Воспитанная ветром (гет)

Примечания:

Ни на что не намекаю, но хотелось бы хоть пары слов по поводу фанфика.

Утро не сказать, что особенно отличалось от этого же времени суток в другие дни. Разве что своей хмуростью. Настроение Эмико перекликалось с серостью небес. Но этот факт ничуть не изменил её планов на сегодня. А именно: выслушать тираду от перфекциониста — Ииды, поговорить с ребятами и успеть подготовиться к итоговым экзаменам за семестр.

Эмико спокойно себе завтракала, никого не трогала. И тут к ней подошёл Всемогущий и встал напротив неё.

— Доброе утро, юная Яги! — произнёс он максимально бодро и широко улыбнулся.

— Называй меня по имени. Я же твоя дочь или кто? — постаралась Эмико вернуть его с небес на землю. — Ты же говорил, что хочешь стать для меня хорошим отцом, — напомнила она ему о недавнем разговоре.

— Эмико, прости меня и улыбнись! — Тошинори вновь доказал, что помнит как её зовут и готов называть по имени. Но, как ей показалось, так и не удосужился разобраться, что значит быть отцом, а не героем.

— Папа, — она не знала, как ему всё объяснить, и не безнадёжен ли он. Но предприняла попытку:

— Ты можешь сесть и обычно поговорить, — Эмико с трудом подбирала нужные слова. — Без всех этих сумасшедших улыбок и громких лозунгов. Или ты настолько загероился, что уже забыл, как быть человеком?

— Ну, — протянул он, тяжело вздохнув и выйдя из геройской формы. Затем сел за стол напротив дочери и продолжил:

— Герои многим жертвуют ради тех, кто нуждается в их помощи. Мне казалось, ты это уже понимаешь.

— Да, это я понимаю. Но, — Эмико на мгновение задумалась, вспомнив риторику Всемогущего о так называемом: «Плюс Ультра». — Не во всём стоит выходить за пределы.

— В чём я, по-твоему, не должен был выходить за пределы? — не мог Тошинори взять на ум, к чему клонит его дочь, что его очень тревожило.

— Заботясь о моей безопасности, ты обращался со мной как со слитком золота, который можно закрыть в сейфе и забыть о нём до тех пор, пока он не понадобится. Но ты не подумал о моих чувствах, — поведала Эмико со всей холодной строгостью, на которую только способна.

— Ну, я, — Тошинори не знал, что сказать. Ему справиться с любым злодеем и вытащить людей из любых передряг всегда было проще, чем дать ей достойное объяснение тому своему решению. Но не мог же он ей сказать, что она по большей части права.

— Ты был мне нужен, — дрогнул её голос, но всё же этими печальными словами она не позволила ему повторить стандартное оправдание.

— Ладно, — так и не дождавшись ни единого слова в ответ, Эмико поднялась из-за стола, быстро смахнула рукавом выступившую на глазах влагу. — Не хочу опаздывать на учёбу, так что я пошла, — сообщила она о своих планах на сегодня.

На выходе из кухни Эмико остановилась, обернулась и сказала отцу:

— Если со мной что-то случится, ищи меня в музыке ветра последней недели, — она не могла говорить прямо, так как ещё не приняла окончательного решения о приглашении Шигараки в преступный мир. Но не спешила окончательно сжигать мосты. Вот и оставила подсказку, как можно достучаться до её души, если всё станет совсем плохо.

Тошинори не сумел сразу разобраться, что она имеет в виду. Да и хотел успеть на работу и возможно помочь кому-нибудь по дороге. Он решил разобраться с этим позже. Пока у него возникли лишь две версии: либо что-то из её любимой музыки может исправить положение, если просто включить ей в подходящий момент, либо нужно послушать её любимые песни и найти подсказки в текстах. Хотя ещё оставались вопросы: «что значит, ветер?» и «что значит, последняя неделя»?

* * *

Когда Эмико переобувалась возле своего шкафчика в академии, к ней подошёл староста их класса. В первую долю секунды она хотела исчезнуть из его поля зрения, хотя прекрасно понимала, что они так и так встретятся в классе. Так что, лишь тяжело вздохнула и посмотрела на него в ожидании дальнейшего развития событий.

— Яги, — обратился к ней Тенья не так собрано как обычно. Словно и ему это тяжело даётся.

— Привет, Иида, — отозвалась Эмико без особого энтузиазма. — Ты хотел что-то сказать? Так не парься и говори, — добавила она куда бодрее, всё-таки взяв себя в руки.

