, пропуская Анну вперёд, и они вошли внутрь.

Просторный кабинет приёмной комиссии академии представлял собой истинный оплот строгости и неумолимой бюрократии. Высокое, внушительных размеров помещение было буквально погребено под многочисленными атрибутами учёного мира — бесчисленными папками и стопками документов, что рождали лёгкое головокружение у неподготовленного взора.

Густая сеть металлических и деревянных стеллажей, от пола до самого потолка, словно вросла в стены, нашпигованная личными делами студентов, прошлых и настоящих, сотнями томов различных методических указаний и всевозможных регламентирующих документов. Чёткая геометрия этих громоздких конструкций напоминала бесстрастные зубья древнего мехнизма, обречённого на вечное перемалывание бумажных хлопот и забот.

По всему периметру помещения протянулись изящные, будто витые трубы пневматической почты, время от времени издававшие глухое гудение, сопровождавшееся стремительным скольжением некоего курьерского свитка, что несло важные распоряжения и нарядные, едва просохшие пергаментные листы с тушью новых приказов. Эти бесшумные перемещения бумажных посланий создавали едва уловимое ощущение внутренней жизни, пронизывавшей это обитель строгой рутины.

Вдоль стен в мерном темпе сновали фигуры бесчисленных стажёров, сжимавших в руках всевозможные папки и стосы документов, что с каждым их шагом и поворотом создавали негромкое, но непрекращающееся шуршание. Напряжённые лица, сосредоточенные взгляды, мелькание рук, то и дело ныряющих в недра очередной стопки бумаг — все это порождало легкое гудение трудовой деятельности, подобно жужжанию растревоженного улья.

А в центре этого бюрократического ландшафта возвышался высокий, мрачнобронный стол, напоминавший скорее некий помост или пьедестал, чем обычное рабочее место. Сработанный из темного, тяжёлого дуба, с массивными пузатыми ножками, этот стол, будто бы специально вознесённый над остальным пространством, создавал впечатление непреклонного и внушительного авторитета.

Чтобы занять место за этим возвышенным бюро, требовалось предварительно подняться по витой металлической лестнице, что вела к самой его поверхности. Сама необходимость совершать этот небольшой «ритуал» прибавляла ещё больше торжественности и важности процедуре, словно посетитель данного кабинета должен был заслужить право предстать перед лицом его владелицы.

Пожилая женщина, восседавшая за внушительным дубовым столом, являла собой истинное воплощение непреклонности академических правил и незыблемости традиций учёного сословия. Подобно древнему серебряному снегирю, что застыл на самой вершине переплетения стальных труб, она возвышалась над пространством, окидывая всё вокруг холодным, изучающим взглядом.

Казалось, даже сам воздух в этих стенах пропитан ароматами сдержанной строгости и кабинетной рутины. Тяжёлые, словно вытканные из теней, портьеры, что застилали окна, будто бы поглощали в себя любые признаки живой динамики, царившей снаружи. Лишь тусклый, рассеянный свет, проникавший сквозь эти непроницаемые завесы, скупо освещал этот храм бюрократии, погружая его в атмосферу едва уловимой торжественности.

Да, этот стол, словно сакральный алтарь, где совершались многочисленные ритуалы зачисления и отчисления, определения судеб и запечатления нерушимых печатей, — был центром притяжения всего этого помещения. Взгляды каждого, кто переступал порог кабинета, невольно притягивала его мрачная и важная фигура, возвышающаяся над всеми сидящими или стоящими, будто бы напоминая о незыблемости правил, непреклонности традиций и неумолимости судеб.

Здесь всё дышало ощущением ответственности, отражённым в каждом предмете, будто бы эта тяжесть проникала в самые поры здешних стен. Каждый шаг, каждый звук, каждое движение здесь будто обретали особую значительность, ведь они совершались в самом сердце академической администрации, где решалось будущее многих студентов.

В этом воздухе тщательно выверенной отчётности и неумолимых правил примитивное волнение или неуверенность казались бы верхом вызывающего пренебрежения установленным порядком. Здесь должны были править лишь сдержанность, собранность и непреклонность — качества, которыми в полной мере владела пожилая женщина, невозмутимо восседавшая за своим высоким столом-алтарём.

