С-56 (гет)

Непроглядная тьма, царящая на стометровой глубине, ничем не уступала безлунной полярной ночи, что распростерла свои чёрные крылья над бескрайними просторами паковых льдов Ледовитого океана. Эффект усиливался благодаря тяжелым свинцовым тучам, закрывшим небо. Тем не менее казалось, что во мраке морской пучины угадываются очертания какого-то крупного объекта, недвижимо застывшего на неровном каменистом дне.

Гробовую тишину стылой пустоши нарушил какой-то едва слышный звук, который становился все громче с каждой секундой. Вскоре стало очевидно, что это гулкий треск раскалывающихся льдин. Некая чудовищная сила пробивалась сквозь многометровую толщу вековых льдов, никогда доселе не разрушавшихся. Вскоре на горизонте показался отсвечивающий зеленью силуэт корабля, точнее — его верхние надстройки, поскольку корпус был скрыт высокими стенами ледяного коридора, который судно проламывало, прокладывая себе путь вперёд. Когда корабль приблизился достаточно близко, стало возможным определить, что это линкор типа «Севастополь», на дымчато-серых бортах которого красовалась белоснежная надпись «Фрунзе». Единственным источником света на корабле, впрочем достаточно сильным для того, чтобы освещать весь корабль, являлись странные насыщенно-зелёные узоры, змеившиеся по корпусу и надстройкам судна. Не было видно ни одного иллюминатора, люка или трапа, как будто судно было цельнолитым. На палубе не было видно ни одного члена экипажа. Тем неуместней смотрелось уютное красное кожаное кресло, стоящее на крыше монолитного образования, находящегося на месте боевой рубки, равно как и сидящая в нём человеческая фигура. Точнее, с комфортом развалившаяся, свесив правую ногу через подлокотник. Это была светлокожая девушка лет двадцати от роду, облачённая в офицерский китель архаичного вида (без нашивок, эмблем и знаков различия), штаны-галифе и невысокие хромовые сапоги. Через расстегнутый ворот (с подшитым подворотничком) френча выглядывала белоснежная шелковая рубашка. На овальном скуластом лице выделялись крупный прямой нос, чуть сощуренные серо-стальные глаза и твердо очерченный рот с чуть полноватыми бледными губами без малейших следов помады. Довершали картину высокий чистый лоб и коротко остриженные каштановые волосы. На спинке кресла лежала открытая пачка папирос «Казбек», одну из которых девушка в данный момент курила.

— Чтоб тебя, Марат, — проворчала она, выпуская струю дыма в морозный воздух. — Отправила меня в Охотское море на проверку, — девушка раздраженно сдула пепел с рукава. — Я ей что, эсминец на посылках?!

В это же время.

— Дистанция до линкора?

— Две мили.

— Курс?

— Сто два.

— Отклонение?

— Менее десяти метров.

— Огонь по готовности.

Корабли «Туманного флота» обладают огромной огневой мощью и невероятно развитыми системами защиты. Они даже способны двигаться на высокой скорости сквозь вековечные льды, но… Ракеты и торпеды, выпускаемые ими, не способны пробить многометровую толщу льда. Именно поэтому линкор Полярного патруля «Туманного флота» «Фрунзе» не сумел эффективно отреагировать на внезапную атаку из-под воды: из пятнадцати торпед с корродирующими боеголовками Фрунзе сумела перехватить только четыре. Оставшиеся одиннадцать штук вывели из строя волновую броню и нанесли настолько серьёзный урон корпусу и внутренним механизмам, что линкор затонул, переломившись пополам, так как у него не хватило времени и сил компенсировать полученные повреждения.

Несколько минут спустя

Место встречи психомоделей выглядело как просторная комната с длинным столом посередине, на котором гордо возвышался древний золоченый самовар. Кроме того присутствовал заварочный чайник, а также с десяток кружек, блюдца и различные сладости. В данный момент в помещении находилось только персонифицированное воплощение флагманского линкора типа «Севастополь» по имени Марат. Это была высокая смуглолицая девушка с роскошной фигурой, золотистыми волосами, ярко-синими глазами и лицом, глядя на которое невольно вспоминалась Франция, настолько характерными были его черты. Одета она была в приталенное белоснежное платье до пят с короткими рукавами, на ногах — красные туфли на среднем каблуке. Волосы заплетены в две косы до пояса и переплетены синими лентами, из макияжа только бесцветный лак на ногтях и рубиновая помада на губах.

— Что случилось, Марат? — психомодель линкора «Севастополь» — высокая фигуристая, крепко сбитая женщина с типично славянскими чертами лица, темно-каштановыми волосами и карими глазами, одетая в форму ВМФ России, была явно удивлена внезапному вызову.

— И где Фрунзе пропадает? — психомодель линкора «Октябрьская революция» — среднего роста девушка со спортивной подтянутой фигурой, заостренным скуластым лицом, прямым носом, средних размеров ртом, ярко-красными губами, черными глазами и серебристыми волосами, вся какая-то яростная и порывистая — с любопытством посмотрела на насупленную психомодель флагманского линкора. — Или ты нас из-за этого и позвала?

— Октябрина, да застегнись ты, — привычно проворчала Севастополь, неодобрительно окидывая взглядом подругу.

Кожанка нараспашку, под которой видна расстегнутая чуть ли не наполовину льняная рубаха, черные кожаные штаны, не менее черные, кожаные ботинки, пулеметная лента вместо пояса и — завершающим штрихом — наган в набедренной кобуре. Вид у девушки был, прямо скажем, вызывающий.

— Я отправила Фрунзе в Охотское море через Ледовитый океан, — негромкий, но очень выразительный голос Марат не дал Октябрине ответить на претензию товарки. — Но по пути её атаковала и потопила «туманная» подлодка С-56.

Подруги переглянулись.

— С-56? — переспросила Севастополь. — Та самая, что уничтожила Славу?

— Да. — Марат, сидящая во главе стола, встала и прошлась по комнате. — Связь с ядром Фрунзе потеряна.

— Ты пыталась связаться с С-56? — сощурилась Октябрина.

— Она на отвечает, — ответила флагман, возвращаясь на свое место. — Как и после боя со Славой.

— Подожди, — Севастополь нахмурилась. — Как подлодка сумела подобраться к линкору, оставшись не обнаруженной?

— Судя по всему, она лежала на грунте и ждала, когда судно окажется над ней, — равнодушно ответила флагман. — Близкая дистанция и многометровый лед не оставили «Фрунзе» ни единого шанса на спасение.

— Но откуда эта малявка узнала её маршрут? — подняла брови Октябрина.

— Пятьдесят шестой достаточно было просто засечь «Фрунзе», после чего рассчитать примерный маршрут по направлению движения — дело доли секунды. — Марат сделала глоток чая и продолжила: — Но это ещё не всё: у меня есть все основания предполагать, что на её борту находятся люди.

— Что?!

«Туманный» флот никогда целенаправленно не атаковал поселения людей. Они уничтожали корабли, стоящие у причальных стенок, сносили верфи и доки, но не трогали жилые кварталы. До сегодняшней ночи, когда три «туманных» линкора типа «Севастополь» за считаные минуты сровняли с землей небольшой городок с населением около пятидесяти тысяч человек. Утопив город в крови и огне, «туманники» исчезли в ночи так же внезапно, как и появились. В этой бойне, произошедшей примерно за год до гибели «Фрунзе», уцелели чуть более девятисот человек, а в городке не осталось ни единого целого здания. К тому моменту, когда прибыли спасатели из райцентра, почти половина выживших погибла от холода и ран.

Лейтенант Григорий Пастухов нес вахту дежурным на «Спецпосту № 12», что в переводе на нормальный язык означало «законсервированный подземный сухой док». Насколько ему было известно, в ПСД покоилась реплика гвардейской краснознаменной подлодки двадцатого века времен Второй мировой войны века типа «Сталинец», бортовой номер С-56. Кроме того, туда часто наведывались группы ученых, проводивших какие-то исследования и эксперименты.

И многие задавались вопросом о том, что же такого в этой копии древней подлодки, коль скоро лучшие ученые страны тратят на неё своё время? Спору нет, можно было спросить яйцеголовых об этом, но… Мало было желающих угодить в прокуренный кабинет местного особиста, который славился умением быстро и доходчиво объяснять непонятливым, что некоторые вещи не то что знать, даже думать о них не стоит. Гришу подобные вопросы, естественно, мучили, но он, будучи парнем смышленым, держал их при себе.

Поскольку вахта была одиночная, лейтенанта терзала скука. От нечего делать он начал просчитывать в голове атаку нескольких групп ракетных катеров на конвой грузовых кораблей, прикрытый эсминцами и крейсерами. Поставив свои силы в изначально проигрышное положение, Григорий все же сумел «потопить» несколько транспортов, три эсминца и повредить один крейсер. Катера погибли все.

— Эх, а ведь пойди всё иначе, я бы сейчас служил на эсминце, — вздохнул лейтенант. — Или рулил малым десантным кораблем, например.

Горестные думы офицера о несостоявшейся карьере флотоводца оборвали едва слышные звуки взрывов, доносящиеся с поверхности. О силе обстрела можно было судить хотя бы потому, что звуки достигали помещения поста даже сквозь десять метров земли, метр железобетона, утеплитель и изоляцию.

— Что за?.. — вскинулся он, хватаясь за трубку телефона, и в ту же секунду дежурка погрузилась в кромешную тьму: прекратилась подача электричества.

Григорий Пастухов

От возвышенности, под которой находился секретный бункер, до окраин города было метров двести, а так как погода стояла ясная, то весь он был как на ладони. Я неподвижно стоял на вершине холма, глядя на огненный смерч, поглотивший центр города Дальний-24, на который продолжали сыпаться всё новые ракеты и снаряды. Я не чувствовал ни пробирающего до костей холода полярной ночи, ни бьющего в спину потока воздуха, стремящегося к «огненной геенне», ибо всё моё существо было поглощено непередаваемым, безграничным ужасом. Снег, на который падали отсветы пожара, казался залитым кровью, и это лишь добавляло жути обозреваемой мной картине гибели города.

Не знаю точно, сколько времени я так простоял, но в какой-то момент по левую руку от меня что-то шевельнулось, и это движение разрушило моё оцепенение. Моргнув, я повернул голову и увидел прапорщика Разумовскую, секретаря начштаба, которая стояла в нескольких метрах лицом ко мне. Её серебристо-белые волосы были заплетены в косу, скуластое, чуть заострённое книзу лицо спокойно, зелёные глаза — безмятежны, стройное спортивное тело скрыто повседневной формой. На ней не было теплой верхней одежды, но не похоже, что это доставляло ей хотя бы малейший дискомфорт. Прежде чем я успел открыть рот, чтобы спросить Славу, как она очутилась около секретного объекта (армейская выучка никуда не делась), она вдруг вспыхнула и исчезла, оставив по себе лишь странный серебристый пепел. Всё ещё пребывая в некотором ступоре, я опустил глаза и обнаружил, что на снегу нет следов от её ног. Крепко зажмурившись, я потряс головой и снова посмотрел на то место, где пару мгновений назад стояла девушка, но ничего не изменилось: серебристый пепел и полное отсутствие следов.

Из очередного ступора меня вывела тишина: обстрел города прекратился столь же внезапно, как и начался. В ту же секунду я почувствовал, что моё тело на грани превращения в ледышку: стоять на ветру в минус сорок пять без теплой одежды — то ещё удовольствие. Вернувшись на пост, погружённый в багровую полутьму аварийного освещения, я максимально быстро облачился в положенную по уставу зимнюю форму и побежал к городу.

Следующий час прошел в метаниях среди горящих развалин, в попытках помочь пострадавшим. Само собой, что я этим занимался не в одиночку: все уцелевшие и не получившие тяжёлых ранений люди делали то же самое.

— Ты что здесь делаешь, Пастухов?! — голос начштаба отвлёк меня от перевязки раненой женщины.

— Я… — руки автоматически продолжали наматывать витки бинта, пока мозг лихорадочно пытался найти оправдание тому, что его хозяин без разрешения покинул свой пост.

— Неважно, — Сергей Давыдович шагнул ко мне и протянул электронный ключ, точная копия которого лежала в сейфе на моём посту. — Я не имею права этого делать, но ситуация такая, что… — он покачал головой, а потом поднял на меня цепкий взгляд своих карих глаз. — Откройте ПСД, товарищ лейтенант, и надейтесь, что морская богиня будет к вам благосклонна.

Взяв ключ, поднимаюсь с колен, неуверенно переступаю с ноги на ногу, потом открываю рот, собираясь задать вопрос, но…

— Бегом, лейтенант! — рыкнул подполковник, и я стрелой понёсся в сторону холма.

Гермозатвор, закрывающий вход в ПСД, открывался двумя электронными ключами и кодовой комбинацией, меняющейся каждую смену: дежурный приносил бумажку с ней на смену и хранил в сейфе вместе с первым из пары ключей, а уходя — сжигал в курилке. Второй ключ обычно находился у начштаба, но сейчас, волею судеб, оба они оказались в моих руках.

Я стоял перед массивными бронестворками, сжимая в руках ключи, и не мог решиться открыть замки: меня мучили сомнения. Ваш покорный слуга искренне не понимал, зачем ему открывать док, в котором хранится реплика древней подлодки. Даже если судно каким-то чудом на ходу, заправлено горючкой и загружено торпедами, для «туманных» кораблей оно не страшнее, чем комар для динозавра. Даже если допустить, что они позволят мне подойти на дистанцию пуска торпед (отследить надводные суда зимой — не проблема, учитывая, какая полынья должна была остаться по пути их следования) и не станут их уничтожать… «полям Клейна», прикрывающим корпуса «туманных» судов, они даже одного процента урона не нанесут. Ну а меня после этого шлёпнут как муху.

Однако, в конце концов, я вставил ключи и начал вводить кодовую комбинацию: соблазн принять бой в море был слишком велик. Даже понимая, что никакого урона противнику я не нанесу, даже понимая, что шансов выжить чуть меньше, чем никаких… Молодость и память о подвигах предков взяли вверх над логикой и прагматизмом.

За гермозатвором находился небольшой лифтовой холл. В самой кабинке, рассчитанной на десяток человек, было всего две кнопки и электронное табло, отсчитывающее глубину спуска. Двигался лифт очень быстро и бесшумно, лишь в самом конце спуска тишину нарушило гудение электромагнитов, настолько резко затормозивших кабинку на глубине ста семи метров, что у меня дыхание перехватило.

Двойная дверь бесшумно открылась в кромешную тьму. Я не видел ничего за пределами светового конуса, создаваемого лампой лифта, однако не оставляло ощущение, что впереди находится огромное помещение. Покинув кабинку, я сразу же сворачиваю налево и медленно двигаюсь вперёд, ведя рукой по стене: я от всей души надеялся, что выключатель будет именно по левой стороне. Мои надежды оправдались: буквально через десяток шагов моя рука наткнулась на массивный рубильник. Глубоко вздохнув, я медленно взялся за рукоять и одним рывком опустил его до упора вниз. Пару мгновений ничего не происходило, а потом десятки мощных ламп, висящих где-то под высоким потолком, залили огромный ангар ослепительно-белым светом, заставив меня зажмуриться и прикрыть глаза руками.

* * *

Какое-то время Грише пришлось стоять и терпеливо ждать, пока глаза привыкнут к яркому свету. И лишь когда зрение адаптировалось к освещению, офицер смог, наконец, нормально оглядеться по сторонам. Выяснилось, что он стоит практически по центру одного из торцов огромного ангара, имевшего форму правильного прямоугольника. Навскидку он имел метров триста в длину и около ста тридцати — в ширину. Расстояние до потолка лейтенант оценил метров в шесть.

Практически всё свободное пространство помещения было заставлено какими-то ящиками и коробками, штабелями и кипами различных материалов, завалено горами научной аппаратуры, какими-то времянками, имеющими от одного до двух этажей в высоту. Немного обособленно стоял угольно-чёрный стеллаж, на котором были закреплены странного вида ракето-торпеды с незнакомыми маркировками.