— Пригласив нас на встречу, а затем, когда все были на месте, отменив её, ты проявила безответственность, — начал Тенья её отчитывать, набравшись уверенности. — И твоё исчезновение из больницы тоже многих заставило понервничать.

— Так уж многих? — уточнила Эмико, не скрывая скептического отношения к его высказыванию.

— То есть тебе твоего отца, меня, Мидории и Тодороки недостаточно?! — искренне удивился и затем возмутился Тенья. — Думаешь, если ты дочь Всемогущего, это даёт тебе какой-то иммунитет? А я думаю, что ты с таким поведением рискуешь вылететь из ЮЭЙ!

— Мне правда очень неловко, — в подтверждение слов, она опустила стыдливый взгляд в пол. — Я не планировала уходить так надолго. Я хотела просто немного прогуляться.

— И что же случилось? — ничуть не убавляя строгости, староста продолжил допрос.

— Рана дала о себе знать, и я потеряла сознание, — Эмико решила придерживаться той же версии, которой поделилась со своим отцом. — Меня выходили хорошие люди. В больнице я бы провалялась ещё неделю, а они справились всего за три дня.

— Что это за люди? Ты говоришь о тех, кто использует причуды без лицензии? Не стоит связываться с такими людьми! — строго продолжил Тенья.

— Они не сделали ничего плохого, — упрямо ответила Эмико. — Если бы не они, следующая новость могла быть о моей смерти!

— Или ты могла просто остаться в больнице, чтобы этого не случилось! — всё не унимался он.

— А ты мог не гнаться за глупой местью! Тогда у меня бы этой раны не было! — не выдержала и вспылила она. Но так активно жестикулировала, что случайно двинула себя кулаком в бок, на котором сейчас красуется шрам, любезно оставленный мечом Убийцы Героев, издала сдержанный стон боли, и схватилась за тот бок.

Староста поник. Спустя миг неловкого молчания, Эмико решила отложить этот спор. Поэтому сказала, взглянув на настенные часы:

— До урока осталось пять минут. Думаю, опаздывать тоже нехорошо. Так что, пойдём?

— Яги, — вновь обратился к ней пришедший в себя Тенья. — Прости! Я совершил ужасную ошибку! — отчеканил он и резко склонился перед одноклассницей. Настолько низко, сколь велико его чувство вины.

Когда его охватила жажда мести, и он столкнулся с превосходящей силой противника, из одноклассников, пришедших ему на выручку, она пострадала больше всех. Он с Мидорией и Тодороки, хоть и нуждались в медицинской помощи, но были в состоянии добраться до ближайшей больницы самостоятельно. В то время как она оказалась в реанимации, где врачи боролись за её жизнь. Если бы она умерла или ей пришлось отказаться от пути героя из-за полученных травм, он бы себе никогда этого не простил. И хотя Эмико жива и ей уже намного лучше, он никогда не забудет, как она лежала в луже собственной крови, с каждой секундой приближаясь к смерти.

— Иида, — назвав эту фамилию, Эмико замолкла, боясь на эмоциях сболтнуть лишнего. — Все ошибаются. Так что извинения приняты, — решила она пощадить старосту, но показать, что прежде была недовольна его выходкой.

— Тогда идём в класс, — выпрямился Тенья и двинулся в обозначенном направлении. Он всё ещё не полностью вернул себе привычно-бодрое настроение. Но в целом успокоился.

Она хотела усиленно подчеркнуть, что всё в порядке и предложить ему пробежаться до класса наперегонки: его ускорители, против её ветра. Но предпочла пожалеть разболевшийся бок. И они дошли до класса без веселья и происшествий.

— Всем привет! — поздоровалась Эмико с уже прибывшими одноклассниками.

— Привет, Шото-кун, — добавила она, подойдя к нему ближе. И беззаботно улыбнулась.

— Привет, Эмико-чан, — он от неожиданности, что Эмико назвала его так перед всем классом, отозвался несколько несмело. Но всё же ответил ей лёгкой улыбкой.

Большая часть одноклассников шокировано замолкли. Кое-кто с любопытством следил за происходящим. Бакуго брезгливо фыркнул. Мидория смутился.

— Так вы что, теперь парочка? — первым прервал тишину Минета, заговорщически ухмыляясь.

— Он прав или нет? — уточнила оживившаяся Ашидо, совершенно не пытаясь скрыть своё непомерное любопытство.