Восседающая за высоким столом-алтарём фигура пожилой женщины являла собой истинное воплощение строгости и непреклонности, столь присущих этому кабинету. Несмотря на свой невысокий рост, она будто нависала над остальными, излучая ауру неумолимого авторитета и непререкаемой власти.

Строгий, почти суровый облик старушки резко контрастировал с царившей вокруг атмосферой благоговейного трепета. Взгляд её проницательных, чуть прищуренных глаз, цвета потемневшей бронзы, будто бы прожигал насквозь каждого, кто осмеливался встретиться с ним. Изломанные морщины, избороздившие умудрённое жизненным опытом лицо, придавали ему выражение вечной озабоченности и неусыпной бдительности.

Тонкие, поджатые в тонкую линию губы, будто бы навсегда застыли в немом осуждении любых нарушений установленных порядков. Казалось, одно лишь их едва заметное движение способно было пресечь любую попытку проявления непочтительности или неуважения к незыблемым традициям.

Волосы пожилой женщины были уложены в сложную, пышную седую причёску, которая лишь подчеркивала строгость и аскетичность её облика. Эта величественная причёска напоминала об отречении старушки от суетных житейских забот и её полной самоотдаче служению высшим академическим идеалам.

Поверх строгой рубашки и юбки, облегающих её сухощавую фигуру, была накинута мантия, окрашенная в цвета родного учебного заведения. Этот официальный академический наряд, подчеркнутый зажатой в поясе юбки старинной деревянной палочкой, будто замыкал образ пожилой женщины в единое целое, олицетворяя её священное право на неукоснительное осуществление судебных полномочий.

Каждая деталь внешности старушки, от пышной седой причёски до суровой официальной одежды, создавала впечатление строгости и непреклонности, подобающих её высокому положению. Эта величавая и неторопливая повадка придавала ей сходство с одной из древних богинь, восседающих на троне и вершащих неумолимые приговоры.

Эта официальная академическая одежда, подчеркнутая зажатой в поясе юбки старинной деревянной палочкой, будто замыкала образ в единое целое, олицетворяя собой священное право обладательницы этого облика на неукоснительное осуществление судебных полномочий. Даже сама повадка старушки, величавая и неторопливая, придавала ей сходство с одной из древних ведьм, восседающих на троне и вершащих неумолимые приговоры

Особое внимание привлекала к себе древняя деревянная палочка, небрежно прикреплённая к поясу строгой пожилой женщины. Этот старинный артефакт, неразрывно связанный с самой сущностью её власти, являл собой истинное воплощение многовековой магической традиции этих священных академических стен.

Длиной примерно в тридцать сантиметров, палочка была вырезана из ветки вишневого дерева, чьи причудливые узоры древесины придавали ей некую изящную, даже хрупкую красоту. Однако стоило взглянуть на основание этого на первый взгляд простого волшебного инструмента, как весь его облик претерпевал разительные перемены.

Там, где палочка соприкасалась с поясом строгой юбки пожилой волшебницы, она плавно переходила в массивный двенадцатизарядный барабан, собранный из потёртого, словно бронзового металла. Этот сложный механизм, искусно вмонтированный в рукоять палочки, являл собой ключ к раскрытию её истинной природы.

Каждая из двенадцати ячеек барабана была предназначена для помещения в неё небольших магических камней, завёрнутых в плотные пергаментные свитки с начертанными на них древними заклинаниями. Этот уникальный механизм позволял пожилой волшебнице колдовать, не прибегая к утомительному произнесению длинных формул. Достаточно было лишь провернуть барабан, чтобы вызвать к жизни сокрытую в нём магическую силу.

Но сама конструкция этой палочки не ограничивалась столь искусным приспособлением для хранения и активации чар. Рукоять, к которой крепился барабан, была выточена с истинным ювелирным мастерством из белоснежной кости, будто бы нарочно состаренной временем. По всей её поверхности тянулись витиеватые медные узоры, образуя затейливые растительные мотивы, будто окутывающие эту необычную палочку живым, дышащим орнаментом.

Завершал эту сложную конструкцию элегантный спусковой крючок, закреплённый в нижней части рукояти. Достаточно было лишь слегка надавить на этот изящный металлический рычаг, чтобы привести в действие весь заключённый в барабане магический потенциал, выплеснув его через ствол палочки.

Весь этот причудливый механизм, сочетающий в себе черты как древних волшебных артефактов, так и передовых технологических достижений, словно воплощал в себе саму суть академической магии — уходящие корнями в глубокую древность традиции, аккуратно сплетённые с новейшими научными открытиями.