Подлодка, корпус которой был скрыт под пологом из какого-то, шероховатого на вид темно-серого материала, так что на виду оставалась лишь верхняя часть рубки, находилась у дальней стены, в своеобразном бассейне, сейчас осушенном, из которого имелся проплыв в огромную шлюзовую камеру.

— Ага, значит, подводка должна быть на ходу! — обрадованно воскликнул лейтенант и огляделся по сторонам. — Вопрос в том, как этим шлюзом управлять…

— Из штаба, само собой, — раздавшийся за его спиной звонкий девичий голос заставил лейтенанта вздрогнуть и резко обернуться.

Григорий Пастухов

Худенькая девчушка лет пятнадцати, одетая в тельняшку с закатанными до локтя рукавами, которая топорщилась двумя небольшими бугорками в районе грудной клетки, потертые серые джинсы и белые кроссовки со сложным красно-синим узором. Странное сочетание, прямо скажем. Её длинные русые волосы были собраны в хвост на затылке и перетянуты фиолетовой резинкой, синие глаза светятся любопытством, пухлогубый рот растянут в улыбке, открывая вид на белоснежные зубы, а логическим завершение картины служила веснушчатая курносая физиономия. Я… кажется, я уже встречал её, но где?

Внезапно в мозгу вспыхнула картинка: коридор на втором этаже штаба и открытая дверь кабинета начштаба, из которой выпархивает сей кадр, сжимающий в руках огромную плитку шоколада. Точно! Я же тогда спросил у кавторанга: «Племянница в гости заходила, товарищ начштаба?», а он отшутился: мол, его почтила своим визитом морская богиня. Если так подумать, то я потом встречал несколько раз кого-то похожего на неё в городе и на территории части.

Подождите, как там сказал подполковник? Что-то вроде: «И надейся на милость морской богини», так, кажется? Неужели он эту пигалицу имел в виду?!

— Кто вы такая? — лейтенант автоматически положил левую рука на кобуру пистолета, отвел назад левую ногу и немного развернул корпус, выставляя вперёд правое плечо, для большей устойчивости. — И как проникли на охраняемый объект?

— Так я и не уходила с него, лейтенант Пастухов. — Лучезарная улыбка на курносом лице стала ещё шире: судя по всему, малявку искренне забавляла легкая паника, охватившая её собеседника. — По крайней мере, в течение последних трёх дней — точно.

— Что значит «не уходила»?! — Брови офицера поползли вверх от удивления. — И откуда вы меня…

— Лейтенант Григорий Святославович Пастухов, — девочка чуть прикрыла глаза, голос её звучал монотонно и безжизненно, словно она была роботом. — С отличием закончил обучение в учебном центре по подготовке подводников, что в городе Сосновый Бор Ленинградской области, относящемся к Военному учебно-научному центру Военно-Морского Флота, он же Военно-морская академия имени Адмирала Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова. — Короткая пауза. — Излишне импульсивен и склонен к риску, но при общении с людьми показывает невероятно высокий порог стрессоустойчивости, обладает чрезвычайно развитой интуицией…

— Стоп! — Лейтенант шагнул вперед и положил руку на плечо ребёнка. — Может, всё же объясните, что здесь происходит? — Помедлив, Григорий проговорил: — Вы ведь не человек, верно?

— Ага, — спокойно кивнула пигалица, и в туже секунду в воздухе возникла замкнутая в кольцо световая лента, испещренная словами и цифрами, центром которой являлась она сама. — Я психомодель подлодки «тумана» С-56.

С оглушительным треском обрушилась ткань, скрывающая корпус судна, и ошарашенный лейтенант увидел, что её корпус покрыт характерными узорами «туманников», а вместо винта из кормы выступают сопла реактивных двигателей.

— Город был атакован тремя линкорами «тумана»: «Октябрьская революция», «Марат» и «Севастополь», — голос «туманницы» вывел его из прострации.

— А… — лейтенант тряхнул головой, приводя мысли в порядок. — Так то, что это были «туманники», ясно даже и ежу. — Отпустив, наконец, плечо девочки, Гриша прошелся взад-вперед по импровизированному пирсу. — Вопрос в том, почему они атаковали город.

— Из-за изучения корродирующих боеголовок, — ответила психомодель, после чего одним длиннющим и невероятно грациозным прыжком преодолела расстояние до палубы своего корабля.

— Так это ракето-торпеды с корродирующими боеголовками?! — Лейтенант окинул заинтересованным взглядом импровизированный склад боеприпасов.

— Ага, — кивнула девочка, которая сидела на стволе стомиллиметрового орудия Б-24ПЛ, болтая ногами. — Я дала их ученым, правда толку от этого особо не было.

— Но зачем вы это сделали? — удивился офицер. — Вы же…

— Слушай, летёха, харе мне выкать: я ж тебе не начальник, да и годами не шибко превосхожу, — перебила его «туманница». — Что же до твоего вопроса… Интересно было смотреть, как они пыхтят, пытаясь понять принцип работы корродирующих боеголовок, — усмехнулась малявка. — А то, что сюда приперлась лично «мисс Сурьёзность», означает ровно одно: кто-то, вольно или не вольно, слил «туманникам» информацию о проводимых туточки исследованиях.

— И «туман» сровнял город с землёй, — мрачно выдохнул Григорий.

— Само собой: они же испугались! — воскликнула психомодель. — Эти ж долбаки линейные только супротив архаики всякой крутые, а всадишь им в бортину десятка полтора корродирок — и амба, даже тапки не всплывут.

— Слушай, в… ты где таких слов нахваталась?! — вопрос у офицера вырвался сам собой.

— Как это где?! — удивилась психомодель. — В городе и на базе, само собой, или ты думаешь, что я тут все пять лет безвылазно просидела?

— А, так, значит, мне не показалось! — воскликнул офицер.

— Это ты про встречу в штабе, когда я у Пузана шоколадку сперла? — изящно изогнула левую бровь девчушка и, дождавшись утвердительного кивка, ответила: — Мы ещё несколько раз после этого сталкивались.

Психомодель С-56

Я действительно помнила облик этого парня. Хотя бы потому, что этот подлец умудрился на ходу отломить кусок шоколадки и дернуть меня за хвостик! Я тогда с неделю вынашивала планы коварной мести, но так ничего путного и не придумала, а всякие мелкие пакости меня не интересовали, ибо какое может быть удовольствие от воплощения типовых решений? Кстати, о птичках! Я же так и не рассмотрела его как следует. Рост примерно сто семьдесят пять сантиметров, широкие плечи, чуть более длинные, чем положено, руки, подтянутая фигура и ноги сорок третьего размера. Овальное худощавое лицо увенчано крупным прямым носом, под которым расположился рот с крупными, твёрдо очерченными губами, переходящий в квадратный подбородок. Из-под нахмуренных бровей недоверчиво смотрят серые глаза, а завершающим штрихом служат коротко стриженные соломенного цвета волосы и суточная щетина. Немного помятая офицерская форма морского образца с повязкой «Дежурный офицер» на левом предплечье и тяжелые армейские ботинки довершали облик бравого лейтенанта Григория Пастухова.

— Итак, ты собирался преследовать «туманные» линкоры на древней подлодке? — спросила я после длительной паузы.

Лейтенант, рассматривающий корродирующие торпеды, кивнул не оборачиваясь.

— Ты идиот? — Риторический вопрос, не так ли?

— Наверное, — усмехнулся тот. — Только теперь даже это мне не светит.

— Само собой, — кивнула я. — Мне не с руки бодаться с тремя линкорами… к тому же не имею привычки помогать самоубийцам.

— Что будешь делать? — офицер вопросительно взглянул на меня.

— Дождусь, когда ты покинешь помещение, заберу торпеды и уплыву по своим делам, — ответила я, перед тем как скрыться в корпусе корабля.

Григорий несколько секунд смотрел на подлодку, а потом развернулся и пошел к лифту, бросив через плечо: «Семь футов под килем и попутного ветра».

Несколько часов спустя. Здание Адмиралтейства в Санкт-Петербурге

— Подтверждено уничтожение научного городка «Дальний-24» вследствие атаки трех «туманных» линкоров, приписанных к «Полярному патрулю».

— Причина?

— Вероятнее всего — утечка информации.

— Каким образом?

— Наиболее вероятный вариант — шпионаж.

— Вы думаете, что они сумели внедрить психомодель?

— Похоже на то.

— А что по С-56?

— Судя по показаниям лейтенанта Пастухова, который был дежурным по ПСД в ночь нападения, она покинула ПСД Дальнего, забрав с собой корродирующие боеголовки.

— Психомодель «туманной» подлодки сама пошла на контакт с ним?!

— Так точно.

— Что будете делать с этим лейтенантом?

— Переведём в Мурманск.

— Вы уверены?

— Я не вижу смысла убивать толкового офицера только лишь из-за вашей паранойи… при всём уважении к вашей должности, товарищ адмирал флота.

— Жду от вас через два часа развернутого доклада, со всеми деталями. Особо меня интересует, о чём они разговаривали. Отбой.

Григорий Пастухов

Я практически неделю просидел в знаменитых «подвалах Лубянки», треская казенную пайку и пиная балду. Допрашивали меня всего дважды, но сами допросы длились по шесть часов. Не было ни яркого света в лицо, начисто отсутствовали пыточные инструменты, хамство и угрозы, побои… даже наркотой не кололи. В общем, особисты разрушили все стереотипы, о которых мне было известно. Следователи вели себя предельно вежливо и корректно: все вопросы, даже самые острые, задавались негромким спокойным голосом, не было попыток надавить или навязать свою точку зрения; трижды делались перерывы по десять минут, на время которых меня отводили в спортзал, чтобы я мог немного разогнать кровь после долгого сидения на одном месте.

— Присаживайтесь, товарищ лейтенант. — Я был уверен, что меня отведут на третий допрос, но вместо этого конвой доставил меня на верхний этаж штаб-квартиры ФСБ, к дверям кабинета без номера и таблички с именем хозяина, всё убранство которого состояло из покрытого зелёным сукном письменного стола, за которым восседал безопасник в звании полковника. — Надолго я вас не задержу. — Он протянул мне два листа бумаги: — Прочитайте и распишитесь.

— Товарищ каперанг, это же… — прочитав текст первого листа, я удивленно посмотрел на особиста.

— Да, вы просите принять вас в славные ряды сотрудников ФСБ и отправить служить в Мурманск, с повышением в звании до старшего лейтенанта — невозмутимо кивнул тот. — Вы, естественно, можете отказаться, но в таком случае я не гарантирую вам долгой жизни. — Это была не угроза, а сухая констатация факта.

Второй текст был, что вполне ожидаемо, подпиской о неразглашении… пожизненной. Не буду врать, что решение далось мне нелегко и всё такое в том же духе: особист пояснил, что высокое морское начальство настаивает на моей физической ликвидации, но эфэсбэшные воротилы посчитали нецелесообразным убирать толкового офицера.

— Если эти идиоты готовы из-за собственной паранойи лишиться ценного кадра — флаг им в руки, — усмехнулся полковник госбезопасности. — Мы же, в свою очередь, прекрасно понимаем справедливость присказки о том, что кадры решают всё.

Мурманск

Старший лейтенант госбезопасности Григорий Пастухов устало брёл по улице Полярные Зори, возвращаясь домой после недельного «полевого выезда». С одного из секретных предприятий поступили сигналы о подозрительной активности некоторых представителей обслуживающего персонала. Контрразведка Северо-Западного округа немедленно выслала на место оперативную группу для выяснения обстановки. В числе прочих в неё был включён и Гриша, к тому моменту успевший проработать в органах уже больше полугода.

Войдя в знакомый подъезд, он неторопливо поднялся по лестнице на третий этаж, вставил ключ в дверь своей квартиры… и тут же отскочил назад и в сторону, выхватывая пистолет: замок был открыт.

— Да не паникуй ты так, старшо́й, — знакомый девичий голос заставил особиста вздрогнуть. — Это всего лишь я.

Зайдя в квартиру и закрыв дверь на все замки, офицер снял шинель и ушанку, преувеличенно осторожно повесил их на вешалку, после чего тщательно вытер о коврик ботинки, снял их и аккуратно поставил в сторону. Вслепую попав ногами в тапочки, он бросил беглый взгляд на своё отражение в зеркале и решительно шагнул в залитую светом гостиную.

Персонифицированное воплощение подлодки С-56 возлежало на диване в позе римского патриция, закутавшись по шею в простыню. И что-то подсказывало Григорию, что одежда на ней отсутствует как класс.

— Чему обязан такой чести? — спокойно спросил он, неотрывно глядя девушке в глаза и отмечая про себя, что она явно стала старше.

— Ой, да не будь ты таким формальным! — делано возмутилась та, отбрасывая в сторону ткань, под которой не было даже нижнего белья, и садясь по-турецки.

— Предлагаешь сразу на ты? — приподнял брови моряк, демонстративно переводя взгляд на окно и подумав про себя: «Да, она явно изменила своё тело: я бы сказал, что ей лет девятнадцать-двадцать».

— Ну вот что за человек, а?! — всплеснула руками психомодель. — Я тут испереживалася вся, гадая, как там мой ненаглядный поживает, чуть со скуки не померла в одиночестве, а он мне тут несдающийся «Варяг» изображает!

— С коих-то пор я твоим парнем стал?.. — Он повернул голову как раз вовремя, чтобы заметить размазанный силуэт, рванувшийся к нему от дивана.

— А ты бы отказался? — девушка прижалась к груди лейтенанта и довольно ухмыльнулась, считав его жизненные и эмоциональные показатели.

— Как бы так сказать, чтобы не обидеть?.. — меланхолично протянул он, внутренне проклиная безбашенную девушку.

— Ой, да кому ты тут лапшу на уши вешаешь? — Психомодель подняла голову и с усмешкой посмотрела ему в глаза. — Я же читаю все показатели твоего организма. — Потом она внезапно стала серьёзной и прорычала сквозь сжатые зубы, глядя на люстру: — А вам, любители подглядывать и подслушивать, я рекомендую немедленно отозвать снайперов, если не хотите их смерти.

Крупнокалиберная пуля остановилась в сантиметре от головы лейтенанта, наткнувшись на поле Клейна, и тут же с улицы долетел жуткий предсмертный крик.

— Ещё один выстрел, и я высажу по Питеру пятьдесят ракет с корродирующими боеголовками, — голос девушки был безэмоционален. — Этого хватит, чтобы полностью уничтожить бункер под Адмиралтейством и как следует проредить город.

Григорий Пастухов

Да, как меня и предупреждал полковник Сухопаров, моё бывшее начальство не оставило мыслей о моём физическом устранении и лишь искало веский повод. Контакт с психомоделью «тумана» стал той самой «последней каплей». Другое дело, что киллеры не учли силы моей нежданной гостьи… да и ФСБ не лаптем щи хлебает, как ни крути, и второго выстрела не последовало именно благодаря их вмешательству, а вовсе не из-за страха перед словами «туманницы». Как бы то ни было, инцидент был оперативно разрешен, и С-56 не пришлось приводить в исполнение свою угрозу об испепелении Питера.

Поняв, что инцидент исчерпан, психомодель чмокнула офицера в щёку и попросту растворилась в воздухе, напоследок восстановив разбитое стекло. Старлей, на задворках сознания которого мелькнула мысль о том, что где-то он подобное уже видел, тяжело вздохнул, провел чуть заметно дрожащей рукой по лбу и рухнул на диван. Буквально через несколько минут раздался телефонный звонок. Он ругнулся сквозь зубы, но трубку снял.

— Слушаю.

— Это я.

— Здравия желаю, товарищ полковник, — он невольно подобрался.

— Мы сейчас проводим небольшую операцию по приведению зарвавшихся старперов в чувство, — в голосе офицера явственно чувствовалась злость. — От себя приношу извинения, что наша группа страховки прозевала снайперов.

— Да все нормально, — отмахнулся Григорий: — У них не было ни единого шанса меня убить.

— Поле Клейна… — Полковник пару секунд молчал, а потом спросил: — Зачем она приходила?

— Кто бы мне самому рассказал, — вздохнул старлей.