— Нет, — ответила им Яги, неловко улыбнувшись. Она не думала, что их могут неправильно понять. Но раз уж так обстоит дело, появилась нужда всё объяснить, — мы лишь укрепили нашу дружбу.

— Ну да, ну, да, так я и поверил, — всё не унимался извращённый коротышка. — Получше отговорки не нашлось?

— Да иди ты в баню со своими необоснованными домыслами! — вскипела Эмико.

— В женскую баню? С удовольствием! — продолжил он прикалываться.

После этого Эмико постеснялась посылать его в задницу и говорить, как тот её задолбал, а то он и это интерпретирует по-своему. С него станется.

— Кхм, кхм, — покашлял в ладонь Тенья, привлекая к себе внимание. — Прекращайте этот балаган и рассаживайтесь по местам! Урок уже скоро начнётся! — строго обратился он ко всему классу.

Эмико облегчённо выдохнула и села за свою парту. Хорошо, что староста их урезонил. А то она могла поклясться, что убьёт этого мелкого засранца, которому взбрело в голову её дразнить.

Тодороки мечтательно уставился в окно. Остальные подростки, кто не сделал этого ранее, заняли свои места. Вскоре и староста сел на место. До урока осталась всего минута. Но стрелка настенных часов казалось, вечность движется к своей цели.

— А какое сегодня число? — внезапно поинтересовалась Эмико, не обращаясь ни к кому конкретному, словно вспомнила нечто важное.

— Четырнадцатое, — снисходительно сообщил ей Тенья. Хотел ещё отметить, что ей следует самой помнить такие элементарные вещи. Но, заметив, как она поникла, промолчал. А там уже пришёл учитель Айзава и начался урок. Так он и не

выяснил в чём дело.

* * *

Во время обеда, когда Эмико лениво ковырялась в еде, к ней подсели те ребята, с кем она вчера договаривалась о встрече, но сама же её потом отменила. Тодороки, Иида и Мидория. Они намеревались спросить, о чём же она хотела тогда поговорить. И обсудить это сейчас, если она не передумала. Но их одноклассница была так грустна и погружена в мысли, что даже не подняла на них взгляд.

— Яги, что-то случилось? — разорвал тишину обеспокоенный голос Изуку — преемника Всемогущего с зелёными кудряшками на голове.

— Мидория? — неохотно отозвалась Эмико и обвела ребят печальным взглядом. — Сегодня ровно двенадцать лет, а он не придёт, — произнесла она как-то пространно, словно просто озвучила свои мысли.

— Что? — переспросил Изуку, не сумев понять, о чём она говорит.

— Ты ничем не сможешь мне помочь, — прозвучали из её уст отрезвляющие слова. — Ладно, — всё-таки собралась Эмико, видя, что он явно не уймётся и, наконец, дала исчерпывающий ответ:

— Ровно двенадцать лет назад моя мама умерла...

— А кто и куда не придёт? — осторожно вставил Тенья свои пять йен.

— Отец, — небрежно бросила она. — Он не любит кладбища. И как всегда предпочтёт бесплодные попытки отвлечь меня. И заставить радоваться жизни несмотря ни на что.

— Но что в этом плохого? — искренне удивился Изуку. — Он же просто хочет тебя поддержать!

— Плох не сам факт поддержки, а то, как он это делает, — обычно её бы разозлило развитие данной темы разговора. Но сейчас она была слишком подавлена для проявления агрессии. — Его классический метод не подходит. А он, вместо того чтобы хоть на секунду задуматься, прёт как танк, думая, что в следующий раз всё пройдёт как надо.

— Там может, тебе просто нужно рассказать ему, какой метод тебе подходит? — предложил Изуку идею. — Кстати, а что тебе подходит-то?

— Мидория, — тяжело вздохнула Эмико. — Я понимаю, он чувствует то же что и я. Мне всего лишь хочется увидеть эти чувства, а не дебильную улыбку на пол лица. И я ему уже говорила, что хочу видеть его обычным человеком. Он меня не слышит, но, может быть, тебе повезёт больше.

На этом повисла тишина. Было ясно, что у Эмико больше нет сил поддерживать беседу. Да и ребята не решили, что ответить. Иида пребывал в недоумении. Тодороки сочувствовал. А Мидория пообещал, перед тем как позволить ей остаться одной:

— Я обязательно поговорю с ним об этом!

Ей был знаком этот уверенный взгляд. Когда он говорит что-то с таким лицом, то готов расшибиться в лепёшку, но дело сделать. Это вселяло надежду. И всё же ей не верилось, что его разговор с Всемогущим обязательно возымеет успех.