С-56 (гет)

— Кто вы такая? — лейтенант автоматически положил левую рука на кобуру пистолета, отвел назад левую ногу и немного развернул корпус, выставляя вперёд правое плечо, для большей устойчивости. — И как проникли на охраняемый объект?

— Так я и не уходила с него, лейтенант Пастухов. — Лучезарная улыбка на курносом лице стала ещё шире: судя по всему, малявку искренне забавляла легкая паника, охватившая её собеседника. — По крайней мере, в течение последних трёх дней — точно.

— Что значит «не уходила»?! — Брови офицера поползли вверх от удивления. — И откуда вы меня…

— Лейтенант Григорий Святославович Пастухов, — девочка чуть прикрыла глаза, голос её звучал монотонно и безжизненно, словно она была роботом. — С отличием закончил обучение в учебном центре по подготовке подводников, что в городе Сосновый Бор Ленинградской области, относящемся к Военному учебно-научному центру Военно-Морского Флота, он же Военно-морская академия имени Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова. — Короткая пауза. — Излишне импульсивен и склонен к риску, но при общении с людьми показывает невероятно высокий порог стрессоустойчивости, обладает чрезвычайно развитой интуицией…

— Стоп! — Лейтенант шагнул вперед и положил руку на плечо ребёнка. — Может, всё же объясните, что здесь происходит? — Помедлив, Григорий проговорил: — Вы ведь не человек, верно?

— Ага, — спокойно кивнула пигалица, и в туже секунду в воздухе возникла замкнутая в кольцо световая лента, испещренная словами и цифрами, центром которой являлась она сама. — Я психомодель подлодки «тумана» С-56.

С оглушительным треском обрушилась ткань, скрывающая корпус судна, и ошарашенный лейтенант увидел, что её корпус покрыт характерными узорами «туманников», а вместо винта из кормы выступают сопла реактивных двигателей.

— Город был атакован тремя линкорами «тумана»: «Октябрьская революция», «Марат» и «Севастополь», — голос «туманницы» вывел его из прострации.

— А… — лейтенант тряхнул головой, приводя мысли в порядок. — Так то, что это были «туманники», ясно даже и ежу. — Отпустив, наконец, плечо девочки, Гриша прошелся взад-вперед по импровизированному пирсу. — Вопрос в том, почему они атаковали город.

— Из-за изучения корродирующих боеголовок, — ответила психомодель, после чего одним длиннющим и невероятно грациозным прыжком преодолела расстояние до палубы своего корабля.

— Так это ракето-торпеды с корродирующими боеголовками?! — Лейтенант окинул заинтересованным взглядом импровизированный склад боеприпасов.

— Ага, — кивнула девочка, которая сидела на стволе стомиллиметрового орудия Б-24ПЛ, болтая ногами. — Я дала их ученым, правда толку от этого особо не было.

— Но зачем вы это сделали? — удивился офицер. — Вы же…

— Слушай, летёха, харе мне выкать: я ж тебе не начальник, да и годами не шибко превосхожу, — перебила его «туманница». — Что же до твоего вопроса… Интересно было смотреть, как они пыхтят, пытаясь понять принцип работы корродирующих боеголовок, — усмехнулась малявка. — А то, что сюда приперлась лично «мисс Сурьёзность», означает ровно одно: кто-то, вольно или не вольно, слил «туманникам» информацию о проводимых туточки исследованиях.

— И «туман» сровнял город с землёй, — мрачно выдохнул Григорий.

— Само собой: они же испугались! — воскликнула психомодель. — Эти ж долбаки линейные только супротив архаики всякой крутые, а всадишь им в бортину десятка полтора корродирок — и амба, даже тапки не всплывут.

— Слушай, в… ты где таких слов нахваталась?! — вопрос у офицера вырвался сам собой.

— Как это где?! — удивилась психомодель. — В городе и на базе, само собой, или ты думаешь, что я тут все пять лет безвылазно просидела?

— А, так, значит, мне не показалось! — воскликнул офицер.

— Это ты про встречу в штабе, когда я у Пузана шоколадку сперла? — изящно изогнула левую бровь девчушка и, дождавшись утвердительного кивка, ответила: — Мы ещё несколько раз после этого сталкивались.