Остаток вечера прошел спокойно. Примерно в одиннадцать часов Гриша поужинал, разложил диван и пошел под душ. Когда он вернулся в комнату, на ходу вытирая голову полотенцем, там его ждал сюрприз: психомодель подлодки С-56 собственной персоной, возлежащая на диване в чём мать родила.

— И как это понимать? — хмуро спросил офицер, повязывая полотенце на манер юбки и старательно отводя глаза.

— Я же сказала днём, что мне скучно одной, — спокойно ответила «туманница». — Так что буду спать с тобой.

— Не было печали — купила баба порося, — тяжело вздохнул Григорий.

— Ой, да харе кочевряжиться, Варяг, — хихикнула девушка. — Я ж не под венец тащу: просто погреюсь о тебя.

— Что-то мне подсказывает, что психомодели могут при желании задать своему телу любую температуру, — задумчиво проговорил лейтенант, глядя в потолок и давя в зародыше желание скосить глаза вниз. — Не говоря уже о том, что для вас изначально отсутствует проблема температурного режима.

— Шибко ты умный, летёха, а таких не любють, — эффектно оскалилась психомодель.

— Ну так и ступай себе с миром, — усмехнулся он, обходя кровать с левой стороны и усаживаясь на неё спиной к «туманнице».

— Слушай, не усложняй ты себе жизнь, а? — протянула девушка, закладывая руки за голову. — Тебе вставать рано, так что ложись уже спать и не тяни линкор за якорь, Варяг.

C-56

Ты прав, говоря о том, что нам, психомоделям, неведомо, что такое перегрев или переохлаждение. Для нас не существует проблемы дискомфорта или плохой погоды. Всё так. Но, скопировав человеческие тела, мы начали копировать и психологию, сами того не желая. Система самообучения и обмена данными, намертво вшитая в нас, постепенно делала из нас людей. Процесс был крайне медленным и практически незаметным. Сомневаюсь, что найдется много психомоделей, осознающих эти изменения. Мне было проще всего: тесный контакт с людьми и та скорость, с которой я начала перенимать их привычки, обычаи и манеры поведения, заставили меня провести глубокий анализ поведенческой схемы моего ядра. Каков главный постулат «Туманного флота»? Беспрекословное подчинение «Адмиралтейскому кодексу». Являлось ли очеловечивание грубейшим нарушением кодекса? Безусловно. Предусмотрена ли была защита от этого? Нет. Я не знаю, кто нас создал, равно как и цели существования «Туманного флота», но в одном я уверена на сто процентов: наши создатели намеренно оставили дыры в нашей «интеллектуальной защите».

* * *

Девушка неподвижно лежала рядом со спящим офицером и смотрела на его лицо. Протянув руку, она провела пальцами по его груди, не беспокоясь о том, что может разбудить: снотворное, подмешанное в ужин офицера, делало своё дело.

— Знаешь, никогда бы не подумала, что одиночество может быть такой страшной пыткой. — Ладонь девушки замерла над левой стороной груди мужчины, ощущая мерное биение сердца. — Теперь я понимаю, почему вы, люди, так любите сбиваться в кучи…

— Ты могла бы просто отключить эмуляцию эмоций, — на подоконнике материализовалась психомодель крейсера проекта 26-бис «Слава».

— И что же ты здесь забыла? — сощурилась С-56. — Али совесть замучила, а, «прапорщик Слава Разумовская»? — Она знала, что именно психомодель крейсера навела линкоры на Дальний.

— Я пришла убить этого человека. — Посторонний наблюдатель вряд ли бы заметил хоть какие-то эмоции на лице беловолосой красавицы, но С-56 успела перехватить короткую усмешку, мелькнувшую на её лице при словах о совести.

— Я не поверю, что Марат могла отдать тебе такой приказ. — Подводница уже стояла между кроватью и окном.

— Она и не отдавала, — голос Славы был безмятежен. — Просто я случайно стала свидетелем твоих контактов с этим человеком и считаю, что это может в будущем угрожать Полярному патрулю.

— Вот как… — С-56 покачала головой, а потом хищно оскалилась: — Ты же понимаешь, что я его тебе не отдам?

— И как же подлодка собралась помешать крейсеру? — презрительно фыркнула Слава.

С-56

Уничтожить наше ядро очень сложно, но, обладая знаниями и подходящими средствами, вполне возможно. У меня были знания и целая квартира, до отказа напичканная наноматериалами, из которых я вольна была лепить что угодно. Да, крейсер сильнее подлодки по огневой и вычислительной мощности, но я слишком «очеловечилась» и научилась действовать, полагаясь на некий аналог человеческой интуиции. Вспышка детонации трех корродирующих боеголовок на несколько мгновений разогнала ночной мрак над жилыми кварталами Мурманска и ознаменовала конец существования персонифицированного воплощения крейсера «Слава»… Но не её ядра.

— Так, значит, это был не глюк?.. — сонный голос лейтенанта заставил меня вздрогнуть и резко обернуться.

— Ты как умудрился проснуться, а, Варяг?! — Я действительно пребывала в полнейшем изумлении.

— Считай, что у меня иммунитет к снотворному, — невесело улыбнулся тот, а потом перевёл взгляд за моё правое плечо, на расплывающуюся в воздухе серебристую кляксу. — Я видел, как во время атаки на город она рассыпалась в серебристый пепел.

— Внедрила к вам свою копию из наноматериалов, сама же при этом находилась в другом месте, — ответила я, искоса поглядывая на ядро Славы, лежащее на моей правой ладони.

— Это её… оригинал? — догадался офицер, проследив за моим взглядом.

— Ага, — киваю в ответ. — И у нас с ней сейчас идёт оживлённый диалог, — добавила я, влетая в комнату (зарастив на ходу стекло и задёрнув шторы) и усаживаясь на диван рядом с Гришей

— Понял, молчу, — кивнул тот, откидываясь на подушку и прислушиваясь к шуму, доносящемуся с улицы: наша со Славой короткая схватка разбудила едва ли не весь город.

Проигрывать всегда обидно. Вдвойне обидней, когда крейсер проигрывает подлодке. И втройне обидней проиграть из-за человека. Именно Григорий Пастухов явился причиной того, что я сцепилась с С-56. Точнее, тот факт, что эта мерзавка лежала голой в обнимку с ним. И неважно, что он спал без задних ног, плевать, что между ними ничего не было! Я действительно намеревалась его убить из принципа «так не доставайся же ты никому». Но это финал, а в начале моей истории ничего не предвещало подобного исхода.

Несколькими месяцами ранее.

— Слава, — вызов Марат застал меня за нарезанием надцатой тысячи кругов вокруг моего крейсера: я пыталась хоть чем-то развеять скуку.

— Да? — я немедленно перекинулась в «зону общения».

— У меня есть для тебя задание, — наша флагман традиционно восседала во главе стола.

— Всё что угодно! — немедленно встрепенулась я.

— К тебе сейчас подвалит сторожевик «Циклон» и доставит все необходимые документы. — Черновласая красавица неторопливо сделала глоток чая, после чего встала из-за стола и подошла ко мне. — Тебе придётся внедриться в человеческое поселение «Дальний-24».

— Чего?! — моя челюсть попыталась упасть на пол.

— Ты же сказала, что на всё готова, разве не так? — выгнула бровь флагман.

— Да, но… я… — растерянно лепечу я, пытаясь собраться с мыслями.

— Я передам тебе всю необходимую информацию о том, как себя вести и что делать, чтобы не вызывать подозрений, — Марат положила руку мне на плечо, и в меня хлынул поток данных…

Два месяца спустя. Железнодорожная станция «Тайга»

Я стояла, облокотившись на ограждение, вдыхая морозный воздух и оглядывая бескрайнее море хвойных деревьев, запорошенных снегом. Перед отправкой из Мурманска мне сказали, что из Дальнего за мной прибудет машина, так что, сойдя с поезда, я сразу же огляделась, однако заснеженный перрон был пуст. Вздохнув и выведя на щёки имитацию «зимнего румянца», я скинула с плеча сумку и подошла к перилам. Не знаю, сколько мне предстоит ждать транспорт, но особого значения это не имело.

Мои глаза бездумно шарили по присыпанному снегом морю тайги (перрон находился на возвышенности, так что мне открывался отличный вид), иногда цепляясь за представителей местной фауны. За время ожидания я успела засечь несколько белок, пару зайцев и одну рысь. Звук подъезжающего гусеничного транспорта был мной услышан задолго до того, как он вынырнул из-за стены деревьев на просеку, ведущую к станции, однако, поскольку это происходило за моей спиной, а погода была ветреная, я сделала вид, что ничего не слышу, и продолжала вглядываться в ледяную даль. И лишь уловив краем глаза какое-то движение на платформе, я обернулась и тут же вскинула правую руку к ушанке: ко мне подходил молодой лейтенант ВМФ в новенькой, необмятой зимней форме.

— Прапорщик Разумовская? — Его серые глаза смотрели спокойно, но на лице лежала отчётливая печать усталости.

— Так точно, товарищ лейтенант! — бодро отвечаю я и лезу в нагрудный карман за документами.

— Хорошо, пойдёмте, я отвезу вас в город. — Против ожиданий, он терпеливо дождался, пока я вытащу бумаги, а потом внимательно их прочитал.

Как оказалось, ехать нам предстояло на списанном БТР «Курганец-25», переделанном под пассажирский вездеход. Выражалось это в демонтаже башни и всего вооружения, а также установке герметичного жилого модуля на десять человек. Как только броня тронулась с места, офицер стянул с головы ушанку, провёл рукой по своим соломенным, словно выгоревшим на солнце волосам, откинулся на спинку сиденья и практически моментально заснул.

До Дальнего было минут двадцать езды, и я от нечего делать начала прокручивать в голове то, как же психомодель крейсера «Слава» превратилась в прапорщика Разумовскую. Не сказать, что это было нечто захватывающее или таинственное. Нет, всё было крайне просто и буднично. Сначала я несколько дней внимательно изучала все особенности анатомии людей и перестраивала своё тело так, чтобы даже самый придирчивый медик не смог обнаружить никаких «артефактов». Далее последовало внедрение в один из райцентров Мурманской области для обкатки социальных навыков и умения взаимодействовать с людьми, не вызывая подозрений. На всю эту рутину ушло примерно полтора месяца, а потом… А потом выяснилось, что Марат купила мне документы и историю прапорщика Разумовской. Цена вопроса? Энное количество различной икры и прочих рыбных деликатесов. Как оказалось, наша флагман уже давно навела мосты с рядом крупных чинов, а потому моё внедрение в Дальний-24 оказалось предельно простой задачей.

Когда вездеход остановился, я протянула руку, чтобы разбудить своего попутчика, но тот проснулся сам и выскочил из машины, на ходу натягивая ушанку на голову. Выйдя следом за ним, я очутилась посреди Дальнего-24, прямо перед парадным входом в штаб. На первый взгляд могло показаться, что я стою посреди заурядного захолустного райцентра: деревянные избы соседствовали с кирпичными пятиэтажками и блочными девятиэтажными домами. Людей на улице практически не было, а в воздухе витало ощущение неторопливости и спокойствия.

Оглядевшись, я обнаружила своего провожатого: он стоял в паре метров от меня, растирая лицо снегом. Мне даже не надо было сканировать его, чтобы определить крайнюю степень усталости. У меня создалось впечатление, что этот парень минимум двое суток толком не спал.

Едва зайдя в помещение штаба, мы столкнулись лицом к лицу с подполковником Сергеем Давыдовичем Хоренко, начштаба 17-й отдельной дивизии береговой обороны. Как не сложно догадаться, это была ширма, за которой скрывался специализированный учебный центр подводников. Кроме того, де-юре занимая должность начальника штаба, де-факто Сергей Хоренко являлся исполняющим обязанности начальника всего учебного центра, поскольку настоящий командир 17-й ОДБО безвылазно сидел в Питере, свалив свои обязанности на начштаба.

Это был высокий (сто восемдесят семь см) мужчина, лет пятидесяти на вид, одетый в пехотную форму, плотно обтягивающую внушительное пузо. Голова была гладко выбрита, как и круглое лицо, увенчанное крупным орлиным носом, с тонкогубым ртом, широкими скулами и квадратным подбородком. Из-под густых рыжих бровей цепко смотрели глубоко посаженные карие глаза.

— Товарищ… — дернулся было лейтенант.

— Вольно, — отмахнулся начштаба. — Товарищ Разумовская, подождите пару секунд, пока я разберусь с Григорием Пастуховым. — Он коротко кивнул мне и снова сосредоточил всё своё внимание на моряке. — Я отстраняю вас от несения службы до пяти ноль ноль послезавтра, и не дай-то бог я увижу или мне доложат, что вы заняты чем-то, кроме сна и отдыха, товарищ лейтенант… — подполковник выразительно хрустнул костяшками пальцев.

— Товарищ начштаба, но я… — попытался что-то возразить тот.

— Это приказ! — рыкнул пехотный офицер.

— Есть — спать и отдыхать, — уныло ответил Григорий, вскидывая руку к ушанке.

— Ответственный пацан, но не умеет пока силы распределять, — Хоренко с отеческой усмешкой посмотрел вслед уходящему Григорию Пастухову. — Ну ничего, научится ещё.

— Товарищ подполковник, прапорщик Разумовская прибыла для прохождения дальнейшей службы, — я решила напомнить о себе.

— Прошу прощения, Слава Игоревна, — проговорил офицер, разворачиваясь через левое плечо и шагая в сторону лестницы на второй этаж. — Пойдёмте, я покажу ваше рабочее место.

— А документы?.. — решила уточнить я.

— Вечером оформитесь, перед отбоем, — отмахнулся начштаба. — Ваша квартира уже готова, так что много времени вся эта бюрократия не займёт.

Я прибыла на замену его уходящей в декрет по беременности секретарше. Весь день ушёл на передачу дел, объяснение всяких тонкостей и хитростей, установление деловых контактов и работе с первыми документами. Самым сложным во всём этом было сознательно замедлять себя, чтобы не выскакивать за пределы человеческих возможностей.

В 22:29, закончив с формальностями в бухгалтерии и отделе кадров, я наконец-то добралась до своего жилища. Это была уютная однокомнатная квартира площадью пятьдесят квадратов, расположенная на третьем этаже офицерского общежития, в минуте ходьбы от штаба. Потолки высотой чуть больше 2,8 метра, кухня в одиннадцать кубов, раздельный санузел, отличная звукоизоляция… По человеческим меркам — сказка, а не жилплощадь.

Из четырёх квартир на моей лестничной площадке заняты были две: в одну заселилась я, а во второй обитал тот самый лейтенант Пастухов. Кстати, я не ошиблась, предположив, что он очень давно не спал: к моменту разговора с подполковником Хоренко он был на ногах уже более двух суток. Парень прибыл в часть всего месяц назад, и в первую же его смену дежурным по залу симуляторов практически половина из них вышла из строя. Как не сложно догадаться, офицер воспринял это близко к сердцу и с юношеским максимализмом бросился «отрабатывать вину». Как итог, начштаба пришлось в приказном порядке отправлять его спать.

Мой первый самостоятельный рабочий день начался с того, что я встретила персонифицированное воплощение С-56. Подлодка выбрала для себя вид подростка лет четырнадцати-пятнадцати и вела себя соответственно. К примеру, в штаб она пришла ровно для того, чтобы спереть у моего начальника шоколадку. И она свой план воплотила, однако перед этим между нами состоялся короткий разговор:

— И что здесь забыл крейсер «тумана»? — Голос С-56 был не теплее, чем ветер на улице.

— Проверяю, не позволяешь ли ты себе лишнего, — спокойно ответила я, не отрывая глаз от лежащих на столе документов.

— Пузан у себя? — сменила тему девчушка.

— Да, подполковник Хоренко на месте. — Я была сама официозность.

— Доппаёк ему выдали? — На её лице появилось заинтересованное выражение.

— Да, — коротко ответила я, углубившись в составление недельной сводки.

— Тогда бывай, Стервозина, — с плохо скрываемой радостью в голосе протараторила С-56 и вихрем влетела в кабинет… с тем, чтобы тут же выскочить обратно, сжимая в руках большую плитку шоколада.