И в руках этой суровой пожилой волшебницы, облачённой в официальные одеяния, эта палочка с её сложным устройством становилась грозным символом непреклонной власти, неумолимости академических законов и незыблемости вековых установлений. Одно лишь прикосновение морщинистых пальцев к её рукояти заставляло каждого ощутить благоговейный трепет перед лицом столь могущественного атрибута высшей магической власти.

Казалось, что эта палочка, подобно самому сердцу академии, пульсирует скрытой силой, готовой в любой момент быть пробуждённой к жизни и обрушить на любого, посмевшего преступить незыблемые традиции, всю мощь накопленных в её магических камнях чар. И сама старушка, невозмутимо восседающая за своим высоким столом, будто бы олицетворяла эту нерушимую связь волшебного артефакта с вековыми устоями, которым она была призвана служить.

Всем своим обликом эта суровая, но величественная фигура внушала священный трепет перед лицом неумолимого правопорядка, воплощённого в столь грозном магическом орудии. Ибо каждый, кто осмелился бы преступить черту, отделяющую позволенное от запретного, рисковал познать весь ужас карательной силы, сокрытой в этом искусно сработанном артефакте.

Ни одно заклинание, произнесённое дрожащими устами провинившегося, не могло бы устоять перед мощью, высвобождаемой простым нажатием пальца на изящный спусковой крючок. И потому все, кто оказывался в этом кабинете, невольно замирали, опасаясь даже случайно привлечь к себе внимание этой строгой, но властной владелицы древней волшебной палочки.

рофессор Замятин, низкий сутулый старичок с всклокоченными седыми волосами, переступил порог кабинета, за ним неуверенно следовала рыжеволосая девушка — Анна Волкова.

— Здравствуйте, Агата Петровна, — с легким поклоном поприветствовал Замятин, его хриплый голос звучал устало. — Я привел вам нового студента, Анну Волкову. Она должна была поступить на общемагический факультет, но из-за ошибки в документах была зачислена на факультет рыцарского ремесла.

Агата Петровна, невысокая пожилая женщина с суровым взглядом, окинула девушку строгим оценивающим взглядом.

— Здравствуйте, Анна, — сухо произнесла она. — Я Агата Петровна, заведующая приемной комиссией.Давайте разберемся в этом недоразумении.

Анна нервно сжала край своей рубашки, переминаясь с ноги на ногу. Ее щеки слегка зарделись от волнения.

— Д-да, здравствуйте, — запинаясь, произнесла она. — Дело в том, что я действительно планировала поступать на общемагический факультет, но по ошибке попала на рыцарский. Я не хочу быть рыцарем, моя семья всегда была связана с магией, и я тоже хочу учиться колдовству. Пожалуйста, помогите мне исправить эту ошибку!

Агата Петровна нахмурилась, задумчиво постукивая пальцами по столу.

— Хм, понятно. Ну что ж, давайте посмотрим, что можно сделать…

Она резко повернулась в сторону двери и громко окликнула:

— Сергей! Иди сюда, мне нужна твоя помощь!

Через пару мгновений в кабинет вбежал молодой парень в форменной одежде, неся в руках толстую папку с документами.

— Да, Агата Петровна? Чем могу помочь? — на ходу спросил он, едва успевая поставить папку на стол.

— Быстро подай мне все документы по зачислению студентов на этот год, — скомандовала Агата Петровна. — Нужно разобраться с ошибкой в деле этой девушки.

Не задавая лишних вопросов, Сергей начал торопливо раскладывать на столе аккуратные стопки папок. Агата Петровна энергично принялась перебирать бумаги, время от времени что-то бормоча себе под нос и раскидывая в стороны листы, которые тут же подхватывали другие помощники, носившиеся по кабинету.

Анна и Замятин молча наблюдали за этим хаосом, опасаясь лишний раз вмешиваться. Периодически Агата Петровна что-то уточняла у Анны, просматривая очередную папку, но ее брови все сильнее хмурились, а лицо становилось все более озабоченным.

— Да-да, вижу, — задумчиво произнесла она, просматривая очередную папку. — При сортировке ваши документы каким-то образом попали не на тот факультет, который вы указали. Но ваша кандидатура была одобрена, поскольку по результатам магических тестов вы показали средние способности, а физические данные у вас вполне неплохие для рыцарского направления.