Психомодель С-56

Я действительно помнила облик этого парня. Хотя бы потому, что этот подлец умудрился на ходу отломить кусок шоколадки и дернуть меня за хвостик! Я тогда с неделю вынашивала планы коварной мести, но так ничего путного и не придумала, а всякие мелкие пакости меня не интересовали, ибо какое может быть удовольствие от воплощения типовых решений? Кстати, о птичках! Я же так и не рассмотрела его как следует. Рост примерно сто семьдесят пять сантиметров, широкие плечи, чуть более длинные, чем положено, руки, подтянутая фигура и ноги сорок третьего размера. Овальное худощавое лицо увенчано крупным прямым носом, под которым расположился рот с крупными, твёрдо очерченными губами, переходящий в квадратный подбородок. Из-под нахмуренных бровей недоверчиво смотрят серые глаза, а завершающим штрихом служат коротко стриженные соломенного цвета волосы и суточная щетина. Немного помятая офицерская форма морского образца с повязкой «Дежурный офицер» на левом предплечье и тяжелые армейские ботинки довершали облик бравого лейтенанта Григория Пастухова.

— Итак, ты собирался преследовать «туманные» линкоры на древней подлодке? — спросила я после длительной паузы.

Лейтенант, рассматривающий корродирующие торпеды, кивнул не оборачиваясь.

— Ты идиот? — Риторический вопрос, не так ли?

— Наверное, — усмехнулся тот. — Только теперь даже это мне не светит.

— Само собой, — кивнула я. — Мне не с руки бодаться с тремя линкорами… к тому же не имею привычки помогать самоубийцам.

— Что будешь делать? — офицер вопросительно взглянул на меня.

— Дождусь, когда ты покинешь помещение, заберу торпеды и уплыву по своим делам, — ответила я, перед тем как скрыться в корпусе корабля.

Григорий несколько секунд смотрел на подлодку, а потом развернулся и пошел к лифту, бросив через плечо: «Семь футов под килем и попутного ветра».

Несколько часов спустя. Здание Адмиралтейства в Санкт-Петербурге

— Подтверждено уничтожение научного городка «Дальний-24» вследствие атаки трех «туманных» линкоров, приписанных к «Полярному патрулю».

— Причина?

— Вероятнее всего — утечка информации.

— Каким образом?

— Наиболее вероятный вариант — шпионаж.

— Вы думаете, что они сумели внедрить психомодель?

— Похоже на то.

— А что по С-56?

— Судя по показаниям лейтенанта Пастухова, который был дежурным по ПСД в ночь нападения, она покинула ПСД Дальнего, забрав с собой корродирующие боеголовки.

— Психомодель «туманной» подлодки сама пошла на контакт с ним?!

— Так точно.

— Что будете делать с этим лейтенантом?

— Переведём в Мурманск.

— Вы уверены?

— Я не вижу смысла убивать толкового офицера только лишь из-за вашей паранойи… при всём уважении к вашей должности, товарищ адмирал флота.

— Жду от вас через два часа развернутого доклада, со всеми деталями. Особо меня интересует, о чём они разговаривали. Отбой.

Григорий Пастухов

Я практически неделю просидел в знаменитых «подвалах Лубянки», треская казенную пайку и пиная балду. Допрашивали меня всего дважды, но сами допросы длились по шесть часов. Не было ни яркого света в лицо, начисто отсутствовали пыточные инструменты, хамство и угрозы, побои… даже наркотой не кололи. В общем, особисты разрушили все стереотипы, о которых мне было известно. Следователи вели себя предельно вежливо и корректно: все вопросы, даже самые острые, задавались негромким спокойным голосом, не было попыток надавить или навязать свою точку зрения; трижды делались перерывы по десять минут, на время которых меня отводили в спортзал, чтобы я мог немного разогнать кровь после долгого сидения на одном месте.

— Присаживайтесь, товарищ лейтенант. — Я был уверен, что меня отведут на третий допрос, но вместо этого конвой доставил меня на верхний этаж штаб-квартиры ФСБ, к дверям кабинета без номера и таблички с именем хозяина, всё убранство которого состояло из покрытого зелёным сукном письменного стола, за которым восседал безопасник в звании полковника. — Надолго я вас не задержу. — Он протянул мне два листа бумаги: — Прочитайте и распишитесь.

— Товарищ каперанг, это же… — прочитав текст первого листа, я удивленно посмотрел на особиста.

— Да, вы просите принять вас в славные ряды сотрудников ФСБ и отправить служить в Мурманск, с повышением в звании до старшего лейтенанта — невозмутимо кивнул тот. — Вы, естественно, можете отказаться, но в таком случае я не гарантирую вам долгой жизни. — Это была не угроза, а сухая констатация факта.

Второй текст был, что вполне ожидаемо, подпиской о неразглашении… пожизненной. Не буду врать, что решение далось мне нелегко и всё такое в том же духе: особист пояснил, что высокое морское начальство настаивает на моей физической ликвидации, но эфэсбэшные воротилы посчитали нецелесообразным убирать толкового офицера.

— Если эти идиоты готовы из-за собственной паранойи лишиться ценного кадра — флаг им в руки, — усмехнулся полковник госбезопасности. — Мы же, в свою очередь, прекрасно понимаем справедливость присказки о том, что кадры решают всё.