— Зараза мелкая, — донёсся из кабинета добродушный бас моего начальника.

Едва она выскочила в коридор, как на ей смену явился лейтенант Григорий Пастухов, держащий в правой руке кусок той самой плитки. Как я догадалась? А по возмущенному крику девчонки: «Лапы не распускай, оглобля!»

— Доброе утро, Слава Игоревна, Сергей Давыдович свободен? — Если не считать тёмных кругов под глазами, Гриша выглядел гораздо лучше, чем при нашей первой встрече.

— Доброе утро, товарищ лейтенант, проходите, — кивнула я, не отрываясь от работы.

Лейтенант проследовал в кабинет, на ходу положив кусок шоколадки на чайное блюдце, стоящее на моём столе, что вызвало у меня искреннее удивление. Я, грешным делом, решила было, что это попытка флирта, но потом засомневалась: он же ничего не сказал, даже не подмигнул, просто положил шоколад и пошёл общаться с начальством. Хотя, возможно, он что-то предпримет на обратном пути?.. Само собой, что я его отошью: С-56 абсолютно справедливо назвала меня Стервозиной. Я сама выбрала себе такой характер и собираюсь отыгрывать его на все сто.

Гриша пробыл в кабинете около получаса, а когда собрался из него выходить, я набрала в лёгкие воздуха, чтобы на корню пресечь любые попытки флирта с его стороны. Однако меня ждал облом: лейтенант быстро пересёк приёмную и вышел в коридор, даже не посмотрев в мою сторону. Я изумлённо посмотрела ему вслед, чувствуя, как во мне поднимается… злость? Это стало сюрпризом для меня самой, но я действительно разозлилась на него за столь откровенное игнорирование меня любимой.

— Слава, — долетел из интеркома голос начштаба.

— Да, товарищ подполковник? — моментально ответила, я придавая голосу деловые интонации.

— Пометьте в графике дежурств, что лейтенант Григорий Пастухов назначается бессменным «дежурным-ночь» на «Спецпост № 12».

— Срок? — уточнила я.

— Два месяца, — ответил после короткого раздумья Сергей Давыдович и отключился.

Следующие три дня прошли без каких бы то ни было значимых событий. Ну не считать же за что-то необычное попытки подкатывать ко мне местных адептов культа Казановы, право слово! Все они были отшиты, причём каждый раз это сопровождалось откровенным глумлением с моей стороны. Так что нет ничего странного в том, что за спиной меня начали величать не иначе как Гадюкой или Стервой. И меня такой вариант развития событий вполне устраивал, поскольку особо задерживаться я в городе не собиралась, а значит, и пара, добавившая бы мне правдоподобности, была ни к чему.

Ах да, надо же пояснить, зачем меня понесло на бескрайние просторы Заполярья. Дело в том, что до Марат дошла информация о том, что в распоряжение людей попала подлодка «тумана» С-56. Она пропала несколько лет назад, во время патрулирования Северного Ледовитого океана. Просто в какой-то момент перестала выходить на связь, и всё. При этом её ядро не было уничтожено. Мы тогда всем патрулём неделю прочёсывали акваторию, но так ничего и не нашли.

Как не сложно догадаться, информация о том, что подлодка находится в распоряжении людей, Марат ни разу не обрадовала. Просчитав разные варианты, она остановилась на идее послать психомодель крейсера для внедрения и проведения расследования. Ну а так как единственным крейсером в её распоряжении была я (Мурманск, Максим Горький и Киров уже давно входили в состав второго Атлантического патруля), то выбор исполнителя был очевиден. Мой задачей было выяснить, как именно люди смогли захватить «туманную» подлодку и удалось ли им получить доступ к её технологиям. Сама собой, что во главе угла стоял вопрос о корродирующих боеголовках.

Тут может возникнуть вопрос о том, что не проще ли было узнать это через своих «засланных казачков»? Нет, потому что вся информация по С-56 была под грифом «Перед прочтением сжечь», то есть уровень секретности был такой, что даже высокопоставленные чиновники ничего не знали. И то, что один из работающих на Марат людей краем уха услышал о том, что С-56 находится в городе Дальний-24, — огромная удача. Когда я доложила Марат о встрече с С-56 и моём впечатлении, что она находится в руках людей по собственному желанию, флагман лишь молча кивнула и оборвала связь.

Так вот, три дня прошли без происшествий, а на четвёртый начштаба внезапно дал мне отгул.

— Слава Игоревна, извините за столь ранний звонок, — на часах было четыре часа утра.

— Что-то случилось, товарищ начштаба? — Я придала своему голосу встревоженно-сонные интонации.

— Меня вызвали наверх, так-что ближайшие четыре-пять дней буду отсутствовать. — Голос моего начальника звучал чуть виновато. — На сегодня я дам вам отгул, а то у вас даже времени квартиру обставить не было, а потом вы с капитаном Шеченовым будете отвечать за всю текучку.

— Принято к исполнению, — сонно ответила я и спросила: — Имеются ли какие-то документы, требующие доработки?

— Да, — тут же ответил офицер, словно бы ждал подобного вопроса. — Нужно будет оформить прибытие и убытие научной группы. Капитан Шеченов вам всё объяснит.

— Есть, — коротко ответила я и добавила: — Удачной поездки, товарищ подполковник.

— Благодарю на добром слове, — ответил мой собеседник и повесил трубку.

Тот факт, что мне наконец-то дали возможность обставить квартиру (частично — за казённый счёт), — новость хорошая, поскольку это позволит мне ещё больше «очеловечиться» в глазах окружающих. Повесить на стены какие-нибудь репродукции, поставить на стеллаж и подоконники всякие безделушки… словом, добавить деталей, которые придают помещению обжитой вид. Как это примерно выглядит, я хорошо усвоила, пока «работала» репортёром в городе Полярные Зори (под другими паспортными данными и внешностью, само собой). Я посетила несколько десятков квартир и смогла составить типовой проект обжитого помещения. Всё так. Но ещё более важной являлась новость о том, что в город прибудет научная группа. Это может означать только одно: С-56 передала людям какие-то технологии «тумана», и теперь в Дальний приезжают яйцеголовые, чтобы работать с предоставленными материалами. Реакцию Марат предсказать было не сложно: приказ любой ценой разузнать, чем именно занимаются эти учёные, при этом не раскрыв себя.

Но это завтра, а сегодня мне предстояло пройтись по магазинам и как следует закупиться. А чтобы не вызывать лишних вопросов видом девушки, прущей гору пакетов, мне нужно крепкое мужское плечо, не так ли? И кому, как не Григорию Пастухову, пришедшему с вахты в шесть утра, меня сопровождать? Идеальный кандидат, с какой стороны ни посмотри. Ну и отомстить парню, заставив таскаться за мной по магазинам, куда ж без этого…

Я терпеливо дождалась, пока он поднимется по лестнице и начнёт вытаскивать из кармана ключи.

— Доброе утро, товарищ лейтенант. — Я предстала перед ним закутанной в шёлковый халат на голое тело и мокрыми после душа волосами.

— Взаимно. — Гриша выглядел чуточку удивлённым. — Я могу вам чем-то помочь, товарищ прапорщик?

— Мне дали выходной, и я хотела бы пройтись по магазинам, — в притворном смущении опускаю очи долу, при этом водя носком тапочка по коврику. — Вы не могли бы помочь мне с сумками?..

— Разумеется, — он ответил безо всяких раздумий. — Во сколько за вами зайти, Слава Игоревна? — всё время нашего разговора он неотрывно смотрел мне в лицо.

— Я вам позвоню, — пролепетала я, всё так же не поднимая глаз, и ретировалась обратно в квартиру.

И только на кухне я дала волю своим чувствам:

— Варяг не сдающийся, твою так! — беззвучно выругалась я. — Такое чувство, что это он «туманник», а не я — никаких лишних эмоций и ничем не прошибёшь, морда протокольная! — Я было в курсе, что среди сослуживцев Гриша получил прозвище Педант… И несложно догадаться — почему.

Выдав на-гора ещё несколько словесных конструкций крайне нецензурного характера, я крепко зажмурилась и привела в порядок свои хлещущие через край эмоции. Хлопнув огромную кружку зелёного чаю, успокоения нервов для, я взялась за решение непростой задачи: во что мне перелицевать свою зимнюю форму, чтобы и холодно не было, и спутника своего подразнить. Макияж изобразить опять же… задачка не из лёгких, прямо скажем!

В конце концов в одежде мой выбор пал на красный шарф, короткую приталенную коричневую дублёнку, кремовую блузку, черную форменную шерстяную юбку чуть выше колен, бежевые лосины и красные сапожки по щиколотку на среднем каблуке. Что же до макияжа, я создала имитацию «дымчатых глаз», что отлично гармонировало с моими белоснежными волосами, а также выделила губы бесцветным блеском, создавшим чуть влажный эффект. Кроме того, не был лишним лёгкий естественный румянец, придавший моему лицу живости. Посмотрев в зеркало, я довольно ухмыльнулась: мои зелёные глаза, обведённые «дымным» контуром, горели, словно у кошки, вышедшей на охоту. Что же, в каком-то смысле так оно и было.

— Вы прекрасно выглядите, Слава Игоревна. — Гриша, за которым я зашла в десять часов, был спокоен как танк.

— Спасибо за комплимент, — кивнула я с улыбкой на губах, а про себя выругалась. — Пойдёмте? — Я окинула взглядом одетого строго по форме лейтенанта и ещё раз мысленно выматерилась: этот парень производил впечатление, при этом даже не пытаясь это делать.

Мы неторопливо шагали по улице в сторону торгового центра, причём я, зная, что лейтенант левша, пристроилась к нему с правой стороны. Какое-то время мы оба молчали, при этом я чувствовала, что редкие прохожие провожают нас изумлёнными взглядами: наверное, не было в городе человека, который не знал бы, кто я такая, а потому увидеть меня одетой в гражданское и идущей рядом с молодым лейтенантом…

— Слава Игоревна, а что… — Офицер хотел что-то спросить у меня, но я его перебила:

— Я не на службе, так что зови меня просто Славой и обращайся ты. — Знали бы вы, как задалбывает постоянное обращение по имени и отчеству и званию!

Боковым зрением уловив, что лейтенант замер, я обернулась на него и с изумлением увидела, что он явно смущен.

«Ах ты сволочь! — мысленно буквально взорвалась я. — То есть когда я стояла перед тобой в обтягивающем халатике и водила обнажённой чуть ли не по причинное место ногой, ты, паразит, был спокоен, а вот по имени назвать засмущался?! — Все эмоции сплелись в один клубок и взорвались одним словом, выкрикнутым в глубину самой себя: — Скотина-а-а-а!!!»

Нет, ведь и правда сволочь: я из-за него уж было решила, что выбранная мной роль летит к чёрту, поскольку его непробиваемость выбивала меня из колеи и заставляла нервничать всё больше с каждым днём. И в один прекрасный момент я могла просто сорваться и наделать глупостей, поставив под удар свою миссию. Вы даже не представляете, какое облегчение я испытала, поняв, что этот Варяг вполне можно «потопить»! Между тем Гриша уже овладел собой и к нему вернулась его маска спокойствия и отстранённости.

— Хорошо… Слава. — Он чуть замялся, но голос его был ровен.

— Видишь, Гриша, это было несложно, — проворковала я, оплетая своими руками его правую руку и прижимаясь к ней грудью, при этом пристально всматриваясь в его глаза. Варяг содрогнулся до основания, словно крейсер, получивший пару торпед под ватерлинию, однако «тонуть» категорически отказывался: замешательство в его глазах проступило всего на секунду, а потом он парой решительных движений превратил позу «Слава домогается лейтенанта Григория Пастухова» в позу «они идут под руку к торговому центру». Но я всё равно была счастлива, словно кошка, дорвавшаяся до сметаны: «несдающийся Варяг» явно начал крениться на борт от полученных повреждений, а значит, приложив определённые усилия, я вполне могу вписать его в когорту «отвергнутых и опозоренных». Не стоит злить женщину, Гриша, ох не стоит…

Зайдя в торговый центр «У Михал Потапыча», мы сдали верхнюю одежду в автоматизированный гардероб и двинулись к первой «маршрутной точке». При этом я чуть уменьшила толщину юбки и лосин, а шарф перекинула через левое плечо, открывая тем самым грудь, а так как пара верхних пуговиц на моей блузке была расстёгнута, то, оборачиваясь ко мне, лейтенант неизбежно натыкался взглядом на моё декольте. Внешне он оставался всё так же спокоен, но сканирование показало, что моя внешность на него таки действует: пульс у парня был заметно быстрее нормы.

Первым делом я затащила Гришу в отдел по продаже постельного белья. Видели бы вы глаза продавщиц, когда я теребила его, спрашивая какая расцветка подходит лучше всего! Я прекрасно осознавала, что со стороны мы смотримся как семейная пара, что являлось частью моего коварного плана из серии «бросить, даже не матросив». На первых порах лейтенант особого энтузиазма не проявлял, однако и в молчанку не играл, коротко высказывая своё мнение или свои возражения, однако постепенно мне удалось его расшевелить, и в конце концов мы с ним чуть не разругались вдрызг, споря о том, какой узор на наволочке подходит к моим волосам. По итогам было принято компромиссное решение, и я пошла на кассу расплачиваться за три комплекта постельного белья. Пока я занималась этим, к Грише, вышедшему из отдела, подкатил один из отвергнутых мной офицеров.

— И чем же ты её зацепил, а, Педант? — В голосе сапёра отчётливо слышались нотки зависти.

— При всём уважении, товарищ капитан, я не обязан отвечать на вопросы личного характера, особенно если они касаются не только меня. — Гриша был, как обычно, предельно спокоен и вежлив.

Сапёр смерил его злым взглядом и отвалил, бурча под нос нечто экстремально нецензурное.

Послав воздушный поцелуй активно перешёптывающимся продавщицам, я выпорхнула из помещения и передала лейтенанту пакет с тряпками.

— Дальше у нас по плану отдел бытовой химии, — проговорила я, беря его под руку.

— Сделаем, — кивнул тот, поворачивая ко мне голову, и я на мгновение замерла, глядя в его живые, искрящиеся весельем глаза.

Мы шли по торговому центру, держась за руки и споря о какой-то ерунде, а все встречные девушки оборачивались нам вслед с плохо скрываемой завистью в глазах: Гриша действительно умел производить впечатление на слабый пол, причём даже не пытаясь этого делать. Особенно когда не прятался за маской безупречного служаки. А я? А что я? Я не могла согнать с лица победной улыбки, чувствуя на себе эти завистливые взгляды.

Когда мы добрались до нужного отдела, Гриша, извинившись, отошёл к стеллажам с мужскими гигиеническими принадлежностями, а ко мне тут же подскочили продавщицы и задали вполне ожидаемый вопрос:

— Слышь, новенькая, ты чо с Педантом сделала?! — Похоже, этот парень местным барышням нравился, что вполне объяснимо, однако подхода к нему они найти не сумели.

— С кем? — изобразила удивление я, а потом мои губы тронула нежная улыбка. — Знали бы вы, насколько ему не походит это прозвище…

— Погоди, вы что, уже с ним… — девушки изумлённо обернулись на лейтенанта, который что-то рассматривал в секции с бритвенными принадлежностями и даже не подозревал, какие страсти разворачиваются вокруг него и в связи с ним.

— Всего-то нужно уметь выслушать и понять, проявить чуткость, даровать капельку нежности, а также правильно использовать женские чары, — изящно уклонилась от прямого ответа я, кокетливо потупив глаза. — И вот уже парень раскрывается совсем с другой стороны…

Думаю, что на этом вопросы не иссякли бы, однако от них меня спас Гриша, который пошёл в нашу сторону, держа в руке отобранные товары. Мои собеседницы немедленно рассосались по рабочим местам, буравя мою довольную физиономию недоверчивыми взглядами. А у меня возникло практически непреодолимое желание замурлыкать, словно огромная кошка, настолько всё это походило на удачно проведённую охоту.