Она тяжело вздохнула, с сожалением глядя на Анну.

— К сожалению, сейчас исправить эту ошибку будет непросто. Учебный год уже начался, и перевод на другой факультет может занять довольно много времени. Да и места на общемагическом факультете, скорее всего, уже заняты.

Агата Петровна с задумчивым видом потерла подбородок, обводя взглядом разбросанные по столу документы.

— Поймите, я бы с радостью помогла вам, но сейчас все будет зависеть от решения совета академии. Возможно, они пойдут вам навстречу, но и могут настоять на том, чтобы вы все-таки обучались на факультете рыцарского ремесла. Придется подождать их вердикта.

Она виновато посмотрела на расстроенную Анну.

Профессор Замятин участливо посмотрел на Анну, видя ее расстроенное выражение лица.

— Понимаю, это непростая ситуация, — вздохнул он. — К сожалению, у нас просто нет четкого протокола действий для таких случаев. Обычно ничего подобного в Лимбергской академии не происходило.

Замятин задумчиво покачал головой.

— Ваш выбор невелик — вы можете либо остаться на факультете рыцарского ремесла, либо вовсе отчислиться и вернуться в общеобразовательную школу, чтобы попробовать поступить сюда снова в следующем году. Совет академии, конечно, может пойти вам навстречу, но это маловероятно. Обычно они весьма строго следуют установленным правилам.

Анна с тревогой переводила взгляд с Замятина на Агату Петровну, пытаясь осознать, что ее ждет.

— Это… Это просто ужасно! Я не хочу быть рыцарем, моя семья всегда была связана с магией! Неужели ничего нельзя сделать? — воскликнула она, не скрывая отчаяния в голосе.

Профессор Замятин участливо посмотрел на расстроенную Анну и мягко произнес:

— Знаете, возможно, это и к лучшему. Среди рыцарей нередко встречаются те, кто обладает магическими способностями. И порой после прохождения ритуала обращения в рыцари, их магия словно расцветает, раскрываясь с новой силой.

Он подбодряюще улыбнулся девушке.

— Это уникальная возможность для вас, Анна. Вы получите прекрасное рыцарское образование, оттачивая не только физические навыки, но и магические. Возможно, это поможет вам в будущем, даже если вы в итоге решите пойти по пути мага.

Агата Петровна кивнула, добавив:

— Да, именно так. И мы постараемся сделать все возможное, чтобы ваше обучение на рыцарском факультете не было ограничено лишь физической подготовкой. Я лично позабочусь о том, чтобы преподаватели с магических факультетов проводили для вас углубленные занятия по магическим дисциплинам.

Она посмотрела на Анну с сочувствием.

— Эта ситуация — настоящий позор для нашей академии, и мы сделаем все, чтобы вы не пострадали из-за этой ошибки. А в следующем году, если пожелаете, сможете без проблем перевестись на общемагический факультет.

Замятин кивнул, продолжая ободряюще смотреть на девушку.

— Видите, Анна? Это совсем не так плохо, как может показаться на первый взгляд. Академия позаботится о вас и сделает все возможное, чтобы обеспечить вам достойное обучение. Так что не отчаивайтесь — все будет хорошо.

Анна задумчиво кивнула, вспоминая свои прошлые попытки продемонстрировать свои магические способности. Каждый раз она показывала лишь средние результаты, разочаровываясь в себе. Она больше не хотела быть просто «средней» и оставаться в тени более одаренных магов.

— Вы знаете, — тихо проговорила она, — я всегда чувствовала себя такой… обычной. Каждый раз, когда мы с родителями проходили магические тесты, я показывала лишь средние результаты. Никогда не была первой, никогда не добивалась выдающихся успехов в магии, как они.

Анна поджала губы, но затем продолжила:

— Может быть, на рыцарском факультете все будет иначе? Я не стану первым магом в моей семье, но, возможно, смогу стать первым рыцарем. Это ведь тоже почетно и важно, разве не так?

Она посмотрела на профессора Замятина и Агату Петровну, в ее глазах теплилась надежда.

— Вы правы. Может, эта ошибка — не такая уж плохая вещь. Если вы поможете мне, если я смогу получить достойное обучение на рыцарском факультете, то, может быть, я, наконец, найду свое призвание. Я готова попробовать.