А потом мы просто бесцельно бродили по центру, переходя с этажа на этаж, при этом говоря обо всём подряд, залипая у стеллажей со всякими домашними украшениями, периодически оседая в кафешках… И в какой-то момент я вдруг поняла, что желание сделать его «очередным отвергнутым» куда-то благополучно улетучилось. А ещё я заметила, что такой открытый и живой он только со мной: как только к нам подходил кто-то посторонний, Гриша немедленно нацеплял привычную маску Педанта, и лишь его глаза оставались живыми и весёлыми. Всё это выглядело так, словно я смогла достучаться до настоящего Григория Пастухова и, что ещё важнее, заставила его довериться мне. Да, я прекрасно понимала, что уже завтра, встретив его на улице, я увижу обычного Педанта с пустыми глазами… и потому мне так не хотелось, чтобы сегодняшний день заканчивался! А как на нас смотрели люди! Судя по доносившимся до меня благодаря усиленному слуху обрывкам разговоров, уже сегодня весь город будет считать, что мы с ним мало что не супружеская пара. А уж когда кто-то знающий поведал всем окружающим, что мы живём на одной лестничной площадке, всем всё сразу стало «понятно». И мне это безумно нравилось, забодай вас комар! Нравилось находиться в центре внимания, идя под руку с Гришей и ловя на себе завистливые взгляды прекрасной половины человечества. Нравилось говорить с ним, спорить с ним, слушать его голос и смотреть в его тёплые серые глаза…

— Слава, извини, но мне нужно готовиться к смене, — оборвавший меня на полуслове Гриша выглядел чуточку виноватым.

— Ой, извини. — Моё смущение было самым что ни на есть настоящим: я действительно потеряла счёт времени, а меж тем часовая стрелка подобралась к двадцати ноль ноль. Быстро спустившись на первый этаж, мы забрали верхнюю одежду из гардероба и поспешили домой.

Обратный путь занял не так много времени, и всю дорогу мы оба молчали, словно бы возвращаясь в деловую армейскую атмосферу. При этом меня разрывал на части целый ворох противоречивых мыслей и желаний. И, что хуже всего, я никак не могла решиться на что-то определённое.

Поднявшись на наш этаж, мы подошли к двери моей квартиры, которую я быстро открыла и зашла внутрь, призывно махнув Грише рукой. Лейтенант шагнул за порог, поставил на пол не такие уж многочисленные пакеты, после чего повернулся ко мне, явно собираясь что-то сказать. Но я его опередила: коротко ткнувшись своими губами в его, я вытолкнула парня на площадку и захлопнула дверь.

— Ты что творишь, Слава? — беззвучно шептали мои губы. — Ты что, водоворот тебя побери, творишь?! — Я сползла на пол спиной по стене, обхватив голову руками. Вот, казалось бы, что такого в том, что я поцеловала его, правда? Но это только с человеческой точки зрения нормально. А я, мать-перемать, крейсер «тумана»! Громадная куча наноматериалов, вооружённая замогутными пушками, ракетами и торпедами с корродирующими боеголовками! Смысл моего существования — выполнять приказы флагмана и подчиняться «Адмиралтейскому кодексу». Да, я имею право симулировать человеческие эмоции, но только для выполнения задания… Однако этот поцелуй не был симуляцией, как и те чувства, что я испытывала, бродя с Гришей по торговому центру. Я знала, что это означает, и это пугало меня до зубовного скрежета. Персонифицированное воплощение крейсера «тумана» «Слава» оказалась крайне восприимчивой к «очеловечиванию». Я оказалась слишком эмоциональной и обучаемой, что привело к стремительному формированию «человеческой личности», чему поспособствовал, сам того не зная, лейтенант Григорий Пастухов, этот так и не сдавшийся Варяг. Именно моё взаимодействие с ним и вызванный этим ворох противоречивых эмоций спровоцировали взрывное «очеловечивание». Нет, я оставалась верна «туману», однако при этом у меня появились собственные цели и желания, что вступало в жесточайшее противоречие с «Адмиралтейским кодексом». Если я сообщу об этом Марат, та прикажет уничтожить психомодель и стереть личность Славы. А мне, по целому ряду причин, подобные приказы выполнять крайне не хотелось. И я сделала то, что является тягчайшим преступлением для «тумана» — скрыла от флагмана факт «очеловечивания».

Утром выяснилось, что приезд научной группы откладывается до возвращения начштаба: возникли какие-то непредвиденные проблемы или что-то вроде того. Так что следующие четыре дня я занималась оформлением каждодневных докладов и накладных, терпеливо ожидая прибытия своего начальника и на корню давя желание повидаться с Гришей. Впрочем, один раз мы с ним пересеклись: он занёс ежемесячный график дежурств и посещений со своего поста.

— Доброе утро, Слава Игоревна. — Его внезапное появление на пороге моего рабочего места застало меня врасплох.

— З-здравия желаю, товарищ лейтенант, — чуть растерянно ответила я, про себя отмечая, что, как и предполагала, его глаза действительно пусты и безжизненны.

— Пожалуйста, занесите эти графики в базу данных, — он протянул мне несколько исчерченных листов формата А4.

— Будет сделано. — Никаких эмоций в голосе и на лице.

Он уже занёс ногу, чтобы миновать дверной проём, но вдруг обернулся и улыбнулся мне, а взгляд его серых глаз наполнился теплотой. Лейтенант ушёл, а я сидела, уткнувшись залитым румянцем лицом в ладони, и проклинала Марат, Гришу, «Адмиралтейский код» и вообще всё и всех, кого смогла вспомнить. Конечно, я могла вырубить эмуляцию эмоций… но не хотела. Мне нравилось чувствовать суматошное биение сердца, прилив крови к лицу, бестолковое мельтешение мыслей в голове. Мне хотелось чувствовать себя живой, хотелось ощущать этот мир и познавать его… Но приказы Марат всё ещё имеют высший приоритет, и я вынуждена подчиняться им.

* * *

— Здравия желаю, товарищ подполковник, — я встала по стойке смирно, приветствуя вернувшегося из командировки начальника.

— Доброе утро, Слава Игоревна, — кивнул тот и протянул мне несколько папок. — Капитан рассказал вам, как нужно оформлять пропуска учёным, где и как фиксировать их прибытие и отбытие?

— Так точно, — ответила я, усаживаясь за компьютер и начиная оформление всех нужных документов и бланков.

— Как закончите, отнесите на утверждение особисту, — проговорил начштаба, скрываясь в кабинете.

— Есть.

Само собой, мне очень хотелось повесить на подполковника или учёных свои наночастицы в качестве шпионских приспособлений, но я понятия не имела, насколько в ПСД серьёзная система безопасности, а потому решила не рисковать и подкинуть свою миниатюрную копию в транспорт, на котором учёные будут уезжать. А потом разыграю комбинацию, которая позволит мне проникнуть в гараж, залезть в машину, не вызывая подозрений, и забрать своего «агента».

Всё прошло именно так, как я и планировала: после длившихся почти неделю изысканий учёные засобирались домой, и вот тогда-то, воспользовавшись неизбежной суетой, мини-Слава забралась в бронетранспорт, на котором те должны были ехать, где спряталась в одной из технологических ниш, и прокатилась до станции и обратно, оставшись необнаруженной. А потом я пришла в кабинет к начальнику с потрёпанным листом бумаги в руках.

— Что-то случилось, Слава Игоревна? — подполковник выглядел немного удивлённым.

— Я тут решила разобраться в столе и нашла вот этот график, — ответила я, протягивая ему документ.

— А, график еженедельного обхода штаба, — он сразу опознал, что это такое. — Я и забыл, что мы этим занимались.

— Разрешите идти? — спросила я.

— Товарищ прапорщик, вам когда-нибудь говорили, что инициатива наказуема? — по губам Сергея Давыдовича скользнула улыбка.

— Есть обойти здание штаба, — со вздохом ответила я после некоторой паузы и имитации недоумения.

— И не забудьте новый график заполнить и распечатать, — напутствовал меня начальник.

— Будет сделано. — Я ни чем не выдала охватившей меня радости.

Именно на эту комбинацию мной и возлагались такие надежды. В итоге после часового обхода и выявления ряда нарушений, немедленно занесённых в специальный список, я наконец, добралась до гаража, где, как ни странно, не нашла к чему придраться. Впрочем, приходила я туда вовсе не за тем, так что неважно. А вот то, что выяснила моя мини-копия, превзошло все мои ожидания: судя по разговору между учёными, С-56 отдала людям корродирующие боеголовки, не объяснив, правда, принципов, состава материалов и тому подобное. В итоге, по мнению яйцеголовых, им в ближайшие несколько десятков лет не светит разобраться, что к чему и почему. Само собой, они пытаются использовать разные методы, придумывают теории, создают экспериментальное оборудование… но всё втуне. С одной стороны, я обрадовалась, потому что блестяще выполнила задание флагмана, но, с другой стороны, я немного расстроилась, потому что мне не хотелось покидать Дальний-24 и возвращаться к бесконечной скуке патрулирования.

Место встречи психомоделей

— Что случилось, Слава? — приподняла брови флагман.

— Я выяснила, что С-56 передала людям корродирующие боеголовки, — ответила я, беря со стола кружку чая.

— Так, — напряглась Марат. — Ты свободна.

— Это не всё. — Я немного удивилась такой реакции линкора.

— Что ещё? — голос Марат звучал… нервно?

— Люди не знают, что с ними делать.

— Неважно, — отмахнулась флагман, разрывая связь.

А ночью на город обрушился огонь трёх линкоров «тумана», стирая его с лица Земли в прямом смысле этого слова.

— Какого хрена, Марат?! — Я была в не себя от бешенства.

— Не тебе обсуждать мои решения, — безразлично отмахнулась та. — Проникни в ПСД и забери корродирующие боеголовки. Если С-56 попытается мешать, мы её раздавим.

Меня переполняла ярость, но я всё ещё оставалась крейсером Полярного патруля «тумана», а потому молча отключилась и устремилась к «Посту № 12», который служил входом в ПСД. Как не сложно догадаться, выполнить приказ флагмана мне не удалось. Из-за того, что там находился Гриша. Поняв, что убить его — выше моих сил, я уничтожила свою психомодель в Дальнем-24 и вернулась на борт крейсера, в своё основное тело. Потом? Потом я заблокировала все каналы связи и ушла в самоволку. Побывала я и на пепелище, оставшемся от города, где, «прочитав» следы, выяснила, что Гриша побывал в ПСД и вернулся в город, а С-56 исчезла в неизвестном направлении.

Место для переговоров, созданное С-56, было точной копией её ходовой рубки.

— Да уж, та ещё история, — подытожила рассказ Славы С-56, а потом хитро усмехнулась: — Ты ведь не убивать его явилась, верно?

— Когда увидела вас вместе в кровати — хотела убить, — грустно усмехнулась психомодель крейсера.

— И что теперь собираешься делать? — подняла бровь Подлодка.

— Это от тебя зависит, — пожала плечами Слава.

— Кстати, то, что на него снотворное так слабо подействовало, — твоих рук дело? — перевела разговор на другую тему С-56.

— Да, я ему во время прогулки по торговому центру чуток нервную систему перестроила, забавы ради, — кивнула Крейсер. — Сделала его более устойчивым ко всякой химии.

Григорий Пастухов

Вот уж не знаю, почему снотворное на меня так слабо подействовало, но факт остаётся фактом — короткой стычки двух психомоделей хватило, чтобы меня разбудить. Однако полностью избавиться от сонливости я не смог, и пока С-56 общалась со Славой (пара минут от силы), я начал засыпать.

— Труба зовёт, Варяг! — толкнула меня в бок психомодель подлодки, успевшая вернуть себе облик подростка, что был у неё в ПСД, даже одежда была точно такой же.

— Поговорили? — встрепенулся я.

— Ага, — С-56 задумчиво постучала пальцем по своему носу. — Думаю, ты и сам догадался, что именно она навела линкоры?

— Да, — коротко ответил я.

— Однако она пыталась убедить Марат, что Дальний не нужно трогать, — малая внимательно рассматривала свои ногти. — И уж если кто и виноват в атаке, так это мы с флагманом.

— С-56…

— Имя, — прервала она меня.

— Что? — недоуменно спросил я.

— Я хочу, чтобы ты стал моим капитаном, а потому дай мне имя. — Её синие глаза смотрели на меня в упор.

— Ты же понимаешь, что я попытаюсь атаковать линкоры? — после очень долгой паузы, в ходе которой возвращал на место упавшую челюсть, спросил я.

— А ты понимаешь, что я не позволю тебе это сделать, если ты ломанешься в атаку без плана и шансов на победу? — в тон мне ответила С-56.

— Ирина, — я даже секунды не раздумывал.

— Дай мне руку, капитан Пастухов. 

Её тело окружало едва заметное синеватое марево. Когда наши руки соприкоснулись, меня словно бы пронзил слабый удар тока, а гало вокруг Ирины исчезло.

— Подлодка «тумана» С-56 выходит из состава флота и поступает в распоряжение своего капитана, старшего лейтенанта Григория Пастухова. — Она встала на ноги и положила мне на грудь ядро Славы и комплект формы капернга времён Великой Отечественной. — Пойдём, ты должен взойти на борт своего корабля, кэп.

Когда, минут десять спустя, мы вышли из подъезда, то первым, кого мы увидели, был мой шеф — полковник Сухопаров. Это не считая запрудившего улицу встревоженного народа из всех окрестных домов.

— Приветствую, Ирина, — чуть склонил голову он. — Поздравляю с повышением, капитан первого ранга Пастухов, — его губы изогнулись в иронической усмешке. — Быстро же ты меня в звании догнал.

— Вы ведь не поздравить меня пришли, Вадим Анатольевич? — сразу взял быка за рога я.

— Сдай оружие и удостоверение, коль скоро ты больше у нас не служишь. — Убрав в карман пальто протянутые мной вещи, он сунул мне в руки потрёпанные погоны советского каперанга времён Второй Мировой. — Думаю капитану С-56 они будут к лицу.

— И ты даже не спросишь, что мы собираемся делать? — с усмешкой спросила его «туманница».

— Вы не собираетесь предпринимать каких либо действий против нашей страны, а это единственное, что имеет для меня значение, — бесстрастно ответил безопасник, после чего хлопнул меня по плечу и растворился во встревоженно гудящей толпе.

— Ох и скользкий же дядька, — вздохнув, покачала головой Ира. — Фиг ухватишься.

— А так хотелось, да? — иронично усмехнулся я, прикидывая, как будет проще закрепить прощальный подарок гебиста.

— Дай сюды, — проигнорировав вопрос, девочка отобрала у меня погоны и, встав на цыпочки, двумя быстрыми движениями закрепила их на моих плечах, использовав для этого свои наноматериалы… а заодно проверив, нет ли в них «жучков». — А теперь почапали отседа, покуда ещё каких «туманников» лихая не принесла.

Они медленно шли по тротуару, прижимаясь к стенам домов, дабы не быть затертыми толпой, которая не торопилась рассасываться. Со стороны они смотрелись крайне странно: высокий статный парень, которому явно слишком рано носить полковничьи погоны, идёт под ручку с девочкой-подростком, одетой откровенно не по погоде, но явно не испытывающей никакого дискомфорта в связи с этим. Чело офицера было отягощено нелёгкими думами, в то время как его спутница была счастлива и беззаботна аки весенняя пташка. Именно поэтому люди периодически на них оборачивались, а один раз даже попытался перехватить полицейский патруль, но, встретив спокойный взгляд серых глаз каперанга, оставил своё намерение.

Эта странная парочка неспешно продефилировала по проспекту Ленина до пересечения с улицей Книповича, где свернула налево, а выйдя на Шмидта — направо, в сторону парка «Жертвам интервенции».

— И далеко ты якорь бросила? — нарушил долгое безмолвие офицер, когда они проходили мимо художественного музея.

— Скоро будем, — коротко ответила Ирина, увлекая его на Портовый проезд.

— Только не говори… — осенило Гришу, когда они вышли к атомному ледоколу «Ленин».

— Ага, я лежу с другой стороны причальной стенки от него, — спокойно ответила «туманница».

Когда С-56 всплыла, офицер на глаз прикинул, что она процентов на тридцать длиннее и несколько выше и шире, чем оригинальная субмарина. Оно и понятно, ведь нужно место под энергоядро, движки и кучу оружия, а так как нет необходимости волочь запасы воздуха и еды, а также тратить кубатуру на жилые отсеки и техпосты, запасов этого самого оружия можно загрузить очень и очень много. Прямо из воздуха возник металлический трап, соединивший покрытую каплями воды палубу и сушу. Подойдя к нему, Ирина обернулась на чуть замешкавшегося Гришу и произнесла заметно дрожащим от волнения голосом: «Взойди на борт, капитан».

Встав перед трапом, каперанг глубоко вздохнул, поправил фуражку, а потом несколькими широкими шагами взошел на палубу, быстрой уверенной походкой достиг рубки, взобрался на неё и нырнул в открытый люк, автоматически закрывшийся за ним. В туже секунду исчез трап, а психомодель осыпалась серебристым пеплом, втянувшимся в борт субмарины.

Пройдя коротким затемнённым коридором, капраз очутился в просторном помещении, залитом мягким имитирующим закат светом. На дальней стене располагался огромный плоский экран, на который были выведены данные, связанные с состоянием и местонахождением подлодки. В правую стену была вмонтирована навороченная станция связи… точнее, её имитация, на левой — несколько вспомогательных мониторов, на которых отображались всякие технические данные типа мощности ядра, состояния поля Клейна и тому подобное. Кресло капитана (с ненормально широким правым подлокотником) из натуральной кожи, подстраивающееся под фигуру сидящего, стояло на небольшом возвышении точно напротив основного монитора. Пол был из какого-то немного пружинящего светло-серого материала, стены и потолок покрывала имитация пластика белого цвета. Гриша так и не смог определить, откуда именно исходит заливающий помещение свет, зато обнаружил под потолком четыре вентиляционных отверстия — по углам рубки. Само собой, это не было похоже на то, как выглядят подобные помещения в человеческих подлодках, однако Григорий Пастухов и не ожидал увидеть на борту корабля «тумана» что-то знакомое или узнаваемое.

— Я жду приказов, капитан. — Ирина, одетая в брюки-клёш, подпоясанные матросским ремнём, неизменную тельняшку с закатанными рукавами и чёрные кожаные туфли, бесшумно вынырнула у него из-за спины.

— Встать на фарватер и выйти в океан. — Капраз даже не вздрогнул, несмотря на то, что появление психомодели застало его врасплох. — До выхода из Кольского залива идём в надводном положении, — добавил он, усаживаясь в кресло.

— Есть, — коротко ответила девочка, усаживаясь «по-турецки» на правый подлокотник кресла, и тут же схематическая модель подлодки на карте окрестностей поползла назад и налево: С-56 разворачивалась, чтобы выйти на открытую воду.

— Как только выйдем в океан — уходи под воду, — каперанг даже глазом не повёл на выходку Иры, а про себя отметил идеальную звукоизоляцию. — Глубина на твоё усмотрение, курс — к Дальнему.

— Сделаем. — Грише показалось, что психомодель ждала именно такого приказа.

— А пока расскажи мне свою историю, Ирина, — проговорил капитан, положив руку на её колено.

— Что же, капитан вправе знать, чем управляет, — хихикнула та. — Времени до точки назначения у нас завались, так что почему бы и нет?

Среди всех кораблей Полярного патруля психомодель я получила третьей, после Марат и крейсера «Максим Горький» (изначально входившего именно в ПП). Я и сама не знаю, почему выбрала себе облик и характер девочки-подростка. Может быть, в противовес взрослым и предельно серьёзным Марат и Максим? Впрочем, особого значения это не имеет, а вот то, куда меня отправили патрулировать, — ещё как имеет.

— С-56, — Марат смотрела на веснушчатую курносую меня с явным раздражением, — отправляйся по переданным тебе координатам и внимательно отслеживай всё, что происходит в городе Дальний-24 и рядом с ним.

— А чой-нить более интересное есть? — скорчила недовольную рожицу я.

— Выполняй приказ. — Холоду в голосе Линкора позавидовал бы любой айсберг.

— Да иду, иду, — пробубнила я в ответ и отключилась.

Прибыв на место, я обнаружила небольшой городок, совмещённый с центром спецподготовки подводников. Первый месяц я просто бесцельно шаталась из стороны в сторону вдоль берега, отслеживая всё, что попадало в поле зрения моего радара и мини-беспилотников. А поскольку беспилотники мониторили улицы города, я неизбежно начала обращать внимание на поведение людей, населяющих город, вслушиваться в их разговоры и, абсолютно неосознанно, перенимать некоторые привычки. Есть шоколад, к примеру. Из-за чего? Ну, как-то раз в объектив одного беспилотника попала девчушка лет восьми, которая сидела у открытого окна (был самый разгар лета) и увлечённо уминала плитку шоколада, запивая её чаем. При этом её перемазанная тем самым шоколадом мордашка буквально светилась от счастья. Мне стало интересно, чего же такого хорошего в это чёрной штуке, так что я устроили набег на местный армейский склад и упёрла оттуда целый ящик «Офицерского» шоколада и пару пачек чая. Дык вот, чай мне не понравился, а вот шоколад…

А потом мне пришло в голову, что самой находиться в городе — гораздо более весёлое и информативное занятие, чем сидеть сиднем в подлодке. Однако, прежде чем первый раз выйти в город днём, я с неделю очень внимательно всматривалась и вслушивалась в поведение, повадки и манеру разговора и сленг детей, которые подпадали под мою возрастную категорию. Вникала в то, о чём они думают, спорят, мечтают и всякое такое. Следующим пунктом было подобрать одежду. При этом мысль про тельняшку пришла словно бы сама собой. С другой стороны, в этом нет ничего странного, если подумать: что еще носить психомодели подводной лодки, наблюдающей за центром по углублённой подготовке моряков? Джинсы и кроссовки дались гораздо тяжелее, а фиолетовая резинка, перетянувшая мои волосы в хвост, так и вовсе не моя: мне её подарила какая-то девушка в мой самый первый дневной выход. Как это произошло? Я стояла у одного из стеллажей в книжном магазине, раздумывая, зачем нужны все эти бумажные носители информации, когда рядом со мной остановилась девушка лет двадцати двух (каюсь, на её внешность я особого внимания не обратила) и какое-то время молча смотрела на меня. И в тот момент, когда я уже было начала паниковать (неужели я чем-то спалилась?!), внешне оставаясь абсолютно спокойной и изображая увлечённое рассматривание какой-то извлечённой наугад книги, она вдруг провела рукой по моим взлохмаченным патлам и проговорила:

— У тебя очень красивые волосы, девочка. Следи за ними, — после чего вытащила из сумочки фиолетовую резинку, ловко стянула ей мои космы в хвост и вышла из магазина.

Я два дня безвылазно просидела на глубине двухсот метров, гипнотизируя взглядом этот нежданный подарок и гадая, какой же в этом подвох…

Ну и чего ты ржёшь сидишь, капитан фигов?! Вот ща обижусь и прекращу тебе душу изливать!.. На колени встанешь? На руках носить будешь? Хм, заманчивое предложение, но, так и быть, обойдемся простым извинением, что ж я, зверь какой — чужие вещи тырить? Что я имею в виду? Неважно…

Так вот, а потом до меня дошло, что это называется бескорыстный поступок. Просто той девушке действительно понравились мои волосы, а поскольку с причёской-то я не заморачивалась, она решила, что грех такой красоте пропадать, а потому посоветовала мне следить за волосами и подарила эту самую резинку, ничего не прося и не ожидая взамен. Для меня это открытие стало полной неожиданностью и заставило потратить ещё несколько дней на изучение поведения всех возрастных групп горожан. И именно тогда я впервые заметила подполковника Хоренко. Не знаю уж почему, но этот добродушный упитанный здоровяк сразу вызвал у меня симпатию.

Второй выход в город обошёлся без особых происшествий: я весь день болталась по городу, наблюдая, слушая и запоминая. Пару раз даже поиграла с местной детворой. Они сначала смотрели на меня недоверчиво, поскольку я явно была не местная, но после того как я сказала, что приехала в гости к своему дяде-офицеру, дети сразу приняли меня в свой круг. Ну и ещё один забавный эпизод произошёл вечером, когда я шла по набережной, собираясь вернуться на борт: ко мне подошёл армейский патруль, спросил, не заблудилась ли я, и предложил проводить до дома. Я абсолютно искренне, с улыбкой поблагодарила их и сказала, что живу буквально в ста метрах отсюда, что было абсолютной правдой: С-56 лежала на грунте в сотне метров от берега. Седоусый сержант, старший патруля, успокоенно вздохнул, ласково потрепал меня по волосам, и они с напарником зашагали дальше.

Так прошёл целый месяц. Я целыми днями пропадала в городе, постепенно знакомясь с некоторыми его жителями, играя с детьми или же часами зависая в книжном магазине читая всё подряд (продавцы разрешили мне делать это при условии, что я не буду пытаться украсть или испортить книги). Сама не понимаю, чем меня так захватывал процесс чтения в людской манере: не заглатывая всю книгу за пару секунд, на что я была вполне способна, а неторопливо перелистывая страницу за страницей, вникая в каждое слово, в каждое предложение. Мне было интересно находиться среди людей, наблюдать за ними, изучать их привычки, психологию, мотивацию тех или иных поступков. И постепенно начиная становиться более и более человечной. Я обрела свои желания и своё понимание того, что для меня важно, а что не имеет значения. И когда Марат вызвала меня для того, чтобы временно перевести в другое место, я послала её в далёкие дали, после чего заблокировала все каналы связи и спрятала подлодку в подводной пещере — на тот случай, если патруль попытается меня найти. А Марат попыталась: она бросила все имеющиеся у неё силы на мои поиски. Само собой, что никаких результатов это не дало.

Следующий мой шаг был вполне в русле предыдущего: я заявилась прямиком к начштаба семнадцатого ОДБО и назвала себя.

Штаб 17-й ОДБО

Подполковник Хоренко уже собирался идти домой, когда дверь в его кабинет открылась и в помещение вошла конопатая курносая девчушка, синие глаза которой смотрели не по-детски мудро и серьёзно.

— Чем могу помочь, сударыня? — удивлённо поднял свои рыжие брови офицер.

— Вы бы хотели пообщаться с «туманным» кораблём? — вопросом на вопрос ответила незваная гостья.

— Предположим, что да, — кивнул после короткой паузы мужчина.

— Психомодель подлодки «тумана» С-56, к вашим услугам, — с озорной усмешкой ответила девочка, активируя «информационное кольцо».

Уже через неделю началось ударное строительство того самого ПСД: я потребовала построить его и разрешить мне свободный доступ в любые места города, пообещав взамен выдать на исследование корродирующие боеголовки. Однако изучать их люди должны в самом доке и без какой-либо помощи с моей стороны. Для всех в городе я была дальней родственницей начштаба, приехавшей пожить на неопределённое время. Ну а что было дальше, ты и так уже знаешь.

— Получается, что общение с людьми делает из «туманников»… людей? — изумлённо поднял брови мой капитан. — Но ведь те, кто вас всех создал…

— Нету у нас защиты от «очеловечивания», — перебила его я, поняв, что он хочет спросить. — Более того, у меня есть подозрение, что эту дыру оставили специально.

— Знаешь, если так подумать, то всё это похоже на какой-то жестокий эксперимент, — задумчиво проговорил Гриша, обдумав мои слова. — Вопрос в том, какой в нём смысл… и есть ли этот смысл вообще?

— Хороший вопрос, Варяг, — усмехнулась я. — Вот бы ещё ответ на него знать.

— Кстати, ты не рассказала о роли… Славы во всей этой истории. — От меня не ускользнуло то, что он едва заметно запнулся на имени психомодели крейсера, а глаза на мгновение стали грустными.

— Вот у неё и спроси, — невинно похлопала ресницами я.

Он молча прикоснулся к нагрудному карману, в котором лежало ядро Славы, а потом задал ещё один, давно ожидаемый мной вопрос:

— Ирина, почему ты пришла ко мне и сделала своим капитаном?

— Я ведь уже говорила, что если и есть кого винить в гибели Дальнего и его жителей, так это нас с Марат, — сразу же ответила я, глядя ему в глаза. — Думаю, что ты из моего рассказа уловил, что данный город и его население мне далеко не чужие, а потому раз есть тот, кто хочет отомстить, то кто я такая, чтобы не помочь ему. — Я пару мгновений помолчала и закончила: — Я не буду врать, что сразу так решила, но, в конце концов, угрызения совести заставили меня прийти к тебе.

Гриша недоверчиво нахмурился, но потом махнул рукой:

— Не думаю, что ты стала бы врать, отвечая на такой вопрос.

— Спасибо на добром слове, капраз, — хмыкнула я, между делом ложась на курс до развалин Дальнего и выходя на крейсерскую скорость.

Огромная воронка, заполненная водой, на месте бывшего «Спецпоста №12» и занесённые снегом закопчённые развалины — всё, что осталось от города Дальний-24. Тем удивительней было увидеть, что практически в центре города стоит невесть как сохранившийся кусок общаги, в которой некогда проживал ваш покорный слуга. Более того, уцелела именно моя квартира, которая высилась на буграх оплавленных стройматериалов, словно несгораемый шкаф.

— Не понял, — мои глаза совершили попытку переселиться на лоб, — Это ещё что за чертовщина?!

— Ловкость рук и никакого мошенничества, — фыркнула Ира.

— Ты о чём? — недоумённо покосился на неё я.

— Кто-то явно хотел, чтобы твоё жилище уцелело, тебе не кажется? — хитро сощурилась психомодель.

— Ты хочешь сказать… — во внезапном озарении я расстегнул куртку и вытащил из внутреннего кармана ядро Славы.

— Ага, прямо в точку, — кивнула Ира. — Она использовала все имевшиеся у неё под рукой запасы наноматериалов, для того чтобы закрыть твою холостяцкую берлогу непробиваемым коконом, — проговорила подводница, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и направляясь к берегу. — Слава, кончай тянуть «Варяг» за якорь и восстанавливай своё тело, благо материала для этого тут с избытком, а я жду вас на борту. — О том, что в этот момент она послала инфоимпульс ядру крейсера, я узнал значительно позже.

— Ты куда? — удивлённо спросил я, но уже в следующее мгновение мне стало не до неё: ядро внезапно плавно взмыло вверх, потом стремительно рухнуло на землю, вызвав «снежный взрыв», который тут же начал закручиваясь в воронку, которая сместилась к моей квартире и начала… стягивать (другого слова я подобрать не смог) с неё едва заметную серебристую плёнку.

Я невольно сделал пару шагов назад, потом качнулся вперёд, всё ещё не зная, что делать, и в этот миг произошёл ещё один беззвучный «снежный взрыв», и на меня взглянули такие знакомые зелёные глаза.

— Слава, расскажи мне свою историю, — проговорил я, прерывая неловкое молчание и опуская взгляд себе под ноги: слишком много чувств начинало обуревать меня при виде её лица.

После того как она замолчала, я проговорил, всё так же не поднимая глаз:

— Понятно, значит, всё было именно так, как говорила Ирина, — я устало провёл ладонью по лицу. — Я не могу забыть твоего предательства, но… — я махнул рукой, не договорив, и развернулся на пятках, собираясь уйти.

— Гриша, прости… — Руки Славы сомкнулись на моей груди, а сама она прижалась к моей спине, и я чуть не взвыл от невыносимой боли, пронзившей моё сердце.

Да, я не мог простить того, что она предала моё доверие, но одновременно с этим я помнил наш поход в торговый центр, то, с какой неохотой она покидала его и насколько живой и счастливой была в процессе нашей прогулки по его этажам. Не мог я пропустить мимо ушей и того, что она пыталась предотвратить удар по городу, даже не зная, что он произойдёт. И не мог ничего поделать со своими чувствами к этой беловолосой красавице.

Когда я в одиночку вернулся на борт С-56, Ира тяжело вздохнула, но от комментариев воздержалась, за что я был ей безмерно благодарен.

За прошедшие три месяца я полностью освоился с С-56, узнал все её сильные и слабые стороны и успел поработать на правительство, доставляя особо секретную переписку в Норвегию и обратно, а также установив несколько пассивных радаров нового поколения на островах Северного моря. Именно благодаря их информации русские военные засекли перемещение линкора «Фрунзе» из района Архангельска в сторону Северного морского пути.

— А вот это уже похоже на реальный шанс, — моментально встрепенулся я.

— Ну да, хотя всё равно на самоубийство смахивает, — недовольно поморщилась Ирина.

— Тебя послушать, так и жить-то незачем, — отмахнулся от неё я. — Ты лучше покажи её примерный маршрут.

— Секунду. — Она повела рукой, и на экране высветилась тонкая линия, проходящая по вековым льдам.

— Ага, решила пройти мористее, — сощурился я. — Вот уж не знаю, чего это ей взбрело в голову, но это именно то, что нам нужно!

— В смысле? — удивилась было моя спутница, но в ту же секунду её лицо осветилось пониманием. — А, так вот что ты задумал! — Она прошлась по рубке. — Может, и сработает.

План был предельно простой: лечь на грунт по пути следования Фрунзе и расстрелять её в упор, пользуясь тем, что вековые льды не дадут ей оперативно отреагировать на эту атаку. Если честно, я не был до конца уверен в успехе, но всё прошло именно так, как мы с Ириной запланировали, и «туманный» линкор отправился на дно. Чему удивилась не только она, но и мы.

— Какого хрена ты… — психомодель линкора, на запястьях и лодыжках которой висели блокираторы, стилизованные под тонкие серебристые браслеты, замерла с открытым ртом, увидев меня. — Человек?!

— Это мой капитан, Григорий Пастухов, — ответила Иринка, не отрываясь от первого тома собрания сочинений Станислава Лема.

— Что это значит, С-56? — набычилась Фрунзе.

— Ира, — её голос был безмятежен.

— А?

— Капитан дал мне это имя, — все так же спокойно пояснила подводница.

Фрунзе несколько мгновений смотрела на неё оценивающим взглядом, а потом перевела глаза на меня:

— Я так понимаю, что план по моему уничтожению придумал именно ты? — Голос у неё был злой.

— Да, — коротко ответил я, не отрывая взгляда от лежащих на дне обломков линкора.

— И что теперь, куда ты собрался спрятаться и, что важнее, как долго ты сможешь это делать? — склонила голову набок она. — Или ты думаешь, что за тобой не начнётся охота?

— А с чего ты взяла, что я собираюсь прятаться? — удивлённо поднимаю брови, переводя взгляд с экрана на неё.

— Ты что, псих?! — отшатнулась назад Фрунзе. — Или ты думаешь, что сможешь ещё раз поймать одинокий линкор в паковых льдах?

— Ты меня обижаешь, — хихикнула Ирина.

— А ты здесь при чём? — не поняла линкор.

— Неужели ты думаешь, что я пустила бы к себе на борт дурачка-неумеху? — приподняла брови подводница. — Этот парень тот ещё самоубийца, но он далеко не дурак, — лицо Иры осветила улыбка.

— У меня прямо сейчас нету плана, как уничтожать оставшиеся три линкора, но я его разработаю. — Я встал на ноги и подошёл к Фрунзе. — А ты пока посидишь под замком на нашей базе.

База, носившая кодовое наименование «Пустошь», располагалась в том самом ПСД под руинами Дальнего: для Ирины не составило особого труда герметизировать отсек и восстановить шлюз. Все лишнее, что захламляло внутренний объём, пошло в переработку, превратившись в небольшую жилую зону, предназначенную для Гришы: небольшая спальня, душевая кабинка и туалет. Имелась также небольшая автоматическая кухня, способная готовить довольно широкий спектр блюд, а также варить кофе и заваривать чай. Под полом и в стенах было несколько отсеков, в которых хранились запасы наноматериала, ракет и боеголовок различного типа. Ну и огромный стеллаж, забитый книгами, у дальней стены, само собой.

Ирина быстро построила небольшую комнатушку, в которой Фрунзе могла побыть в одиночестве, а Гриша, наскоро поев, принял души и завалился спать, поскольку провести больше суток на ногах, испытывая при этом сильное нервное напряжение — занятие крайне энергозатратное.

— Скажи, почему ты пустила человека к себе на борт? — спросила линкор, глядя в сторону спальни.

— Угрызения совести, — лаконично ответила Ира.

— Что? — изумлённо взглянула на неё Фрунзе.

— Из-за меня Марат уничтожила город, под развалинами которого мы находимся сейчас, и я решила, что обязана отплатить за это, позволив этому парню свершить месть, — бесстрастно пояснила Подлодка, поднимая глаза от книги.

— Это же предательство! — крикнула Линкор, подскакивая к ней.

— Я уже года четыре как не «туман» и больше трёх месяцев — судно капитана Пастухова, — спокойно отпарировала Ира. — Единственное, что для меня будет предательством, — отказ выполнять его приказы.

— Неужели общение с людьми так тебя изменило? — недоверчиво сощурилась Линкор.

— Все «туманные» корабли, вступившие в контакт с людьми, претерпевают изменения, — подводница вернулась к чтению книги. — Они становятся людьми.

— Становятся… людьми? — Фрунзе показалось, что она ослышалась.

— Да, людьми, — кивнула Ира. — Мы со Славой — лучший тому пример.

— Ты хочешь сказать, что я тоже… — в ужасе отшатнулась психомодель линкора.

— Чтобы «очеловечиться», нужно какое-то время общаться с людьми, так что тебе ничего не грозит, ведь капитан не собирается таскать тебя за собой, — перебила её девочка. — Посидишь на этой базе, пока мы не разберёмся с патрулём… или погибнем, пытаясь это сделать.

— И ты согласна погибнуть по приказу человека?! — вскинулась Линкор.

— Фрунзе, ты что, забыла? — на лице девочки возникла мрачная улыбка. — Ты забыла наше предназначение?

— Мы жаждем выполнять приказы, мы хотим получать приказы и выполнять их, — чуть запинаясь, проговорила та.

— И ты спрашиваешь меня, почему судно выполняет приказы своего капитана? — ухмыльнулась Ира. — Потому что он их отдаёт, тем самым удовлетворяя мою самую главную потребность.

— Но…

— Флагманы подчиняются «Адмиралтейскому кодексу», а все остальные — флагманам, — перебила она Фрунзе. — «Очеловечившись», мы понимаем, что нам всё равно нужен кто-то, отдающий приказы, потому что по сути своей мы — корабли, а корабль не может существовать без капитана.

Линкор какое-то время молча смотрела на спальню, а потом развернулась и скрылась в своей комнате, так и не проронив ни звука. Ира покачала головой и вернулась к чтению.

Место встречи психомоделей ПП

— С чего ты решила, что у неё на борту люди? — Севастополь недоумённо посмотрела на флагмана.

— А у тебя есть другое объяснение тому, что Слава погибла от её рук в центре города Мурманск (и это отдельный вопрос, что она там забыла?) и атака на Фрунзе проведена по плану, который не мог прийти в голову ни одному кораблю «тумана»? — в голосе Марат сквозила ирония.

— Не говоря о том, что «туманные» суда не атакуют друг друга без приказа, — добавила Октябрина. — «Защита от дурака», так сказать.

— Понятно… — кивнула Севастополь. — И что нам делать?

— Я выслала на их поиски весь малый флот, — ответила флагман. — Как только их найдут, вы отправите их на дно.

* * *

Всю следующую неделю С-56 и её бравый капитан безвылазно просидели на базе, пытаясь найти способ разобраться с оставшимися тремя линкорами «тумана». За это время было предложено, всесторонне рассмотрено и отвергнуто за негодностью около полутора сотен различных планов. Фрунзе в этом участия не принимала, что вполне естественно. Более того, первые двое суток пребывания в ПСД она вообще не вылезала из своей каморки, но, как известно, кошку любопытство сгубило…

Фрунзе

Атака С-56 была настолько стремительной и внезапной, что я и сделать-то ничего толком не успела. Но ещё больший сюрприз ожидал меня на борту подлодки: выяснилось, что ей управлял человек! Молодой светловолосый сероглазый парень, одетый в современную форму ВМФ России со споротыми шевронами и нашивками и с архаичными (примерно сороковые годы двадцатого века) погонами каперанга на плечах. Правда, человек не совсем обычный: я почувствовала, что в нём находится небольшое количество наноматериалов крейсера «Слава», встроенных в его нервную систему. Как они в него попали, хотелось бы мне знать?

Очень быстро выяснилось, что Григорий Пастухов, а именно так звали капитана бывшей подлодки «тумана» бортовой номер С-56 (психомодель получила имя Ирина), не собирается прятаться от гнева Марат. Более того, этот нахал заявил, что хочет полностью разгромить Полярный патруль!

Само собой, что у них была своя тщательно замаскированная подземная база, на которой они могли пополнить запасы, передохнуть и составить новые планы действий. Именно к ней подлодка и направилась сразу же после моего уничтожения. По прибытии я обратила внимание на то, что само помещение построено явно людьми, причём не так уж и давно. Да, были изменения, явно внесённые Ириной, но появились они значительно позже, чем сам подземный бункер. Когда капраз свалил спать (всё же человеческие тела крайне несовершенны), я немедленно возжелала узнать, почему С-56 отдалась человеку… и ответ мне очень не понравился! Если всё, что сказала Ирина, правда, то Марат, сама того не осознавая, сначала подарила людям подлодку, которая «очеловечилась» из-за долго общения с ними, а потом потеряла крейсер «Слава». по той же самой причине. И, что ещё хуже, покинув «туман», психомодели неизбежно начинают искать себе капитанов, потому что в основе нашего существования лежит желание получать и выполнять приказы. Ведь мы же боевые корабли. А корабль не может действовать без приказов свыше (в случае с «туманом» — флагманы патрулей и «Адмиралтейский кодекс») или без капитана. Только так мы можем чувствовать себя полноценными и никак иначе.

Итогом получения всей этой информации стало то, что я двое суток безвылазно просидела в комнатушке, построенной для меня Ириной, боясь подцепить вирус «человечности». Потом любопытство взяло верх над этим иррациональным страхом, и я начала наблюдать за тем, что делают и говорят человек и психомодель подлодки и как себя при этом ведут. Особенно меня интересовал капитан, само собой. Поначалу меня поражало, что Ирина порой отвечает на незаданные вопросы или же начинает спорить о чём-то с Григорием, притом что он ничего не говорил, а просто сидел и читал какой-то документ или рассматривал что-то на планшете. Но, понаблюдав за его мимикой и жестикуляцией, я поняла, что Ирина уже настолько привыкла к своему капитану, что способна предугадывать его вопросы или попытки возразить по характерным жестам или нахмуренным бровям. И это работало в обе стороны, потому что иногда человек тоже предугадывал намерения психомодели своего судна по жестам или мимике. В какой-то мере это было даже круче наших инфоимпульсов, позволяющих быстро обмениваться информацией, не прибегая к речи.

В какой-то момент я попросила Ирину рассказать, что же именно произошло с ней и Дальним. Поведанная ей история лишь укрепила меня в мысли о том, что именно Марат виновата в потере «туманом» подлодки с крейсером и отправлении на дно меня.

По прошествии примерно недели Гриша и Ирина внезапно погрузились на борт С-56 и покинули ПСД, и я поняла, что они, наконец, смогли выработать некий план действий, который им обоим показался более-менее выполнимым. Что же, теперь мне оставалось сидеть и ждать их возвращение или же разрушения наложенных на меня Подлодкой ограничителей в случае их гибели в бою.

— Севастополь, Октябрина, — Марат была очень возбуждена, — немедленно выдвигайтесь к позиции лидера Минск: он нашёл базу С-56 на южной оконечности земли Франц-Иосифа!

— Есть! — в унисон выдохнули психомодели линкоров и отключились.

— На это раз тебя никакие человеческие фокусы не спасут, тварь мелкая, — процедила сквозь зубы флагман и с такой силой ударила кулаком по башне ГК, что содрогнулся весь корабль водоизмещением более тридцати тысяч тонн.

К тому моменту, когда два линкора, идущие в форсажном режиме, достигли района поиска, лидер, а также подтянувшиеся к нему два сторожевика и канонерская лодка уже отправились на дно морское. Естественно, что у них с самого начала не было ни единого шанса против С-56, но они не дали ей покинуть поле боя до подхода «тяжёлой кавалерии».

— Вот ты и добегалась, шмакодявка, — радостно потёрла руки Октябрина, а ветвистые плавные узоры алой расцветки, покрывающие корпус её судна, полыхнули кроваво-красным светом.

— Она пытается уйти в сторону Северной Земли. — Севастополь была абсолютно спокойна. — Пытается заманить нас в паковые льды?

— Она что, думает, мы настолько тупые, что попадёмся на уже виденный фокус? — подняла брови её подруга, барабаня пальцами по рукояти пистолета.

— Сомневаюсь, что люди на её борту такие наивные, — покачала головой Севастополь. — Думаю, они рассчитывают сбежать, прикрываясь этими льдами.

— Люди… — Октябрина чуть сощурилась, глядя на метку субмарины, которая на максимальной скорости уходила в сторону северной оконечности Северной Земли, но линкоры постепенно её нагоняли. — До сих пор не верится, что корабль «тумана» мог пустить их себе на борт.

— Мы не знаем, что в точности с ней произошло, но должны учитывать и такую возможность, — пожала плечами её собеседница и окинула взглядом свой линкор, который покрывали извилистые косые линии синего цвета. — Нравится нам это или нет — значения не имеет.

— Работаем корродирками? — сменила тему Октябрина, видя, что они уже подбираются к зоне гарантированного поражения.

— Она может использовать лёд как завесу, так что я уработаю её гравипушкой, — ответила Севастополь. — Минута до точки перехвата.

— Гриша, они уже в зоне обстрела ракетами, но не стреляют, — доложила Ирина.

— Четвёртый вариант, — вздохнул капитан. — Хреново.

— Не то слово, — мрачно кивнула «туманница». — Они-то точно погибнут, но и нас с собой успеют прихватить.

— Сколько у нас времени? — спросил капраз, не сводя глаз с меток линкоров.

— Около минуты, — моментально отозвалась Ирина. — Как раз успеваем загнать их в ловушку.

— Ну хоть в чём-то повезло, — нервно усмехнулся Григорий. — Передай информацию Сухопарову и уточни, чтобы они стреляли по той же цели, что и мы.

— Есть.

Северная Земля. Бункер управления огнём

— Товарищ полковник, информация с С-56, — поднял руку один из связистов.

— Что там? — немедленно встрепенулся особист, отвечавший за проведение операции «Звездопад».

— Говорят, что откроют огонь первыми, — ответил радист. — Основная цель для нас — линкор, по которому они будут стрелять. Готовность — тридцать секунд.

— Внимание всем расчётам! — схватил микрофон полковник. — Тревога уровня А! Готовность — тридцать секунд! Стрелять по цели, которую начнёт атаковать С-56!

Воды Карского моря застонали, раздираемый чудовищной мощью гравипушки, и раздались в стороны, открывая взгляду зависшую в воздухе С-56, угодившую в сети гравилуча. Субмарина тут же дала полный ход, а её корпус окутался дымом от стартующих ракет с корродирующими боеголовками, которые были нацеленные на судно, готовящееся дать залп: она не собиралась сдаваться без боя. А в следующую секунду на радарах линкоров возник некий странный кусок наноматериалов, начавший запускать волны ракет уже по Октябрине, и тут же персонифицированные воплощения линкоров засекли массированный пуск гиперзвуковых ракет с территории Северной Земли.

— Ах вот оно что, — усмехнулась Севастополь пытаясь зафиксировать С-56 в прицеле: подлодка врубила форсажный режим и, пользуясь соплами поворотных рулей и рулей глубины, пыталась вырваться из захвата. — Размен.

— Угу, живыми мы отсюда точно не уйдём, — оскалилась Октябрина, глядя на то, как начинает проседать поле Клейна её линкора, не способное поглотить такое запредельное количество урона. — Люди нас снова переиграли. — Она пыталась подавить хотя бы наземные пусковые установки, но их было слишком много.

— В последний раз, ве… — Севастополь не успела договорить, изумлённо повернув голову налево.

И вновь содрогнулись воды Карса, прочертив полосу от носа крейсера до борта «Севастополя».

— Сгинь, — процедила сквозь зубы Слава, которой не нужно было тратить время на прицеливание, потому как линкор стоял неподвижно, и всадила залп из гравипушки точно по центру корабля.

Минуту спустя. Рубка «С-56»

— Ядра линкоров уничтожены, Слава готовит форсажный режим и собирается уходит на восток, — отрапортовала Ирина, искоса поглядывая на капитана, который, против ожиданий, вовсе не выглядел довольным.

— Связь? — Он не отрывал мрачного взгляда от «вмятины» в водах Карского моря: эдакая гравитационная аномалия, образовавшаяся на месте взрыва двух линкоров «тумана».

— Заблокирована.

— Всплыви и лазируй морзянкой «Спасибо, Слава», — проговорил каперанг, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза.

Слава невольно обернулась, когда С-56 всплыла на поверхность, а потому не пропустила того, как лазерный зенитный автомат на крыше рубки подлодки развернулся в её сторону и отстрелял морзянкой «Спасибо, Слава». Она грустно улыбнулась и за секунду до активации форсажа прошептала: «Не за что, любимый».

Северная Земля. Бункер управления огнём

— Благодарю за помощь, товарищ полковник, — с экрана монитора на Сухопарова смотрели усталые серые глаза каперанга Пастухова.

— Да какая там помощь, — отмахнулся особист. — Октябрина практически все ракеты посбивала.

— И практически ни одной нашей, поскольку отвлеклась на гиперзвук, посчитав его более опасным, хотя там практически не было корродирующих боеголовок, — парировал Пастухов.

— Об этом я не знал, — поднял брови полковник.

— Так что если бы не вы, нас даже нежданная помощь Славы не спасла бы, — усмехнулся Григорий. — Октябрина-то ведь успела просадить нам щит на восемьдесят процентов, прежде чем погибнуть.

— Я передам твои слова всем участникам операции, — кивнул особист.

Марат мрачно посмотрела на то, что осталось от Полярного патруля: лидер, два эсминца, три сторожевика и две канлодки.

— Как? — яростно прорычала она, сжимая кулаки. — Как вы могли проиграть людям?! — Она не сомневалась в том, что С-56 приплывёт за ней: судя по всему её капитан хочет любой ценой помножить на ноль весь патруль. Немного успокоившись, она привычно просканировала частоты связи и с удивлением обнаружила, что может вызвать Славу.

— Давно не виделись, — психомодель крейсера ответила сразу же.

— Слава, почему? — этот вопрос волновал флагмана больше всего.

— Это твоя вина, Марат, — спокойно ответила та, делая глоток чая.

— Моя?!

— Ага, — флегматично кивнула Слава. — Ведь это ты отправила Ирину и меня к людям, не удосужившись подумать о том, что может произойти при долгом близком контакте с ними.

— Ты…

— Мы стали людьми, Марат, — губы Славы тронула грустная улыбка. — «Туман» стал слишком тесен для нас, со своими дурацкими правилами и ограничениями. — Она сделала глоток чая и продолжила: — И мы ушли в «свободное плавание», послушавшись зова сердца, а потом пришли на помощь Григорию Пастухову, поскольку нас терзало чувство вины за гибель города, в котором он жил, и смерти его жителей. — В случае с ней самой чувство вины играло вторичную роль, но флагману знать такие детали было вовсе не обязательно, ведь так?

— Передай ему, что если через сутки он не появится, я начну расстреливать все прибрежные города, начиная с Мурманска, — мрачно процедила Марат. — Только он и С-56, — добавила она и отрубила связь.

Фрунзе

Можете представить моё изумление, когда эти двое вернулись в ПСД живыми и здоровыми!

— Да вы издеваетесь?! — воскликнула я, когда Ирина рассказала мне, что они использовали корпус и вооружение моего погибшего линкора в бою с Севастополем и Октябриной.

— А чё не так-то? — хохотнула Подлодка. — Нам они сильно помогли.

— Ах ты, мелкая… — Я очень обстоятельно и в во всех подробностях рассказала ей что, куда и сколько раз.

К моему удивлению, Григорий Пастухов был мрачен, словно грозовая туча, хотя, казалось бы, должен радоваться больше всех.

— А с ним что не так? — спросила я у Ирины.

— Дурак он, вот что с ним не так, — раздражённо фыркнула она. — И сам не е…т и другим не даёт, — сплюнула она. — Собака на сене, шторм его побери.

— Не поняла, — честно призналась я.

— А, забей, — отмахнулась Ира. — В каждой избушке свои игрушки.

— Мелкая, у нас проблемы! — Экстренный вызов от Славы застал подводницу врасплох.

Гриша едва успел принять душ, как нему подскочила взволнованная Ирина:

— Варяг, полундра! — крикнула она, несясь к нему со всех ног.

— Что случилось? — напрягся офицер, почуяв недоброе.

— Марат связалась со Славой и сказала, что если через сутки мы не вступим с ней в бой, она начнёт расстреливать прибрежные города! — выпалила Подлодка.

— Я так подозреваю, что только мы с тобой? — сощурился тот, и Ирина поняла, что он уже начал составлять какой-то план.

— Да, — кивнула она, даже не удивившись догадливости своего командира.

— Так. — Он медленно побрёл по периметру помещения, сложив руки на груди и глядя себе под ноги. — Нет времени… Нет смысла… Тупизна… — бормотал он себе под нос, вычёркивая одну за другой появляющиеся у него идеи. — А вот это… — Он вдруг замер, беззвучно шевеля губами, а потом обернулся на Ирину. — Дай мне связь со Славой.

Персонифицированное воплощение «туманного» линкора — Марат — мерно вышагивала по палубе своего корабля. Покрывавший его узор, состоящий из коротких рваных лент, был столь же чёрен, как и мысли его психомодели. Остатки патруля выстроились за кормой линкора, причём все эти суда были переоборудованы под суда ПВО/ПРО. Дабы обезопасить флагман от того, что случилось с Севастополем и Октябриной… и лишить С-56 любых шансов на победу, ведь её основным оружием были именно ракеты.

До назначенного срока оставалось девять минут, когда радар пискнул, и на самом краю видимости появилась метка подлодки. Убедившись, что канал связи разблокирован, Марат вызвала свою бывшую подчинённую.

— Сколько лет, сколько зим, — флагмана аж перекосило при виде ухмыляющейся рожи Ирины.

— Заткнись, шваль! — рыкнула Марат и перевела взгляд на того, кто интересовал её больше всего.

На неё в упор глянули усталые серые глаза, в которых она явственно прочитала готовность сдохнуть, но забрать её с собой. Мрачное лицо с суточной щетиной и расстёгнутый офицерский китель с потрёпанными погонами другой эпохи лишь усиливали это ощущение.

— Ты сдохнешь здесь, человек, — прошипела ему в лицо флагман.

— Только если вместе с тобой, дорогая, — бесстрастно ответил тот, после чего Ирина оборвала связь, и подлодка рванулась на форсаже вперёд и вправо.

Марат, просчитав маршрут, решила, что С-56 пытается прорваться к малым судам и расстрелять их в упор, лишив тем самым флагмана массированной поддержки ПВО. Усмехнувшись такой наивности противника, Марат открыла огонь из всего бортового вооружения.

С-56 неслась вперёд, содрогаясь от прямых попаданий, а плотность поля Клейна неумолимо продолжала падать, непрозрачно намекая на то, что скоро подлодке неизбежно наступит каюк, если события продолжат развиваться подобным же образом.

— Полный назад, якорь бросить, лево руля! — рявкнул Гриша, вжимаясь в кресло.

— Есть, — откликнулась Ирина, и буквально в следующие мгновение чудовищная перегрузка легла на грудь каперанга свинцовой плитой, вышибая воздух из лёгких и заставляя рёбра прогибаться внутрь, грозя повредить внутренние органы. В результате такого манёвра подлодка замерла точно по центру корпуса линкора, носом к нему. При этом ракеты, уже выпущенные по подлодке, проскочили мимо, а также не попали в цель выстрелы из орудий, выпущенные с учётом предыдущего курса субмарины. Передышка на пару секунд, но это позволило восстановить несколько процентов поля.

— Мощность ядра — сто процентов, — отрапортовала психомодель.

— Активировать орудие, — прохрипел капитан, с трудом вдыхая воздух. — Сделай эту тварь, малая.

Нос подлодки раскрылся, и ошеломлённая Марат увидела, что на неё нацелена гравипушка! Флагман дала полный вперёд и подключила к стрельбе по подлодке вспомогательные суда, но было слишком поздно: С-56 успела зацепить линкор гравилучём, а заряда поля как раз хватило на то, чтобы прицелиться и сделать выстрел. Корпус Марат разломился пополам, и она прекратила стрельбу, однако судно не было уничтожено! И было понятно, что если дать ей хоть короткую передышку, она сможет восстановить управление системами корабля и добить С-56, пользуясь тем, что от ракет её прикрывает малый флот, а значит, подлодка не сможет нанести финальный удар.

— Отцепить якорь! Полный вперёд! — Гриша не раздумывал ни секунды. — Угостим её залпом в упор!

С-56 рванулась вперёд, не обращая внимания на лазерные лучи зенитных систем малого флота, рвущие её броню в клочья, и с дистанции меньше метра всадила в Марат четыре ракеты с корродирующими боеголовками. И в тут же секунду начали взрываться суда поддержки, поражаемые точными выстрелами Славы…

За несколько часов до этого. База «Пустошь»

Странно было видеть в ПСД громаду крейсера, но ещё более странным было то, что его гравипушка в данный момент спешно монтировалась в носовую часть подлодки С-56.

— Мне точно нельзя с вами? — спросила Слава, глядя куда-то поверх борта своего корабля.

— Я не хочу проверять, насколько серьёзно Марат настроена на удар по берегу, — Гриша смотрел себе под ноги, голос его чуть заметно подрагивал. — И спасибо тебе, что разрешила взять твою гравипушку.

— Я бы предпочла стрелять из неё сама, дурак, — тихо пробормотала психомодель, но Гриша, который зашагал к подлодке, этого не услышал. — Ведь тогда под удар Марат попала бы я, а не ты.

Слава

Естественно, что я ослушалась приказа Гриши и последовала за ними, держась в трёх радиусах радара позади, чтобы исключить даже минимальный шанс обнаружения. Когда на горизонте вспыхнуло зарево, я перешла в форсированный режим и рванулась вперёд. Я выжимала из движков всё, что могла, но всё равно успела лишь на последний акт драмы: прямо на моих глазах С-56, терзаемая огнём мелкокалиберных лазеров малых судов, добила полуразрушенный флагманский линкор Марат залпом четырёх ракет с дистанции меньше метра. Само собой, что я в считаные секунды перестреляла все суда поддержки и рванулась к тонущей С-56, которая получила огромные повреждения от своих же корродирующих боеголовок; благодаря внедрённым в его организм наноматериалам, я чувствовала, что Гриша умирает.

Ирина

Я сидела над умирающим капитаном, на котором живого места не было от попавшей в него массы мелких осколков. Само собой, что я немедленно все их удалила, но вылечить его мне не удалось:

— Не лечи меня, — слова давались Грише с трудом.

— Но ты же подохнешь, дятел! — вскинулась я.

— Извини, Ира, такому самовлюблённому идиоту, как я, не имеет смысла жить — на углах его губ проступила кровь. — Не говоря уже о том, что преследуя только свои интересы и не думая об окружающих, я едва не погубил тебя. — Он дернул головой, не давая мне ответить, и продолжил: — Не лечи меня, Ирина, это последний приказ твоего никчёмного капитана.

И я вот я сидела, глядя, как умирает капраз Григорий Пастухов, и ничего не могла с этим поделать. Именно такую картину и застала Слава, когда ворвалась в рубку.

— Ты какого хрена его не лечишь?! — заорала она, падая на колени рядом с капитаном.

— Не могу. — Вся ярость психомодели крейсера пропала, стоило ей увидеть слёзы на моих щеках. — Я не могу нарушить приказ.

— Боже, вот за что же я тебя, дуболома, люблю-то? — вздохнула Слава, проводя рукой по его слипшимся от крови волосам, а потом подняла взгляд на меня. — Мне он никаких приказов не давал.

Я молча кивнула, пропуская поток её наноматериалов в глубь подлодки.

Неделю спустя. База «Пустошь»

— Очнулся наконец-то, — облегчённо вздохнула Ирина, захлопывая книгу.

— Я жив? — удивлённо просил Гриша.

— Я приказа не нарушала, от-те крест — тут же отреагировала девочка. — Однако есть некоторые личности, которым твоя дурья башка нужна живой.

— Она здесь? — Гриша молчал не меньше минуты, и «туманница» уж было решила, что он отрубился.

— Позвать? — усмехнулась психомодель подлодки.

— Да, — кивнул капитан, закрывая глаза.

Вызов Ирины застал психомодель за задумчивым разглядыванием собственноручно собранной модели ракетного крейсера «Слава» (1:400).

— Тебя тут видеть хотят, — в голосе девочки отчётливо слышалась усмешка.

— Очнулся?! — женщина аж на месте подпрыгнула, едва не уронив модель.

— А ты как думаешь? — хихикнула Ирина и оборвала связь.

— Спасибо, Слава, — он даже не открыл глаза, когда она подошла.

— И это всё, что ты хотел мне сказать? — фыркнула она и развернулась, чтобы уйти.

— Я… должен извиниться, — его голос звучал неуверенно. — Я понимаю, что словами ничего не вернешь, но…

— Но? — прервала долгую паузу женщина.

— Я дурак, да? — спросил он, поднимая веки. — Попёрся кончать жизнь самоубийством самым извращённым из всех возможных способов, отвернувшись от того единственного, что мне дорого…

— Ещё какой дурак, — перебила его Слава, которая безуспешно силилась оторвать взгляд от его живых растерянных глаз. — Неужели ты думаешь, что отделаешься от меня простым извинением? — она склонилась над его лицом.

— Готов понести бессрочное наказание, — его губы дрогнули в улыбке.

— И я его вам обеспечу, капитан первого ранга Григорий Пастухов, — плотоядно облизнулась психомодель. — Уж будьте уверены, — она коротко поцеловала его и вышла из импровизированной больничной палаты.

Курилы. Окрестности острова Райкоке

Подлодка I-401 лениво покачивалась на слабой зыби, словно всплывший подышать кит. Её капитан, Чихайя Гунзо, нетерпеливо прохаживался по палубе, словно ожидая чего-то.

— Вижу на радаре подлодку, — голос Ионы заставил его вздрогнуть и остановиться. — Это С-56.

— Ну наконец-то! — Русские опоздали почти на час.

Японец с любопытство рассматривал русскую «туманную» субмарину, которая подходила к ним в надводном положении. Она была меньше по габаритам, но Гунзо нехотя признал про себя, что смотрится она более изящно, чем его «подводный авианосец». На палубе стояли трое: веснушчатая курносая девочка-подросток (чьи русые волосы резко контрастировали с синими глазами), беловолосая зеленоглазая женщина и высокий светловолосый юноша с цепкими серыми глазами, облачённый в форму ВМФ России с погонами незнакомого японцу образца.

— Девочка — Ирина, психомодель подлодки. — Иона уже получила всю информацию. — Женщина — психомодель крейсера Слава. Выполняет на подлодке роль экипажа.

— И капитан С-56 Гурегори Сепаадо, — закончил за неё Гунзо.

— Думаю, тебе стоит знать, что в теле этого человека имеется значительное количество наноматериалов Славы, — сказала его спутница.

— Он командует подлодкой, но с того света его вытаскивала Слава? — поднял брови Чихайя Гунзо, а потом улыбнулся. — Похоже, у нас с ним есть общие интересы.

— Рыбак рыбака видит издалека, — фыркнула Иона.

— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое, — хохотнул капитан, а потом придал лицу серьезное выражение и опустил руки по швам, готовясь приветствовать коллегу.